Теория равновесия

      Где-то с неделю я привыкала к жизни в замке. Это было непередаваемое чувство.       Утром я вставала рано, раньше, чем к нам приходили старосты и пыталась применять те бытовые заклинания, которые я выпросила у девочек. Ну там: волосы расчесать, припухлости на лице убрать, красноту с глаз. Только зубы все-равно сама чистила: слишком непривычно, когда щетка двигалась в воздухе сама по себе.        Девочки говорили, что их так с детства родители умывали: вот они, получив палочки, первым делом и занялись повторением оных. Про надзор они сказали, что в волшебных домах его нет, и все отдается на волю родителей. Говорили еще, что они совсем не энергозатратные. А Полумна вообще сказала, что сама пользовалась палочкой своего отца с девяти лет. Она как-то сразу погрустнела и говорить дальше не хотела, что я решила к ней с расспросами пока не лезть.       Короче, теперь мне можно было особо не беспокоиться насчет внешнего вида и позволить себе плакать сколько влезет. Чудесный подарок судьбы! Конечно, эти заклинания совсем не панацея и имеют ограниченный спектр действия, но когда это меня останавливало?       Потом, умывшись и причесавшись, я всегда будила остальных — они, иногда, этим фактом были недовольны, но думаю, в целом, были не против иметь немного времени в запасе.       Ванных на весь первый курс было только две, то есть на одну ванну приходилось по четыре-пять человек и лучше было все-таки занимать ее пораньше, чем стоять и ждать своей очереди.       Потом, после завтрака, я шла на уроки, на которых, к слову, мы проходили очень интересные вещи, но…       Уроки эти мне не нравились. Не сам факт получения знаний, а вот эта вот форма проведения урока. Я давно переросла подобное и чтобы подтвердить полученные знания мне не нужно было тысячи раз повторять одно и то же слово или отвечать на разные по звучанию, но одинаковые по смыслу вопросы. Это реально надоедает. Ты будто умственно отсталый какой-то. Все тебе даже пюре пережевывают. Поэтому, если какая-нибудь тема успела меня заинтересовать, я всегда искала дополнительный материал сама, предпочитая лишний раз не подходить к учителям с вопросами.       Школьную библиотеку я очень любила. И хоть чистокровная наша с Полумной соседка морщила нос, причитая, что она очень скудна, она мне очень нравилась. Наша собственная библиотека факультета мне тоже нравилась, но здесь были скорее дополнения к дополнениям и редко когда здесь можно было найти что-нибудь основательное. Зато можно было при желании скопировать книгу из школьной библиотеки и читать у нас в факультетской. Это была, несомненно, великолепная идея.       Но в библиотеку я ходила, конечно, не только из-за этого.       Книги по сокрытию авторства мне были очень нужны, но увы, за эти дни я так и не нашла ни одной мало-мальски нужной информации. Ну и ладно, что-нибудь другое найду!..       В остальном мои дни так и проходили: утро, завтрак, уроки, обед, уроки, библиотека, отбой. Я знала, что долго в таком режиме ходить не могу, но в Хогвартсе было и банальное отсутствие развлечений. А для меня еще — отсутствие интересных собеседников.       Друзей у меня не стало много. Не потому что со мной никто не общался: это я постоянно избегала всех, кроме Полумны. Только заработать себе репутацию нелюдимой не хотелось и я упорно поддерживала со всеми ровно-дружелюбные отношения.       Просто темы, на которые говорили дети, мне не совсем подходили. Они подолгу обсуждали учителей, придирались к их мнимому «непрофессионализму», говорили, мол, сам ничего не умеет и еще смеет от нас что-то требовать. Ну, что же, их поведение не удивительно: одиннадцать-двенадцать лет — начало подросткового периода, душа требует свержения авторитетов, но скажем честно, жаловались в основном одни лентяи и неумехи. Еще говорили про квиддичных спортсменов, девочки обсуждали модные новинки, да и шуточки, которыми они обменивались и над которыми смеялись были слишком для меня непонятны и дети предпочитали со мной не играть: я-то не смеялась, когда их шутки удавались.       