Мята и Имбирь

Снова просыпается в его объятиях. Готова поклясться, что ей это уже надоело. Да, секс просто изумителен, да и его отношение к ней на высоте, но все же Юлия начинает ощущать себя какой-то использованной. Отодвинув руку парня, она со злостью на саму себя встает с кровати. Не стесняясь наготы, идет в сторону ванной комнаты, снова выругавшись на себя. Ну неужели она такая слабая, такая доступная, что позволяет Леониду каждый раз так настырно заявляться к ней в клуб, хватать за руку, и вести в кабинет? Они снова придались плотским утехам, посылая к черту дела, проблемы, чувства. Возможно, она и любила его, где-то в глубине своего сердца, но была слишком занята тем, что происходит в жизни Дениса. Ощущая ответственность за то, что Эмилия уже купила платье к свадьбе и разослала приглашения гостям, Юлия чувствует себя слабой. Теперь-то, она уверена в своих догадках, что они не родня, так почему до сих пор медлит? Чего ждет? Чего?.. Не собирается устраивать спектакль прямо на свадьбе Эмилии, но также не собирается спокойно взять и рассказать обо всем девушке. Это должно быть эпично, должно быть долгожданной правдой. Она так хочет реализовать надежду Эмилии на то, что воссоединение с братом все же состоится, ведь после того, что скажет Юлия, уже никто не посмеет что-либо возразить против их союза. — Снова сбегаешь? — бормочет, приподнявшись на локти. — Может нам нужно это прекратить? — Давно пора! — промямлила Юля, даже не обернувшись. — Да нет же, ты меня не поняла, — Леонид улыбается от неловкой ситуации и возникшего непонимания, — я имел в виду, прекратить бежать от собственных чувств. — Ты думаешь, что я люблю тебя? Умойся холодной водой, парень, мне просто нравится секс! — Тогда почему обнимаешь меня всю ночь, позволяешь вдыхать запах волос, гладить тебя по лицу? Если бы это был просто секс, то сразу после него ты бы прогоняла меня. — А может, я надеюсь на второй заход? — высокомерно спрашивает его девушка и переступает с ноги на ногу, закутавшись в махровое полотенце. — Брось. Я ведь не Денис тебе, который может много раз, но недолго. Я могу только один раз, но зато на всю ночь, на всю насыщенную ночь, — снова повторяет фразу, будто надеется, что именно после нее Юлия растает и соизволит снова вернуться в постель. — Я хочу, чтобы ты ушел. — Юля! — резко вскочив с кровати, он догоняет девушку, обхватывает за талию, и прижимает к стене, не дав шанса закрыть дверь. — Хватит! Хватит, слышишь?! — Хватит, что? — Отвергать нашу любовь! Да я, как малолетний клоун, пытаюсь твоего внимания добиться, спровоцировать на ревность, когда прихожу сюда с каким-то телками. Даже имен их не спрашиваю! Они мне не интересны, не симпатичны… Только ты в моем сердце, в моих мыслях, в моей душе. Захватила в плен, чертовка, и не позволяешь спокойно жить. Прижавшись лицом к её щеке, парень снова вдыхает аромат. Пахнет сливами, даже слишком сильно. Не может понять, почему его колени так дрожат, а руки до сих пор вялые, потерявшие всю силу. Леонид несколько секунд стоит вот так, прижавшись к Юлии, ощущая, как сильно бьется её сердце. Не может отпустить, но также и не может добиться. Тогда, что ему остается делать? Быть настырным, не позволяя ей выскользнуть из его объятий. Каждое утро просыпаться и смотреть на эту обворожительную блондинку, едва дотронувшись до которой, уже взрывается от желания. — Леня, у меня сейчас дела, куда серьезнее, чем твои ванильные сопли. Ударил в стену кулаком и отошел от девушки, позволяя той тут же лечь в наполненную ванную, отпуская из своих рук узел полотенца. — Ванильные сопли, значит? — буркнул Леонид и сложил руки на груди, не отрицая тот факт, что его задели её слова. — Тогда почему ты, когда я в тебе, и начинаю быстрее двигаться, кричишь о том, как без ума от меня? — Не было такого. Тебе показалось. — Да? А как же твои слова: «Прошу, милый, помедленнее, прошу… Да, вот так, дорогой мой», — он пищит, словно изображает её голос. Такое сравнение выводит Юлю из себя, и она брызгает водой в сторону Леонида, так и не попав на тело парня. — Убирайся! — Вот так значит, да? — с какой-то игривой улыбкой на лице, он стремится к ней, бесцеремонно залазит в эту ванну, и, обхватив тело Юлии, прижимает спиной к своему животу, расставив ноги, чтобы девушка удобнее устроилась. — Убирайся, Леня! Ты совсем ебнулся? — Надо же! Что же я слышу? Ты материшься?! — он шутливо начинает брызгать