__________________
Затем Рольф выстрелил. Белая вспышка. Чернота. «Ты будешь плакать по мне». Это была вовсе не комната, нет; это было… поле? Наверное. Когда-то. Теперь трава была вытоптана, тысячи лошадиных следов наложились друг на друга. И ещё было тихо — до странности. Выгоревшее летнее небо над головой, и жизнь вытекает из широкой раны в лёгком, сочится из проломленного черепа. Ног он не чувствует вовсе. Но глаза открыты, глаза до сих пор видят. Глаза видят другие глаза — зеленовато-голубые, словно океанская вода; веки покраснели от утомления и сдерживаемых слёз, от пыли и жгучего солнца. Запахи? Кажется, возвращаются, но как-то скручено, точно ленты. Запах гари. Пороха, конского пота. Сухой травы. Губы шевелятся, но ни звука. Ах, нет, не тишина — звон в ушах. Солёные капли падают, когда глаза приближаются совсем близко. Всё-таки плачет? «Не плачь, — хочется сказать ему. Товарищу. — Не плачь, потому что с моей смертью закончится война. И ты будешь свободен». Но — ничего. Ни слова. Тогда тот, что склонился над ним, целует его в лоб, и от него веет жаром. Жаркий день был сегодня. Потом он отстраняется и произносит что-то. Если по губам, то… «До встречи», может быть? Губы пытаются сложиться в улыбку в ответ. Глаза говорят: «делай!» — и тот, другой, стреляет. И тут же — вид сверху: черноволосый мужчина в пыльной военной форме падает на колени рядом с пустым покинутым телом. Труп человека. Труп лошади. И уже неважно, кто победит — Север или Юг, потому что больше нет ни севера, ни юга. И некуда больше возвращаться. И некому.***
— Рольф, — прошептал Карл, протягивая руки товарищу. Запах пороха — пуля вошла матрас рядом с головой. Рольф — с трясущимися губами, на грани истерики, бледный настолько, насколько это вообще возможно в этом доме — с ужасом в глазах отбросил винтовку, упал на колени и тут же повалился на Карла, прямо в его объятия. — Н-не зн-наю, что это было… — Рольфа трясло. — Боже мой, Карл, прости, прости… — Атеист Рольф Роллинз поминает Бога?.. — Я мог тебя убить… — Шшш… — Карл начал успокаивающе гладить Рольфа по спине. Острые лопатки, сокращения мускулов, изгиб позвоночника. — Карл, — прохрипел Рольф, вцепился руками в плечи, приподнялся. Красивое лицо стало совсем некрасивым от слёз, немного смешным и очень детским. — Только попробуй так ещё раз… чуть с ума не сошёл… Карл только молча прижал его к себе снова. Покрепче. Чтобы чувствовать реальность происходящего. Чтобы ощущать материальность этого замкнутого четырёхмерного пространства. Объём тела. Ткань футболки под руками, под ней — кожа, влажная, прохладная. Длинные вьющиеся волосы Рольфа щекотали шею, лезли в рот; от них пахло сигаретами, дождём. От самого Рольфа пахло Рольфом. Острым кисловатым запахом стресса. Несвежим дыханием. И, откуда-то из самого центра, из самой рольфовой сути — яркой звёздочки — океаном. Или это просто был запах пота? Карл втянул воздух ноздрями. Вот так вот. Никакой романтики. Мы живём, а наши тела разлагаются, отбрасывают помертвевшие частицы, оставляя за собой след светящегося космического мусора. И всё же ему было приятно, ему было — очень по-живому. Рольф дрожал, затем постепенно стал успокаиваться, только по телу пробегали временам судороги — словно несильные разряды электрического тока. Нет, наверное, Рольф не океан. Не вода. И не ветер. Наверное, он — молния. Молнии тоже бывают такими, как его глаза — зеленовато-голубыми. Яркими. Убийственно-пронзительными. Карл продолжал гладить худое, подрагивающее тело друга, сжимать его, лепить своими руками существующую реальность. Отогревать. Если Рольф — молния, то он, Карл… тучка? Карл улыбнулся. Или нет, он гром. Молния всегда впереди, но без грома не бывает… или бывает? — Рольф, — тихо сказал Карл, — я тучка или гром? — Что? — так же тихо переспросил Рольф. Не удивился, просто не сразу понял. — Тучка или гром? — Ты, блин, бог грома, Карл. Как его… Тор. — Почему? — Потому… Карл фыркнул. Рольф устроился сверху поудобнее, прижавшись виском к карловой щеке. Голос его звучал невнятно. — Потому что твой молот… — Ох… — Да всё норм… я-то что поделаю, если нравлюсь тебе… — Не то слово, — прошептал Карл. — Правда? — Рольф