Но несмотря на все это, я все чаще стала замечать за собой очень непривычное поведение. Меня иногда посещали мысли — глупые, легкие, по-детски непосредственные. Мне иногда до жути хотелось сделать что-нибудь, сказать, что взрослая я делать точно бы не стала. Я не могла найти этому описания, но я все чаще стала воспринимать себя как отдельные две личности.       Я маленькая постоянно терялась, стеснялась, когда не стоило, говорила, когда нельзя и храбрилась, когда не надо. Она мне частенько мешала, но деть ее я никуда не могла. Но и от нее было много пользы: я в нужный момент могла ее просто вытащить и спокойно быть ребенком.       Хотя, я так говорю, будто моя взрослая часть от нее чем-то отличалась.       Вообще, я никогда не была особо коллективным человеком. Во мне не было выраженных лидерских или ораторских качеств и даже достигнув третьего десятка лет я иногда терялась в мыслях и словах при разговорах с малознакомыми мне людьми. Это никогда не означало, что я какая-то там замкнутая: скорее я предпочитала иметь свой узкий круг общения, с людьми которого я и вправду могла оттянуться.       Сейчас мой круг общения состоял из Полумны, моих братьев, Рика Команса с моего курса: харизматичный умный мальчик, единственный, от чьих шуток я могла от души рассмеяться, имеющий легкое повышенное самомнение, но последнее было для меня не особо важно: пройдет, не тот склад характера и мадам Помфри. Да-да, я все-таки наведывалась к ней изредка.       Зато, этот мой круг разбавляла одна блондинистая проблема.       Алиса, несмотря на мои ожидания, проявляла себя не так часто. Она вообще как-то поутихла. Не знаю, может это из-за того, что за неделю в школе ее наконец спустили с небес. Но зато она никогда не стеснялась вставить шпильку. Я пыталась с ней говорить, подружиться или завязать хоть какой-никакой разговор, но когда я просто подходила к ней или пыталась заговорить, она убегала. Ну и ладно. Хотя я все равно не понимала, что она себе там надумала. Почему, все-таки, мне не место на Рэйвенкло?       А Драко… Драко, оказывается, мог быть не таким противным. Пару раз я видела, как он общался со своими софакультетниками, а точнее с девочкой по имени Милисента Булстроуд. Он был с ней так мил и добр, что… я удивилась. И почему он прячет свое чудное Я под этой холодной маской ледяного высокомерия? Но не об этом сейчас дело, не об этом.       — Джинни, Джинни Уизли? — громко позвала меня Эллизия, когда я, Полумна и ещё один малознакомый мне парень на пару курсов старше сидели у дальних кресел, выполняя домашку на завтра. Сегодня у нас было блаженное воскресенье и как следует отоспавшись, мы не спеша пытались переделать все свои дела до новой недели.       — Да? — не предвещая никакого подвоха, подняла голову я, отодвинув учебники подальше.       — А, ты, — улыбнулась она, повернувшись ко мне. — Идем, тебя декан ждет.       Дальше для меня началось удивительное приключение, которое познакомило меня с новыми коридорами на пути к комнате нашего декана. Серьезно, сколько раз я проходила мимо этих мест — ни разу не замечала этот извилистый коридор с большой, необыкновенно широкой дверью из очень темного дерева в конце.       Я пару раз пыталась начать расспрашивать обо всем касательно цели этой прогулки у старосты, но девушка всячески присекала все мои попытки, оговариваясь тем, что декан мне все-все-все объяснит. Я этим моментом была недовольна, но кто ж меня спрашивал?       — Профессор Флитвик, я привела ученицу, — постучавшись, крикнула Эллизия, и мы, переглянувшись, внимательно смотрели на дверь, пытаясь уловить движение.       Долго ждать себя декан не заставил и в скорейшем порядке явился собственной персоной       — Ох-ох, — прокряхтел он, — а вы быстро. Ладно, спасибо. Можете идти, мисс Корук.       Эллизия быстро удалилась, оставив нас одних. Я молчать не стала и сразу же начала:       — Добрый день, — кивнула я мужчине, — а зачем я здесь?       Знаете, если бы все не было так странно, то я бы даже могла подумать о декане кое-что плохое. А как же? Старосту отправил восвояси, только он и я… И в коридор, похоже, кто-чужой не сунется. А Эллизия и вообще: шла, будто выполняет подобное поручение далеко не в первый раз. И отвечала так, будто эти мои вопросы она слышит не то, что в первый, даже в сотый раз. Это подталкивает на определенные мысли… Что может делать декан с маленькой ученицей, зная, что их никто не побеспокоит и судя по всему, не в первый раз? Не знаете?       