водой ей в лицо, крепко сжимая другой рукой в своих объятиях. — Приличная девушка, владелица двух модных клубов. — Ты совсем ума лишился? Я же сказала… Брызг воды попадает прямо в открытый рот Юлии. Девушка сплевывает на пол и старается выбраться, как оказывается тут же перехваченной за талию. Ощущает ягодицами, что член Леонида уже стоит, и парень готов вогнать его в её беспомощное тело… От таких ощущений, от представления, что они могут снова заняться сексом, она едва не сошла с ума. Расслабленно поддается ему, позволяет затянуть себя обратно, хоть и продолжает вяло сопротивляться. Ну надо же до последнего делать вид, что ей совсем не хочется, верно? — Да успокойся ты, дурочка моя! — целует в ушко, тянет на себя, заставляя прогнуть спинку. Покрывает кожу шеи поцелуями, спускается ниже, задевает щетиной предплечье. Она поднимает руку, заводит её слегка назад, и закидывает ему на макушку, сильнее прижимая к своей пылающей коже. Позволяет ему войти в себя. Это желание перерастает в бурю страстей, и девушка сама не замечает, как ловко отдается ему всецело. Душой, телом… Любовь в её сердце. И ничто не сможет её оттуда выгнать! Верно? Словно совершенно потерял голову. Он продолжает стоять под окнами собственного, мать его, дома, так и не решаясь войти. Под мокрым снегом, в этой жуткой холодине. Парень совсем потерял счет времени, казалось, что стоит целую вечность, а прошло всего лишь несколько часов. Денис выбросил пустую пачку из-под сигарет, наступив на нее, слегка потоптавшись. Словно эта пачка сигарет — его любовь, которую хочется побыстрее растоптать, уничтожить, сделать всё, что в его силах, дабы больше не возвращаться в прошлое. А оно все настигает, наступает ему на пятки, с болью вонзается прямо в спину, заставляя Дениса все время оборачиваться, смотреть в глаза своей безудержной любви, с удовольствием отмечая, что у нее изумрудный цвет. Великолепный цвет, заставляющий страдать, желать его ежесекундно. — Даже не подумаю! — вспомнив прежний вопрос Анны Петровны, Людмила снова поджимает губы, смотря на улицу через окно своей комнаты. — Бедный мальчик, стоит на улице с десяти утра, — грустно констатирует факт Анна Петровна, продолжая свою уборку в комнате Людмилы, — он совсем продрог, а ему нельзя болеть, совсем недавно после операции… — Мне плевать, — жестко продолжает Людмила, даже не взглянув в сторону Дениса. Она отходит от окна, и продолжает изучать те бумаги, которые нашла в кабинете Владимира. — Эмилии тоже нелегко, — уходя, подмечает Анна Петровна, и замирает в дверном проеме, едва услышав свое имя. — Ты мне так и не ответила, от кого тебе письмо приходило месяц назад? — Письмо? — Оно самое. В наше время все пользуются мобильным, либо же WhatsApp, — поджав губы, Людмила больше не смотрит в сторону домработницы, всего лишь продолжает тараторить. — От моей подруги, — вежливо ответив, женщина собирается снова выйти, — я могу идти? — Не смей впускать этого мальчишку! — гордо заявляет Людмила, словно уже является главной в этом доме. — Как скажете. — Теперь он здесь никто. Я не хочу видеть его в доме, ни при каких обстоятельствах. Даже на похоронах Владимира. — Но… Владимир же… — Это вопрос времени! — грубо отвечает Люда. — Всё может закончиться в любую минуту, и я буду полноправной хозяйкой! Моя дочь выйдет замуж, в скором времени переедет, и ей будет не до бизнеса и собственного дома. — Как скажете, Людмила Дмитриевна, — выходит в коридор, заметив тень рядом с собой. Анна Петровна поднимает глаза, заметив то, как Эмилия, прижавшись к двери, молча слушала обо всем, что говорила мать. Девушка с грустным выражением лица поднимает подбородок. Она словно таким образом бросает вызов всему, что услышала, и молча идет в свою комнату, сильно хлопнув дверью. Прижимается к стене спиной. Слезы так и скатываются по щекам, в груди все отдается тяжелой болью. Девушке вовсе нечем дышать, она молча спускается, и присаживается на пол, поджав ноги к своей груди. Обхватывает их руками, молча плачет, упираясь лицом в колени, стараясь заглушить собственную боль чем угодно. Ей так трудно оценивать ситуацию здравым умом. Это все эмоциональный всплеск, не дающий Эмилии думать, рационально принимать решения, и четко полагаться на то, что скажет сердце… Оно молчит, еще со вчерашнего вечера замолчало. Теперь она лишь прислушивается к разуму, затуманенному от боли, от ожидания того факта, что отца не станет. Он