Аккуратно шагает навстречу своей любви. Девушка буквально чувствует, как платье сделало из нее принцессу. Высокие каблуки и длинный шлейф ничуть не спутались, несмотря на все эти метры. Синий оттенок, как и его глаза. Все настолько гармонирует, что очаровывает даже самых строгих скептиков, платье цвета морской глубины, его белоснежный костюм и этот галстук, с оттенком глаз, с его обворожительной улыбкой на лице. И пусть скажут, что невеста обязательно должна быть в белом, ведь это цвет невинности, цвет нежной и надежной любви. Они отбросили все предрассудки, в очередной раз наплевали на всякие суждения о правильности. И сейчас, стоя здесь, в огромной зале, под светом софитов, она точно знает, чего так желает. Его губы, его взгляд… Он нужен ей, как воздух. Нужен больше, чем сама жизнь. Готова была бросить букет, сорвать с себя фату и бежать, просто бежать навстречу к нему.
Улыбка сходит с лица с каждым пройденным метром. Эмилия словно чувствует эти осуждающие взгляды, смотрит на то, как люди взволнованно начали шептаться. Осуждающие взгляды, полные ненависти и непонимания. Кто-то скажет, что это мерзко, кого-то начнет подташнивать, а другие и вовсе постараются покинуть столь аморальную церемонию бракосочетания брата и сестры. Никому не хочется участвовать в таком грехе, никто не хочет больше присутствовать на столь роскошной свадьбе. Едва в зале остаются только несколько людей, Серова наконец замечает то, как в спешке уходит её отец. Без трости, без слабости в ногах… Будто ненависть и мерзость от этой ситуации заставила мужчину воспрянуть духом и найти в себе силы. Он кидает последний осуждающий взгляд в сторону своей дочери и быстро скрывается под ярким зимним солнцем.
Обернувшись, сама не заметила, как быстро добралась до ступеней, ведущих к брату. Он всё время смиренно ждал, когда же она подойдет к нему. Увидев, как девушка замешкалась, протягивает ей свою ладонь. Взгляд скользит по его лицу, медленно направляясь к его пальцам. Обручальное кольцо уже сияет на безымянном, заставляя девушку опешить. Она взволнованно взглянула в его глаза, заметив, как он все же убирает свою руку, предложенную ей. Тянет ее к кому-то, обхватывает за талию.
Белоснежное платье, красивая прическа под фатой… Анастасия и есть та невинность, та чистая душа, которая стоит в объятиях своего мужа и улыбается ему. Они смотрят друг на друга так… словно никогда не хотят расставаться. Серов перестает обращать внимание на свою сестру, так отчаянно попытавшейся пройти эти ступени и оказаться с ним рядом, заставить его объясниться с ней, сказать ему, как сильно любит… Он просто уходит, взяв под руку ладонь Анастасии. Они скрываются в том же луче света, как и Владимир Серов, а после и вовсе пропадают. Она остается одна, совершенно не понимая, почему вокруг начинает сгущаться тьма. Обширным потоком, эти темные сгустки направляются к ней, постепенно добираясь до подола синеватого платья, завладевая каждым сантиметров ткани. Поднимает глаза, направляет взгляд в зал. Только один человек, продолжающий улыбаться коварной улыбкой. Его глаза суживаются, он встает на ноги и направляется к ней. Вадим Цепин даже не пытается как-то успокоить девушку. Он лишь с силой хватает её за руки и ведет в эту тьму, заставляя Эмилию делать эти шаги, пока сердце отчаянно сопротивляется.
— Не хочу… — шепчет, попытавшись в очередной раз обернуться назад. Надежда на то, что брат появится и спасет её, велика. Учащенно дышит, взволнованно глядит на последний луч света, пока тот не скрывается за этой страшной темнотой.
Ладонь на лице Эмилии. Цепин гладит её, заставляя посмотреть в собственные глаза… Коварная улыбка победителя, привычная для такого, как он. Он не скрывает, что рад такому стечению обстоятельств. Он не скрывает, что необходимость в Эмилии для него весьма четко определена. Цепин снова усмехается, прежде чем тьма поглощает их.
А где-то далеко, пройдя по дорожке, усыпанной лепестками роз, Денис Серов все же обернулся. Последний отблеск синего платья скрылся в гуще мрака. В этот момент его сердце разрывается, а такое чувство, как «любовь», навсегда остается запертым в сердце.
Скурив последнюю сигарету из своей пачки, Серов наконец смог нормализовать дыхание. Шатен поправляет собственные волосы, слегка задевая при этом мокрые от слез глаза. Он не может больше спокойно сидеть на одном месте, поэтому поворачивает лицо, медленно пересев из кресла на край кровати. Вжавшись в спинку кровати, Анастасия смотрит ему в глаза, боясь даже слово произнести. Девушка продолжает плакать, обнимая свой живот, прижав ноги к груди, таким образом пытаясь защитить то сердечко, что бьется у нее в утробе.
— Хватит ныть, Настя, — раздражённо проворчал Денис, — пора привыкнуть, что я жестокий человек.
— Убери пистолет, — кивнув на оружие, которое Серов все это время сжимал в правой ладони, девушка снова поежилась, будто от холода.
— С ним мне спокойно.
— Зачем ты пришел сюда с ним?
— Я же говорю, с ним спокойно, — снова повторив эту фразу, Серов смотрит в окно, за которым начинает рассветать, — ты задумывалась вообще, каково это будет, если мы поженимся?
— Я лишь хочу, чтобы у моего сына была семья.
— А сама-то чего хочешь? Чего хочешь именно ты?
— Ты ведь знаешь, я люблю тебя…
— Ни черта ты не знаешь о любви! — чертыхнулся Серов. — Ты когда-нибудь любила?
Настя молчит. Ей стало страшно отвечать на этот вопрос, как только Денис дернул рукой и направил пистолет в её сторону.
