Гарри с удивлением обнаружил, что Гостиная располагалась в самой обычной лондонской квартире. Вниз он спускался, упорно задавливая малейшие ростки надежды на то, что Снейп его дождется, и предавался этому занятию с таким рвением, что в сумеречном и уютном маггловском переулке едва не проглядел зельевара, остановившегося неподалеку от выезда на оживленную улицу.
— Кого мы ждем? — спросил Гарри после пары минут молчания, подсознательно ожидая язвительной отповеди.
— Таксиста. Аллен обещал вызвать.
— Это Мим? — глупо уточнил парень.
— Я тоже терпеть не могу интересоваться именами людей, — вдруг очень серьезно ответил Снейп и поежился, хотя был одет в даже слишком теплую для октября верхнюю мантию.
— А зачем нужно такси? — осторожно поинтересовался Гарри, для которого тревога за зельевара перекрыла весь сонм волнующих и противоречивых эмоций, который тот в нем вызывал.
— Давно пробовали аппарировать? — Снейп обхватил себя руками и уставился на него. В ярком свете вывески продуктового магазина за их спинами Гарри смог различить зрачки в черноте его радужки.
— Несколько часов назад, на это вот шоу, — недоуменно ответил Гарри.
— А вы знаете, сколько защитных заклинаний наложено на всю эту квартиру? — продолжил допрос зельевар. — Аллен научен горьким опытом. Поэтому в последние месяцы я предпочитаю альтернативы. — Снейп заметил приближающееся такси и вздохнул. — А поездки в маггловском транспорте расслабляют.
Зельевар назвал адрес на площади Гриммо, и Гарри не решился спросить, собирается ли Снейп просто проконтролировать, чтобы он добрался домой, или все же принял приглашение.
Но Снейп вошел в бывший штаб Ордена вместе с ним.
И застыл в самом начале узкого пыльного коридора так надолго, что Поттер забеспокоился. Он обошел фигуру, обтянутую шерстяной мантией, и заглянул в лицо. Черные глаза были открыты, но смотрели в никуда, бледное лицо было не таким угрюмым, как привык Гарри — почти расслабленным. Парень уже собирался окликнуть его, и Снейп, словно почувствовав это, предупреждающе поднял руку.
Сфокусировав взгляд на лестнице в конце коридора, он слегка поежился.
— Я решил, Поттер. — Зельевар расстегнул застежку на мантии, потом глянул на пыльную вешалку и передумал раздеваться здесь. — Вы мне поможете.
— Как? — Гарри опешил.
Параноидальные мысли о подмене оставили его еще в такси, но глупо было отрицать, что Снейп стал другим. Его потребность в помощи была очевидна даже в Гостиной, но парень и в бреду не вообразил бы, что он обратится к нему.
В голове постепенно прояснялось. Не в последнюю очередь из-за понимания, что доверить свою истрепанную душу Снейпу и наконец с облегчением забыть о постоянной борьбе и контроле не удастся. Наоборот, он обязан принять на себя ответственность. Эти наивные размышления явно повеселили бы его в другое время, но сейчас придали решимости и сил.
— Как угодно, — бесхитростно ответил Снейп, потом понял, что Гарри ждет конкретных инструкций, и предложил: — Мы можем устроиться где-нибудь? Какая из комнат считается жилой?
Поглощенный его репликами, Поттер не сразу обратил внимание, что зельевар стоит не прямо, а облокотившись на стену, и явно не от хорошей жизни. Прикинув, что вести Снейпа в разгромленную и забитую пустыми бутылками спальню явно не стоит, он указал рукой в сторону столовой, дальше которой обычно не пускал Гермиону, а значит, относительно чистой. Уже проходя в просторное помещение, Гарри запоздало понял, что Снейп наверняка бывал и в спальне, навещая его в диагностических целях, и теперь проявил удивительную деликатность. Или же признавал его право бороться с влиянием твари каким угодно способом и не осуждал.
— Хотите чего-нибудь? — спросил Гарри скорее из вежливости, когда Снейп устроился на старинном стуле, знакомом со времен собраний Ордена.