хотел что-то сказать ей, хотел о чем-то поведать… и всё так невовремя. Ну почему она сразу же не кинулась за помощью, почему трясла за плечи, и ждала, что ему полегчает? Глупая, глупая девчонка! Она ведь могла не только закричать и потребовать для него помощь, она могла так же оповестить Дениса. Парень до последнего стоял и курил, размышлял, глядя в окно на заснеженные деревья, пока не увидел машину скорой помощи. Только тогда он обернулся, и, посмотрев в сторону гостиной, обнаружил, что отца в бессознательном состоянии уложили на диван Эдуард и Вадим Цепины. Даже эти уебки были рядом с его папой, а он… он снова, как гребаный эгоист думал лишь о себе, лишь о ней. Какая жизнь её ждет с Вадимом? Будет ли она счастлива? Сумеет ли Цепин дать ей ту головокружительную любовь, от которой на ногах устоять невозможно? Возможно ли, навсегда выбросить Дениса из собственной головы, больше никогда не желать собственного брата, не млеть от одного только его взгляда. Она вспоминает их танец. От осознания силы этой любви, сжимает собственные ладони, сильно вонзив ногти в кожу. Кровь начинает проступать, окрашивая её поношенные лосины. Знает, что он рядом. Ей даже не нужно видеть его, она чувствует. И этот факт настолько обескураживает, настолько сильно волнует девушку. Она, поднявшись на ноги, медленно движется к окну и, дернув легкий тюль, тут же выглядывает на улицу. Замерзший. Продолжает стоять и обеспокоенно смотреть на собственные следы, которые вытоптал на снегу. В груди что-то отзывается её голосом. Словно сестра рядом, дышит ему в лицо, заставляя млеть от одного только присутствия. Денис, с замиранием сердца, поднимает свою голову вверх и встречается взглядом с Эмилией. Секундный зрительный контакт, и девушка срывается с места. Босиком, наплевав на все. Без мобильного, без своей верхней одежды, она спускается по ступеням, открывает все замки входной двери, выбежав на улицу. По скользким ступеням, едва не падает, обхватив перила собственными руками. Эмилия делает резкий разворот, бежит уже по заснеженной дорожке прямо к брату, и едва он оказывается в метре от нее, кидается в его объятия. Он, расправив свои руки, прижимает Эмилию к себе, обхватив ниже талии. Денис приподнимает девушку, закидывает себе на руки, и несет куда-то прочь. Закрывает глаза, боится, что он направится к дому, занесет её в гостиную, и там же оставит, а сам пойдет разбираться с Людмилой по поводу наследства… Знает, что он эгоистичен, знает, что привык добиваться своего, и до жути боится, что Денис тут не ради нее, а ради того, что причитается ему по праву. Молится всем Богам. Молится Дьяволу, чтобы брат так не поступил с ней. Чтобы он не оставил её в этом чужом для нее доме. И когда же этот дом стал для нее чужим? Неужели после того, что сказали врачи о каких-то неделях?.. Хочется её видеть. Обнимать, целовать, без малейшей надежды на продолжение отношений. Он хочет жить только ею, растворяться без остатка, позволяя сделать с собой всё, что только пожелает. Такое ощущение, что с ней уже давно, что они изначально, наплевав на родственные узы, полюбили друг друга, еще будучи шестилетним мальчиком и новорожденной в колыбели. — Ты поедешь со мной, — с грубостью в голосе, заявляет Серов, и подходит к своему автомобилю. — Что?.. — Ты не останешься в этом доме. И замуж ты не выйдешь! — снова причитает Денис и ставит сестру на ноги, но всего на несколько секунд. Открыв двери, он едва ли не запихивает её в салон, захлопнув двери, едва не разбив стекло. Радость завладела телом. Девушка готова запищать, готова начать вытирать эти счастливые слезы. Внутри нее всё пылает, буквально растапливая ледяное сердце. Оборачивается в его поисках, заметив, как Денис кому-то звонит, говорит несколько слов, прежде чем сесть на водительское сидение и завести машину. — Думаю, мне не надо говорить, что ты дура. — Потому что люблю тебя? — переспрашивает с осторожностью, боится неправильного ответа… Боится, что взаимности так и не добьется. — Потому что выбежала в свитере и лосинах… босиком… наплевав на свое здоровье, — внезапно прислоняется к ней, схватив Эмилию за подбородок двумя пальцами правой руки, велит посмотреть в свои глаза. Денис на несколько мгновений замирает, а затем целует. Крепко, властно, проговаривая при этом ласковые слова… Она всё прекрасно видит. Замечает, как сын её любовника, так крепко сжав в объятиях ее собственную дочь, несет