Три истории любви

      Когда-то давным-давно, когда асы возвели Мидгард и Вальгаллу, к ним пришёл ледяной мастер-великан что был родом из Йотунхейма. Он предложил выстроить вокруг мира людей неприступную стену, которую не смогли бы преодолеть даже самые сильные из его сородичей. Мастер сказал, что возведет стену за три полугодия, до конца зимы, за это он попросил в жены Фрейю, а также Солнце и Луну.       Фрейя была крайне возмущена таким дерзким требованием мастера. В Асгарде она была самой прекрасной дивой — богиней любви и страсти. Мужи всех девяти миров мечтали заполучить её к себе в жёны, из-за чего не раз развязывались кровопролитные войны. Таким образом Фрейя вскоре стала непросто покровительницей красоты и любви, но и войны. — Это неприемлемо! — возмущалась она, сотрясая воздух золотых стен дворца. Её роскошные белокурые волосы метались из стороны в сторону, в неистовом её гневном оре. — Для страха тут нет места, Фрейя, — спокойно говорил ей Один. — Этот мастер не более чем бахвалится ради твоей милости. Он лишь простой смертный ледяной великан, ему никогда не завершить строительство до зимы. — Тебе говорить легко, не тебя же просят в награду как козу! — продолжала она возмущаться. — Я — не трофей, я — богиня Асгарда! И уж тем более не стану наградой для смертного! — Твои опасения вполне разумны, Фрейя, — сказал внезапно появившийся Локи. Его хитрая мина, и вежливый тон как всегда были пропитаны язвительным ядом неизвестного подтекста. Один нахмурился при появлении своего сына, но молча поприветствовал его одним скудным кивком. — Прошу прощения, я “нечаянно” подслушал ваш разговор, и вынужден согласиться с отцом. Мидгардцы не защищены, их оборона слаба, а потуги на образование армии и вовсе смешны. Им необходима эта стена, и как можно скорее. — И что вы мне предлагаете? Отдаться этому великану? Ни за что! — Кто говорил о том, что тебе надо хоть что-то делать? — в ответ говорил Локи. — Йотунхеймец смешон, и хоть его руки сильны, а плечи широки, но он всё же смертен. А ни одному с смертному не по силам тягаться с мощью Богов.       Фрейя молчала горделиво скрестив руки на груди. И хотя казалось, что её решение в силу кровного упрямства никогда не изменится, что-то подсказывало Одину, что уговоры Локи прошли успешно. Фрейя больше не металась в покоях, и её гнев постепенно остыл. Она взглянула на Локи небесными раскосыми глазами, и сказала ему: — Я услышала тебя, Бог коварства. Однако, если это очередная твоя хитрая уловка, то берегись — я с тебя три шкуры спущу!       Локи проглотил в себе холодный ком колючего страха, а затем приторно поклонившись Фрейе, вышел из её покоев.       У чертогов, где проходили переговоры с мастером-великаном, Локи встретил его брат — Тор. Этот высокий мускулистый мальчишка с широкой самодовольной улыбкой, ничуть и не сомневался в том, что его хитрому брату удастся убедить Фрейю согласиться на условия мастера. — Локи! — раскинув руки, Тор принялся обнимать бога обмана, но вместо этого наткнулся лишь на его проекцию. Сам же братец, язвительно ухмыляясь, вскоре появился из-за угла, и одним резким движением поразил бок Тора одним из своих кинжалов. — Ох, Локи, — тяжело посмеиваясь вместе с ним, Тор вытащил клинок, и отшвырнув его в сторону, стал медленно и грозно приближаться к богу проказ. С лица Локи в миг исчезла его ухмылка, потому что в следующий момент он был отправлен своим братцем “полетать” в стратосферу. — Хах! Этот идиот ничему не учится, — прокомментировал рыжебородый Вольштагг. — Ой-ой, посмотри сначала на себя, — подметила Сиф, окинув воина ироничным взглядом. — Эй, я всего-то раза два попадался на его уловки, подумаешь? Ты вот тоже… эм…       Вольштагг запнулся, ибо грозный взгляд воительницы твердил о неумолимом наказании в случае его дерзкого комментария.       Асы рассказали мастеру-великану о том, что Фрейя дала своё согласие на его требование, но с одним условием: он должен был в одиночку построить стену, без чьей-либо помощи. — Могу ли я надеяться, что вы, о благороднейшие из рода Асгарда, позволите мне взять с собой моего коня, Свадильфари? — попросил мастер. — Нет! — отрезала Фрейя, вышедшая понаблюдать за переговорами. Её холодное и гордое лицо оставалось всё таким же прекрасным, несмотря на то, что она не улыбалась и хмурила свои тонкие брови. — Ну же, Фрейя, не будь столь жестокой? — вступился Локи. — Конь — это не человек и не великан, а значит технически мастер будет выполнять работу в одиночку. — Хорошо, — непреклонное лицо красавицы смягчилось, и всё же во взгляде её голубых глаз, Локи видел странную кровожадность к нему. Она никогда не любила Локи, и бог обмана знал это. Так же он знал и то, что она глубоко в своём сердце, тайно ото всех, желает его смерти. И сейчас отчасти была готова отдаться этому великану, лишь бы увидеть, как голова Локи прокатиться по мостовой Асгарда. — Бери коня, но на этом всё. Тебе запрещается прибегать к чьей-либо помощи, кроме него. И если ты успеешь построить стену вокруг Мидгарда до зимы, то я выйду за тебя, а приданным на нашу свадьбу тебе будут Луна и Солнце.