Но я смотрю сейчас на этого улыбчивого старичка, что уже вышел и стал махать палочкой над дверной ручкой и понимаю: глупости это все.       — Вас позвал к себе директор, мисс Уизли, — усмехнувшись, ответил он.       Чего-чего, а вот это прозвучало громко. Оглушило прямо-таки своею звучностью.       — Директор? А зачем? — спокойно спросила я, хоть на самом деле и чувствовала огромное беспокойство и легкий страх. Почему-то вдруг показалось, что Дамблдор меня раскрыл. Что узнал о том, что я не Джинни… Мне было чертовски страшно.       — Он любит говорить с детьми. Не бойся, — декан тепло мне улыбнулся и двинулись мы по длинным коридорам вперед.       «Он любит говорить с детьми» — звучало как издевательство. Это еще стоит понять, как он «говорит» и «любит»…       На самом деле не знаю как, но дошли мы очень быстро. Горгулья и величественная светлая дверь выползли спереди внезапно.       — Ягодные карамельки, — проворковал профессор и заговорщицки подмигнул мне, пропуская вперед в только открывшуюся комнату с винтовой лестницей внутри. Я спокойно зашагала вперед, только через несколько минут обернувшись, чтобы посмотреть.       — А вы не подниметесь со мной? — спросила я, заметив, что вместо того, чтобы пройти следом, декан стоял на своем месте.       — Я вас заберу потом, мисс, — ответил он мне и смерив задумчивым взглядом, повернулся, скрывшись в непонятном для меня направлении.       Ну, круто. Люблю, когда мне постоянно недоговаривают. И эта атмосфера «великой тайны» мне тоже нравится. То, что я вроде бы должна перед этим всем трепетать, конечно, вне сомнений, поэтому выражаем здоровое любопытство и легко оглядываемся, чтобы рассмотреть все получше. А то вдруг за мной наблюдают.       Хотя, особо притворяться мне и не приходилось — здесь было и вправду миленько и интересно.       Лестница, по моим просчетам, была лишь в два пролета. Наверху от нее вел маленький коридорчик с дверью. На этот раз она была еще больше и массивней.       Дверь в кабинет была открытой и я спокойно вползла в нее, но оглядевшись поняла, что внутри никого не было.       Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Выглядели они, правда, волшебно.       В центре разместился громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа. Ой, моя давняя знакомая!       А стены были увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. Я не удержалась и подойдя поближе, начала их внимательно рассматривать. И признаюсь честно, не удержавшись, даже пару раз перебросилась с некоторыми парой фраз. Только фразы мои были совсем безобидные, так что ничего страшного…       Вдруг что-то неожиданно курлыкнуло где-то сзади и я, встрепенувшись, резко повернулась назад, с удивлением находя прямо у себя за спиной великолепной красоты птицу.       — Это Фоукс… — Все также неожиданно разнесся приятный голос по помещению, — Он Феникс и мой фамильяр, — Я не поворачивалась, но могу с точностью сказать, что директор стоял прямо в дверях. Но судя по шагам, он все ближе и ближе выдвигался ко мне, — Смотри, ты ему нравишься, — Заявил он мне, когда я уже почувствовала, что он рядом, и подняв голову, собиралась с ним поздороватся.       Дамблдор был высокий, худой и очень старый. Его седые волосы выглядели, тем не менее, очень живыми и упругими. Я бы даже сказала, что он очень гордился серебристыми волосами и бородой и заботился о них. А то иначе их ухоженность я объяснить не могла. И то, и другое, кстати, было таким длинным, что он вполне мог бы затыкать их за пояс, что смотрелось очень забавно, когда я уловила взглядом одну-две пряди, что торчали у него из-под поясной завязки сиреневого халата. Значит, все-таки, что-то такое имело место быть. Его голубые глаза светились ярким светом из-под очков со стёклами в форме полумесяца, сидевших на длинном носу, крючковатом настолько, словно его ломали по крайней мере раза два.       Истинно сказочный дед из настоящих сказок.       — А… — я совсем не знала что ответить на такое заявление.       