ее к автомобилю. Как они садятся в салон, как он целует её… В душе Людмилы всё разорвалось, женщина, прислонив ладонь к губам, внезапно оборачивается к двери, и хочет вылететь, словно пуля, чтобы помешать этому… Замирает на несколько мгновений, поняв, что это бессмысленно. Она слышит звук уезжающего автомобиля, и это обескураживает. Уехали. Как она могла такое допустить? Как раньше не додумалась, едва застав Дениса в комнате дочери той злополучной ночью?.. Нет, она не может… но должна. Набрав знакомый номер, Людмила ждет… — Алло? Люда? — Владимир в больнице. Шансов нет. — Я скоро вылетаю, — добавляет Екатерина, — мне Эмилия сообщила, еще вчера ночью… — Твой сын спит с моей дочерью. Роняя чемодан прямо в аэропорту, Екатерина расширяет свои глаза. — Они узнали?.. — В том то и дело, что нет! — грубо, сбросив вызов, Людмила продолжает ждать… Секунда, и она набирает уже другой номер. Едва услышав молодой мужской голос, тут же произносит, — Денис увез Эмилию, найди её и верни. Он не в себе. — Что сделал? — Вадим тут же отвлекся от незнакомки, встав на ноги. — Он может что-то сделать ей? Может навредить? — Да, — добавляет Людмила, не боясь предстать перед Дьяволом за свою ложь, — Я немедленно подключу полицию. Растирает лодыжки ног, старательно выдыхает теплый воздух на нежные пальчики сестры, заметив то, как те едва ли не синеют на глазах. Денис обеспокоен. Он не с первого раза понял, что ему необходимо это сделать, а ведь Эмилия уже совсем не могла устоять на ногах. Силы покидали её весьма заметно. Девушка несколько раз попыталась самостоятельно облокотиться на спинку кровати, дать себе силы идти дальше. Мотивировала себя именно братом, тем, как он снимал с себя пальто, как раздевался полностью, оставляя только боксеры. Желание коснуться его, быть частью этого процесса, было велико. Но Эмилия только продолжала смотреть и млеть, с замиранием всех фибров души. Они снова здесь, в этом мотеле, снова они одни, в столь чудесном номере. Одни… Совершенно одни. — Лежи спокойно, — он напоминает ей, что девушка уже не стоит на ногах, и не любуется телом брата. Сейчас она вынуждена лежать на кровати и просто смотреть в потолок, сильно задумавшись. — Со мной всё нормально. Ты вообще несколько часов простоял на морозе. — Я стоял одетый. Знал, куда иду. А ты, дуреха, выбежала босая. — Я бежала к тебе. — И разве это стоило меня? — он слегка приподнимает её ногу, чтобы девушка оценила, как сильно посинели пальцы. — Даже моя жизнь не стоит нашей любви… — Не смей говорить так! — резко кинувшись к ней, Денис навис над сестрой, посмотрев в широко заплаканные глаза. Изумруды, его собственные изумруды, от которых буквально млеет. Сердце тут же растаяло, избавилось от осколков льда, начав биться в новом темпе… Мелодия их любви застывает, будто слово, не успевшее сорваться, так и оставшись на кончике языка, велит, буквально требует, чтобы Серов начал то, о чем мечтает… Губы к губам, и едва сестра успевает их приоткрыть, как он уже проникает внутрь язычком, исследуя, поглощая девушку без остатка. Их души снова соединились в бурном танце любви. Нет больше сил сопротивляться, и будь что будет. Они больше не дадут заднюю. Не отступят, не позволят их любви, наконец взлетевшей, упасть, разбиваясь о камни контроля родителей. Денис влечет её во тьму, привычную, которую Эмилия так успела полюбить, за такое короткое время. Все обиды, все гнусные слова, все забыто. Её предстоящая свадьба, его брак, его ребенок в утробе Бондаренко… Только танец. Очаровательный танец, в котором они до сих пор кружатся, продолжая ловить взгляды друг друга. — Эми, стой… — чувствует, как набухает его орган, как член уже в полной готовности, пытается вырваться на свободу, и ощутить тепло сестры… Ощутить то, что так запретно, но по праву принадлежит только Денису. — Ни за что! — Серова! — Денис! — резко кричит ему в лицо, сильно схватив за волосы, притягивает к себе, заставляя брата потерять равновесие, и свалиться на её тело. Закидывает ноги ему на поясницу, прижимается тазом к его паху, ощутив острую необходимость в продолжении. Между ног приятно защипало, словно он уже вошел, словно уже был в ней… Это действительно он. Он с ней, он стал её жизнью, любовью, воздухом… Эликсиром, едва вкусив который, больше не хочется забывать этот чудесный вкус. Пусть только попробуют помешать им… Телефон Серова разрывается от смс, от звонков. А им плевать. Только