Не открывай глаза

      Я шла по улице, прикрывая лицо рукой от яркого солнца. Мимо меня бешеной толпой неслись люди. Их было так много, что кровавые следы было не различить.       Чем ближе я подходила к реке, тем кровавее становилась местность. Темная и светлая кровь смешалась в один поток, покрывающий стены высоток. Стекла домов, покрытые алыми разводами, блестели на свету, переливаясь множеством оттенков.       Я не вглядывалась в лица людей, которые задевали меня плечами или ногами. Я шла против основного потока толпы людей, спешащих на работу. Некоторые из них были слегка запачканы кровью. Одно или два убийства. По сравнению с моими недавними гостями, они были чисты, словно попка младенца. Нет, я сейчас сильно преувеличила, конечно, но суть понятна.       По сути, и я должна идти на работу. Тут не принято брать выходные и отдыхать больше положенного.       Однако я здесь. Иду делать потенциально самоубийственною фигню, которая в любом случае сделает мою жизнь сложнее в сотню раз. Солгав своему начальнику о том, что я иду к своему куратору в университет, я собираюсь пробраться в квартиру Ямато.       Узнать, где он живет, было не трудно. Труднее было не спалиться о том, зачем мне это. И всё это было безумием. Он работал на мафию и живет рядом с портом.       — Просто успокойся, — повторяла я себе, — ты быстро всё осмотришь. Поищешь необычные штуки и уйдешь…       Это было ужасно. От волнения у меня сжимало горло, а руки тряслись.       Остановившись, я поправила медицинскую маску на лице. Я не азиатка и даже ничего близкого. Чтобы всё сделать быстро и остаться незамеченной, напялила маску и купила затемненные очки. Они меня бесили, в них я видела немного размыто. Достаточно хорошо, чтобы ходить в толпе и открыть замок, но всё же.       В небольшом черном рюкзаке лежали нормальные очки, которые принесла Матсу. Она мне тогда принесла ещё несколько вещей. Вот и сейчас я была в серой водолазке, сменившей любимую бирюзовую блузку, поверх которой накинут незапахнутый чёрный плащ.       Никакого белого медицинского халата или чего-то подобного. Только скальпель в кармане. На всякий случай. Будто я смогу им воспользоваться. Хотя нанести пару ударов в мягкие мышцы я смогу. Но не более.       Чем ближе я была к его дому, тем меньше было людей. Это был неблагополучный район рядом с портом. Обычно такое называют трущобами. Старые двухэтажные дома покрылись трещинами. Здесь сильно пахло рыбой и плесенью.       Однако это было не самое страшное. Мне было больно смотреть на место, где десятилетиями правит Портовая Мафия. Сколько смертей повидало это место? Кровь уже давно въелась в бетон и асфальт. Кора редких деревьев была тёмно-красной.       Люди, живущие здесь, прятались в своих квартирах, боясь словить шальную пулю. Выйдя на нужную улицу, я остановилась. Идти напрямую, показываясь жителям, наблюдающим через окна, не стоит.       Отойдя подальше в тень старого дерева, корни которого пробили асфальт, вытащила из рюкзака небольшую карту и ещё раз сверилась с ней. Здесь есть обходной путь. Через старое заброшенное здание. Оно строилось как новый торговый центр. Местные власти хотели облагородить это место, мафия не позволила завершить строительство.       Спор за здание длился несколько лет, пока прежний глава мафии не отдал приказ взорвать несущие колонны. Половина здания рухнула. А во второй обосновались маргинальные личности. Пьяницы, наркоманы и шестерки Портовой Мафии.       — Зря.       Сейчас было утро и всех этих личностей там быть не должно. Я спрашивала у нескольких полицейских. Они думают, что я пишу статью о местной преступности. Вообще, я собираюсь это сделать. Тема очень интересная. Тем более с точки зрения судмедэксперта. Ну, мне так кажется.       И я совсем не завралась. Вот совсем.       Сжав покрепче лямку рюкзака, я пошла в обход. Каблуки звонко стучали. Сейчас, в таком напряжении, любой звук слишком громкий.       Здания стояли близко, оставляя узкий зазор между ними. В этом узком проходе было битое стекло и окурки, выкинутые из окон.       — А я думала у нас куча самостроя.       Это явно построили незаконно. Слишком неуклюжее положение, дешёвые материалы.       Пригнувшись, я пробиралась вперед, стараясь не шуметь и не поднимать голову слишком высоко. Через прогнившие оконные рамы слышались крики. Я шла, упорно игнорируя эти выяснения отношений. Ровно до тех пор, пока не услышала кое-что ещё.       Весь воздух выбило из лёгких, когда я осела на грязную землю.       Детский плачь и мольбы о помощи были такими чёткими и близкими, что их не спутать ни с чем. Несколько голосов разной тональности, но это определённо девочки.       — Пожалуйста, — невнятно, давясь рыданиями, умоляла одна из них, — не трогайте нас больше.       Я должна уйти. Если меня заметят, то это станет моим последним днём. В лучшем случае. Может это просто семейные разборки.       — Просто иди дальше, — мысленно повторяла я, — ты ничего не сможешь сделать.       А потом я услышала крики и звуки ударов, но самым страшным было не это. Мужской голос пыхтел и отпускал мерзкие комментарии. Он говорил о том, сколько удовольствия маленькие сестры приносят своему «папочке». Он описывал всю ту мерзость, которую делал с ними.       Меня сильно мутило, а мышцы окаменели. Некое холодное чувство поднималось по позвоночнику, выпрямляя тело. Неожиданно рукой я почувствовала, как лезвие скальпеля царапнуло кожу, разрезав перчатку.       Я не святая. Не перевожу старушек через дорогу. Не хожу в церковь, чтобы рассказать о своих проблемах и грехах. Я не такая, но если я уйду сейчас, то не смогу с этим жить.       Полиция приедет в этот район не раньше чем через десять минут. Если приедут. Я не знаю, кто дежурит сегодня. Не каждый решит сунуться в это местечко. Многие служители закона остаются тут навсегда.       Однако я всё же набрала номер полиции, скрыв номер. При желании они легко поймут кто это, но с этим я разберусь.       Быстро, сбивчиво я шептала адрес. Описала ситуацию и сразу сбросила.       Закрыв глаза, сделала глубокий вдох и встала на корточки. В руке зажат скальпель. Это точно не по плану.       Игнорируя крики, мерзкие фразы, я подобралась к окну, заглядывая в нужное окно. Грязная, заваленная старой мебелью и строительным мусором, комната. Одинокая пыльная лампочка освещала творящийся здесь кошмар.       В противоположном углу лежала девочка, лицо закрывали сальные длинные чёрные волосы. Одежда порвана в клочья, тело покрыто кровоточащими ранами и тёмными синяками. Вздувшиеся вены оплетали иссохшее тело.       Судя по мерному дыханию, её вырубили. Вторая…       Мускулистый мужчина, в спортивном костюме, прижимал её к полу. Липкая татуированная рука оглаживала маленькие ножки, задирая платье из серой мешковины. Другой рукой он держал её за горло, заглядывая в глаза. Он наслаждался её слезами и остекленевшим взглядом.       Она не вырывалась. Руки безвольно лежали на половых досках.       — Вот видишь, — бубнил себе под нос мужчина, — а раньше тебе не нравилось. Мелкая тоже скоро во вкус войдёт.       Это было слишком. Во рту был горьковатый привкус, предвещающий тошноту. Я так сильно старалась молчать, что скулы свело. Боль немного отрезвила, подстёгивая к дальнейшим действиям.       А что я могу? Этот урод высокий, накаченный и лишённый моральных принципов. Я ведь не убью его. Не смогу. Тогда что? Покричу, кину камень?       Пальцами я вертела скальпель. Может, не надо?       Мои глаза раскрылись от понимания происходящего, когда я увидела в руке прижатой девочки осколок стекла.       Пока она решалась на глупейший шаг в своей жизни, я сделала свой.       Воспользовавшись тем, что придурок был слишком увлечен этой мерзостью, я открыла окно и подтянулась внутрь. Мышцы ныли, руки тряслись от перенапряжения.       Я хотела незаметно попасть внутрь, но с грохотом упала на пол, поднимая вверх облако пыли. Я закашлялась, пытаясь избавится от пыли попавшей в горло. Очки слетели, показывая мои глаза.       — Ах ты… — меня пнули под ребра, подбрасывая вверх.       Боль пронзила тело, нервные окончания горели. В глазах была лишь чернота.       Я часто моргала, пытаясь придти в себя. Вернуть хоть какое-то зрение. Кожа на голове оттянулась, когда меня подняли за волосы вверх. Резкая боль и по лбу полились струйки крови. Он вырвал волосы с мясом.       Первое, что я увидела — это маслянистые карие глаза. Потом я увидела, как малышка за его спиной подползла к сестре, тряся её.       — Ты думала, что сможешь что-то сделать? А? — меня лицом ударили об пол.       Раздался хруст сломанного носа, в рот наполнился металлическим привкусом крови. Дальше было хуже. Меня пнули еще несколько раз по рёбрам. Они затрещали и сломались, впиваясь в легкие. Я не могла дышать. Изо рта и носа текла кровь, забивая дыхательные пути. Хотелось кричать, но я могла только стонать, содрогаясь от новых ударов по животу.       Что я сделала? Кому я помогла? Всё тело горело. Каждый нерв оголился, любое трение кожи о другие поверхности приносило боль.       Удар кулаком в челюсть стал последним, что я запомнила. Темнота подступала быстро, забирая боль. Я до последнего боролась с этим. Цеплялась за ощущения, но итог был один. Я отключилась.