— Чаю, но это может подождать. — Зельевар с видимым облегчением откинулся на спинку стула и уставился на Гарри, как будто что-то просчитывая.
— Если упростить, — без капли злорадства начал он наконец, — то, чтобы тварь посчитала свою задачу выполненной, мне пришлось выстроить ментальный блок между… костяком своей личности, основными знаниями и воспоминаниями, и всем прочим — многолетними щитами легилименции, эмоциями, привязанностями — всем, без чего можно прожить. — Он едва заметно поежился, и Гарри, спохватившись, махнул палочкой в сторону камина. Пламя вспыхнуло с такой силой, что, находись в радиусе полутора метров от камина что-то помимо каменной кладки, пожара было бы не миновать.
— Осторожнее, — с легким раздражением, но беззлобно попросил Снейп.
— И всего этого вы лишились? — Гарри, смущенный неприятностью, поспешил вернуться к разговору.
— Этого оказалось достаточно для нее, — подтвердил зельевар. — Мою жизнь не назовешь небогатой на события и переживания.
— Еще бы. — Поттеру вроде бы удалось сдержать горечь. — Вы лакомый кусок. И насколько серьезен ущерб?
— Душевное равновесие, на которое тварь наложила лапы, теоретически восстановимо. — Длинные пальцы почти нежно погладили выщербленную и потемневшую от времени столешницу. — Что же касается некоторых… аспектов моей личности, здесь вы мне и поможете.
— Что? — Челюсть Гарри готова была натурально отвиснуть.
— Все, что было до этой шалости Тредса, очень… туманно. Как будто справочник, который прочел несколько лет назад — помнишь приблизительное содержание, и никаких эмоций он у тебя, конечно же, не вызывает.
— У вас действительно проблемы, — нервно усмехнулся Гарри и поспешил объяснить, пока его не поняли превратно: — Раньше вы были просто одержимы справочниками.
На самом деле парню было совсем не смешно. Он представил на мгновение — со всей галлюцинаторной шаткостью и неконтролируемой образностью своего теперешнего состояния, которое не становилось приятней от того, что Снейп не считал его случай непоправимым — каково было бы забыть всю свою жизнь. Проникнуться безразличием к любимым вещам и любимым людям. Он бросил короткий взгляд на зельевара и тяжело вздохнул, чувствуя, как ворот застегнутой мантии начинает тошнотворно сдавливать горло. Даже самые горькие и постыдные моменты жизни он бы хотел сохранить в памяти. Они делали минуты счастья еще ценнее, заключали в себе выстраданный, но полезный опыт. Но он был Гарри, и, как бы ни воспевали его жертвенность и тяжелую судьбу, Снейп — тот язвительный засранец, который не давал ему жизни в школьные годы — был прав. Присмотр Дамблдора и членов Ордена, помощь друзей и невероятное везение помогали ему выходить из передряг с гораздо меньшими потерями, чем могло бы быть. Слава и восторги вокруг Мальчика-Который-Выжил были преувеличенными. А каково было пройти эту войну, будучи Северусом?
Пожалуй, для него было бы милосерднее отпустить и гнет вины, и боль потерь, холод одинокой юности в гнезде расчетливых и надменных змей, ужасы службы Волдеморту… Гарри одернул себя и почти разозлился. С чего он взял, что может решать? Он знал Снейпа. И тот, будь его воля, едва ли хотел распрощаться со всем, что составляло его прежнюю жизнь.
— Именно об этом я и говорю. — Снейп не оценил шутку, но и резкой отповеди от него не последовало. — Вы знаете об этом больше, чем я.
— О вас? — понял Гарри и осторожно заметил: — Не знаю, насколько далеко простираются пробелы в вашем… — Он сделал неопределенный жест рукой, затрудняясь подобрать правильное слово, но зельевар не спешил подсказывать, внимательно слушая. — Мы никогда не были друзьями.
Снейп склонил голову, и на его губах появилась ехидная усмешка, слишком открытая, чтобы ее мог позволить себе прежний Снейп.
— Поттер, — он выдохнул, будто тепло камина наконец коснулось его продрогшего тела, и усмешка стала шире, — вы великолепны.
Это должно было быть сказано с сарказмом, но едкости явно недоставало, и Гарри рискнул переспросить.