вдвоем, отдавшись друг другу. Её свитер слетает с тела и оказывается где-то в углу комнаты. Денис, едва увидев прекрасную грудь, не спрятанную в бюстгальтере, тут же прильнул губами к соскам сестры. Всасывает, аккуратно массирует язычком. Острым, невероятно горячим… Он вырисовывает невообразимые круги, представив выражение лица сестры. Боится, что, едва подняв взгляд, увидит в её взгляде нерешительность, и на этом они снова закончат… но чувствует ее мягкие пальчики, перебирающие его волосы, одобрительно поглаживающие, будто приказывая парню продолжать. Слегка сжав грудь в своей ладони, возвращает губы на её лицо. Звериный рык, она снова прикусила его нижнюю губу, заставляя ту кровоточить. Капельку крови слизывает язычком, ощутив такой родной, необходимый вкус имбиря. Знакомая мелодия, ласковый мотив, кружащий голову. Всё запретное стало внезапно таким правильным и манящим, требуя, чтобы они вкусили плоды своей любви. — Я люблю тебя, — резко говорит Денис, осторожно взглянув в распахнутые глаза сестры. Она слегка дрожит, её кожу покрывают мурашки, заставляя немедленно ответить на это признание поцелуем. — И я, — дарит ему невесомый поцелуй, — люблю тебя, — затем еще один, — очень сильно. — Безумие какое-то! — он хочет выругаться, отодвинуться в сторону, но она не дает ему такой возможности. Всё ведь решено, правильно? Этому всё же быть, и быть именно сейчас! — Я не позволю Цепину оказаться у меня первым! — Я не позволю, чтобы он вообще касался тебя! — со злостью хватает её правой рукой за шею, едва не закричав в лицо. — Не позволю! Мягкими пальчиками проводит по его напряженной руке, останавливается в районе запястья, слегка вонзившись ноготками. Денис, обезумев от её слов, не сразу понимает, что может причинить боль сестре таким образом. Он смотрит на её лицо, на приоткрытые губки, и внезапно взрывается. К черту всё! Стягивает враз лосины вместе с трусиками, кидает их в противоположную от свитера сторону, приподнявшись на колени. Опускает свои боксеры, стягивает их с ног, очарованно наблюдая за сестрой. Она не дрожит, как в прошлый раз, не боится смотреть прямо в район паха. Эмилия не стесняется, показав Денису свою наготу. Не стесняется, едва пальцы парня начали медленно следовать по знакомой дорожке… От ступни, осторожно проводя по коленке, чуть выше. Мягкие, невесомые движения, заставляющие сердце задрожать в приятном мотиве. Искусанные губы, учащенное дыхание. Она закрывает глаза, отдавшись этим нереальным ощущениям. Пальцы замирают на внутренней стороне бедра правой ноги. Он слегка обхватывает её, отводя чуть в сторону, продолжая свою нежную пытку. Ноги Эмилии совсем немного разведены, позволяя Денису аккуратно расположиться между ними. Он нависает над сестрой, облокотившись на левую руку. Зрительный контакт… заглядывает в изумруды, словно спрашивая разрешения, и как только девушка молча закрывает глаза, выпустив слезы, то тут же их ловит пальцем правой руки. — Тебе не будет больно… — Я не о боли беспокоюсь, — мягко отвечает ему, снова взглянув в лицо, — гореть нам в аду… — Нет, моя любимая, — он не стесняется её так назвать, замечает, как сестра ликует, а на её лице появляется улыбка, — мы будем руководить этим адом. Он подчинится нам, нашей любви… настоящей любви… Рука снова оказывается между ног девушки, осторожно проводит указательным пальцем по половым губам, проникает на полфаланги, ощутив преграду. Денис медленно, стараясь не напугать сестру, и не причинить ей боль, начинает круговые движения пальцем. Разработать, разумеется, ведь знает, что его размер пугает сестренку, ей нужно время, чтобы привыкнуть… А у него этого времени совершенно нет! Не может терпеть. Внизу живота все покалывает, неприятно, срывая ему крышу окончательно. Член слегка дернулся от притока новой крови. — Если будет больно… — Я не скажу, — коротко произносит Эмилия, позволяя себя поцеловать, прежде чем ощущает вместо пальца нечто другое. Вонзившись ногтями в спину брата, она с замиранием сердца ждет. Просто ждет, боясь даже пошевелиться. Сделать вдох тоже боится, задерживает дыхание, сильнее зажмурив глаза. Словно от высокого давления в черепной коробке, мозг Серовой едва не разрывается. Зажмурив глаза, она оказалась в привычной тьме, где повсюду посыпались искры. Член брата слегка вошел. Преграда. Он улыбается, гордясь сестричкой, и тем фактом, что она отдалась именно ему. Словно она всю жизнь берегла себя