Я, правда, пыталась разглядеть причины, почему директор решил, что птица испытывает ко мне симпатию, но не находила. Ах, да ладно. Кто знает, может это я просто такая неосвещенная в этой теме? У птиц ведь не как у людей все.       — Ему очень редко кто нравится, — важно сказал и подмигнул он мне. Директор смотрел на меня с улыбкой, прищурившись по доброму. Ему так и хотелось улыбнуться в ответ. Даже слишком настойчиво хотелось. Ну что же: зачем огорчать такого человека и доказывать ему, что я не совсем глупая маленькая девочка?       Ничуть не задумываясь, я все же широко улыбнулась, а он, мне в ответ, задумчиво гладил бороду, все также улыбаясь, но в этот раз вокруг глаз у него образовались паутинки, делая его еще более располагающим к себе. Серьезно, детская часть меня уже считала этого человека самым Светлым волшебником. Но, конечно, ее мы слушать не будем.       Он как-то так очень выразительно молчал, что я поняла, что он ждал моих слов. Но только… что?       Мне совсем не нужно никакое внимание со стороны директора. Почти у всех, кто как-либо был причастен к нему в каноне, не было спокойной жизни. И далеко не у всех у них она была потом, после всего этого.       Следовательно, я должна быть тем, кто не заинтересует его. Кого он не посчитает нужным. Хотя, ненужных не бывает… Расходным материалом я тоже быть не могу.       Кем же мне быть тогда? Хотя, для этого вопроса еще слишком рано.       Сейчас я — младшая дочь Уизли, Джиневра, привыкшая к повышенному вниманию, и исходя из распределения на факультет воронов, в меру умна. Директор имеет со мной шапочное знакомство, поэтому я не имею никакого желания создавать какой-никакой контраст. Бойкая, иногда стеснительная… я?       — Добрый день, — тихо поздоровалась я, сползая с улыбки, — А почему вы меня позвали? — интерес. Чистый интерес и любопытство, приправленное капелькой стеснения от близости такого легендарного человека. Ни капли страха или неуверенности — мне нет что скрывать. Держим, держим эмоции в узде.       — О, нет, девочка моя, ты не сделала ничего плохого, поверь, — уверил он меня сначала, уже загодя ставя меня в тупик. Я говорила что-либо о своих поступках? — Я просто хотел поговорить с тобой. Все учителя тебя очень хвалят и я хотел бы узнать такую любознательную маленькую мисс поближе, — директор добродушно усмехнулся.       Мне, если честно, очень сильно хотелось в это верить, но что-то все-таки не давало.       — Хвалят? — недоверчиво нахмурилась я.       Да, определенные сдвиги у меня были, но в основном, кроме трансфигурации, я держалась на уровне обычного школьника. А что, не всегда знания из обычного мира помогают здесь… Так что вы должны понимать мое удивление.       Похоже, здесь я должна была загордится. Но я лишь смотрела ему в глаза, транслируя в эмоциях легкое недоумение и удивление.       Про взгляд глаза в глаза — бред. Я о том, что легилименция работает совсем не так. Да, так, скорее всего, таким путем легче сосредоточится на человеке, но в основном это пустой жест.       Только недавно посетив библиотеку я все же решила прояснить для себя столь неоднозначный факт: легилименция работает даже на слепых и людей без глаз, поэтому факт зрительного контакта особой роли не играет.       Легилименция бывает трех типов: поверхностная, сознания, подсознания. Чтобы задействовать легилименцию первого типа необходимо принести лишь небольшие усилия в том случае, если противник не защищен амулетами или окклюменцией. Навыки окклюменции здесь весьма просты: контроль над эмоциями и поверхностными мыслями. Для второго типа, следственно, стоит постараться больше и тут, вне зависимости от защищенности противника, проникнуть незамеченным не получится. А третий тип и вовсе самый сложный. Путь в подсознание тернист, но он-то и самый точный. Человек может себя убеждать и иметь какие-та свои закидоны касаемо разных дел, а вот подсознание — нет. Оно не соврет и в точности отражает саму суть.       — Как ты знаешь, Джинни… — осторожно начал он, — Я ведь могу тебя так называть? — и получив мой легкий кивок головой, продолжил, — Так, Джинни, как ты знаешь, твои родители — мои хорошие друзья… — Внутренне я еле сдерживала свои недоверчивые мыслишки: вот ведь не бывает у политиков такого масштаба хороших друзей. Только выгодные фигуры… — И я знал тебя почти что с пеленок. Честно сказать, ты меня очень поразила. Я думал, что ты, как и твои братья, попадешь к львятам, — говорил он очень забавно, будто поучая, качая головой и звеня колокольчиками в своей бороде.       — А, правда?       — Да-да… Очень интересно ведь? Наверное ты очень рада своему распределению, — благодушно улыбнулся он, — Быть младшим в семье трудно…       — Вы тоже были младшим? — с любопытством спросила я, уже загодя зная ответ. Мне просто интересно что он ответит.       — Кхм-кхм… Почти, — уклончиво ответил он.       — Я не совсем понимаю вас.       — Тебе и не нужно, девочка моя. Зачем тебе вникать в бредни какого-то старика? — он устало вздохнул, — Поверь, я столько говорил за свою жизнь, что порой хочется просто помолчать. Ты же меня понимаешь?       — Кажется, да, — пожала плечами я.       — Кажется? — легко рассмеялся он, — А как тебе твой факультет?       Я, непонятно чем движимая, излилась:       — Он мне нравится. У нас красивая гостиная и соседки по комнате у меня хорошие. Только других друзей у меня пока нет. Братья были очень рады за меня и мой выбор факультета, — я не могла остановить поток изливаемых мной слов, но могла выбрать какими именно говорить и хоть и с большим трудом, могла даже кое о чем умолчать. — Мне нравится библиотека, обе, то есть: и школьная, и факультетская. Только в них не всегда есть то, что мне нужно, — замолчать тут у меня не получилось.       Вообще, все смотрелось очень естественно, и я бы даже не поняла ничего, если бы была такой, какой стараюсь казаться. Я бы могла смело списать приступ болтливости на свою природную общительность, а доверие к человеку к тому, что… Ну да много причин нашла бы. Но я, как вы понимаете, знала, что мне «помогли».       — А что ты искала? — задал он вопрос, на который, как мне казалось, я не смогу соврать.       — Ээ…       И в этот момент мне так невообразимо стало хотется раскрыть все карты человеку напротив, что мне даже стало очень не по себе. Но ничего говорить я не стала. С силой, с большей волей я заткнулась.       — Да? — подтолкнул он меня говорить быстрее. Ничего в его виде не говорило о какой-либо особой заинтересованности.       Что же ответить?! Черт возьми…       — Книги про основание квиддича, — ляпнула я.       Вроде бы это вязалось с канонной Джинни: та любила квиддич, а у нас тут и тяга к знаниям есть. Особых вопросов возникнуть не должно. Вроде…       — Хм, — нахмурился он, будто ожидал совсем не эти слова — Правда?       — Да. Только я еще не везде посмотрела… — начала оправдываться я, на всякий случай.       — Это же великолепно, — развеселился он, — У меня как раз поблизости была подобная книга. Ты только подожди… — Он встал и слегка растерянным видом начал носиться по кабинету, то и дело открывая разные ящики, задвижки и дверцы. Выглядел он при этом очень забавно. Его длинная борода качалась из стороны в сторону, несясь за ним шлейфом. Где-то около шкафов возле портретов, он остановился, — Куда же я мог ее положить, — задумчиво пробормотал он и вдруг всунулся в один ящичек и с радостным вздохом вытащил книгу.       Он очень быстро зашагал ко мне, по пути стряхивая пыль с ее обложки.       — Вы тоже любите квиддич? — озвучила я сам собой напрашивающийся вопрос и по кивку директора поняла, что с вопросом попала в точку.       — Да. Как видишь, в этом мы похожи…       Ай да директор, ай да су… Мордредов приспешник! Это же надо так ловко выводится! Одним поступком повысил, вроде как, свой авторитет, оказал услугу, опять же вроде как, подсознательно заставляя меня чувствовать благодарность за сэкономленное время и подмечая наш общий интерес. Жаль, что он не учел факт моего вранья… Хотя, откуда ему знать, что маленькая девочка из семьи Уизли, которых он очень хорошо знает, могла вырасти такой непохожей на своих братьев, что озаботилась окклюменцией уже в свои неполные двенадцать?       Не берусь судить серьезно, но пока свои мимолетные мысли и эмоции я пока кое-как удерживаю в узде. Думаю, какой бы умный не был бы ребенок, в этом возрасте ему вряд ли удалось бы то, что любой взрослый человек смог бы проделать с первого раза.        