Кровавый принц

Вторая планета… Кто на ней живет? Я не знаю, но я его точно убью! — О, а вот и почитатель явился! — воскликнул кто-то, подойдя ко мне сзади и обвив руками мои плечи. Он коварно заулыбался. Кажется, я понял. Нарцисс, ты аудиторию ожидал, а получил меня, убийцу. — Добрый день, — я мило улыбнулся, а что? Пусть порадуется. Если дать человеку то, что он хочет, а потом круто все повернуть в спять, можно увидеть до жути удивленное лицо. Этого я и хочу. — Похлопай-ка мне в ладоши, — сказал этот самолюбец. Я единожды хлопнул в ладоши. Нарцисс снял шляпу и громко, на всю небольшую планетку, раскланялся. Выглядит забавно. Ха, убивать тебя сразу будет ошибкой. Ведь можно так хорошо поиграться твоими чувствами! — подумал я. — Будет весело… Я опять похлопал ему и рассмеялся, когда тот стал раскланиваться, снимая придурковатую шляпу с торчащим цветочком. Меня озарила жутко непонятная улыбка, что была на склоненной в бок голове. Вряд ли кто-то поймет смысл этого жеста, ведь даже я его не понимаю. Я еще немного так похлопал, но... Через пару раз, мне это наскучило. — А что ты можешь сделать, чтобы я тебя почитал? — спросил я. — Разве ты еще не мой восторженный почитатель? — вопрос на вопрос, забавно. — Нет, я лишь хлопал, а это еще ничего не значит. Удиви меня! — такой человек, как он, сделает все, чтобы его хвалили. — Удивить? — он склонил голову, — Тогда смотри! — он распростер руки, словно для объятий, и указал на себя, — На этой планете я всех красивее, всех наряднее, богаче и умней. Нет никого лучше меня! Ты удивлен? Всегда, когда ты один, всегда, когда не знаешь других, всегда ты будешь лучшим. Но я вправлю тебе мозги! Нет, я вырву их и вышвырну далеко-далеко! Чтоб все, до кого части тебя долетят, видели! — Ты не лучше! Ты не можешь меня убить, а я тебя могу, — он удивился, а я достал пару ножиков и направил один на него. — Сдохни, свинья самолюбивая! После этого, два ножа попали в руку, один в солнечное сплетение, а еще пару в ноги. Его скрутило так, словно он снова кланялся. И что за чванство? Явно видно, он этого не ожидал. Его лицо перекосилось, а глаза были настолько удивлены, что казалось, что они сейчас и без моей помощи выпадут. Я подошел к нему и взял за воротник, поднимая на мой уровень, чтоб смотрел на меня, снизу вверх. Люблю такой вид, никто не знает, что ты сейчас сделаешь. Из заднего кармана я вытащил одно тонкое, но очень острое лезвие и подставил его к глазу этого, хоть и в будущем, но одноглазого урода. — Нет, прошу, пощади! Я сделаю тебя лучшим почитателем! — смешной, в таком-то состоянии и положении дел просто глупо на такое надеяться, к тому же… — Я — единственный, кто тут вообще есть! — я засадил лезвие прямо в его око. — А-а-а-а-а!!! — хрипло проорал он. Слышала этот вопль, я так думаю, вся вселенная. Теперь на руках много крови, черт! Я отпустил его, а он лишь склонился, как при молитве*. Держась одной рукой за пораненный глаз, он начал то ли тащить меня за штанину вниз, к себе, то ли взбираться ко мне, наверх. — Прошу, все равно восхищайся мною! — Кем?! Одноглазым выродком что ли?! Нет уж, — я пнул его со все силы и он отлетел на пару метров, то бишь вокруг своей планеты. Прикольные получились качели! Пинаешь ногой то назад, то вперед, а его гнусное тело катается вокруг планеты. — Аха-ха-ха-ха! Ты так смешон! Ты не самолюбивый, ты — клоун! Я резко дернул ногу назад, тем самым, пнув его и он покатился ко мне. Я остановил сею карусель ногой, почти что вставая на него, и как его еще не стошнило? Убрав ногу, я склонился перед ним, смотря ему прямо в глаз. — Перед тем, как я тебя окончательно изуродую и убью, запомни: нарциссы работают на аудиторию, они зависимы, а самодостаточному человеку достаточно самого себя! Начав тыкать его клинками и резать его полутруп на кусочки, меня пронзило смехом. Обожаю алый, или же, кровавый цвет! Жить не могу без него! Кровь прекрасна лишь когда она свежая, иначе она перестает быть насыщенной, живой. Она застывает и становиться гуще, вот это я терпеть не могу! Я встал и посмотрел на то, что сотворил с планетой и этим подонком… Ничего не осталось, только застывающая кровь. Ужас, нет тут ни весельчака, ни смешных гримас, ни алой, любимой мне крови. Чтобы постоянно быть счастливым, я обязан убивать… Право же, я убью всех! — с легкостью в душе, подумал я и отправился дальше.