__________________
Не уходящее ощущение того, что за ними наблюдают — живя у Стэна, Карл к этому, в общем, даже привык — но сейчас словно бы сами стены смотрели. Стены, пол, потолок... Неустанное лёгкое внимание. Любопытство зрителя, ищущего развлечение. Не драму. Время воспринималось кусками, отрезками. На ум пришла история о том, как Pink Floyd записывали песню «Money»: бесконечно резали и склеивали плёнку, пока звон монет из игрового автомата не сложился в особый ритмический рисунок. В комнате становилось то светлее, то темнее, золотистые искры появлялись и пропадали, и хобот Ганеши причудливо изгибался на индийском покрывале. Что творилось между ними — тремя? Была ли это любовь? Карла переполняло огромное чувство; оно было таким большим, что его, наверное, могло бы хватить на целую армию Рольфов и Стэнов. На пол Сиэтла… А, может быть, так нужно — чтобы их было именно три?.. Три — это всегда динамика… Три грани призмы на обложке «The Dark Side Of The Moon» тех же Pink Floyd (почему они всё время лезут в голову?), луч света проходит сквозь и распадается на радугу… Карл так и не посмел дотронуться до Рольфа так, как ему действительно того хотелось; он всё ещё не был уверен, что имеет на это право: они так ведь и не обсудили эту сторону своих отношений. Если она вообще существовала. Но чувствуя под собой Стэна — его бледную кожу, покрытую маслянистой плёнкой пота, а под ней напряжённые мышцы — без отвращения уже позволяя отвердевшему, затянутому в презерватив члену входить (постепенно; и на этот раз его опять удивило то, как Стэн способен расслабляться, отдаваться) в горячий и узкий анус, Карл не переставал думать о Рольфе. Смотреть на Рольфа. Видеть только Рольфа. Это было странно, но именно присутствие Стэна добавляло ему куража; как будто Карл демонстрировал Рольфу свою мужскую силу: вот кто здесь альфа-самец! — И Рольф смотрел на него своими нереальными светлыми глазами-всполохами, глазами-молниями, цвета зеленоватого электричества. Две светящиеся точки на фоне грозовых туч. Просто смотрел на него — на них со Стэном — слегка приоткрыв рот и выдыхая сквозь стиснутые зубы — единственный до сих пор одетый (только в шорты, впрочем), уже, незаметно для себя самого, начинающий прикасаться к себе. Точёный торс, рассыпавшиеся по плечам волосы. Всё, как на том плакате под потолком в спальне за чёрной дверью… Только теперь это был не плакат. Это был настоящий Рольф. Занятый своими мыслями о Рольфе, Карл не сразу заметил, что их секс со Стэном довольно шумный: оба они стонали, а Стэн между стонами ещё умудрялся выдавать какие-то полубессвязные фразы, мешая их с ругательствами, обращаясь то к богу, то к дьяволу, подбадривая, заклиная. Так не было в тот раз — в доме у Донны. Карл подумал, что Стэн сейчас гораздо менее замороченный; Стэн чувствовался более свободным и даже весёлым. Наверное, он был счастлив. Карл был счастлив тоже, парадоксально. Был ли счастлив Рольф? Опять поймав на себе взгляд ярких светлых глаз, Карл ощутил, что буквально вылетает из тела — в стремлении к ним — и одновременно с волной разбивающихся об оконное, скрытое Ганешей, стекло капель дождя он кончил, крича имя Рольфа, и повалился на Стэна. Оба были мокрые от пота. — Супер, — хрипло произнёс Рольф. — Я прямо как звезда шоу… Стэн рассмеялся, зашевелился под Карлом. Карл нехотя слез с него. Идти в душ не хотелось, он стащил презерватив и, завязав его узелком, отправил пока что под стул, а сам растянулся на матрасе, закинув руки за голову. Рольф подобрался рядом, ухмыльнулся: — Я так и знал, что ты будешь выглядеть круто… — Рольфиии! — позвал