Песнь обречённого

Первая встреча с Невиллом Долгопупсом после нашей ссоры произошла двадцать седьмого августа... – А когда вы повздорили? – прервал Снейп Поттера. – В июне, в самом его начале. Кажется, седьмого, точнее не скажу. С вашего позволения я продолжу. В Бате, куда мы с Войтеком путешествовали время от времени, понятное дело, не любоваться достопримечательностями, обещали дождь. Не то чтобы нас можно было испугать превратностями погоды, но мы, как и все наши, постоянно мёрзли и поэтому стремились избежать холода и сырости. – Даже так? – переспросил Снейп больше для себя, потому что припоминал, как Долгопупс всегда кутался в шерстяную мантию. А Минерва так восхищалась, что он чтит дресс-код «старой гвардии» и не уподобляется послевоенной молодёжи, которая рядилась, по её мнению, в лохмотья. – Да, опиаты вытапливают подкожный слой жира, поэтому наркоманы и выглядят такими замученными. В тот раз я ехал без Войтека – ему предложили подработку, и он остался в Лондоне, впрочем, дав немного денег на чек – но не сам: в попутчики мне напросился, как мы его называли, Вилли-трубочист. Такое странное на первый взгляд прозвище он получил из-за своей раздражающей манеры заимствовать сигареты и никогда их не отдавать. Однако было кое-что и положительное в его обществе – машина. Барыга, к которому мы направлялись, хоть и знал меня лично – Войтек нас знакомил – явно недолюбливал. Просто, без причины. И будь я один, мог продержать весь день в ожидании или вовсе отказать, сославшись на повышенный спрос своего товара. С Вилли мне такой приём не грозил – тот был своим парнем, к тому же «беруном», то есть покупал часть партии не для себя, для знакомых, а значит – много. В кои-то веки прогноз оказался правдивым: несмотря на лето, ветер натянул облаков, и вместо нормального дождя в воздухе висела противная водяная взвесь, отчего меня лично пробирало до костей. Выходить из машины очень не хотелось, но пришлось. Я натянул капюшон толстовки, делая для себя вывод, что голову иногда нужно мыть, и направился к дому первым. Вилли закрыл машину и уже догонял, когда нам навстречу вышел предыдущий посетитель. Несложно догадаться, кого я увидел на пороге. Невилл, загорелый практически до черноты и от того выглядевший гораздо респектабельней нас, смерил заинтересованным взглядом сначала меня, а потом и Вилли. Его рот перекосило презрением. – Ну здравствуй, – растягивая слова в типичной малфоевской манере, процедил он. – Стоило выпустить тебя из вида, и посмотри, до чего ты скатился. Водишь дружбу со страшными наркоманами. Надо было слышать, как он произнёс это «страшными наркоманами» – будто намереваясь испачкать одними только словами. Он хотел моей реакции, но не дождался её: я прошёл мимо него, будто не помнил ни его лица, ни своего прошлого. Вилли точно так же равнодушно последовал за мной – ему, как и большинству нашей братии, было не привыкать к презрению и отвращению обычных людей. Однако в планы Невилла не входило отпускать меня без «покаяния». Он вернулся в дом, ухватился за мой локоть, стискивая его до синяков. – Неужели ты до сих пор обижаешься? – И вместо презрения в его тоне прорезались заискивающие нотки. – Мы же с тобой… Он огляделся по сторонам, подозрительно покосился на натянуто улыбавшегося барыгу и снизил голос до шёпота. – Ты не против вечерком пересечься? С меня «угощение»… – Зачем тебе пересекаться с наркоманом? – Я охнул, потому что Невилл сжал мне руку так, словно стремился сломать её из мести или в назидание. – И всё-таки? – Как хочешь, – прошептал я. Он выпустил локоть сразу, как только мой ответ его удовлетворил. – Я буду к восьми. У меня есть кое-что по-настоящему потрясающее – тебе понравится! – Он подмигнул мне