Черное зеркало.

Драко фотографирует мертвых китов и ребенка, что под дождем плачет. У Драко, говорят, прогрессирующая шизофрения, приступы неконтролируемой агрессии, склонность к депрессии и суициду. У Драко, говорят, проблемы с наркотиками и отцом. Панси плевать, она пожимает плечами и ногти красит в глянцево-изумрудный, презрительно щуря глаза. — Он лучше вас всех, — по-снобски поджимает губы и уходит, гордо подняв подбородок и до побелевших костяшек сжав дорогой полароид. Иссиня-черное каре, фарфоровая кожа и юбка из плотной ткани по бедрам — Паркинсон могла бы стать королевой Блэквелла, если бы Драко решил стать его королем. Но ему важнее собственные трясущиеся пальцы, что мешают снимок сделать. — Прекращай, — просит Панси, но знает, что не прекратит. У Малфоя под глазами залегли глубокие тени и капилляры лопнули, разбавляя холодный серый алыми полосами. У Малфоя зуб на зуб не попадает без заветной таблетки на языке, и рецепты доктора не помогают уже. — У тебя талант ведь, придурок, — злится Паркинсон, узкой ладонью бьет по зеркалу, что давно уже трещинами. Такими же глубокими и острыми, как они сами. У Драко — отец — трещина — мать — трещина — долг — трещина — честь — трещина. Драко как стекляшка в золоченой раме с викторианским узором. У Панси — семья — трещина — прошлое — трещина — будущее — целый кусок амальгамы выломан. Панси дешевое из Икеи с фоткой, что жвачкой приклеена, на раме среди дорогого антиквариата. Они оба родителям — обузой, черным пятном на семейном портрете, может, поэтому держатся вместе. — Когда-нибудь открою свою выставку в Лондоне, — устало и хрипло смеется Малфой. — Придешь посмотреть? Сигарета в его руках загораться не хочет, короткое пламя Zippo до кончика не достает. да похуй, фыркает Драко. — Если ты от передоза раньше не сдохнешь, — ядовито тянет Паркинсон. С ним говорить бесполезно. Его не исправить. Поэтому Панси забивает на душеспасительные речи и прижимается к теплому боку, пряча лицо в воротнике рубашки. Несмотря ни на что, ей хорошо вот так, и пусть мир сыпется пеплом вокруг. Панси фотографирует бессонные рассветы и неоновые вспышки Циклона. У Панси, говорят, комплекс неполноценности и душа, цинично проданная дьяволу за положение в обществе. Да пусть говорят, в общем-то. Панси плечами пожимает и тонкие мальчишеские пальцы сжимает крепче, внимания не обращая на тремор.