Стэн. — Я обещал тебе… тоже… Карл прикрыл глаза. А потом всё-таки приоткрыл один, наблюдая. Рольф выглядел не менее круто. Рольф выглядел божественно — лежал совсем рядом с закрытыми глазами; Стэн уже вовсю трудился над его членом (не бесшумно). Карл перекатился на бок, коснулся кончиками пальцев щеки Рольфа — горячая. Приблизившись, поцеловал эту щёку. Рольф, очнувшись, распахнул глаза широко-широко. Карл улыбнулся, Рольф улыбнулся в ответ, потянулся к нему. Поцелуй — губы к губам, язык по языку, гораздо лучше, чем Карл мог себе вообразить. Просто поцелуй. Один-единственный. Настоящий. Этого было достаточно. (Этого не было достаточно, совсем не было достаточно, и Карлу было больно от этого, но он чувствовал, что с Рольфом иначе нельзя. Иначе — его можно просто разбить. Он не сильный, как Карл, не может держаться несгибаемо; не слабый, как Стэн, который способен прогнуться под что угодно. Рольф другой.) — Какой ты? — прошептал Карл, осторожно прикасаясь губами к пылающей рольфовой щеке. И Рольф снова понял его с полуслова: — Я хайвей, — сказал он. — Без начала, без конца. Одна длинная дорога. Только Рольф мог сочинять стихи в тот момент, когда ему отсасывали. Карлу хотелось крикнуть: «Я люблю тебя!» — но он не мог. Просто не мог. Слова застряли комом в горле. Рольф стонал и выгибался, и его мысли были заняты — наверняка, кем-то другим. Алиссой, скорее всего. Или даже Стэном. Стэн был мастером минета, как ни крути, и Рольф, вероятно, ценил это… Ласкаться дальше было бы не по-мужски. Карл сперва сел, затем медленно поднялся, подобрал презерватив и направился в душ. Любое касание стен извлекало из них снопы золотистых искр. Коридор казался длиннее и темнее, чем когда-либо, а, может быть, это Карл брёл по нему слишком медленно. Его догнал Стэн. — Я хочу с тобой в душ, — радостно сказал он. Сил спорить не было. — Ты что, какой-то секс-маньяк? — не выдержал Карл, когда Стэн обнял его сзади, целуя в основание шеи. Золотисто-оранжевые глаза блеснули из зеркала свечными огоньками в ответ: — Я просто хочу быть с тобой. И чтобы ты был во мне. Мммм, всегда. Всегда… — Много хочешь, — пробурчал Карл, пытаясь отрегулировать воду. Поцелуи Стэна были как дождь: невесомые, прохладные и очень знакомые. Не те, что были раньше, в доме Донны. И как будто бы сам Стэн был другим. Немного более прекрасным, волшебным, чем Карл его помнил. Куда более ангельским. Когда они вернулись, Рольф спал на краешке матраса, свернувшись калачиком. Карл опустился рядом. — Хайвей, — прошептал он, погладив разметавшиеся волосы Рольфа. А потом позволил Стэну отсосать у себя снова — закусывая губу, чтобы не стонать в голос. Чтобы не разбудить спящего.***
«Я не верю, что мы трахались двенадцать часов подряд, это просто какие-то временные дыры, наверное…» — Карл, проснувшись, вглядывался в темноту. Комнату наполняли звуки сонного дыхания — справа Рольф, слева Стэн. Или наоборот? Имело ли это значение — сейчас? Карл принюхался, улыбнулся. Рольф не был в душе, от его волос так и пахло сигаретами. Справа. Карл аккуратно, чтобы не потревожить, откинул длинную тёмную прядь и поцеловал белеющее плечо. Рольф вздохнул во сне — и только. «В ту самую первую ночь… когда мне казалось, что он целует меня… был ли это действительно Рольф?» Теперь Карл уже не знал. Ужасно хотелось пить. Не просто пить, а, почему-то, молока. И есть. Карл вдохнул и выдохнул; осторожно освободился от стэновых объятий и, стараясь не шуметь, поднялся на ноги. В темноте комнаты, в растворённом едва серебрящемся свете, пробивающемся из-за покрывала на окне, спящие казались