только для него. От восторженного состояния, Серов улыбнулся, прежде чем начать медленно входить. Теперь понимает выражение «искры из глаз». Боль. Разрывает, уничтожает, выкручивает наизнанку. Она начинает елозить под ним, внезапно ощутив пальцы брата на своей ягодице. Денис сжимает, слегка вдавливая ее в матрас, дабы сестренка больше так не извивалась. Нельзя так дергаться, нельзя всё портить… Она сама делает себе больно подобными движениями. — Денис… — прикусив нижнюю губу, Эмилия ощущает мокрые капли слез на своих щеках. — Расслабься. — Не могу. Мне очень больно… больно… — она скулит, просит его… нет, умоляет остановиться, но уже поздно. Последний резкий рывок и парень входит наполовину. Вот и всё… Словно надутый шарик резко лопнул и позволил ощутить эту пустоту. Она принимает её, позволяет проникнуть в сердце, прежде чем блаженно открыть глаза. — Вот и всё, милая моя девочка… Теперь ты моя. Полноценно, — он улыбается. Гордость, желание восторженно закричать об этом всему миру. Она стала его женщиной! Теперь он по праву может делать всё, что только пожелает. Показать, насколько сильно может любить, насколько сильно может отдаваться этой любви. Мята. Имбирь. Всецело. Позволительно. Не аморально. Ощутив это желанное тепло внутри тела сестренки, Денис начинает осторожно двигаться. Сначала назад, почти выходя из нее, затем, также медленно вперед, позволяя Эмилии привыкнуть к размеру. Словно гвоздем по стеклу. Ей неприятен тот звук, который она слышит, как только брат начинает движение. Эмилии не понять, что это… не понять, что не только ей больно в этот момент. Настолько узко… Если бы он не был обрезан, то наверняка мог бы порвать уздечку. Самому больно от того, что безумно тесно. Денис зажмурил глаза на несколько секунд, резко дернул головой, чтобы как-то успокоиться и не спустить прямо сейчас. Это блаженство. Так мягко, тепло, а как её мышцы обхватывают член, который уже пульсирует в предвкушении сладкого момента. Он думает, о чем угодно, только не о том яром желании поцеловать её губы. Не может позволить себе так быстро и легко кончить. С Юлией мог часами не вылазить из постели, и то приходилось уже вырисовывать в своем разуме всякие пошлости, чтобы закончить… А тут он думает обо всем, только не о том, кто под ним… Её нежные руки обхватывают брата за плечи, тянут на себя, и губами она находит желанное. Целует, насильно втянув его в омут безумия. Парень едва не рычит ей в рот, начиная разгоняться. Боль отходит. Остается лишь сладкий момент, приятный, парализующий все клетки тела, икры ног болят, она сильно напрягает их, не заметив того момента, когда между ног начало приятно покалывать, а затем и вовсе что-то нашло на девушку. Сначала повиновалось сердце, так резко замерев. Потом уже и воздух оказался раскаленной лавой, прежде чем грудная клетка едва не разорвалась на части. В животе залетали бабочки, завладевая каждой частичкой тела. Души… Что же насчет души? Где она вообще? Их души соединились и, в плавном мотиве, как и их вчерашний танец, вышли из тел. Толчки становятся всё грубее. Стон блаженства сорвался с её губ, и Денис, едва услышав его, обезумел. Он начинает вторгаться в тело сестры, будто это не их первый раз, будто они уже давно друг друга знают в столь интересном отношении. Не щадит её хрупкое тело. Пальцы сильнее сжались на его предплечьях. Губы, искусанные до крови, поглощают его рот, не давая возможности выдохнуть. Еще крепче прижав к себе, он растворяется в ней, словно старое вино в организме непьющего. Опьяняя с первого глотка, с первого вздоха, велев сестре изогнуть спину и закричать ему в рот. Лихорадит, словно под проливным осенним дождем. Холодные капли этого безумия выступают на её висках, на ключицах, спускаясь всё ниже. Так странно, стало вдруг жарко и холодно одновременно. Блаженный стон вырывается из груди, и девушка наконец задышала. Учащенно, взглянув куда-то за спину брата, заметив, как быстро он двигает тазом. Приподнимает его, снова опускает, и так бессчётное количество раз. Вторгается. Растворяется. Хочет, чтобы она кричала, не щадила свои голосовые связки. Хочет, чтобы она растаяла под ним, чтобы снова назвала своим любимым, чтобы позволила Денису сделать всё, лишь бы оказаться на вершине блаженства. Дернулась. Слегка. Приподнялась немного выше. — Дыши, милая, давай… — он шепчет ей в губы, и закрывает поцелуем ротик сестры, снова оборвав этот сладкий для