— Готова ли ты отдать за меня свою жизнь? Готова ли босиком бежать по заснеженной дороге и сжимать мою окровавленную руку, выкрикивая, как сильно нуждаешься во мне? Готова ли ты наплевать на все запреты, на мнение окружающих, разрешив мне властвовать над твоим телом? Готова ли позволять бить тебя, душить, угрожать, втаптывать в грязь, а затем, с таким же безумством, целовать твои губы? Убежать со своего родного дома, послать к черту родственные связи и быть… быть со мной? Ты готова?
— Да, — неуверенно, почти не слушая всё то, что говорит ей Денис, — я готова…
— Сомневаюсь, — усмехается Серов, наконец опустив оружие.
— Почему, Денис? Ты… ты любишь другую? — осмелившись задать этот вопрос, Настя тут же пожалела о нем.
Парень резко вскочил на ноги, и подойдя к стене, тут же ударил по ней кулаком. Раны снова закровоточили, причиняя ему боль. Но она не сильнее той боли, что сейчас разрывает сердце.
— Люблю. И представить не можешь, как сильно люблю. Я готов убить всех, даже тебя… Решить проблему одним выстрелом, ведь ты виновата в том, что мы не вместе. Ну разве не могла позвонить сначала мне, я бы всё устроил. Самый лучший врач, хорошая клиника, все неприятности исчезли бы за считанные минуты, — он кивает ей на живот и снова косится в сторону окна.
— Я звонила! Столько раз звонила! А сколько было смс, Денис?! — обезумев от его слов, девушка переходит на крик. — Но только ради того, чтобы сказать… Денис, ты скоро станешь отцом, и этот факт никто не в силах изменить. Я не убью своего ребенка…
— Да это еще и ребенком сложно назвать! Какой у тебя срок, а? Какой? Ты хоть понимаешь, что там только горошинка?!
— И я люблю это горошинку, — внезапно, сквозь зубы, заявила девушка.
— Любит! — передразнил её Серов, усмехнувшись. — Ты любишь только свою пизду, вот и всё.
— Не смей так говорить!
— А какая бы нормальная девка согласилась бы трахаться на морозе? Какая бы сама, практически разрывая на себе колготки, повернулась бы ко мне спиной и нагнулась? Какая бы еще ухватилась за холодную сталь забора и позволила бы вгонять в себя без презерватива?
Правда глаза колет… Поэтому Анастасия не находит нужных слов, просто молча отворачивается от парня и начинает смотреть на собственное отражение в зеркале. Потухший взгляд, лицо все опухло, так же, как и искусанные до крови губы. Нет больше той радости, которая была у нее на протяжении нескольких дней. Настя больше не хочет думать о будущем, её гораздо сильнее волнует настоящее, и тот факт, что Серов снова направил на нее свое оружие.
— Меня либо посадят, либо убьют… Третьего не дано. Так зачем же мне тогда стрелять в тебя, м? Если я это сделаю, то уже точно никогда не встречусь с той, которую люблю всем сердцем.
— Что же ты предлагаешь, Денис?
— Я женюсь на тебе, — ловко произносит он и медленно начинает подходить, продолжая направлять оружие в голову Насти, — да, женюсь, нечего так удивляться, но любить тебя, или же это отродье, что сейчас в твоей утробе, я не буду. Каждый вечер, каждую ночь, и даже день, я буду проводить с
ней, а ты делай, что угодно твоей душе. У тебя будет моя фамилия, кольцо на пальце, штамп в паспорте, но никогда, никогда, слышишь, не будет меня. Согласна на это, Настя? Или все же не будешь портить себе жизнь и сделаешь этот ебаный аборт?
— Я не убью своего ребенка, — жестко ответила девушка дрожащим голосом.
— Тогда мы всё решили, — Серов улыбается, поставив оружие на предохранитель, убирает его за свою спину.
— Людям всегда требуется время, чтобы полюбить тех, кто рядом с ними…
— Тебя со мной не будет, учти… А с
ней я буду всегда.
— А ты
ей вообще нужен? Она будет мириться с тем, что ты станешь не только мужем, но и отцом?
— Ты и представить не можешь силу нашей любви. Никто не сможет помешать нашему счастью, а если кто-то попробует, я пущу пулю ему меж глаз.
— Дочка! — Владимир Серов обнимает хрупкую брюнетку, прижав к своей груди. — Я так скучал по тебе.
— Я дома, папочка, со мной всё хорошо, — девушка улыбается, вытирая с лица отца горькие слезы, — спасибо за подарок, мне очень понравилось…
— Ты давно уже просила щенка, а я всё задерживал и задерживал, — взглянув на лохматое чудо, так неряшливо запрыгнувше на диван в гостиной, Владимир снова улыбнулся, — теперь дом стал полным с тобой.
Оглядевшись, она снова проронила слезу. На этот раз её поймал Владимир, хмуро посмотрев дочери в глаза.
— Что-то не так?
— Всё в порядке. Считай, что это предсвадебная лихорадка.
— Люда всё хорошо устроила. Сегодня ваша помолвка, а двадцатого мы сыграем роскошную свадьбу. Какое платье ты хочешь, милая? Мы можем заказать его у известных дизайнеров и…
— Хочу синее, — вспомнив свой вчерашний сон, девушка не медлит с ответом.
— Синее? — переспросив, Владимир присаживается с помощью Эмилии на кресло, снова взглянув в её глаза. — Синее свадебное платье?
— Почему бы и нет? Я не хочу по стандартам, хочу чего-нибудь… необычного.
Ага, увидеть в свадебном костюме своего брата, а не Вадима Цепина. Вот это будет «необычно»!
— Я даже не знаю… Это настолько неожиданно для меня, — пробубнил Владимир, но увидев в лице дочери расстройство, тут же продолжил, — ну раз ты хочешь, значит будет синее.
Заулыбалась, обняв своего отца за плечи. Девушка в очередной раз вдыхает аромат его парфюма, отмечая, что хочется чего-то другого… Ей так необходимо чувствовать на своих губах привкус имбиря, так необходимо обнимать широкоплечего брата, чувствовать под своей ладонью его мягкие волосы. Проводить пальцами по татуировке ворона, увлеченно направляя все ниже и ниже, ощущая через ткань джинсов стальной член, готовый броситься в атаку… И, как и всегда, её рука будет перехвачена именно в столь интимном месте. Он снова поцелует её пальцы и улыбнувшись назовет «проказницей», а сестричка лишь обнимет брата за шею и дополнит — «твоя», начав сногсшибательный поцелуй.