прекрасными призраками. Карл несколько секунд любовался очертаниями тел (кто они теперь ему? До сих пор друзья?), а затем тихонько вышел из спальни. Одеваться он не стал — лишние движения и зачем? Опасливо — вдруг заскрипит? — спустился по лестнице. Можно перевести дыхание. Теперь на кухню… …в кухне горел свет. Должно быть, так и остался, никто не потрудился погасить… За столом, опустив голову на руки — локти упираются в столешницу — сидел мужчина. Голову он, впрочем, поднял, когда Карл вошёл. Никаких «авиаторов» больше, только бледные глаза в обрамлении красноватых век. Карл пару мгновений пялился на гостя, и лишь потом сообразил, что из одежды на нём самом только фенечки на руках. Покраснев, попытался прикрыться. Мужчина тихо рассмеялся: — Не трудись, Карл. Всё равно я тебя уже успел рассмотреть. Много раз. Во всех ракурсах. Голоден? Садись. Сейчас налью тебе молока. Хочешь хлопьев? Карл не мог вставить слова в эту тираду — да и вообще лишился дара речи на некоторое время. Он только кивнул и быстро сел на стул. По крайней мере, теперь он хоть прикрыт столом. Гость не спеша поднялся, подошёл к холодильнику, распахнул дверцу; встал, изучая содержимое; с ленивой грацией вынул бутылку молока. Затем — не глядя — открыл стенной шкафчик, нащупал пачку кукурузных хлопьев. Обернулся, сверкнул зубами, поставил всё это на стол. Ещё одно плавное движение — перед Карлом оказалась пиала и ложка. — Угощайся. — Спасибо, — Карл не мог решить, как ему положено себя чувствовать. Смущаться? Первое смущение уже прошло. Бояться? Но он, почему-то, не испытывал страха. — Не боишься меня… это хорошо. — Мужчина опустился напротив, уставился на Карла, словно прикидывая что-то. — Так ты готов? — Простите? — Карл проглотил размякшие в молоке хлопья, поднял голову. Глаза у незнакомца были жемчужного цвета и словно бы мягко светились. И зрачки разные: левый сильно расширен. Что-то нечеловеческое. — Я уже предлагал тебе. Ты готов принять моё предложение? — Вы про… — Как же тяжело было заставить включиться мозг! — Про… обучение? — Да. — Вы маг? — уточнил Карл. — Да. — И будете учить меня магии? — Я не обучаю магии. — Гость, словно теряя терпение, забарабанил по столу. — Тогда я не понимаю… — Я не обучаю магии, — повторил мужчина. — Я обучаю контролю. — А. — Карл вернулся к хлопьям. Доел, вытер рот тыльной стороной ладони, отодвинул пиалу. — И сколько этому надо будет учиться? — В зависимости от способностей. — А стоит сколько? — Очень дорого. — Острая улыбка. — Тогда я не готов. Простите. У меня сейчас ни денег, ни работы. Даже насчёт дома я не уверен… — Ну, это ты зря. Как раз дом имеется. По крайней мере, этому дому ты очень нравишься. Откровенно говоря, ты нравишься ему настолько, Карл, что он предпочёл бы, чтобы ты был в нём… всегда. — А если я не захочу? — после паузы спросил Карл тихо. — А если захочешь? — снова улыбнулся незнакомец. Маг. — Не вижу резонов не хотеть… Впрочем, я ещё не до конца изучил обстановку. Прошёлся по самым граням только… — Зачем вам это? Изучение… обстановки? Маг прищурился, посмотрел оценивающе. — У меня есть для этого причины. Карл ждал объяснений. Гость усмехнулся: — Хочу найти формулу идеального убежища. Не люблю людей… А они не любят меня. Это место — особенное. Оно даёт приют тем, кто ему нравится. Оно готово сделать что угодно тем, кто ему нравится… исполнить любые мечты… Мне это не нужно. Но мне нужно убежище. Мэддок навёл меня на след. Кое-что я уже рассмотрел. Но не всё, не всё… вы меня немного отвлекли. Вы трое. — Уж простите, — хмыкнул Карл. И сообразил: — Так это вы! Вы… смотрели! Я