***

      Локи ликовал внутри себя, ибо Один в этот вечер был очень им доволен. Его старческое бородатое лицо сияло улыбкой гордости за своего младшего сына. И все асы в зале подняли кубки в его честь: — За Локи Баснословного! — гулко огласил тост его брат Тор. И все вокруг повторили эти слова. “За Локи Баснословного”. Звучало красиво и гордо, ибо обычно за Локи никто не пил, а называли младшего сына Одина не то “проказник”, “бог лжи”, “бог хитрости”, “мастер Интриг” и т.д. На глазах стало трудно сдерживать приток слёз, и поэтому он вышел на балкон подышать. — Ты сегодня нас очень выручил, сын, — сказал ему Один, тоже наслаждающийся золотым закатом Асгарда. Его морщинистая грубая рука мягко сжала плечо Локи, и он как всегда расплылся в счастливой улыбке. — Я рад, что смог помочь, — отвечал ему Локи.       Никто и не подозревал о том, что Свадильфари, (конь мастера-великана), был не простым конём, а волшебным. Его сила превышала силу своего хозяина в два раза, и он мог таскать на себе невообразимую тяжесть. Когда весна пошла к концу, и до начала лета оставались считанные дни, йотунхеймцу оставалось довершить лишь главные ворота.       Локи получил почтенное приглашение Фрейи, от которого он не имел права отказаться. Бог интриг не знал, зачем покровительница любви и войны хочет его видеть, как и не знал того, на какой стадии находилась постройка стены. Он явился в покои благородной красавицы один, не имея при себе оружия, но придерживая защитное заклинание на всякий случай.       Фрейя стояла лицом к высокому окну, чтобы Локи не увидел её отчаяния. Она знала, что застать врасплох бога лжи не так-то просто, и всё же ей это удалось. Когда двери в её покои затворились, из разных углов к Локи приблизились её подчинённые стражи, и схватив его, нацепили анти-магические кандалы. — Я же обещала, что в случае твоего просчёта, тебе не сносить головы! — заявляла она, поднося к горлу Локи тонкий золотой клинок, мерцающий украшающими его рукоять самоцветами. — Свадильфари был твоим просчётом, Локи! Ты уговорил меня разрешить мастеру взять его себе в помощь! И посмотри теперь что получилось? Стена почти закончена! Я пропала! Пропала! — раскричавшись, Фрейя начала горько плакать, её клинок упал со звоном на пол, а она, опустившись на свои перьевые подушки, зарылась головой в простынях. — Убейте его! — требовала она сквозь слёзы. — Нет, постой! Фрейя, ты же знаешь, что это неразумно! Мой отец тебе этого не простит! — стал защищаться Бог хитрости. — А что мне ещё терять? Ты продал мою честь этому грязному смертному за улыбку своего отца! Ты заслуживаешь смерти! — Нет! Фрейя… Фрейя! — пытаясь освободиться из схватки стражей, Локи смотрел на неё с мольбой о пощаде. Он понимал, что богиня любви сейчас поддаётся своему давнему кровожадному соблазну, и был лишь один способ заставить её сменить свой гнев на милость. — Я всё исправлю! — завопил он. — Исправишь? — уже спокойнее переспросила она. — Как? — Я… я придумаю такую проказу… такую шалость, что этому мастеру-великану никак не удастся завершить строительство ворот до конца зимы! Обещаю тебе, Фрейя! Только отпусти меня! — Обещаешь? Чего стоят твои слова, раз ты их не держишь? — снова схватив клинок в руки, интересовалась она. Её прекрасные глаза налились краской от безумного отчаяния, она не могла просто так отпустить Локи без гарантий. Богиня больше не верила ни одному слову этого проходимца, и поэтому Локи оставался последний веский довод ради своего спасения. — Ты можешь наложить заклятье непреложности, Фрейя. Я знаю ты владеешь магией не хуже меня. Просто прикажи мне прекратить строительство любым способом, и я повинуюсь.       Глаза белокурой красавицы от отчаяния перешли к просвещению. Локи напомнил ей о том, что сейчас в её власти было заставить младшего сына Одина плясать под её дудку. Заклятье о котором он говорил, накладывало обет на жертву, с условиями и пунктами. Если жертва не выполнила или не смогла их выполнить, то она погибала страшной смертью. Так же смерть настигала её если она совершала попытки снять обед или прекратить действие заклятья без выполнения условий.       Такая магия была запрещена в Асгарде, а её практика преследовалась по закону. Научиться заклятью подобного рода считалось верхом мастерства в обществе волшебников и заклинателей. Локи хоть и владел им, но не любил использовать. “Это неэлегантно”, как он говорил. Фрейя же, наоборот, считала, что в любви, как и на войне все средства хороши.       Сейчас как раз была ситуация одного из двух, а то и все две сразу. Так что Богиня любви собравшись с силами произнесла заклинание, и в тот же миг, как последнее слово слетело с её губ, Локи почувствовал всю тяжесть обета. — Ты можешь идти, — отпустила его Фрейя, снимая с него анти-магические кандалы. — Но помни, что времени у тебя в обрез. Если ты не успеешь исполнить обещанного, то умрёшь. — В ответ на это Локи тихо кивнул, и покинул её покои. Она правда, на миг остановила его, и добавила напоследок: — Знай, что меня устроят оба варианта событий. — О Богиня… — язвительно улыбнулся он, блестя своими хитрющими глазами. — На это я и рассчитывал.

