Не открывай глаза

      Страх. Отчаяние. Что чувствуют люди, решившие совершить нечто ужасное? Я должна чувствовать вину? Я её не чувствую. Только ледяную решимость и волнение.       Я стояла у двери и ждала. В висках пульсировало, пока я вслушивалась в шаги. Он неторопливо шёл, шаркая ногами. В кармане чувствовалась тяжесть скальпеля. Он оттягивал ткань, напоминая о себе.       Хотелось бросить всё. Сжаться в комок в углу и молиться о спасении. Кто-то же должен прийти. Неужели люди не слышали криков? Ответ настолько очевиден, что из пересохшего горла вырвался смешок. Им всё равно. Их жизнь — обычное выживание. Ничего больше. Поэтому я стянула перчатки, разминая посиневшие руки.       Малышки затаились за старой мебелью. Никаких звуков. Только удушающая тишина. Не слышно даже дыхания. Замок на двери щёлкнул. Сейчас или никогда.       Как только дверь открылась, я кинулась на мужчину. Рывок. Кровь стучит в ушах, заглушая все. Он был выше, но подскочив сзади я схватила его голову дрожащими руками. Повернуться он не смог. Замер, вскинув руки вверх.       По его телу прошла дрожь, а ноги подкосились. Это существо, по ошибке названное человеком, со стуком упало на пол. Теряя сознание, он смотрел на меня стекленеющими глазами. Когда его тело полностью обмякло, а дыхание выровнялось, я убрала руки с его висков.       Мой мир трещал по швам. Я сделала это. Снова. Только теперь не было никакого сожаления. Только страх. За себя. Что я сделала с собой?       — Это просто надо пережить, — я бормотала это, шаря по его карманам в поисках ключей, — он это заслужил.       Небольшие ржавые ключи лежали в его штанах. Металл пах чем-то приторным и сильным.       Поблизости не было верёвок или чего-то такого. Связать не получится, а сколько его мозг будет приходить в себя после тех изменений, что я сотворила, непонятно.       Быстро сжав ключи, я подбежала к сёстрам. Они сидели, крепко прижимаясь, друг к другу, прижавшись к пропыленной мебельной ткани. Глаза крепко закрыты, а дыхание прерывистое.       — Давайте уходить отсюда, — я потянула их к себе за руки, — он может очнуться в любую минуту.       Они держались за меня, когда я схватила свою пыльную маску и рюкзак, лежащую на полу, и выбежала из комнаты. Коридор был длинным и покрыт фантомной кровью. Зазубренные красные доски прогнили и грозились обвалиться с потолка.       Я хотела закрыть им глаза, уже протянула руку, но остановилась. Они не видят. Для них это обычный длинный коридор, покрытый пылью и грязью. Они видят только пробегающих мимо мышей, напуганных нашими стремительными движениями и множество сгнивших дверей в другие квартирки.       Половицы скрипели, но мы не останавливались. Когда мы добрались до выхода, две пары маленьких ручек больно сжали мои ладони. Я улыбнулась им, стараясь не показывать как много боли мне приносит это простое движение. Это не важно.       На улице шёл дождь. Тяжелые капли били по лицу, ноги поскальзывались на мокрой траве.       — Стой! — дикий, надрывный рёв прогремел за нашими спинами.       Безумный взгляд, разодранная рубашка. Он бежал вперед, смотря только на меня.       — Ты! — я побежала быстрее, тянув за собой уже ослабевших девочек, — это ты сделала!       Мы могли добежать до дороги. Там можно тормознуть машину. Обычно это почти невозможно сделать, но я готова кинуться прямо на дорогу.       Только вот это было напрасно. Как в замедленной съемке я почувствовала, как меня схватили за воротник, и всё, что я смогла сделать — это оттолкнуть дальше девочек.       — Бегите! — я кричала из-зо всех сил, пока меня волокли назад.       — Ты! — меня кинули на землю, лицом впечатывая в траву, — прекрати это!       Его взгляд метался по окрестностям. Трава, дома и деревья. Всё, что составляло его жизнь, теперь покрыто кровью. Она лежала густым слоем. Его трясло. Он хватался руками за голову, вырывая свои волосы.       Моя одежда была мокрой, все ушибы болели сильней, но я не смогла не улыбнуться.       — Добро пожаловать в мой мир, — я смотрела за его спину, девочек не было.       Они убежали. Спаслись.       -Ах, ты… — меня схватили за горло и подняли над землей.       Я хватала воздух ртом, кряхтела и извивалась, но тщетно. Рука сжимала моё горло, давя на гортань. Шею нестерпимо жгло, из глаз текли слезы, а я продолжала пытаться сделать вдох. Мир расплывался, и всё, что я видела — это глаза. Глаза полные отчаяния, боли и страха.       — Ты — он плюнул мне в лицо, — вернёшь всё как было и я убью тебя быстро.       Я почти не слышала, только чувствовала, как всё сильней сдавливает горло, как до боли закатываются глаза и лопаются сосуды.       Резко меня отпустили. Подобно кукле я рухнула на землю, ударившись локтями, но боль почти не чувствовалась. Вдыхала, кашляя, содрогаясь всем телом.       