чувствовал… я знал! — Может быть, и я… может быть — не только. — Мужчина встал и заходил по кухне. Резко остановившись, повернулся к Карлу: — Здесь вообще гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Больше комнат. Больше пространств. Больше обитателей. Думаешь, нас здесь четверо сейчас? Двое внизу, двое наверху? Спящие и бодрствующие? — Ещё есть ангел, — сказал Карл. — Джимми. Кто-то такой. Ангел. Я его видел. — Ангел, — тихо повторил маг. Улыбнулся криво, мотнув головой. — Это не ангел. И он тоже — не один. И я не знаю, кого именно из них ты видел, а кто сегодня решил воспользоваться телом Стэнли… чтобы подобраться к тебе. Карл почувствовал, что по коже пробежали мурашки. Волоски на руках встали дыбом. — Что значит… «подобраться»? — прошептал он. — То и значит, — жёстко ответил маг. — Подобраться, соблазнить. Секс был феерическим, я так понял? По крайней мере, судя по тому, что я видел и слышал… — Чёрт, — Карл прикрыл глаза рукой. Внутри начала рушиться какая-то конструкция вроде цепочек из падающих костяшек домино: только что ловкие пальцы сбили первую. Что будет, когда упадёт последняя? — Вау, какие мы чувствительные… но ты ведь догадывался? Карл раздвинул пальцы, выглянул сквозь щёлку. Маг смотрел на него насмешливо. До чего же всё-таки странные лунные радужки. Почувствовав, что ведёт себя по-детски, Карл отнял руку от лица, провёл пятернёй по длинным волосам. — Догадывался… наверное. Мне с самого начала было странно здесь… и Рольф… его рассказы о призраках… и всё то, что я видел… и чувствовал… Маг быстро развернул один из стульев и опустился на него верхом, сложив руки на спинке. — Расскажи. Расскажи всё как есть. Это будет полезно не только мне… Карл открыл рот и, не удержавшись, фыркнул. — Что ещё? — нахмурился маг. — Да ничего. Глухая ночь, я голый. И даже не знаю, как вас зовут до сих пор. Рассказать вам всё? Но почему я должен это делать? С какой стати? Мужчина закатил глаза. — Ладно. Раз уж это так важно для тебя, моё имя Рэйвенвуд. Рэнделл Рэйвенвуд. Можешь звать меня просто Рэнделл. — Карл Моррисон. Будем знакомы. И они даже пожали друг другу руки. Ладонь Рэйвенвуда была сухая и прохладная. Он наклонил голову, больше похожий в этом жесте на короткошёрстного кота, чем на птицу. — Мне нравится то, что ты сопротивляешься, хотя и не понимаешь сам, для чего. Почему я хочу, чтобы ты всё мне рассказал? Мне нужно понять, как устроено это место. Если я пойму, то, возможно, смогу помочь и вам тоже. — Помочь? — Карл чувствовал себя немного более уверенным теперь. И почему знание имени даёт такое чувство? — Именно, помочь. У тебя большой талант, Карл. И я не хочу, чтобы он пропал. Нас не так много. Когда я назвал твоего друга «потерянным», я имел в виду то, что действительно происходит с ним. Скажем так, с моей позиции некоторые вещи видны несколько лучше… не беспокойся, Карл. Времени на то, чтобы всё обсудить, как следует, нам хватит. И я… — Тут Рэйвенвуд наклонился к нему через стол, заглянул в глаза, словно просветил лунными лучами. — ...я гарантирую, — прошептал он, — что этот разговор останется только между нами. И местный… ангел не узнает о нём. Некоторое время они смотрели друг на друга — такие разные, но объединённые общей магией момента. — Хорошо… Рэнделл, — произнёс Карл. Маг снова улыбнулся, остро, будто сверкнул ножом. А потом Карл, хмурясь, сбиваясь временами, «зависая» и подыскивая слова — заменяя их пространными жестами, когда не мог подобрать подходящих — начал рассказ. Как бы дико это всё не было. Рэйвенвуд слушал очень внимательно и не перебивал. Ночь длилась и длилась.