его ушей стон. Она дышит. Черт возьми, как же дышит. Член пульсирует внутри, чувствует, насколько он большой, чувствует, насколько он горяч… Как же сильно её мышцы обхватывают половой орган брата, не давая ему шанса продолжить это безумие немного подольше… Он хочет излиться, хочет закончить, но каждый раз вторит себе, что еще рано. Еще не насладился в полной мере её телом, её сердцем, душой, жизнью… Только он! Никто больше! Никогда! Только его! И пусть только какая-нибудь тварь попробует что-то сказать в протест. Пусть только посмеют отобрать у него главную любовь жизни… саму жизнь! Всех прикончит! Перестреляет нахер, и даже глазом не моргнет. Это его Эмилия. Его сладкая сестренка. Необходимая. Ну же, давай, кричи, еще сильнее, еще громче… Позволь мне раствориться в тебе, позволь утонуть в собственных грезах о счастливом будущем. Позволь снова понять, что я жив. Все сосуды скрутило от невыносимого желания. Кайф словил почти сразу, но так долго растягивал его, что, по всей видимости, сейчас и вовсе потерял контроль. Денис выкрикивает какие-то непонятные слова, прежде чем его член едва не разрывает от напора блаженства. Изливается прямо в сестру, снова наплевав на то, что будет. Дети? От нее? Да без проблем! Он примет всё, что может случиться, он сделает всё, чтобы так и произошло… — Нет… — вяло шепчет она, прежде чем он ладонью закрывает ей рот, и наваливается весом собственного тела. Прижимает к матрасу, выпуская последнюю каплю внутрь сестренки, не позволяя ей остановить это блаженство. Она могла всё испортить, если бы всё же отодвинулась… — Никогда не бойся последствий… ведь при любом раскладе я — твой. Убирает свою ладонь от её губ и целует, мягко, волнительно. Его всего трусит, словно под кожей обитает какая-то живность, которая тут же поедает все сосуды, все вены… Выпивает кровь, не оставляя ни капельки. Денис обессиленно падает рядом на подушки, обхватывая Эмилию. Тянет на себя, велит ей прижаться к его мокрому телу, и ощутить этот дурманящий запах имбиря. — Что мы наделали? Это хочешь спросить? — парень усмехается, едва услышав первые звуки от сестры. — Нет, вовсе нет, — улыбается, ощущая себя королевой этого падшего мира, — я довольна… — Теперь же понимаешь, что твоей свадьбы не будет? — Понимаю. — Мы сбежим. Сегодня, сейчас же. Она улыбается, роняя слезы на его грудь. — Ты готова? — Абсолютно. Единственное слово, и губы парня расплываются в улыбке. Его собственная мята… Его собственное безумие. Нетерпеливо смотрит в окно. Парковка до сих пор пуста, автомобиля Дениса так и нет. Девушка покусывает ногти, безумно желая выйти из этой комнаты, кинуться к нему и покинуть этот чертов город. Покончить с прошлой жизнью, пообещав самой себе, что ни за что не вернется… Отец… отец не поймет, но ему и не нужно ничего объяснять, ведь это — верная смерть для Владимира. Папа… По всей видимости, она впервые задумалась о нем, и, кажется, совершенно потеряла всякое воодушевление. Томно вспомнив всю свою жизнь, проведенную с отцом, она снова роняет слезу на холодный кафель. Продолжает расхаживать по комнате, но так и не узнает, что сейчас брат не приедет… Она не увидит его ни через час, ни даже рано утром… Денис, так бурно обсуждая что-то со следователем, пытается доказать, что не видел сестру. Она исчезла, выпрыгнула едва ли не на ходу из машины, побежав в лес. Парень доказывает, что ему плевать на то, что с ней может быть, где она, и жива ли вообще, а сердце самого разрывается. Он опаздывает, и знает точно, что так просто его не отпустят из участка. Людмила, всё это время стоявшая рядом и всё отлично слышавшая, продолжает набирать номер Вадима Цепина, который обзванивает все гостиницы, отели… Это вопрос времени, когда парень все же узнает, где находится его будущая жена. — Ваша дочь могла сбежать сама? — спрашивает следователь Людмилу Дмитриевну. — Исключено! — Денис Серов утверждает, что девушка просила у него весьма крупную сумму денег, так как хочет уехать, потому что против брака, который вы навязываете ей. — Не могла она сбежать, ясно? Её отец в больнице, при смерти, она не могла так эгоистично поступить! Она — не он! — кивнув в сторону Серова, Людмила так и не дожидается ответа на свой телефонный звонок. — У нас нет никаких оснований держать парня здесь, — томно проговаривает мужчина. — Вы, что же, отпустите его? — У него весьма хороший адвокат, связываться с которым я не имею никакого