— Что это? Такого раньше не видел! — мужчина увлеченно провел пальцами по шее дочери, задевая колье с изумрудами. — На день рождения подарили? Вадим?
— Нет, — она поджимает губы, опустив свои глаза, — это подарок Дениса.
— Дениса? — Владимир почему-то внезапно разозлился, в то же время его душу охватила какая-то дрожь… Непонимающе смотрит на дочь, хочет добиться разъяснений, но та молчит, продолжая смотреть в пол. — Он приходил к тебе?
— Передал через Юлю, — коротко объясняет Эмилия, — решила надеть его на сегодняшнюю помолвку с тем платьем, которое ты мне подарил в прошлом году.
— В нем ты будешь смотреться просто очаровательно, — улыбчиво дополняет Серов-старший, все же продолжив свои вопросы, — он звонил тебе, не так ли?
— Поздравлял с днем рождения.
— Эмилия, дочка, я же вижу, что тебя что-то тревожит. Скажи мне, что же такое между вами произошло? Денис никогда таким не был…
— Всё хорошо, пап. Мы просто сдружились, — сглатывает это слово, — но ты же знаешь, какой Денис непостоянный. Небольшая ссора и…
— Ему не понравилось, что ты дала Вадиму такой ответ, верно?
— Как ты это понял?
— Вы все-таки мои дети, — он делает ударение на последнем слове, возвращаясь к глазам Эмилии, — я давно понял, что между вами появилась дружба. Должно быть, Денису не очень понравился тот факт, что ты не обговорила это деликатное дело именно с ним. Эгоистичен мой сын, признаю, и каждый раз я понимаю, что возможно он и прав, возможно к нему стоит прислушаться…
— Что это значит, папа?
— Если сегодня вечером ты ответишь Вадиму отказом, я пойму тебя и поддержу. Для меня важно твое счастье, Эмилия.
— Я буду счастлива, — бормочет себе под нос, — знаю, что Вадим сделает меня счастливой.
— Но любишь ли ты его?!
Нет! Только Денис! Только он! Ни о ком больше и речи идти не может!
Она и сама это понимает, всем сердцем, всей душой. Все еще вспоминает свой сон, и от обиды, слезы снова катятся из глаз. Он просто так уйдет под руку с Анастасией, снова не обратит на нее внимания. Не после того, что она сказала ему вчера. Все кончено, сама поставила эту жирную точку и больше не хочет возвращаться к этому разговору. Но душа… окутанная мглой, твердит ей, что не права. Надо бороться за свое счастье, за свою любовь… и она бы боролась. Только вот…
Он
брат!
Брат, и больше ничего.
— Полюблю. Я буду стараться полюбить его, папа, наплевав на всё…
— Я вижу по твоим глазам, Эмилия, что ты уже влюблена.
— Нет, папа ты что…
— Я не про Вадима говорю, дочка.
Глаза расширились. Девушка подняла свое лицо и посмотрела на отца, так и не поняв его слов.
— Думаю, что между вами что-то произошло, вы поссорились, и ты на него обижена, поэтому дала Цепину такой ответ. Кто он, дочка? Я знаю его?
Твой сын папа… Твой сын…
— Нет, не знаешь…
— Хороший парень?
— Нет, — с улыбкой говорит правду, заметив замешательство в глазах отца, — но для меня он самый лучший.
— Может, тогда, не стоит спешить? Дай ему шанс, посмотри, что может быть…
— Шансов было много, папа, и он не воспользовался ни одним из них. Это должно закончиться. Это помутнение рассудка… но теперь я понимаю, что для меня ничего не должно значить… это… безумие. Он нехороший, папа, но я люблю его таким. Он дает мне надежду на жизнь, на ту, которую хочу, а не ту, которую мама для меня пророчит. Я бы хотела с ним убежать, папа, но знаю, что вы этого не одобрите…
— Если того желает твое сердце, я всегда приму твою любовь и желания.
— О, папа, — прижавшись к нему в очередной раз, девушка вздрогнула, — вы не знаете, насколько это опасно.
Аморально.
Неправильно.
Ужасно мерзко , от одной только мысли, что брат и сестра объявят о своих чувствах.
— Позвольте мне, папа, пожертвовать своей любовью, которая в тупике… Позвольте сделать так, как сами хотите… Я хочу попробовать, а вдруг буду счастлива с Вадимом? Ведь знаю, что моя любовь ни к чему хорошему не приведет.
— Неужели он преступник?
— Не совсем, папа… хотя, — задумавшись, Эмилия принимается тараторить, — да, он еще какой преступник. Украл мое сердце, мою жизнь, мое дыхание. Я дышу, живу только ради него, и если он хочет, чтобы перестала, то с гордостью так и поступлю.
— Не говори так, дочка! Никто не смеет такое желать тебе…
— Если он примет этот яд, я приму его вместе с ним. Поцелую губы, позволю ядовитой смеси проникнуть в свою кровь, и покину этот мир, но буду с ним. Только если пожелает.
— Ты так сильно любишь! — заявляет мужчина, проронив очередные слезы. — И почему бы тебе…
— Нет, папа! — резко встает на ноги, направившись к ступеням. — Не позволю! Этому не быть! Знаю, что уже не быть… Я наговорила глупостей, но лучше пусть будет так, чем не будет вообще! Нашу любовь никто не поймет, никто не примет, каждый будет осуждать. Так зачем же рисковать? Я не могу потерять ваше доверие и теплое отношение ко мне.
— Я всегда буду на твоей стороне, Эмилия, — томно произносит Владимир и, оперевшись на трость, поднимается с кресла, — заткну рты всем, кто только попробует что-то сказать в твой адрес.
— В мой, знаю, — грустно произносит она, понимая, что он не заступится точно так же за Дениса, — но мое решение может оскорбить честь дома, а уж этого вы не переживете.