— Вы меня уже раздражаете, — удовлетворенно пояснил зельевар. — Не стоит разговаривать со мной как с больным ребенком, я помню, в чем заключалось наше общение. Но помнить и чувствовать — разные вещи.
— Извините, сэр, — его заявление произвело на Гарри эффект неожиданного, несправедливого подзатыльника, — неужели самым ценным из всего, что вы потеряли, вы считаете нашу с вами вражду?
Искривленные губы Снейпа превратились в тонкую нитку, и парень успел тысячу раз пожалеть о своих словах, обзывая себя никчемным идиотом, когда зельевар сказал сухо:
— Не думаете ли вы, что я настолько глуп? — Он замолчал, будто бы всерьез ожидая реакции, как в школьные годы, когда любой ответ был неправильным и являлся лишь поводом для новой порции насмешек, но Гарри упрямо молчал. — Едва я убедился, что тварь удовлетворена и больше не жаждет поживиться мной, я принялся восстанавливать утраченное по мере сил. Незадолго до нападения, — его щека едва заметно дернулась, и легкие Гарри сжало от сожаления, — я составил план действий на случай, если задуманное удастся. Учитывая, что к тому времени я не вполне мог себя контролировать, половина из этих записок была откровенным бредом, но я все же вычленил из них нечто полезное. Альбус погиб, и львиная доля моего опыта, связанного с ним, навсегда останется покрыта для меня пеленой. — По его глазам Гарри понял, что он помнит о содеянном и от этого ему не по себе. — То же касается и Волдеморта. Поэтому в свободное от расследования время я заново изучил свою библиотеку, записи и исследования, потом, когда выяснил, что ни один из членов Ордена не причастен к нападению, стал навещать и их, заодно разыскивая информацию о твари.
— Вы подозревали их? — изумился Гарри.
— Поттер, я подозревал всех. Вы вряд ли… Впрочем, вы-то как раз поймете. — Снейп пустился в объяснения охотно, и в тоне его проскальзывали привычные лекторские нотки, но уже без того презрения. — Представьте, что обладаете приемлемыми познаниями в ментальной магии и в момент просветления понимаете, что у вашего сумасшествия должна быть внешняя причина. Вы на пробу окружаете свое сознание щитом и фиксируете нападение, не в силах определить природу этой сущности, но ясно представляя ее намерения. — Он нахмурил длинные черные брови и добавил совсем будничным тоном, неожиданным и нереальным на фоне его зловещего рассказа: — Наша беседа затягивается, Поттер. Помнится, вы предлагали чай.
Парень, которого уже начинало мелко потряхивать от осознания ужаса участи, что он избежал, обрадовался передышке.
Пока он готовил чай, Снейп стоял рядом, совсем как на уроке зельеварения, но не критиковал и не язвил.
— Щит только раззадорил тварь, — продолжил он, после того как Гарри насыпал в чашки заварку, поинтересовался количеством сахара и со всей осторожностью наложил на древний вместительный чайник заклинание. — Так что искать виновного не было ни времени, ни возможности. Нужно было спасать свою жизнь, что я, собственно, успешно проделал в одной из уединенных палат Мунго. Было нелегко устроить с персоналом, но в конечном итоге я создал убедительную иллюзию окончательной смерти мозга. Пару дней я ждал нового нападения и приходил в себя, а потом принялся за расследование.
— И начали с членов Ордена, — уязвленно поддакнул Гарри.
— Так было проще, — пожал плечами Снейп. — Примерно в то время я и обнаружил у Кингсли похожие симптомы.
— То есть вы были первым? — нахмурился парень.
— Вероятнее всего. — Снейп предусмотрительно отошел в сторону, когда тот стал разливать кипяток по чашкам. — По крайней мере после войны. Видимо, Тредса очень расстроило, что волей Дамблдора я в одно мгновение превратился из убийцы и Пожирателя в, Мерлин его так, национального героя.
Гарри фыркнул.
— Такая вот тяжкая наша доля, — тоном умудренного опытом старца сказал он.
— Либо это, либо дементоры, — помрачнев, напомнил Снейп. — Одна тварь против другой. Почти смешно.