напоследок и исчез за дверью. Сразу же стал слышен хлопок аппарации. Вилли встревожился, бросился к выходу, а барыга не повёл и ухом. Вероятно, он привычен к хлопкам. Какой-то положительный момент в нашей с Невиллом встрече был: тогда отношение ко мне барыги разительным образом поменялось. Чуть позже я понял, почему: Невилл ничего не покупал – он наоборот поставлял товар. – Сам? – Простите? – Я спрашиваю: неужели Долгопупс не смог найти посредника, чтобы не показывать дилерам своё лицо? – Да, мне тоже было это не понятным, но потом я подумал: а чем он рискует? Сильно сомневаюсь, что маггловская полиция смогла бы задержать мага, даже зная его в лицо. Статут Секретности берёг получше любых других средств. А подручный, будь он магглом или сквиббом, может начать воровать или разбавлять товар. Вроде бы мелочи, но Невилл очень гордился качеством своей отравы, чтобы пустить репутацию книззлу под хвост. Эта мимолётная встреча что-то всколыхнула в моей душе. Меня охватило нервное предвкушение. Дело было совсем не в обещанном «угощении» – какая-то моя часть всё же тянулась к Невиллу. В конце концов, я делил с ним одну спальню шесть лет, а это не могло нас не сблизить. Дрожа от волнения, я ввалился в квартиру к Войтеку – надо было отдать купленный драг – и остолбенел. Я уже говорил, что ему повезло с внешностью: Войтек вполне мог сниматься в рекламе и зарабатывать приличные деньги, но в тот день, ошарашенно наблюдая, как он стоит на четвереньках, а лысый краснолицый мужчина… простите, профессор… пользует его зад, пыхтя от натуги и похлопывая по оттопыренным ягодицам, слово «подработка» приобретала какой-то извращённый смысл. Я вышел на кухню, налил себе в стакан воды из-под крана и, стараясь не слушать пошлые шлепки и подбадривания, ждал, когда Войтек закончит «работать». Его, казалось, даже не смутило моё присутствие: он, как был голышом, вышел на кухню, стискивая в руке «зарплату». – Взял? – Первый его вопрос. Я кивнул. Он плюхнулся рядом на табуретку и зашипел сквозь зубы, умащиваясь аккуратней. – Тогда с чего такое похоронное лицо? – допытывался он, забирая нетронутый стакан с водой и припадая к нему с жадностью. – Фух, укатал меня наш судья. Каждому из нас нужен слушатель, чтобы иногда выговориться. То ли наступил момент, когда всё накипевшее просто выплеснулось, то ли этот голый человек так на меня подействовал, но я, захлёбываясь словами, рассказывал и рассказывал, опуская только то, что касалось непосредственно магического мира. Надо отдать должное, Войтек слушал, молча, уперев ногу пяткой в табурет и прислонившись подбородком к колену, и слушал внимательно, невзирая на неудобную позу и вытекающую из задницы сперму. Не знаю, чего я ожидал от этого разговора. Наверное, что Войтек воскликнет: «Чувак, да он первым показал тебе ворота Рая!», но никак не злого: – Тварь твой дружбан. Тварь и гнида! Поскольку Войтек не был знаком с Невиллом, я и не думал скрывать его настоящего имени. Меня больше заботило не проговориться о существовании магического мира, с которым Невилл и я были крепко связаны. Я не мог предугадать, что своими руками заложил основу вражды, послужившей, в конечном итоге, косвенной причиной гибели Войтека. Безусловно, невозможно предположить, как бы он закончил: умер от передозировки, гепатита, СПИДа или дожил до преклонных лет, отвергая все представления о краткости жизни наркоманов, но моя совесть твердила, что я своими руками уложил его в могилу. – Может, останешься у меня? – Войтек ободряюще улыбнулся. – Вмажемся, залипнем… Я покачал головой – точно такая же программа ждала и дома. К тому же меня не отпускало желание узнать, зачем я понадобился Невиллу? Я свято верил, что рано или поздно он ответит на этот вопрос.