Ловко поднимается по ступеням вверх, оставляя мужчину одного. Тот смотрит грустно в сторону двери, словно ждет, что сейчас кто-то войдет, схватит Эмилию и унесет её в собственную сказку надежды и любви…
— Никто не посмеет оскорбить тебя, дочка, никто… Умру, но не позволю.
Он решительно направляется в сторону своей спальни, чтобы переодеться к встрече.
Продолжает сидеть и увлеченно смотреть на роскошный стол. Анна Петровна любезно приготовила разные сладости к столь горькому празднику. Отец и мать Цепина любезно расспрашивают Людмилу о том, как она планирует провести свадьбу. Любовница Владимира улыбчиво сообщает, что желает увидеть на дочери роскошное белоснежное платье, а также зал, полный гостей.
— Синее, — громко заявляет Владимир, перебив свою возлюбленную, — синее платье.
— Что ты говоришь? — возмущается крашенная женщина средних лет. — Синее? Невесте?
— Так пожелала Эмилия и её желание будет исполнено.
— Да, кхм, — чертыхнулся Вадим, — но свадьба подразумевает только белые оттенки. Светлые, нежные, и чистые, как душа вашей дочери.
Отнюдь не чистая у нее душа. Она испачкалась в грязи, во тьме, а адское пламя обожгло её душу, едва только полюбила брата.
— Я так хочу, — продолжает Эмилия, привлекая к себе внимание, — почему бы вам не прислушаться к моим желаниям хоть раз?
Каждый считает своим долгом посмотреть в её сторону и как-то неодобрительно фыркнуть. Только вот Вадим смотрит в глаза будущей невесте, не понимая того холода, которым буквально веет от нее. Парень желает ощутить тепло её рук, нежность в глазах, ту привычную робость, но вместо этого сталкивается с неприступной стеной, которая ему неподвластна. Он подсаживается к Эмилии, и наступает самый важный момент, когда парень надевает на её руку кольцо… Она отводит взгляд в сторону, не хочет смотреть на то, как надевают на нее оковы. Стальные цепи, словно охватили тело девушки, не позволяя ей пошевелиться. Слезы обреченности подступили к глазам, и она готова была заплакать, готова была закричать, что есть сил, от безумной боли в душе. Едва кольцо надето и Вадим тянется за поцелуем, как слезы стекают по щекам.
Владимир готов был протестовать! Он готов был заявить, что со свадьбой нужно повременить, чтобы дочка определилась со своей любовью и прислушалась именно к сердцу. Собираясь уже что-то сказать, мужчина открыл рот и замер в изумлении.
Дверь открылась, словно по его приказу.
Ветер тут же проник в гостиную. Морозная метель пронзила каждого, но еще больше Эмилию поразил именно
он.
Стоящий со спокойным выражением лица на пороге, Денис не сразу сделал шаг вперед и закрыл дверь. Он посмотрел на каждого, заметив суетливый взгляд Людмилы, прошел вперед. Сняв свою куртку и вручив её Анне Петровне, парень улыбнулся, она радостно встретила его, единственная, которая это сделала, пока все другие остались с открытым ртом смотреть на то, как парень приближается к накрытому столу. Никто не говорит ни слова, все лишь наблюдают за его отточенными движениями. Наливает себе алкоголь в стакан, подносит к губам и делает долгожданный глоток, пока Эмилия буквально умирает. Умирает, отчаянно, выпуская душу из своего тела. Она готова кричать, готова броситься в его объятия, и знает, что не отвергнет.
Не оттолкнет. Лишь сильнее прижмет к себе, угрожая каждому, кто осуждающе посмотрит на них.
Так и застыла с кольцом на пальце. Так и застыла, не ответив Вадиму долгожданное «да». Девушка смотрит, как брат молча подошел к музыкальному центру и включил ту песню, которая была сейчас ему по душе. Он не хотел этого делать. Не хотел делать все молча. Желание перед всеми объясниться бурлило внутри него. Но Серов-младший лишь делал то, что велело сердце.
Её сладкий голос… вот, что сейчас хотелось услышать Денису, но вместо этого он позволяет отцу похлопать себя по плечу.
— Я рад сынок, я рад! — Владимир едва не пускает горькую слезу со своего правого глаза, который уже наполнился солоноватой жидкостью. Щиплет, требует свободы, но мужчина держится, дабы никто не осудил, дабы никто даже не посмел посчитать его слабаком. Он так же, как и его «сын» не привык показывать свои чувства. Обняв Дениса за плечи одной рукой, прижимает к своему телу.
Лицо парня на его плече. Эмилия следит за всем этим, пока не замечает, как взгляд брата поднялся с пола на нее и теперь пронзительно порождает в сердце девушки некие чувства.
Любовь.
Собственность.
Желание.
Она разрывается между тем, чтобы остаться сидеть на месте или кинуться к брату. Только одно слово, и готова была сбежать отсюда, бежать за ним хоть на край света, позабыв обо всем, что так любо сердцу.
— Что он тут забыл? — возмущенно шепчет Цепин, глядя на Людмилу. Та лишь пожимает плечами и готова направиться в сторону Дениса, но тут парень делает шаг к Эмилии.
Девушка, все это время сидевшая на стуле рядом с Цепиным, также встает на ноги. Она знает, что брат может сказать что угодно и впервые не боится последствий. Готова ко всему, готова взять его за руку и последовать хоть в Ад, где будут сдирать живьем кожу.
— Я хочу поздравить тебя с помолвкой.
— А я тебя, — коротко отвечает Эмилия, взявшись за его руку…
Суживает глаза, ухмылка появляется на лице, прежде чем Денис тянется в свой карман.
— Это тебе подарок.
— Еще один? Ты удивляешь меня, Серов, — по фамилии, словно не хочет произносить его имя, ведь знает, что это сведет с ума не только её, но и Дениса, — за девятнадцать лет я не ожидала такой щедрости.
Он смотрит на её зеленоватое платье в пол, замечая, что то имеет восхитительный вырез на спине.