— А что было потом? — Парень взял свой чай и направился было обратно в столовую, но заметил краем глаза, как зельевар с сомнением смотрит на полную кипятка вторую чашку, очевидно, не доверяя своим рукам.
— Вы не посмотрите в самом левом шкафчике? Гермиона оставляла там печенье, — попросил он, намереваясь вернуться следующим заходом за его чашкой, но его глупый маневр оказался раскрыт.
— Не деликатничайте, Поттер, — мрачно хмыкнул зельевар. — И все-таки заберите мою чашку.
— Потом я один за другим исключал подозреваемых, нашел упоминание ритуала, подходящего под описание, — продолжил разговор Снейп, вернувшись на свое место. — Проделал с Кингсли тот же трюк, потому что без его помощи добраться до Тредса было затруднительно. К тому же он почти подошел к той грани, когда дергаться было бесполезно.
— Значит, от твари можно спасти любого, если опытный легилимент…
— Вероятно, — кивнул Снейп. — У меня не было возможности составить статистику. К тому же, чтобы повторить то, что я сделал, мне пришлось двое суток практиковаться в легилименции на одном маггле, чтобы быть уверенным в своих силах. Знания и навыки возвращаются довольно быстро, но… — Он кивнул на чашку. — Я до сих пор избегаю бытового колдовства, кипятка и острых предметов. — Снейп с горькой усмешкой покачал головой, а Гарри изумился простоте, с которой он признавался в подобной беспомощности. — Но там не было выхода. И, надо сказать, мои опасения не оправдались, все прошло приемлемо. Что было дальше — вы можете себе вообразить, а кое-чему были свидетелем.
— Свидетелем… — Гарри поморщился, вспоминая. — Скорее приманкой.
— И приманкой тоже, — без малейших угрызений совести подтвердил зельевар. — Вас что-то не устраивает?
Парень вздернул подбородок, не намеренный жаловаться ни в коем случае. К тому же быть чужой пешкой было не впервой, а цель действительно оправдывала полчаса кошмара.
— Нет, все правильно. — Гарри отхлебнул чай. Он помнил замечание Снейпа о том, что он за ним присматривал, и этого было более чем достаточно, чтобы примирить его с событиями сегодняшнего дня. Интересно, завтрашним утром собрать себя в кучку будет проще?
— Так или иначе с вами у меня связано гораздо больше эмоций, чем с кем-либо из ныне живущих, — размышляя вслух, сообщил Снейп, и парень едва не поперхнулся. — Да и проследить за тем, как вы восстанавливаетесь, было бы неплохо.
— Если вас не волнует, что этот дом принадлежал Сириусу, оставайтесь, сколько считаете нужным, — чувствуя, как немеют губы, непринужденно, почти развязно предложил Гарри.
— Не раньше, чем вы наведете здесь порядок, — дружелюбным вампиром оскалился зельевар. — Особенно в вашей спальне.
— Почему вас интересует моя спальня? — пробурчал слегка пристыженный парень и услышал в ответ:
— Меня — никоим образом. Но наводить порядок в жизни стоит с дома.
Этот деловой тон оставил в душе Гарри непонятное разочарование. Запоздало осознав двусмысленность своих слов, он почему-то ожидал ответа более колкого и более личного. В конце концов, если Снейп прекрасно помнит события прошлого, должен помнить и суматошное, неловкое и постыдно волнующее признание Гарри на пятом курсе. «Неужели ты надеешься…» Парень усилием воли заставил шепот в голове оборваться. Нет, не надеялся. Уж точно не на то, что теперешнее состояние Снейпа изменит его отношение к подростковым влюбленностям. Вряд ли он вообще придает значение тому случаю. Разве это может быть важным?
— Так что, если вы не слишком устали, — вновь заговорил зельевар, не думая подниматься с места и наслаждаясь чуть поостывшим чаем, — я бы рекомендовал приступить прямо сейчас.
* * *
Начав с недоуменного и бестолкового перекладывания вещей с места на место под настойчивое ощущение присутствия Снейпа, Гарри постепенно втянулся и вылизал по мере своих скромных возможностей не только спальню, но и большую часть дома. Это далось не так легко, как можно было ожидать: приходилось тщательно контролировать силу заклинаний, а полупрозрачные лапы и щупальца, мерещившиеся Гарри в дверных проемах, не способствовали сосредоточенности.