приподнял голову, встретился с Карлом глазами. — Правда, — честно признался Карл. — Мне надо… обдумать это… — Здесь будешь обдумывать? — А что? — забеспокоился Рольф. — Ты куда-то собрался? Опять… гонишь меня? — Тебя прогонишь, — улыбнулся Карл и вздохнул, снова прижимая Рольфа к себе. Некоторое время они просто молчали, пробовали момент на вкус. «Вот он, совсем рядом. Так, как мне хотелось. А хочется ли мне до сих пор? Только если он разрешит… как глупо — столько думать об этом и не спросить…» — О чём думаешь? — Рольф наконец прекратил дрожать, тело расслабилось, стало мягким, как у кота. — Думаю… — «Сказать или не сказать?» — Только честно. — Ни о чём… о тебе… немного… Рольф снова приподнял голову. Слишком близко. — Почему? — В меня ещё никто не стрелял… — Я думаю, стреляли, — серьёзно сказал Рольф. Теперь настала очередь Карла удивляться: — Почему? — Я думаю, это был я. — Чего?.. Ты в меня стрелял до этого, а я не заметил? Рольф закусил губу. Отстранился («Нет-нет-нет! Ну зачем ты… так было хорошо…»), сел рядом на матрас. — Об этом нужно поговорить. Наверное. Да. Наверное, сейчас, — Рольф обхватил руками колени. Карл, вздохнув, сел тоже. Рольф открыл уже было рот, приготовившись вещать, но тут у Карла в животе громко забурчало. — Ну вот что ты меня перебиваешь! — Прости, — пробубнил Карл, чувствуя, что краснеет. — Это печенье. С молоком. Очень давно. Ещё до вина… — Твоя ненасытная утроба чинит препятствия моим откровениям… — Да нет же, я слушаю! — И думаешь о еде. — Я уже сказал, о чём я думаю. — «Ни о чём» и обо мне «немного». — Ро-о-о-ольф… — картинно простонал Карл, спрятав лицо в ладонях. Как будто до сих пор — тот воскресный день чуть больше недели назад. Как будто ничего другого не было. Рольф помолчал. — Ладно, — сказал он наконец. — Что-то ещё, вроде бы, оставалось… — Что-нибудь попроще, — взмолился Карл. — Бутерброды там. «Келлогс» с молоком… — Он с надеждой поглядел на Рольфа. — Плебей, — фыркнул Рольф, поднимаясь и подавая руку Карлу. — Кулинария — это особый вид искусства… Только сейчас Карл осознал, что в комнате стало светлее. — Утро?.. — Если бы не Рольф (тоже не слишком надёжная поддержка), он бы, наверное, снова сел на матрас. — Утро, — пожал плечами Рольф. — Только про день недели не спрашивай. Я не знаю. Идём?***
Карл открыл банку ветчины — вспомнив, как сам, собственноручно, взял её с магазинной полки тысячелетия назад — Рольф резал хлеб. Воду они пили обычную, из-под крана. Времени, чтобы добавить наркотики, в общем, не было. Если предположить, что Рольф действительно раньше добавлял наркотик в пищу. Потому что в противном случае вина ложится на водопроводные службы… хотя, вспомнил Карл, воды-то мы и не пили как раз. Обычная вода. Обычные бутерброды. Всё та же кухня. Всё тот же серый свет и дождь — вернее, сегодня, скорее, дождичек: мелкая, ненамного тяжелее тумана, водная взвесь. Опять вдвоём и стены словно шепчут: «Расскажи…» — Ты знаешь, — с набитым ртом сказал Рольф, — за что в пан… тьфу…— он проглотил кусок, — в индийском пантеоне отвечает Ганеша? Карл помотал головой: — Вроде бы, деньги? — И они тоже. Но! — Рольф поднял палец. — Ганеша ещё является устранителем препятствий. Слон, понимаешь? Прёт через лес, бамбук сворачивает… — Какой в Индии бамбук? — Не важно. В общем, то, что растёт, то и сворачивает. — И топает? — Слоны — они бесшумно ходят, кстати. Так что крадётся наш слоник на своих толстых ножках… — …по остаткам несуществующего индийского бамбука… — Вроде того, — закивал Рольф и снова впился в бутерброд. Некоторое время оба молча жевали и глотали. И Карлу снова было так спокойно… …Карлу было неспокойно. Там, в глубине. Под полусонной пеленой уютного очарования, под лёгкими вуальными слоями умиротворяющего спокойствия. Как в рассказе у Эдгара По, чёрный кот, вмурованный в стену, до сих пор был жив. У Карла этим чёрным котом была маленькая трезвая сердцевинка, крошечная, не больше горошины, предельно сжатая, готовая в любую секунду развернуться во что-то… большое. Не поддающийся усыпляющей магии дома напряжённый и очень живой комочек. Рольф облизал пальцы, Карл быстро опустил взгляд в стол. Необходимо было сконцентрироваться. — Рольфи, про