Обворожительная. Она просто красавица в нем и имеет весьма изумительный вид. Изумрудные глазки, изумрудное ожерелье, подаренное им, а теперь еще и платье… Она издевается? Ну, теперь-то уж точно, его любимый цвет именно зеленый. Насыщенный зеленый, как и глубина её глаз.
— Возможно меня не будет на твоей свадьбе.
— Почему это?
— Ты знаешь мою злость к нему, — кивает в сторону Вадима, наплевав, что их слышат все, — не хочу видеть свою младшую сестренку рядом с таким ублюдком.
— Попридержи язык, Серов! — громко высказывает свое недовольство и делает шаг вперед.
Эмилия встает между ними. Готова принять на себя все удары, но не позволит причинить боль любимому… Денису.
— Вадим, не смей.
— Из-за него ты попала в больницу! — громко говорит на этот раз Людмила и подходит к дочери, чтобы увести её подальше от брата.
— Это уже наши дела, и никто не смеет в них лезть. Он мой брат, а я его сестра, и если кто-то из вас скажет мне послать его к черту, то сначала должен прыгнуть с утеса, иначе я столкну! — она едва ли не кричит. Её голос пронзает весь этот зал, пока Владимир Серов не почувствовал в своем сердце острый предмет, разрывающий его. Он смотрит сначала на названного сына, затем на родную дочь, наконец вспомнив их сегодняшний разговор. Отбросив эти дурные мысли, Серов-старший подходит к детям и обнимает их руками.
— Этот день только Эмилии, и я не позволю ей расстраиваться. Если кому-то не нравится общество моего сына, то прошу удалиться.
Никто не посмел даже шевельнуться, молча присели на свои стулья, продолжая косо поглядывать в сторону Дениса. Шатен с ухмылкой на лице садится недалеко от Эмилии, рядом с матерью Вадима Цепина и его верной старшей сестрой, так нервно поглаживающей большой восьмимесячный живот.
— Не думаю, что меня волнуют ваши осуждения, — горько произнес Серов-младший, все еще не отрывая глаз от сестры, — мне на них плевать, и вы прекрасно знаете об этом. Да, я не одобряю этот брак, но раз уж моя сестренка так решила, я не смею ей перечить.
Владимир еще больше удивившись, смотрит снова на дочь, не веря собственным наблюдениям. Он не может уместить в своей голове тот факт, что дочь говорила именно о…
Ооо, старик, где твои лекарства? Как же ты мог подумать о такой мерзости?
— Тем более, что сам женюсь на той, которая носит моего ребенка, — почему-то смотрит на сестру Цепина, на её живот, представив, что у Насти в скором времени будет именно такой.
Эмилия замечает взгляд брата, поэтому ей становится неловко. Также представив свою бывшую подругу с таким огромным животом, девушка едва не поперхнулась кусочком картофеля. Запивает все красным вином, делает жадных три глотка и опустошает стакан, тем самым удивив Вадима Цепина. Серов-младший улыбнулся, быстро скрывает это, делает вид, что просто вытирает уголки губ салфеткой, продолжив трапезу. Эдуард Цепин мило беседует с Людмилой, предлагая той хорошую партию новой парфюмерной воды для её салона красоты. Женщина машет рукой, словно делает из себя эдакую неприступную недотрогу. И пусть Денис прекрасно знает, что Эдуард желает трахнуть Людмилу, парень все равно не обращает на это внимания. Снова взгляд на сестру, на то, как она нарезает мясо, опустив глаза в тарелку, и продолжает отвечать на вопросы сестры Вадима. О свадьбе, о медовом месяце, да обо всем, что касается их совместного с Вадимом будущего. Брюнетка отвечает вежливо, одной фразой, не расписывая подробностей. Денис не отводит от нее глаз, наблюдает, как сестра кладет в рот кусочек мраморной говядины и тщательно его пережевывает, запивая вином, которое уже было подлито в бокал Анной Петровной.
Владимир все наблюдает за этими взглядами. Он ловит сначала сына, вынуждая того резко отвести глаза в сторону, а затем и дочь. В отличие от Дениса, Эмилия не сразу замечает, как отец наблюдает за ними. Девушка делает вид, что увлечена разговором с Жанной, сестрой Цепина, а сама тем временем то и дело посматривает на брата.
Он здесь. Он приехал. Ради нее… Может, чтобы помешать? Может, Денис хочет увести её отсюда, заявив, что принадлежит только ему? Может, он вообще хочет обо всем рассказать и будь что будет… Всего несколько минут назад Эмилия готова была к такому варианту событий, но сейчас, когда буря её эмоциональной любви успокоилась, девушка начала мыслить рационально. Отец не переживет, у матери слезет краска с седых волос, а Вадим Цепин наверняка проблюется, едва узнает, что они вытворяли с Денисом… Она не может позволить отцу принять такую смерть … Только не таким образом. Ни за что…
А теперь, снова взглянув в его глаза, девушка замирает. О, черт, а ведь на самом-то деле, она готова! И в Ад, и в Рай. Стать его личным щитом от бесконечных пуль. Стать для него жизнью, его личным воздухом, наркотиком, одурманивающим разум. Его глаза привлекают к себе, затягивают в глубь Марианской впадины.
— Музыка очень красивая, вы не против потанцевать со мной? — Вадим снова подлизывается к Людмиле, и встав на ноги, протягивает женщине руку. Та действительно засмущалась, или её щеки красны из-за выпитого алкоголя?
Они проходят к центру гостиной, где не будет мешать никакая мебель. Танцуют, неуверенно, вяло, и совсем не энергично. Людмила положила левую ладонь на плечо Цепина, пока правую позволила сжать ему своими пальцами. Он не обнимает её за талию, как положено, едва коснувшись ребер, ведет в танце, помогая Людмиле вспомнить движения.
— Он будет прекрасным зятем, — говорит Эдуард и наконец поворачивает лицо снова к столу, — так значит мы договорились, верно? Двадцатого марта?
— Я не против, — шепотом произносит Владимир и снова почему-то смотрит на сына.