Спустя несколько часов нервный, почти маниакальный запал пошел на убыль, и Гарри почувствовал, что вымотался. А Снейп все сидел на прежнем месте и даже не обернулся, когда хозяин дома возвратился в столовую. Кольнула тревога.
Гарри нерешительно прикоснулся к плечу Снейпа — тот не дернулся и не отстранился, хоть и открыл глаза. И тогда Гарри почувствовал неотвратимую внутреннюю необходимость исследовать границы дозволенного, заранее зная, что любопытство обернется катастрофой.
— Как ты себя чувствуешь, Северус? — Не убирая руки, он повернул соседний стул к зельевару и сел. — Что вообще…
Глаза были черные, колдовские. Гарри казалось, что он знал это лицо до малейшей черточки и мог точно сказать, когда на нем появилась та или иная морщинка. Знал, пожалуй, и самого Снейпа — насколько это было возможно. «Лучше всех из ныне живущих», так он сказал?
Гарри никогда не был склонен прощать всю ту несправедливую, ранящую чушь, которую многие годы извергал тонкогубый рот; прощать то, как морщился впечатляющий нос с горбинкой и зло сверкали эти самые колдовские глаза, но это перестало отталкивать его еще два года назад, и в этом и ни в чем другом он сейчас видел главную трагедию своей нелегкой жизни.
Глупо, очень глупо, и оттого еще больнее. Гарри резко одернул руку, осознав, что творит. Дежавю захлестнуло волной, выбивая опору из-под ног, и он почувствовал себя отвратительным. Однажды он уже поступил со Снейпом подло — тогда тот тоже был уязвим. Что-то подсказывало, что сейчас на его долю не достанется даже банки с тараканами, и это было самым убедительным поводом взять себя в руки.
— Что вы шарахаетесь, Поттер? С кем-то меня перепутали?
Слишком понимающе.
— Мне просто жаль, что я не могу вам помочь, — пробормотал Гарри, размышляя о своем.
— Пока вы неплохо справляетесь, — возразил Снейп и сел ровнее. — О чем задумались?
Тихий голос выбивал из колеи, сводя на нет все разумные и преисполненные благородства и ответственности доводы, но искренний интерес этого до смущения личного вопроса не оставлял вариантов.
И Гарри рассказал. Об уроках легилименции и своем идиотском поведении, а потом и вообще о жизни. О встречах с Волдемортом, о стычках и оскорблениях, о своих подозрениях и предубежденности. Он не додумался сразу начать рассказ в хронологическом порядке, и его затянуло в омут разрозненных «а помните?», «а еще там же, но три года назад» и «он тогда уже… погиб». Поттер осмелел и вываливал на зельевара все, что когда-либо хотел с ним обсудить, и список был немалым. Он коснулся даже смерти Дамблдора — правда, Снейп сам задал наводящий вопрос, догадавшись, что Гарри так и не решится заговорить об этом. А слушая, был таким понимающим и скорбным, что парень не выдержал и проговорился, но тут же пожалел.
— Вы имеете в виду, что вас ранила не только смерть Альбуса? — проницательно перевел Снейп его маловразумительное бормотание.
— Вам показалось. — Выражение его лица ясно давало понять, что идти на попятную бесполезно, и Гарри попытался исключительно автоматически.
— Я помню ваше признание. — От прямого и открытого взгляда хотелось лезть на стену. — Вы тогда обругали меня последними словами и в конце добавили, что все равно меня…
— Довольно, — тихо попросил его Гарри. — Я был… юн и несдержан.
Мягкий бархатный смех пустил по спине мурашки, и Гарри вцепился пальцами в колени, не зная, куда девать руки.
— Некоторые вещи не могут измениться так стремительно. — Легкая улыбка подбадривала, а не насмехалась. — Или я ошибаюсь?
— Вы спрашиваете о том… — в горле пересохло, — все еще ли я? — Способность складывать слова в осмысленные предложения на время дезертировала, но Снейп прекрасно его понял и кивнул.