Очки, чудом оставшиеся на мне до этого, теперь упали. Я не понимала, что происходит и рвала пальцами траву. Восстановив дыхание, я завалилась на бок.       Девочки повисли на его руках, расцарапывая до крови плоть. Он мотал руками, пытаясь сбросить их.       — Нет… — прокряхтела я, пытаясь подняться, но тщетно.       Тело, испытавшее кислородное голодание, не слушалось меня. Я смотрела, как одна из сестёр не смогла удержаться и рухнула в траву.       — Маленькие мерзкие отродья.       Свободной рукой он схватил за горло оставшуюся малышку. Грустные карие глаза посмотрели на меня, и он дернул её голову в сторону. Громкий хруст. Хрупкое тело покачнулось, и он выкинул её, прямо ко мне.       Голова, выгнутая под неестественным углом. Из уголка губ текла тонкая струйка крови, тут же смываемая дождевой водой. Я смотрела в остекленевшие глаза.       — Нет, — кричал он, — нет! Нет! Нет!       Его рукава были заляпаны кровью. Кровью, которая никогда не отмоется. Он остервенело рвал покрасневшую ткань, но пятна переходили выше.       Холодными ладонями я погладила ещё теплую щеку. По моим щекам текли слезы, смешиваясь с дождем. Я ощупала шею, проходясь кончиками пальцев по маленьким, скользким позвонкам, порвавшими бледную кожу.       В голове застыл её взгляд. Я цеплялась за него, когда поднималась на ноги. Желудок скрутило, а в висках пульсировало. Я чувствовала, как разогревалось моё тело, подгоняемое выбросом адреналина.       Неровно, пошатываясь, я приближалась к нему, замечая, как девочка подбежала к своей сестре. Она просила её откликнуться.       На мгновенье мой взгляд и взгляд убийцы встретились.       — Ты, — он рванулся ко мне, — это ты виновата!       Выхватив скальпель, я ударила его в плечо. Кровь брызнула на нас. В отместку он кулаком ударил меня в живот. Боль прокатилась по всему телу, ноги подкосило, и я упала на колени.       Ярость клокотала во мне, и я с криком вонзила в его ногу лезвие. Прямо под коленку. Падая, он пнул меня, попав в грудь, выбивая весь воздух. Превозмогая боль, я поползла на четвереньках к нему, пытаясь увернуться от ударов, но некоторые всё равно попадали в цель.       Плечи и руки ломило и жгло, но я вновь занесла скальпель. Я хотела ударить в сердце. Замахнулась и в последний момент отвела удар в безопасную точку на боку.       Из его глаз лились слёзы боли. Руками он схватился за бок, поджимая ноги. Его трясло от жалости к себе. Как и меня.       Холодное, окровавленное лезвие выпало из ослабевших рук.       Ползком, не в силах встать, я добралась до сестер…       Хрупкая, слабая девочка качала на руках свою сестру, напевая колыбельную. Она не закрыла её глаза. Только смотрела в них отсутствующим взглядом. Я не понимала слов, но села рядом, обнимая её.       Она не плакала. Только сидела и смотрела. Моё сердце ныло и содрогалось. Меня гложила вина. Она въедалась в меня вместе с болью. Эта маленькая девочка умерла, потому что помогла мне. Боже.       Маленькая ручка взяла меня за руку, сжимая. Большим пальцем я гладила её кисть, пытаясь успокоить. Жалкая попытка.       Глаза жгло, но я не плакала. Слёз словно не осталось во мне. Только холод, заполняющий собой всё. Холод, от которого леденели кости и стыла кровь.       — Нам нужно уходить, — мой голос был таким далёким, — мы не можем здесь оставаться…       — А Ли?       Это было неприятно, и я чувствовала себя ужасно. Меня буквально выворачивало от того, что я собиралась сказать.       — Мы вызовем скорую, — в горле пересохло, — она заберет её.       И его. Я не смотрела на него, только слышала стоны. Мерзкие, первобытные стоны. Как у животного. Только он хуже.       Вздохнув, я поднялась, и тут же упала. Грязная трава попала в рот и нос. Каждая мышца молила об отдыхе. Это потом. Потом я смогу отдохнуть, а сейчас главное — это судьба девочки.       Напрягшись, я поднялась. Всё плыло. Голова жутко болела. Содержимое желудка грозилось вырваться наружу. Едва не упав снова, подобрала треснувшие очки.       С трудом я отлепила девочку от мертвой сестры. Она цеплялась за её одежду, но та просто рвалась       — Нет, — она билась в моих руках, — её нельзя тут оставлять! Пожалуйста!       Я понимала её, но что тут ещё сделаешь? Здесь много преступников. У него могут быть друзья. Что если нас найдут? Мы умрем всё. Выбора нет.       — Мне жаль, — я прижала её к себе, — мне очень жаль. Прости…       Из последних сил я подняла её на руки. Сначала она выбивалась, нанося удары по моему лицу и пиная живот, но потом обмякла. Безвольной куклой она повисла на моих руках.       Я шла, борясь с собой. Каждый шаг причинял мне боль. Ноги и руки сводило. Боль от полученных травм усилилась. Мокрая одежда тянула вниз.       Было только одно место, куда я могла отдать её. Только в одном месте ей помогут. Пришло время проглотить всю свою гордость и пойти в Агентство. Они нужны ей.