Он не понимает своих ощущений. Мужчина почему-то понимал, что что-то тут не так. В их отношениях, в отношениях брата и сестры. Они явно что-то скрывают, ведь невозможно жить в одном доме больше месяца и так яро подружиться. Чувствовать вину друг перед другом. Ведь именно это заставило Дениса приехать и так спокойно себя вести. Это ведь… невозможно.
Владимир снова вспоминает, как он подходил к Екатерине, которая держала на руках двухнедельного сына. Он осторожно брал новорожденного мальчика на руки, смотрел в его голубые глазки и верил, что примет его, как своего собственного. А сколько любви он ему давал! Это была бескрайняя, бесконечная любовь… Может чересчур баловал, ведь как еще объяснить тот факт, что Денис возненавидел Эмилию, едва та была провозглашена дочерью Владимира? Мужчине порой жаль парня, он бы так хотел ему всё рассказать, всю правду и будь что будет… Дать ему полное право управлять бизнесом, а самому уйти на покой. Дать ему всё, что пожелает: дом, машины, деньги, бесконечную власть… Но тогда у Владимира не будет главного — сына. Денис же отвернется от него, от Екатерины, не говоря уже об Эмилии. Он будет презирать их за эту долгую ложь.
— Денис, сынок, может и тебе потанцевать с Жанной?
— Не хочу раздавить её ребенка! — буркнул себе под нос Серов-младший, чем вызвал возмущение у многих, кроме своей сестры. Эмилия почему-то улыбнулась от его острого языка, словно представила тот в своем нежном ротике.
Владимир подловил эту улыбку, и множество вопросов захватили его разум.
Музыка начала сменяться. Людмила и Вадим вернулись за стол, как вдруг на ноги встал уже сам Серов, и пройдясь до середины гостиной, резко обернулся.
— Моя сестричка выходит замуж, — громко говорит, заставляя каждого посмотреть в свою сторону, — переедет из этого дома, будет каждый день с мужем, затем обзаведется детьми, а там уже будет мечтать и о внуках. Молодость быстро пройдет, Эмилия, время пролетит и моргнуть не успеешь… И пока ты еще здесь, пока ты еще фактически свободная девушка, позволь мне пригласить тебя на танец. Ведь когда мы еще проведем время вместе?
Она затаила дыхание, посмотрев на то, как шатен улыбается. Коварно, с хитринкой в глазах. Он ждет, ждет именно сестру. Девушка встает на ноги, не слушая свою мать, которая почему-то подумала, что Денис задумал какую-то пакость. Вдруг он на ногу ей наступит, сломает, и быть её дочери в гипсе в день свадьбы… Не может же Серов-младший, отчаянный эгоист, просто невинно потанцевать с сестрой. Он ненавидит её дочь, верно? Ненавидит и каждый раз хотел причинить боль. Так почему сейчас он с вожделением смотрит на то, как Эмилия начала приближаться к нему, а на его лице не играют желваки, на его лице тайная улыбка. И только один человек замечает, как глаза Дениса загораются любовью. Владимир Серов. Сжав руки в кулаки, мужчина не может поверить… нет, не может быть.
А что, если это правда? Что, если они симпатизируют друг другу и в этом заключается беспокойство Эмилии по поводу свадьбы?
«Dilwale — Janam Janam»
Медленно идет к нему, словно снова оказалась в своем сне. На этот раз на ней отнюдь не синее свадебное платье, а зеленое, облегающее, с открытой спиной. Вырез позволяет ему прикоснуться до её кожи, ощутить это тепло, жар, исходящий от каждой клеточки кожи. Кожа пылает, точно так же, как горит и её сердечко, нервно бьющееся внутри грудной клетки. Протянув ладонь, он приглашает её присоединиться к нему в столь безумном альтернативном мире. Это его вселенная, и она посвящена только Эмилии.
Взявшись за пальцы брата, девушка с трудом заставляет себя сделать последний шаг и оказаться рядом с ним, рука об руку, согласившись пройти этот долгий и нелегкий путь. Она обнимает его за плечи, прижимается всем телом. Шаг назад, ведет её за собой, окунувшись в столь романтичное движение вальса. Он кружит девушку, взявшись за пальцы её правой руки. Она делает круговые движения, быстро перебирает ногами, и не боится упасть… Разве можно о таком бояться, когда Денис рядом? Он скорее весь мир с ног на голову перевернет, чем позволит Эмилии свалиться с ног. Начинает безумный, но до того романтичный танец. Кружит её, сжимая в своих объятиях, не позволяя кому-нибудь другому забрать такую любимую для него девушку. Его девушку, его Эмилию, что сейчас смотрит в глаза и не верит в то, что происходит. Денис делает несколько шагов в сторону, увлекая за собой Эмилию. Взяв её ладонь, сжав её между своих пальцев, парень продолжает этот танец, внезапно погладив по лицу. Слеза, скатившаяся по щеке Эмилии, дает ему понять, что не все потеряно, ничего еще не закончено, и та точка, которую она поставила вчера вечером самостоятельно, теперь исчезла. Идет за ним, в огонь и в воду, то сжигая свое тело, то снова охлаждая его, словно снова стоит под холодным душем, и он позади нее. Сжимает за талию, прижав спиной к себе. Вдыхает этот чертов запах молочного шоколада, нетерпеливо кусает свои губы, желая ощутить привкус мяты. Их тела словно соединились в единое, эта тонкая грань давно уже стерта и плевать, что сейчас все родственники смотрят на них, обезумев от того, что видят. Все переглядываются, приоткрыв свой рот, не могут произнести ни слова, лишь наблюдают, не пытаясь остановить это безумие. Оно нарастает, делает все, что только возможно. Они окунулись в эту тьму вместе и не хотят из нее выбираться. Руки снова скользят ниже, ложатся на её открытую спинку, ощущая дрожь. Он чувствует, как сестру трясет, хочет согреть свои теплом, прижать снова и снова, вторя ей при этом, что никогда не отпустит. Резко дергает её на себя, заставляя прогнуться, прижаться лишь грудной клеткой к его груди и ощутить, как сильно бьется сердце. Делится с ней своим кислородом, каждый раз выдыхая, и смотрит, как она отчаянно вдыхает, блаженно прикрывая глаза. Тащится от аромата имбиря, пока он борется с желанием попробовать эту мяту на вкус. Боится потерять этот зрительный контакт, поэтому едва только закружив сестру, он ищет её глаза… Ищет в них любовь, ту самую, настоящую и бесконтрольную, и как только в глазах Эмилии проносится искра, Денис тут же загорается. Он вспыхивает, словно пламя свечи. Тает в её объятиях, шепчет что-то, уткнувшись носом в шею. Тепло, необходимое тепло… Такое, что сводит с ума. Сумасшедшие, что же они творят…
А как же на них смотрят… Как же осуждают за столь откровенный танец… танец со страстью. И взгляд Людмилы дает понять, что она все осознала. Всё, абсолютно всё, пока Владимир Серов в откровенном шоке вспоминает каждое слово, сказанное дочерью еще сегодня утром. Не может быть, но это так.