— Это не имеет значения. — Гарри пришлось дважды строго напомнить себе, что использовать зельевара таким образом было бы низко и недостойно. — Вы пришли за помощью, и я сделаю все, что в моих силах. И если вас тревожит мое к вам отношение…
— Поттер!
— …как бы вы обо мне ни думали, я не такой отбитый идиот, чтобы набрасываться на вас, пока вы в таком состоянии. — Прозвучало так, будто после своего выздоровления Снейп уже не сможет рассчитывать на подобное благородство, и щеки Гарри залило жаром, но он едва ли мог взять себя в руки.
— Поттер, вы именно что идиот, — почти ласково сообщил ему Снейп. — И тем не менее дали весьма красноречивый ответ на мой вопрос.
Гарри замер и затаил дыхание, но Снейп молчал и даже не двигался, только смотрел выразительно… почти непристойно.
— Ну что же вы, Поттер? Или мне следует… Как вы сказали? Наброситься на вас?
«И давно ты стал относиться к реальности так доверчиво, дорогуша? Этого совершенно определенно не может быть».
Как обычно, Гарри согласился с вкрадчивым голосом, после присовокупил к этому замечание Кингсли о том, что Снейпу досталось гораздо сильнее их, и получил целых две убедительных причины не делать того, что сделал в следующую секунду.
Он медленно, как в одном из своих бредовых сновидений, потянулся к зельевару, неловко привстав со своего места, а тот все не отстранялся и не начинал поливать его издевательствами. Нет, он сделал ответное движение, и по бледному лицу тенью пролетела и исчезла довольная улыбка, которая должна была бы оттолкнуть Гарри, соображай он еще хоть что-то. Перед глазами на секунду потемнело, Поттер потерял равновесие и полетел бы на Снейпа, неловко ткнувшись подрагивающими губами куда придется, но его остановили мягким полуобъятием и осторожно притянули ближе. Следующим, что осознал Гарри, был поцелуй — уверенный и предупредительный, идеальный. Такой, каким никогда не был Снейп.
Как от внутреннего толчка чудовищной силы Гарри не прокусил чужую губу, осталось загадкой. Он застыл каменным изваянием, а бархатный язык продолжал нежно проходиться по его в который раз онемевшим губам.
Снейп бы никогда не сделал подобного. В любом из миров, даже полностью утратив память, Снейп оставался Снейпом. В этом был… принцип. И Гарри знал это лучше всех живущих.
Именно это не давало покоя весь вечер, весь сегодняшний день.
Где-то здесь затаился обман — жестокий и гнусный.
— Амф!.. — Гарри нашел в себе силы оторваться от губ, так похожих на желанные, и взглянул в лицо мужчины, медленно разлепившего мирно смеженные веки.
— Почему? — спросил Поттер, не дожидаясь вопроса, которого Снейп никогда бы не задал. «Что-то не так?» или «Ты в порядке, Гарри?»
Зельевар осторожно выдохнул и облизнул губы.
— Пожалуй, — он прочистил горло, — верным ответом будет «потому что причины, заставлявшие меня держаться подальше, больше не имеют для меня внутренней ценности». Я виноват, что поторопился. Но пойми: мой мир сейчас упростился до черного и белого, любое лукавство очень усложняет процесс восстановления. Так легко запутаться… Но твоя ситуация совсем иного рода.
— Я пойду спать, — выпалил Гарри, и старинный стул, с которого он подскочил, жалобно скрипнул резными ножками. — Мне нужно…
— Понимаю.
Очень больших усилий стоило заставить себя повернуться спиной и не оглядываться каждую секунду в ожидании нападения. Поттер пытался успокоиться, но если раньше это худо-бедно получалось, то теперь оказалось бесполезной затеей.
* * *
Главным доводом, как ни странно, стало отсутствие Гермионы. Она обязательно заглянула бы к нему после эфира, будь все в порядке. Будь все… реально?
Гарри запустил пальцы в волосы и сел на кровать, но тут же вскочил: показалось, что спины коснулось что-то влажное и живое. «Черта с два!»