В книге, которую я читала, кажется, три дня назад, особо упиралось, что каждый тип легилименции делился еще на подтипы. Я пока не читала дальше сознательной и не добиралась до подсознательной, но знаю, что для каждого возраста есть свой подход. Нет, к любому человеку можно применять любой тип, но если вы хотите, чтобы в итоге ваша жертва была в относительном сознании и здравом состоянии, то этим вопросом озаботиться стоит. Для детей моего возраста не рекомендуется перешагивать первый подтип поверхностной легилименции, соответственно, от первого до второго порога на сознательной, и от первого до третьего на подсознательной…       Короче, если Дамблдор не заподозрит меня в чем-либо серьезном или увидев во мне угрозу, не решит добыть информацию «любым способом», то я пока в относительной безопасности.       Почему ты так негативно относишься к нему? — спросите вы.       Просто, Дамблдор — и вправду великий человек. Могущественный, сильный, умный, с кучей сторонников и последователей… Вы правда верите в то, что все это попало к нему чисто, не марая рук? Вот я тоже не верю. Любой представитель власти представляет угрозу, ибо все же когда-нибудь, сколь бы хорошим не был политик, приходит момент, когда одна жертва лучше всех. История с Гарри в каноне прекрасно это подтверждает.       — Спасибо, — поблагодарила я, — забирая книгу из его рук.       — Ты выглядишь устало, Джинни — заботливо подметил он, — Молодость это, конечно, хорошо, но и спать-то иногда надо, — директор слегка хохотнул, глядя мне в глаза.       — Да, — изобразила я легкое стеснение, — иногда зачитываюсь и забываю про время.       — Пожалуй, тебе не помешало бы отдохнуть, — с серьезным видом сообщил он, — Внизу тебя должен ждать твой декан.       — А, конечно… Хорошего вечера, — вроде бы прощание было правильным: время все же близилось к вечеру. Просто я тут ни с кем это не практиковала. Можете поздравить: это мой первый раз! Первый раз прощаюсь с кем-то по-официальному!       — И тебе, Джинни. Я был очень рад познакомиться с тобой поближе.       Я кивнула и быстренько вышла.       Внизу меня и вправду ждал декан. Обратный путь почти ничем не отличался от прежнего, лишь в этот раз вел меня профессор не к своим покоям, а прямиком в факультетскую гостиную.       У самых дверей он остановился, но уходить не спешил. Лишь с какой-то загадочной улыбкой стал ждать.       Я постучала ручкой по двери и услышала вопрос:       — Какое слово всегда пишется неправильно?       — Ээ… — растерялась я, с легким стеснением поглядывая в сторону декана. Я не могу опозориться!       Неправильно пишется… Про ошибки, что ли? Черт… Нет? Здесь точно есть какой-то подвох. Неправильно пишется…       — Неправильно!       Дверь отворилась: без скрипа, быстро, вызывая во мне маленький отклик самодовольности, а декан снова исчез. Не имею понятия, как он это делает. Всегда появляется внезапно и исчезает так же. Это… странно.       Но в мире магии я не имею прав этому удивляться, поэтому, пожав плечами, я зашла внутрь и сразу без остановок направилась в спальню.       День был тяжелый. Мне хотелось спать. Непонятно почему, но я чувствовала себя ужасно усталой. Где моя кровать?       Комната встретила меня родными апартаментами и тишиной. Никого кроме меня здесь не было. Я сразу же направилась к своей койке и, не раздеваясь, повалилась на кровать. Посплю, наверное, до вечера… Как говорила мадам Помфри: «резерв бодрости иссяк».       Но я, хоть и с трудом, поднялась и решила переделать самое мое насущное дело.       Я снова по привычке решила проверить наличие крестража темного лорда у себя под подушкой, то есть в сумке, и лишь потом лечь спать. Делала я так каждый день и не собиралась пока избавляться от этой привычки.       Но я искала и не находила. А потом снова. И снова. Гонимая адреналином, я совсем позабыла про сон, несясь по комнате словно угорелая и переворачивая все свои тайники вверх дном.       Может быть я всегда знала, что это произойдет и поэтому всегда перепроверяла тетрадь. Но все равно к этому готова не была…        Ее здесь не было… Черт побери!