Выкусите…
Они всем показывают свои чувства, продолжая кружиться в этом танце. Безудержном, словно это вовсе не танец сестры и брата, а откровенность, которая едва не перерастает в какой-то секс… Его ладонь на её спине, другая на щеке сестры. Все застыло. Один лишь взгляд и губы Дениса прислонились к её лбу. Холод, он ощущает его, но ладони… грудь… спина... Все горит.
От любви к нему. От этой непонятной страсти, с которой она смотрит на него. Нежность, любовь, безумие… все граничит с безумством, растворяя все суждения о морали. Невозможно даже сделать вдох, воздух обжигает легкие. Невозможно почувствовать свое сердце, оно уже давно рассыпалось на мелкие кусочки и проникло в кровь… Чует его аромат, ощущает эту любовь. Стоит лишь посмотреть в глаза, наполненные слезами, стоит лишь прошептать, как сильно она хочет, чтобы этот вечер не заканчивался. Они снова перенеслись на много дней назад, будто и не расставались, будто вовсе и не обручены с другими людьми. Они по-прежнему без ума друг от друга, любят, желают, хотят на все наплевать.
Моя.
Твой.
Каждый запрет для них, словно вызов, и они принимают решение вместе, одновременно кивнув друг другу. Замирают, смотрят в лицо друг другу. Учащенное дыхание после такого головокружительного танца. Шаг назад, она ведет его за собой, снова шаг, в сторону, ладони на его шее, сжимают все сильнее, пока девушка не наклоняется с его поддержкой на своей талии. Не упустит, не позволит упасть в кипящий Ад. Со всеми демонами передерется, победит даже Дьявола, жаждущего душу Эмилии за её страстные желания о своем брате. Денис сделает все, чтобы её душа не страдала, чтобы они потом вместе вышли на свет, посылая тьму к черту. Они сделают это, и снова закружив её в танце, парень замечает, как она плачет. Слезы тихим мотивом скатываются по щекам, собираются на подбородке, и словно с громким звуком падают на пол. Ему самому хочется плакать в этот момент… Момент единства, безумия, момент, когда они поняли, что будут вместе всегда и пусть только попробуют их разлучить… Перережут всем глотки, заявят о своих чувствах всему миру и будь что будет. Даже встанут друг с другом, обнявшись, и позволят народу закидать себя камнями. Умрут, так и не отпустив ладони друг друга. Они, словно падшие ангелы, от которых отвернулся не только Бог, но и Дьявол. Никто не позволит их блудным душам, так отчаянно полюбившим друг друга, присоединиться к тьме, или же к свету. Они будут вечно скитаться по всему миру, но вместе… и это главное.
Снова закружив её, Денис резко прижимает Эмилию к себе, подхватив чуть ниже ягодиц правой рукой, пока левой сжимает запястье. Они замирают… Откинув голову, Эмилия не сразу понимает, что только что произошло. Она медленно возвращает свой взгляд на брата, так и не осознав, что они показали всем свои чувства.
И пусть многие не поняли, что через этот танец они признались друг другу в любви… в очередной раз. Поняла прекрасно Людмила, прекрасно понял Владимир. Они переглянулись, дали друг другу понять, что только что произошло… Тишина. Музыку уже никто не слышит, песня заканчивается ровно в ту секунду, когда Денис тянет на себя Эмилию и позволяет ей полноценно встать на ноги. Серов-младший кладет ладонь на голову сестры, запуская в её роскошные волосы свои пальцы и смотрит в глаза… Так близко… ощущает жар, исходящий от губ и едва не целует. Ну, а хера ждать? Пистолет в его куртке, может перестрелять всех, кто сейчас бы ринулся к ним и попытался остановить. Она хочет найти свой разум, но сердце, снова собрав все разбитые осколки, блокирует это желание. Эмилия снова чувствует только любовь, живет ей, вдыхает этот аромат, позволяя себе жить… жить, благодаря любви к брату.
— Люблю тебя, — шепчет ей в губы и соприкоснувшись своим лбом с её, Денис замирает. Они стоят так несколько секунд, пока душа Эмилии ликует. Он признался.
Признался!!!
Он любит её, и теперь ничто не способно помешать девушке исполнить мечту быть с ним… Она улыбается, закрыв свои глаза, выпуская последние слезы. Это все бред. Но такой настоящий, такой долгожданный. Брат и сестра поняли, что не могут друг без друга, и тут нет суждений о родственных узах… Только их любовь, такая всеядная, готовая поглотить весь мир и подчинить каждого, кто только возразит. Пусть только посмеют. Пусть посмеют…
Отпускает, а так не хочется этого делать. Позволяет сделать шаг назад, затем и в сторону своей семьи. Следит за её действиями, с тяжелым грузом на сердце. Денис отворачивает лицо, вытирает свои слезы с лица, нормализовав дыхание. Шаги. Удаленные шаги. Она словно уходит прочь от него, но все же дает надежду на то, что все у них будет хорошо. Она непременно этого добьется, не позволит брату так легко сдаться, так легко ответить «да» в ЗАГСе и позволить связать себя ненужными узами брака. Денис продолжает стоять, смотрит ей вслед, как она подходит к отцу и обнимает того за плечи.