Ганешу ты это… к чему? — Просто так. — Ясно. То есть, это не то, что ты хотел мне там сказать, наверху… — Ганеша — это не откровение, — тихо ответил Рольф. Карл поднял глаза: — Тогда чтò же откровение? — Где ты был, Карл? Карл выдержал взгляд ярких рольфовых глаз. — Думаю, там же, где и ты. Дома. Рольф задумчиво кивнул, сложил руки на столе. — Я подозревал… ладно. Хочешь знать, что я видел? — Хочу знать, почему ты в меня стрелял... — Я думаю, это была гражданская война. Север, Юг, всё такое. Должно быть, Джорджия… не знаю. Я вдруг очень чётко увидел всю картинку — огромное вытоптанное поле, кое-где оружие, убитые, раненые… небо казалось серым, хотя оно было голубое. Многое я не могу передать, я просто чувствовал это. И ты, Карл, был там. Я знаю, что это был ты. Ты умирал от ран. И я… я… — губы у Рольфа дрогнули, и он замолк, собираясь с духом. — Я убил тебя, — наконец, прошептал он. — Как Сержанта Пеппера. Точно так же. Из той же винтовки… — Ну, вряд ли из той же… — «Винтовка Генри». Тот же Винчестер. Не суть. Я увидел всё это так чётко. Я видел, понимаешь, видел, что ты страдаешь. И я хотел выстрелить ещё раз, а потом ты открываешь глаза, и я понимаю, что мы оба — здесь. Но я чуть было не… — Рольф сглотнул и замолчал, уставившись на свои руки, которые снова начали дрожать. Карл поднялся, обошёл стол и, наклонившись, обнял Рольфа сзади. — Я тоже видел это, — сказал он после паузы. — Это же поле. И тебя. И ты сказал мне что-то, но я не мог слышать… сплошной звон в ушах… кажется, что-то вроде… — «До встречи». Я сказал «до встречи». — И вот мы встретились. — Сто с лишним лет спустя. Ты веришь в это? В нашу прошлую жизнь? — Я верю в нашу встречу. — Карл, не удержавшись, поцеловал Рольфа в шею. Тот замер. — Кем мы были друг другу? Я чувствовал такую злость, что ты покидаешь меня… — Товарищами? — А вдруг нет? — Но не врагами же… — Нет, я про… другое… — Рольф осторожно поднялся, повернулся к Карлу лицом. Серьёзный. — Можно? — Он робко дотронулся до плеча Карла. — Никогда раньше не спрашивал, — смешно улыбнулся Карл в ответ. С этими своими ямочками. Рольф поцеловал его в щёку, привлёк за плечи, обнимая. — Никуда не уходи, хорошо? — Я не уйду, — беспомощно рассмеялся Карл. Рольф стиснул так, что затрещали кости. — Может быть, это всё оттуда… Может быть, то, что ты… ну, это оттуда… — Нет, Рольф. Это отсюда. — Почему? Нет, ну как? У меня девушка, у тебя тоже девушка… — Рольф… у меня нет девушки… — Но… — Не сейчас. — Карл выпутался из объятий, отошёл к окну, отвернулся. — Карл… Но тот только покачал головой. Помолчали. — Рольф, — голосом, чуть более хриплым, чем раньше, позвал Карл. — Смотри-ка… Несмываемые никаким дождём уже начали собираться упорные фанаты Джимми Финна. Запомнившаяся Карлу блондинка держала в руках большой букет белых роз. Дождь делал границы менее чёткими, растворял образы. Карл прищурился. Краски поплыли, беловатые кости и чёрные провалы проступили на месте лиц. Реальны ли они? Рольф подошёл, обнял за талию, положил острый подбородок на плечо. — Фанаты? — Да, но ты посмотри на них… вернее, как бы сквозь них… Действительно ли это были модные среди подростков рваные шмотки? Или просто — лохмотья? Или просто… цветовые пятна? — Не понимаю, — нахмурился Рольф. — На что смотреть? — Расфокусируй глаза… Рольф вздохнул. Сосредоточился. Расслабился. Напрягся. — Не понимаю-у-у-оооой! — Издав неподражаемый звук, хлопнул челюстью. И прошептал: — Ёбаный в рот, это что?.. — Если ты видишь то же, что и я… — Ага. Вижу… только… что за херня?.. Мы же ничего… если только у меня PCP ещё отходит… Карл покачал головой. — Я точно ничего не принимал. Тест Маккензи-Пикси. «Фанаты» так и стояли, как стояли все предыдущие дни — топтались на месте, переглядывались, кидали взгляды на дом, передавали друг другу сигареты. Дождь придавал им объём, делал их реальными. Но живыми?.. А ещё по двору, игнорируя и дождь, и подростков, будто бы их и не существовало, мелкими шажками шла маленькая старушка. И направлялась явно к их входной двери. — Похоже, у нас будут гости… — пробормотал Карл. И добавил как-то совсем не к месту: — Где, кстати, твоя винтовка? Вдруг понадобится…