***

      Утром йотунхеймец со своим конём везли камень к стене. Солнце нежно ласкало гриву Свадильфари, а прохладный ветер бодрил его могучие ноги. Они уже были на полпути, как вдруг из леса вышла прекрасная кобыла. Она призывно заржала, и сильно пахла течкой. Свадильфари возбудился, пришёл в неистовство, и сорвавшись с упряжи, бросился за кобылой.       Весь день и всю ночь Локи в образе лошади гонял его по лесам и заводил всё глубже в чащу. А когда понял, что конь может в любой момент потерять интерес и вернуться к своему хозяину, то дал ему то, чего хотел Свадильфари.       Это было странно и одновременно приятно. Бог-проказник ещё никогда в жизни не заходил настолько далеко в своих проделках. Обычно он подшучивал над своим братом, или над его друзьями. Воровал ценные артефакты из сокровищницы, изучал тайные искусства ради забавы, или устраивал для смертных странные развлекательные испытания. Но сейчас от этого зависела его жизнь, и он был готов на всё, чтобы её сохранить.       Огромный конь взобрался на него, и своими могучими передними ногами, сжал бока Локи. Горячее дыхание жеребца обдало вспотевшую шею кобылы, и в следующий миг в её тело проникла огромных размеров возбуждённая плоть. — “Никогда ещё не чувствовал себя таким грязным” — подумал Локи.       Свадильфари осеменил Бога лжи, после чего тот попросту не смог вернуться в свой привычный облик. Локи понял, что останется кобылой до тех пор, пока носит под сердцем жеребёнка. Это было для него настоящим позором. Чтобы он, Бог Асгарда, позволил какому-то коню, пусть даже и волшебному, покрыть себя?       Локи решил скрыться и не появляться на глаза близким до тех пор, пока не сможет вернуть себе свой облик.

***

      В это время Тор весь извёлся. Локи пропал из Асгарда, и никто не знал, где его можно было найти. Хеймдалл говорил, что не видит его, и тому могут быть две причины: либо он мёртв душой, либо он скрыл себя нечестивой магией. Один и Фригга были очень обеспокоены, а Тор исполнен злобы на своего брата.       Вскоре после этих новостей, к ним во дворец прибыл запыхающийся посланник из Мидгарда. На бедняге не было сухого места, вот как тот вспотел от своей спешки: — Мастер… мастер-великан он… он впал в буйства, — сообщал им гонец. — Что произошло? — спросила Фригга. — Его конь пропал, и поэтому он не сможет завершить постройку стены в срок. Мастер-великан вошёл в Мидгард и стал чинить там множества разрушений. Ни один муж из людского рода не смог его остановить. — Какой ужас, — прокомментировала королева.       Тор рвался вынести хоть на кого-то свой гнев, и ему хватило одного только одобрительного взгляда отца. Принц, призвав свой молот, рванул в мир людей. Там, вокруг пышных земель Мидгардцев возвышалась величественная стена, выстроенная мастером-великаном из Йотунхейма. Тор увидел, как тот бушевал в сердце города, всё взвывая к Свадильфари, но его конь не отвечал на зов. — Эй! — окликнул его Тор. — Где мой брат? — Свадильфари! — продолжал реветь великан. Его резкий гулкий голос разрастался на сотню миль, и люди не имеющие защиты, зажимали уши, чтобы не оглохнуть. Богу грома было совершенно плевать на то, что этот выходец из Йотунхейма потерял своего коня. Тор хотел найти пропавшего Локи, и был совершенно уверен в том, что этот недостроитель знал где его искать. — Где мой Брат? — снова спросил его Тор. — Где Локи? — Свадильфари! — снова воззвал мастер-великан, и стало понятно, что он так и не ответит Тору ни на один его вопрос.       Ярость зашкалила, и поэтому первенец Одина раскрутив свой молот, бросил его в сторону великана. Бошка его оказалась хрупче, чем думал Тор, и осколки льда вскоре покрыли собой то место, где некогда стоял строитель великой стены. Молот вернулся в руку юноши, после тот осознал, что ярость его никуда не пропала. Она засела где-то в глубине его сердца, и стала перерастать в непреодолимую тоску по брату.