«Если обернется, значит любит… Любит меня» — он вторит это сам себе и дожидается, когда сестра присаживается на свой стул… обернувшись напоследок.
Ликует. Его разум ликует, а сердце уже вовсю отплясывает чечетку в груди. Хочет улыбнуться ей, хочет закричать во всю глотку, как сильно любит.
Владимир Серов поднимает взгляд на своего сына, подозрительно сузив глаза. Он кивнул, словно одобряет тот танец… Словно одобряет чувства, зная, что они позволительны, но Денис его не понимает. Он быстро удаляется на застекленную террасу и закуривает, пока его сестричка плачет в плечо отца. Её тело трясет, и едва почувствовав чью-то ладонь на своей оголенной спине, вздрогнула, резко обернувшись. Вадим смотрит на нее шокировано, не понимает, как и многие другие, что сейчас произошло. Этот танец оставляет множество вопросов, а ответ может дать лишь Владимир Серов.
«Он не хороший, папа, но я люблю его таким»
— Дочка? Что с тобой? — он всё уже понял, давно понял, но так и не может произнести эти несколько слов.
— Я вдруг поняла, действительно, скоро моя свадьба и всё будет так, как говорит брат. Я и моргнуть не успею, как состарюсь, обзаведусь детьми, внуками…
— Но никто же не против вашей дружбы! — воскликнул Эдуард Цепин. — Он что, в гости не будет приходить?
— Не будет, — четко отвечает Эмилия.
— Это еще почему?
— Я его знаю… Он слишком горд, чтобы принять этот брак, — она взглянула на нос Цепина, вспоминая, сколько раз Серов бил по нему.
— Я хочу поговорить с дочкой наедине, — четко проговаривает Владимир, встает на ноги и опирается на свою трость, принимая помощь Эмилии. Движутся строго в сторону кабинета, входят в него, проследовав в сторону комфортного кресла. Серов присаживается, велит дочери сесть напротив, но та опускается на колени и кладет голову на ноги отца. Тихонечко плачет, роняет слезы на брюки Владимира. Не может отказаться от своей любви. Не может от нее избавиться, забыть, вычеркнуть из своей жизни. Но что же делать, когда всё так далеко зашло с этой свадьбой? Как же ей будет неудобно отказать, перенести или еще что-нибудь...
— Папа, — шепчет одними лишь губами, — я не хочу этой свадьбы, папа…
— Я это уже понял, — томно произносит, заставляя дочку посмотреть в глаза, — я всё понял.
Она чувствует огромный неприятный ком, подоспевший так скоро к её горлу. Скована, не хочет даже дышать или думать о том, о чем говорит отец. По его взгляду, настороженному, волнующему, она всё осознала. Легонечко шепчет ему: «папуля», пока сама умирает. Тысячу, сотню тысяч раз, навсегда потеряв покой! Хочет разбить себе голову об этот гранитный стол, хочет перерезать себе вены осколком высокого зеркала. Умереть, только бы не услышать от отца всё то, что он хочет сказать…
— Денис тот, кого ты любишь. Я не говорю сейчас о родственных узах и любви сестры к брату. Я говорю о любви девушки к мужчине.
— Папа… — только и может это произнести, пока взгляд Серова не смягчился, а улыбка не засияла на его лице. Ведь их связь возможна и сейчас именно то время, чтобы всё рассказать. Абсолютно все. Ненависти у Дениса не будет, он наоборот будет счастлив, что его с Эмилией ничего не связывает, полностью сможет окунуться в эту любовь, забыв о том, что он неродной сын…
Сейчас самое подходящее время за все двадцать шесть лет тайны. От преддверия этого, Владимир буквально сгорает от радости, которую скоро увидит в глазах дочери вместо слез.
Давай старик, начинай…
В сердце что-то приятно кольнуло. Он хочет открыть рот, всё рассказать, как вдруг снова толчок прямо в грудную клетку. Мужчина непонимающе смотрит на свою грудь, словно жаждет там увидеть кинжал, но ничего… ничего нет.
— Денис ведь… — снова кольнуло, и на этот раз Серов схватился за сердце, громко застонав.
— Папа?! — девушка кричит, резко поднимается на ноги и хватает отца за плечи. — Папа, что с тобой? Папа?
Рот приоткрыт, в глазах дикий ужас. Мужчина боится за свою жизнь, ведь знает, что кроме него, никто правду не расскажет. Ну же, давай, найди в себе силы, произнеси всего несколько букв. Ну же…
«Не твой брат. Не мой сын. Неродной»… — это все витает в его разуме, рот непроизвольно двигается, но никаких звуков не издает. Мужчине нужен кислород, но легкие не пропускают в себя ни грамма воздуха. Задыхаясь от агонии боли в груди, он теряется во времени и пространстве.
— Папа! Прошу! Не умирай! Папочка! — отчаянно тряхнув отца за плечи, девушка кидается к двери. — Помогите же мне! Скорую!
Привлекая внимание всех, кроме Дениса, спокойно курящего на террасе, девушка снова кидается к отцу. Упав на колени перед ним, она обхватывает лицо отца ладонями.
— Не уходи, прошу. Я не смогу, папа… Я не смогу…
«Не твой брат. Не мой сын. Неродной», — снова эта фраза в его голове, как внезапно щелчок, и мужчина теряет сознание.
***
Скорая. Бесконечные белые халаты. Затем автомобиль, палата, трубки, датчики… И вердикт — парализован. Каждое движение, каждый вдох даже дается с трудом. Не сможет говорить, не сможет поднять руки… Дают всего несколько недель его жизни.
— Надо сыграть свадьбу побыстрее… Я не позволю отцу уйти, так и не взглянув на меня в синем свадебном платье, — горько, почти без эмоций, говорит девушка, через застекленную стену посмотрев на беспомощного отца, который словно слышит дочь… слеза скатывается по его правой щеке.
«Не твой брат. Не мой сын. Неродной».
Не успел…
