Проданный я

      Была уже глубокая ночь, Джин спал на диване, иногда ворочаясь из стороны в сторону, то из-за затекшей шеи, то из-за затекшей ноги. Внезапно, дверь в комнату открылась, впуская тонкую полоску света из коридора, что заставило СокДжина, морщась, прикрыть лицо ладонью, но никак не разбудило его. Сильные руки подхватывают Кима с дивана, машинально парень хватаеться ладонями за рубашку «незнакомца». Буквально через долю секунды Джин открывает глаза и понимает, что он находится уже не на диване, а на руках Намджуна. — Ты не спишь? — почти шепотом спрашивает Джун, замечая что Джин уже в упор смотрит на него. — С-сплю… — вроде как парень все еще сонный, плохо понимает что происходит, но вот былой страх возвращается мгновенно. — Все хорошо? — спрашивает Джун улавливая дрож в голосе, и сразу же понимая что что-то не так, добавляет:  — Ты чего-то боишься? — Боюсь… — практически сразу отвечает СокДжин, Намджун долго не рассуждает, да и зачем? Причина и так понятна. — Я тебя пугаю? — Ким младший укладывает Джина на свою кровать с белыми шелковыми простынями и осторожно укрывает одеялом. Довольно милое зрелище, у Джина даже сжалось что-то в солнечном сплетении. Не дожидаясь ответа старшего, Джун вешает пиджак на стул рядом и снимает свои туфли. В голове Джина сразу проносится: «Неужели он что-то опять собирается сделать?» и эта мысль становится толчком для небольшой паники. А Намджун как будто мысли страшего читает и мгновенно отвечает: — Я ничего не собираюсь делать. Давай просто отдохнем? Джин медленно кивает в ответ, а Намджун, одарив первого улыбкой, от которой, кстати, Джина сразу в жар бросило, ложиться рядом, и без единого слова обнимает его за талию. Щеки старшего вспыхивают румянцем, благо, сейчас темно, и этого никто не видит, иначе старший от стыда сквозь землю провалился бы. — Завтра сможешь отдыхать столько, сколько тебе угодно. Можешь даже с кровати не вставать, просто сообщи, что тебе нужно прислуге и спи дальше. А теперь спокойной ночи, Джини. — хто были последние слова Намджуна, словно пожелание спокойной ночи, СокДжин даже ответить банальное «спокойной ночи» не решился, но в руках Намджуна он уснул быстро, как никогда раньше быстро, ведь было так спокойно и даже немного радостно

***

Чимин лежал на большой кровати в комнате Юнги, его на вид хрупкое тельце, обычно было покрыто синяками и ранами и ни для кого не секрет чьих это рук дело. В этом доме даже спрашивать перестали что с телом Пака. Но, как ни странно, Мин не трогал Чимина уже целую неделю. Благодаря чему раны и синяки начали проходить, возвращая телу былой бледный оттенок и показывая что Чим не зомби, а все-таки человек. Наконец, в ванной комнате выключилась вода, сообщая Паку, что оттуда сейчас выйдет Мин. И вправду, в следующие мгновение дверь ванны открывается, и от туда выходит Юнги, мокрый и полностью обнаженный. Глаза Чимина сразу же стали разглядывать это тело, проходясь взглядом по каждому изгибу накаченных мышц, конечно, видел он его довольно часто, но все же, это то тело, что заставляет сердце Пака биться в миллион раз быстрее обычного. — Нравится то, что видишь, не так ли? — с ухмылкой на лице спрашивает Юнги, а для Чимина этот голос звучит слаще всех на свете. С хрипотцой, низкий и ужасно сильно пробивающий до мурашек голос. — Н-нет…тоесть да…я не знаю… — Чимин полностью теряется, он боится неправильно ответить на заданный вопрос Мина, ведь в этом доме для него работает только одно правило- никогда нельзя ослушиваться Юнги, никогда нельзя перечить Юнги, никогда нельзя ослушвться Юнги. — Чего это ты так нервничаешь? — голос словно холодеет, но в другой же момент кажется настолько сексуальным, что Пака напрочь выбивает из реальности, но звук скрипа, открывающего шкафчик, возвращает его назад. — Я не нервничаю… Папочка, можно задать вопрос? — «Папочка»-так Юнги приказал называть себя еще при их первой встрече в особняке. С тех пор все так и продолжаеться. — Я тебя слушаю. — Юнги и взгляда не бросает на Чимина, лишь продолжает одеваться. Его тело было все еще мокрым, не удивительно, что рубашка прилиплак спине и стала просвечивать. — Почему…почему Папочка не пользовался мной так долго? — задает вопрос Чимин, надеясь что получит столь желанный ответ. В его голосе можно услышать и почувствовать полныйспектр эмоций- отчаянье, печаль, грусть, даже немного легкой ненависти и… любовь? — Потому что не хотел. Если ты мне понадобишься или я тебя захочу то обязательно воспользуюсь. — Юнги всегда говорит о Паке как о игрушке, даже сам Чимин начал считать себя таковым. Все лишь бы угодить любимому человеку. — Хорошо, Папочка… — Пак кивает головой, а в сознании уже всплывают мысли того, что его скоро выкинут как надоевшую вещь. На глазах даже слезы наворачиваються, но он сдерживает себя, плакать при Юнги совсем не хочется. — Я иду работать, сегодня долго не гуляй, а лучше всего вообще будь тут. — Юн кидает мимолетные взгляд на младшего, и не дожидаясь ответа, спокойно выходит из комнаты. Как только дверь захлопываеться, Чимин не выдерживает, начинает рыдать, попутно зарываясь лицом в подушку, чтобы его не было слышно. В голове слишком много всего.Слишком сложно понять не то, что Юнги, но и самого себя. Почему он все это терпит? Ему же больноя, а сейчас, когда все это закончилось, Пак ощущает некую пустоту, которая осталась глубокой выемкой в дизни парня вместо страстных долгих мучительных ночей с Папочкой. Юнги, конечно же, сразу не уходит, он стоит за дверью и слушает всхлипы Пака. И его тихие «Я ему надоел», на лице Мина нет ни одной человеческой эмоции, ни один мускул на его лице не дергается, даже не роявляетсч легкое волнение, словно он самый настоящий робот, а не живое существо. Простояв еще немного, Мин разворачивается и уходит в сторону своего кабинета, оставляя комнату с плачущим Чимином далеко позади…