***

      Время шло, и природа успела переродиться лишь единожды. Тор меланхолично сидел у побережья бескрайнего моря, где рядом возвышалась стена. Год назад Локи пропал, и никто до сих пор не знал где он, и жив ли он вообще. Среди Асгардцев ходили слухи о том, что Бог коварства разыграл своё похищение, или даже смерть ради развлечения. И Тору были противны подобные мысли, он хотел верить в то, что его брат просто где-то прячется и у него есть на то веские причины. А если нет, и Локи действительно всех разыгрывает, то его старший брат много думал, что скажет ему, когда встретит.       В его голове много раз проигрывалась эта встреча. В одной из них, он даже избил Локи за такой подлый и мучительный розыгрыш. В другой Локи молил Тора о прощении, и объяснял в красках то, почему исчез. В любом случае, всё сводилось к тому, что они оба возвращаются в Асгард.       Тор всё глубже погружался в себя, и всё чаще сидел на этом берегу глядя на море. Внутри он был таким измотанным и уставшим. Все мысли были только о брате, и это уже конкретно достало. Он не хотел даже думать о том, что его брат может уже никогда не вернётся. Что Локи пропал навсегда. — Где же ты, придурок? — тихо спрашивал Тор.       И вдруг словно по мановению руки, из зарослей на берег вышел Локи, весь облачённый в чёрные мантии. Он был печален, и в то же время радостен до предела. Его мокрые чёрные волосы слегка развивались на ветру, иногда прилипая к тонким манящим губам.       Старший брат, увидев его, онемел от столь прекрасного зрелища. Его щёки покрылись краской, а сердце замерло. Но чего Тор так и не ожидал увидеть, чего в его фантазии о встрече с братом никогда не было, так это чёрного жеребца, покорно следующего вслед за Локи. — Локи! — воскликнул бог грома. — Тор? Это ты? — Ха! Мы думали, ты умер. Куда ты пропал? — как обычно раскинув руки, и широко улыбнувшись, Тор подошёл к брату и крепко обнял его. На этот раз это была не проекция, и руки Локи обняли брата в ответ. — Я путешествовал, — начал объясняться бог обмана. — Это я украл Свадильфари, чтобы работы этого недоумка не завершились, и он не получил Луну и Солнце. Я хотел вручить этого коня нашему отцу, ибо тот был действительно самым сильным из всех, каких я только видел. — Но что произошло? — Свадильфари захворал от частых побоев с тем великаном, и умер у меня на глазах. Я понял, что не успокоюсь, пока не найду коня, ничуть не уступающему ему в силе и скорости. Я отправился в дальние страны, и искал то, что могло бы понравиться нашему отцу. — Но почему ты ничего нам не сказал? Почему нужно было держать всё в тайне? Отец и мать… и я, мы все испереживались за тебя. — Ой да ладно тебе, брат. Что такое год? Для нас, это как для обычных смертных пара недель. Я просто вышел прогуляться, а вы уже решили похоронить меня? — на это Тор долго сверлил Локи своим суровым взглядом. Потом, его брови расслабились и он, смягчившись, похлопал того по плечу, и строго наказал: — Больше так не делай.       Они оба вернулись в Асгард, изумляя всех прекрасным молодым жеребцом, следующим за ними. Локи солгал о его происхождении, сказав всем, что сумел уговорить одного упрямца продать ему его. Один был в таком же изумлении, как и Тор, когда увидел прекрасное восьминогое создание с алыми глазами, и вороной гривой. — Я дарю его тебе, отец, — сказал Локи. — Воистину щедрый подарок, сын. Я назову его Слейпнир. “Скользящий”.       И возрадовался Асгард такому коню, и устроили в его честь великий пир. Никто так и не узнал правды о том, что Слейпнир был порождением Локи, и в его жилах текла кровь королевской семьи Асгарда.