— Черта с два! — сказал Гарри в полутьму комнаты, добавил яркости магическим светильникам и проверил запор на двери.
Щупальца — это мелочи. Десять минут назад он был уверен, что целовался со Снейпом, и Снейп этот был понимающим и ласковым. Поттер прислушался, касаясь прохладного дерева двери разгоряченной щекой. Тишина.
А что, если ему не показалось? Что, если он только что оттолкнул Снейпа, абсолютно реального, решившего ответить на его интерес теперь, когда сходство с отцом и годы неприязни не стояли между ними? Он ведь сам объяснил, как сумел спастись от твари.
«Или ты удивительно талантливо придумал логичное обоснование своим мокрым фантазиям. Согласись, будь Снейп в своем уме, он бы тобой побрезговал».
Его отчаяние незаметно миновало фазу нервного выдергивания волос и тихого нытья, так что Гарри просто присел на кровать, отхлебнул из дежурной бутылки маггловской минералки на тумбочке и откинулся на свежее белье, которое переменил во время уборки.
А ведь он почти готов был поверить, что все приходит в норму.
Звук осторожных шагов, мягких и уверенных соприкосновений чьих-то ступней с паркетом казался тщательно рассчитанным — как раз чтобы Гарри расслышал их не сразу, а после не смог игнорировать. Шаги тянулись не от двери и даже не от мутного окна с распахнутыми портьерами, а от дальней стены спальни. Топ-топ-топ. Гарри не двигался.
Не было страха ни перед незваным гостем, ни перед тьмой, укрывавшей, возможно, не его одного. Ни бодрящего чувства опасности, ни оцепенения, ни обреченности. Либо это был сон, где он попросту ленился вскакивать с постели с палочкой наготове, либо его инстинкт самосохранения совершенно развеялся под влиянием того, как неделю назад его пыталась придушить и скатать в компактный комочек собственная одежда.
Вопреки мрачным ожиданиям, обладатель едва слышной поступи не остановился у его кровати, зловеще сопя. Шаги затихли только на одну длинную секунду, потом чьи-то конечности тихо и грузно оттолкнулись от пола — и Гарри сдавленно охнул от приземлившейся на него тяжести. Резкая боль в коленях вызвала только усталое раздражение. Он подтянул ноги под себя и резко сел, оборачиваясь к темному силуэту на фоне подсвеченного с улицы окна.
— Люмос, — процедил Гарри и уставился — разумеется — на Снейпа.
Тот сидел на корточках, и обутые в черные ботинки ступни продавливали мягкую постель. Позой он напоминал птицу или очень странную кошку, а выражением лица — себя прошлого на одной из внеплановых контрольных работ.
— А может, это я придумал тебя? — хрипло проговорил он, будто отвечая на мысли Гарри.
Гарри мысленно с ним не согласился. Этот Снейп абсолютно точно не был реален, а робеть перед собственной галлюцинацией было бы глупо. Поэтому Гарри сказал:
— Я знаю, что вы мне мерещитесь.
Иногда этого бывало достаточно, чтобы видение растворилось, но Снейп только дернул бровью:
— Вот как ты считаешь? И при этом все еще обращаешься на «вы»?
— Привычка.
Всю его жизнь Снейпу было достаточно просто рявкнуть, чтобы привести его в чувство. Правда, сейчас, видимо, просить о таком бессмысленно: даже если согласится, это вряд ли сработает. Он ведь не настоящий. Что-то вдруг кольнуло — необычно ярко и остро для тягучего сюрреализма последнего времени. Мысль вертелась совсем рядом, и Гарри уже знал, что она поставит все на свои места, перевернув с ног на голову…
«Смотреть на свои руки, считать пальцы. — Не тот самый шепот, а нормальный, уверенный голос, знакомый и непривычный — конечно, его собственный. — Еще можно попробовать почитать, наверняка ничего не получится. Хотя если задумываешься о том, не сон ли это — это уже победа. Обычно такое даже в голову не приходит».
Он помнил, как говорил об этом со Снейпом — лежа в постели в их квартире вскоре после того, как тот стал свидетелем его кошмара, растянувшегося на полтора дня. Это было после войны — года через два с половиной. И довольно давно.