***

      Когда я очнулась, было в разы холоднее. Тело била мелкая дрожь. Ноги и руки щипало от холода. Это в комнате так холодно или у меня лихорадка? Я лежала на ледяном полу, свернувшись в позу эмбриона. Неосознанно, при избиении я закрыла живот рукой и теперь я её не чувствовала.       Видимо, времени прошло не сильно много. Запыхавшийся и довольный амбал застегивал молнию на штанах. Обе девочки лежали у его ног, обнимая друг друга, надрывно рыдая. На них было еще больше крови.       Она покрывала ноги и подбородок. Из разорванных уголков губ у обеих текла кровь. Я сглотнула желчь. Никто не приехал. Меня поразила мысль. Я вижу. На глазах были очки. Он хотел, чтобы я видела.       Я чувствовала, как по щеке катились слезы. Я ничего не чувствовала. Только холод, но горячих слёз становилось всё больше и больше.       Попробовала пошевелить руками, ногами. Они слабо, но откликались. Стараясь не выдавать того, что я пришла в себя, поискала взглядом скальпель. Он лежал рядом.       Глаза метнулись к человеку, который осмотрев комнату, вышел. Дверь захлопнулась, и послышался щелчок от замка. Идиот. Хотя мне это на руку.       Убедившись, что он ушел достаточно далеко, я потянулась за серебристым лезвием. Каждое движение отзывалось резкой болью в суставах, но я упрямо тянула руку вперед. До тех пор, пока не ощутила тяжесть метала.       Я попыталась сесть, но в итоге задохнулась от жгучей боли. Закашлялась, привлекая внимания сестер.       Открыть глаза я уже не могла и только чувствовала, как меня медленно, держа с двух сторон, посадили на задницу. Спиной я чувствовала бетонную стену.       — С-с-спа-сибо, — прохрипела я, не в силах контролировать свой голос.       Боль и стыд смешались в одно единое чувство. Я хотела помочь им, а в итоге они передвигают моё тело. В голове бились мысли, отрывки воспоминаний. Голоса из прошлого. Я хотела им ответить, но могла только слушать о своей бесполезности. Точно лихорадка.       Сколько жизней ты должна загубить, перед тем как до тебя дойдет? Ты безнадежна.       Голос матери был особенно громким. Я знаю, она этого не говорила, но это ранило.       Ты ведь не бросишь того, кого сломала?       Ты бросила…       — Посмотри на нас, — тонкий голос позвал меня, вырывая меня из бреда.       Они смотрели на меня обеспокоенно. Почему они целы? Их одежда была порвана, заляпана кровью. Их кровью, но их грязные тела были целыми.       — Что… — мне не дали договорить, закрыв рот ладошкой.       — Он скоро вернётся. Ты должна уйти.       Ха.       Моя грудь затряслась от смеха. Осколки рёбер глубже проткнули легкие. С кашлем изо рта полилась кровь. То, что я была еще жива — чудо.       Моё лицо взяли две пары рук. Я вырывалась, стараясь отстраниться, но мне не дали.       Тепло разлилось по внутренностям, возвращая чувствительность. С каждым новым вдохом становилось всё легче. На губах была блаженная улыбка, перед глазами светились причудливые огоньки.       Всё закончилось так же неожиданно, как и началось. Теперь я чувствовала, как ныли и болели ушибы, как пульсировала челюсть.       — Вы… — Боже, — вы можете…       — Только когда вместе.       Мне улыбнулись с такой печалью, что самой захотелось выть.       — Сколько вам? — поднялась, ноги подкашивались, но я устояла, — как вы здесь оказались?       — Десять, — они отвечали хором.       Только сейчас, спокойно на них взглянув, я поняла, что они близнецы.       — Этот человек. Сатаморо, — они замялись, — он купил нас. Ему нравится, что мы лечимся. Он сказал, что если сбежим, то нас найдут и разделят.       Наклонившись, я подняла скальпель. Повертела его в руке и внимательно посмотрела на них. Я спасу их. Даже если сделаю вещь хуже убийства.       — Вы одарённые, — я улыбнулась им, хотя понимала, что мои зубы покрыты кровью, — я тоже. Вы выберетесь. Обещаю.       Они посмотрели на меня, явно намекая, что я уже пыталась. Да. Только тогда я не знала, что собираюсь делать. Все была на инстинктах. Теперь всё иначе. Сердце заполнила решимость.       Убрав лезвие в карман, я подошла к окну. Оно было заперто. Теперь уже снаружи.       Мы втроём вздрогнули, услышав, как он шёл к нам. Топал как слон и повторял, какие мерзости ему особенно нравятся. Каждый его шаг приближал нас к развязке. Либо это кончится хорошо, либо станет хуже. Так или иначе.       — Спрячьтесь за мебель и не бойтесь.       Дождавшись, когда они скроются за наваленными креслами, вытерла рукавом кровь с подбородка и встала за дверью.       Сколько должна загубить? Вторую точно.