Не открывай глаза

      Позади меня просигналила служебная машина для перевозки трупов. В обычной ситуации я бы помахала водителю. Мы с ним часто пересекаемся. Хотя он, по его словам, предпочитает меня не видеть…       Но сейчас хотелось рвать и метать. В первую очередь одно низкое, худощавое тело. Я шла быстро, делая судорожные вздохи и пытаясь успокоиться. Выходило плохо.       Ноги тонули в песке, но я смотрела только на одного конкретного эспера. Он не замечал меня настолько демонстративно, что даже когда я встала прямо перед ним, он смотрел на небо, поправляя, берет. Я смотрела в упор, пытаясь заглядывать только в глаза.       Терпеть не могу зрительный контакт, но если это поможет заставить его обратить на меня внимание, то я на это пойду!       — Вот видишь, Ацуши! — Рампо повернулся к парню, которого я не заметила раньше, — они никак не могут обойтись без меня.       — Значит, ваш старый спутник не выдержал вашего эго, и вы нашли замену? — да, это было грубо, но у меня есть оправдание: он меня бесит.       — О! — в меня тыкнули пальцем, — вы всё еще злитесь на то, что оказались несостоятельны и бесполезны как профессионал? Не стоит переживать!       Блондин — его приятель — неловко переступал с ноги на ногу. Тем же занимались и мои коллеги. Никто не смотрел на меня прямо, но каждый явно ожидал того, как действия будут разворачиваться дальше. Я начала чувствовать себя как на публичном выступлении, текст к которому я сочиняю на ходу.       Он был кристально чист, как и все остальные присутствующие здесь. К моему стыду, меня это злило. Как и сама ситуация.       Поправив очки, присела на корточки и достала из кейса одноразовые перчатки. Быстро, почти суетясь, стянула свои и надела эти. Выпрямившись, я взглянула на него.       — Разумеется! — мои губы растянулись в подобии оскала, — вы всего лишь эспер. Весь ваш талант это просто читерство! Не будь у вас вашей способности, вы бы и кроссворд разгадать не смогли.       — Да? — он лучезарно улыбнулся мне, вызвав ярость, которая начала жечь грудную клетку. — Разве я один тут с, как вы выразились, читами?       Меня окатило холодом, ладони вспотели. Неужели он?.. Знает. Вопрос: как давно?       Убью. Просто убью. Голыми руками.       — Все мои читы — это навыки и результат упорного труда, — кулаки сжались так сильно, что я почувствовала, как хрустнули суставы, — труда, который вам не знаком.       — Прекратите! — офицер, молчавший до этого момента, гневно смотрел на нас обоих. — Разборки устраивайте в другом месте. Здесь вам не цирк.       Щеки пылали, а сердце билось так сильно, что я чувствовала, как оно билось о ребра. Детектив смотрел на меня все так же весело, всем своим видом показывая, что это противостояние имеет значение только для меня.       И это было правдой. Я никогда себя не обманывала и знала, что за чувство заставляет меня грубить ему. Зависть. Она грызла меня уже при нашей первой встрече. Его способность делала его гением, в то время как я трудилась день и ночь, развивая логику и расширяя кругозор. Этот дар, который он получил просто так, то, чем он может хвастаться. Моя способность — проклятье. Она сводит меня с ума.       Офицер полиции внимательно следил за нами, скрестив руки на груди. Он, вообще-то, обладатель обычной японской внешности. Черные короткие волосы, карие глаза. Однако он сильно выделялся на фоне других. Некой строгостью, которая заставила меня подчиниться.       Закусив щеку изнутри, я присела рядом с трупом.       Мужчина лет тридцати, японец. Яркая одежда облепила все тело, просвечивая сморщенную и посиневшую от воды кожу. Это не было убийство. Моя способность ясно давала это понять. При убийстве труп немного отдает красноватым свечением. Этот же был чист.       — Это самоубийство, — детектив, напяливший свои очки, ходил вокруг трупа. — Артист, работавший на Мафию, возвращался домой после выступления три недели назад. Утопился он здесь, привязав к шее аккумулятор от своей машины, которую позже забрала Мафия.       — Может вы прекратите выплясывать рядом с телом? — осторожно убрала мокрую ткань с покойного, — это у вас у эсперов ритуальные танцы такие?       Меня он игнорировал так же легко, как и раскрывал дела.       Краем глаза я видела, как молодой парень, (Ацуши, вроде?), сопровождающий Рампо, зажал рот рукой и плотно закрыл глаза. Эх. Видно, это его первый труп в таком состоянии. Даже жалко его.       — У кого-нибудь есть вода? — спросила так громко, что услышали даже чайки пролетающие над нами.       Сержант, довезший меня сюда, поднял руку, старательно отводя взгляд от мертвеца.       — Негазированная? — дождавшись подтверждения, кивнула в сторону бедняги, — дайте ему попить и отведите в сторону.       — С-спас-с-ибо, — я едва расслышала это.       — Не стоит! — я улыбнулась максимально дружелюбно, — если тебя вытошнит на офицеров или не дай Бог на труп, то будет неприятно. Я не хочу в морге его мыть.       Парень шумно сглотнул и понёсся к бутылке с водой. Теперь он стоял только спиной, делая небольшие глотки.       Потеряв интерес к его мучениям, я вернулась к своим делам.       — Несчастного зовут Ямато Мацушито, ему 32 и у него есть жена.       Ну вот, опять.       — Гадалкой работать не пробовали? — не поднимая головы, спросила я.       Игнорируя этого вредителя, я осматривала кожу на руках. Сморщенная, отделившаяся от мышц кожа была покрыта слизью от речных растений. И да. На нём было обручальное кольцо.       Было неприятно осознавать, но он прав. На облысевшей голове была татуировка с именем, разобрать было тяжело, но я если приподнять голову и натянуть кожу, то читается довольно легко. Мафия делала подобное одно время на своих шестёрках. Так трупы опознавать легче.       На шее была вмятина от ремня, который порвался и тело, лишенное груза всплыло.       — Что скажете, док? — офицер «Не имею понятия, как его зовут» подошел ближе ко мне.       — Да, что скажете? — детектив смотрел на меня. Этот тип вообще бывает грустным? Или он только в моём присутствии лыбится похлеще голливудских звезд на ковровой дорожке?       — Три недели он провел в воде, — я поднялась, ухватившись за локоть полицейского, от чего тот скривился и уставился на теперь грязное место на пиджаке, — извиняюсь. Вероятнее всего он утопился, привязав на ремень груз на килограмм пятнадцать. На шее и воротнике есть остатки речных рачков. Больше после вскрытия.       — Значит, криминала нет? — офицер облегчённо выдохнул и обратился к Рампо, — прощу прощение за недоверие. Мне ещё отчёты писать нужно, а ваши слова туда не впишешь.       Договорив, он быстро ушел, дав сигнал убирать тело. Двое молодых парней в форме санитаров суетливо погрузили труп в мешок.       Я смотрела на удаляющихся носильщиков, медленно стягивая перчатки, и только теперь поняла одну странную вещь. Эдогава Рампо пришел разобраться в деле о самоубийце.       Осторожно завернув перчатки, я убрала их в свой мусорный пакетик.       — Вы ведь уже когда узнали о теле, знали, что это обычный суицид.       Сказала я словно сама себе. Он уже ускакал.       — Пришёл, выбесил и смылся! — возмущалась я в пустоту.       Пока все мои «коллеги» собирались уезжать, я задумчиво осматривала пляж. Широкая река была заполнена кровью. Это похоже на краски в стакане с водой, когда они ещё не смешались до конца. Можно легко различить тёмную старую кровь и свежую — ярко-алую.       Почему человек, поверим Рампо, что он артист, решил умереть здесь? Оглядевшись, можно сказать, что место самое заурядное. Возможно, если не видеть следы крови, то можно насладиться красотой этого места?       Закрыв глаза, я попробовала представить то, что будет видеть простой человек. Песок, в котором полно камней, бетонные балки, сваленные неподалеку в кучу, полное отсутствие деревьев. На другом берегу стоят контейнеры для перевозок. Они нагромождены друг на друга, грозясь свалиться вниз.       Почему здесь? Зачем ему, вообще, умирать?       — Мари-сан?       Всё тот же стажер, который привез меня сюда. Он смотрел немного взволновано, в голосе слышалась тревога. Смотря на него немного пристальней, можно заметить небольшой свежий шрам на подбородке.       — Вы отвезете меня в морг?       — А вам разве не нужно домой? — парень прищурился, — вы ведь провели всю ночь на работе.       Проходя мимо него, я похлопала его по плечу рукой, обтянутой в черные перчатки.       — Не-а! — я воодушевлённо развела руками, — работа — мой дом!       И уже дойдя до машины, я спохватилась.       — Можешь меня в магазин закинуть?       — Зачем? — удивленный взгляд.       — За тапочками! — и, садясь в машину, добавила: — белыми.       Когда машина тронулась, я последний раз посмотрела на пляж. Пропитанный кровью, он поблескивал под лучами яркого утреннего солнца.