желания. — Вы еще с моим адвокатом не знакомы! — сквозь зубы проговаривает Людмила, заметив то, как Денис Серов выходит из кабинета, и, с ухмылкой на лице, хочет пройти мимо нее. — Денис! Стой! — Я понятия не имею, где Эмилия… Знаете ли, Людмила Дмитриевна, — говорит официально, посмотрев сначала на нее, а затем на следователя, — ей весьма неприятно было узнать, что я вас почти каждую ночь потрахиваю. — Что… Что?! — она взрывается, хочет накинуться с кулаками на Дениса, но следователь перехватывает удары женщины. — Ты не мог ей рассказать! Не мог! — А что мне оставалось делать? Отец в больнице, мать за границей, а бедная Эмилия так хотела поддержки… Знаешь же, что я на всё готов, лишь бы уничтожить её… Отдать собственную жизнь, чтобы она продолжала дышать! — Я ей всё поведал. Наши с Вами отношения за все эти годы! Никогда не расскажет. Ни при каких обстоятельствах. — Она взяла предложенные мною деньги и свалила, заявив, что больше не пойдет у вас на поводу. Браку с Цепиным, такому желанному для вас браку, так же не бывать. Не позволит! Брак будет только у них с Эмилией, и ни о каком Цепине не может идти и речи! — Сбежала, с желанием начать новую жизнь, подальше от шлюхи-мамаши. Она всё ждет… Сбегут вместе. Начнут вместе… — Мне жаль, Людмила Дмитриевна, но вы потеряли не только мужа и семью, вы потеряли еще и дочь. Ах да, не забывайте, пожалуйста, что приходитесь отцу… чисто любовницей. Я же — законный наследник, который в скором времени захочет выбросить вас на улицу, с которой когда-то подобрал мой папаша. Уходит. Просто молча уходит, оставляя женщину в полном замешательстве. Она кричит, требует его вернуть дочь, кричит, что расскажет о том, что видела… Но он не слушает, лишь быстрее перебирает ногами. Желание снова обнять Эмилию — велико. Ладони парня вспотели, осторожно сжимает руль, боится очередной аварии. Газ до упора, осматривается по сторонам, снова заметив какой-то темный автомобиль с затонированными стеклами. Серов на секунду притормозил, внимательно провожая взглядом эту иномарку, знакомую до глубины души. Нет у него времени думать о чем-то другом. Она ждет его, ждала все эти пять часов, и он не может больше попусту терять время. Паркуется, смотрит на заднее сидение, оценивая массивные чемоданы. Денис быстро поднялся по ступеням, зайдя в мотель, даже не удосужился захлопнуть дверь автомобиля. Достает свой ключ, хочет открыть замок, как внезапно замечает, что дверь даже не закрыта. Медленно, совершенно случайно, он касается дверной ручки, и уже оказывается в комнате. Осматривает её, не находит желанного… Сестры здесь нет, даже намека на то, что она была — никакого… Лишь несколько капель крови на белоснежной простыне, больше ничего не напоминает ему о том, что случилось несколько часов назад. Ветер понесся легким сквозным потоком по номеру, подняв ввысь небольшой листок. Взяв его в руки, Денис продолжает оглядывать комнату…и не может понять. Не может… «Это было ошибкой. Мне жаль, что я настолько глупа, что поверила тебе… Я ухожу, Денис, не ищи меня… И прости за разбитое сердце, но ты мне не нужен. Счастья тебе с Анастасией!» — Нет!!! — ударяет ногой по стеклянному столику, разбивая его в пух и прах. Денис мечется по всей комнате, кричит, зовет её по имени… Словно и не было всего того, что случилось, словно это дурной сон. Сжав в руках письмо, он разрывает его пальцами, превращая в мелкие кусочки. Не верит. Не может принять эту правду. Этого не может быть… Находясь уже на другом конце города, темная иномарка выезжает на трассу, постепенно удаляясь всё дальше и дальше. Руслан поворачивает голову, смотрит на спящую под действием успокоительного девушку, злобно усмехнувшись. Его посадили за то, чего он не совершал, а какое же наказание светит Эмилии и Денису за то, что они натворили? Кто бы мог подумать? Брат и сестра, которые отдались друг другу, которые занимались любовью долгое время, пока парень спокойно сидел в своем автомобиле и ждал… Он знал, что там не просто разговор и упреки, или же нежности между братом и сестрой… Там нечто большее. И увидев капли крови на простыне, Руслан всё понял. Для него не было преградой заставить девушку написать собственноручно письмо, убившее Дениса. Для него не было трудностью заставить её сидеть смирно, пока вкалывал в шею сильное успокоительное, от которого та потеряла сознание… Его месть почти свершилась, остались считанные дни… Несколько дней…