Никогда нельзя знать заранее, чем обернется то, что кажется пустяком. Гарднер Э.С. «Дело о коте привратника»
«Душа моя, уже утро». «Давно ты решил работать для меня будильником?» «Не привыкай». «Какое утро? — До Гарри вдруг дошло, что если дело обстоит именно так, то он проспал почти целые сутки, и вряд ли без помощи Кейси. — Какого черта ты уже натворил?!» Он вскочил с постели, одернул задравшуюся футболку и дико огляделся по сторонам. «Благословенную Лили за ее изящную ножку, душа моя, прекрати орать! Все в порядке. По крайней мере с Малфоем и, соответственно, его питомцем. Я присматривал». «С чего бы?» — подозрительно уточнил Гарри, осматривая безлюдный кубрик и замечая в противоположном конце дверь, которой точно не было вчера. Если его спальное место, удобное, но подчеркнуто простое, явно создавали авроры, то над ванной комнатой поработали невыразимцы. Гарри захлестнуло навязчивое ощущение, что, перешагнув порог, он переместился на нижние этажи Министерства или в старинный особняк, настолько невероятным для едва проснувшегося человека было видеть темно-зеленый гранит на крошечном деревянном паруснике. И вот поди ж ты. «Потому что мефистофели не стоят на страже чужого сна», — ответил Кейси. «Давай я сначала приму душ, а шокировать меня ты возьмешься потом». Неприятно удивленный его непривычной серьезностью, Гарри закрыл дверь на защелку и принялся раздеваться. И только смывая пену с волос, понял, что поверил Кейси на слово и не понесся проверять обстановку на корабле. Впервые за долгие годы ему и в голову не пришло, что стоит ждать подвоха.* * *
— И как ты попал сюда, если говоришь, что не аврор? — спросил Малфой, поудобнее устраиваясь в трансфигурированном кресле около своего пациента. Оказалось, что Кейси разбудил Гарри как раз вовремя, чтобы успеть на дежурство. Удивительно благородный поступок. Мало того, на корабле все действительно было в порядке, и Гарри без происшествий сменил Натана, молчаливого парня с ранней лысиной и великолепным еврейским носом, а потом, заняв его место и задумавшись о завтраке, тут же обнаружил перед собой уставленный тарелками поднос. Ненавязчивое «То, что корабль обходится без обслуги, не значит, что гаитянский царек оставит нас голодными на неделю, душа моя» позволило даже обойтись без недоуменного оглядывания и глупых вопросов. Утро начиналось слишком уж хорошо. — Долгая история, — честно признался Гарри, размешивая сахар в каком-то странном, но приятно ароматном травяном чае. — Расскажи, — без особого интереса предложил Малфой, откидываясь на спинку. — Ты себе вообразить не можешь, как я устал от напряженного молчания. Почти рад видеть твою сонную рожу. — А теперь пожелай мне приятного аппетита, — закивал Гарри, слабо улыбаясь, — и я решу, что жизнь окончательно удалась. — Чего не сделаешь, чтобы осчастливить своего единственного собеседника на целую неделю, — пожал плечами Малфой. — Не подавись, Поттер. Особенно когда станешь рассказывать свою историю. Последняя реплика прозвучала так серьезно, что Гарри даже оторвался от разделывания куска холодной грудинки и посмотрел на медика. Таким тоном бы интересоваться о симптомах и жалобах у крайне запущенного пациента. И самое странное, что Гарри, пожалуй, можно было счесть таковым с полным правом. Если бы он, разумеется, вдруг решил выдать свои мрачные секреты старому, почти забытому знакомому. Например, так: «Все началось с того, что голос в моей голове сказал мне собрать вещи, и я отправился туда, где меня завербовали на этот кораблик. А сказал он мне это, потому что предвидел путешествие, которое началось с того, что по его совету я собрал вещи…» Поттер вдруг осознал, насколько странно и подозрительно складывались обстоятельства в тот вечер, и почти собрался задать Кейси соответствующий вопрос, но Малфой сбил его с мысли, поинтересовавшись: — Что, такая печальная история? — Чего? — глупо переспросил Гарри, замечая, что сжимает в руке столовый ножик и пялится на тост вместо того, чтобы намазать его маслом, как собирался. — Я спросил, и ты сразу так затосковал, — ехидно заметил Малфой. — Не хочешь — не рассказывай. — Она совсем не печальная. — Маг наконец заставил себя собраться с мыслями и заняться завтраком. — Я заменил аврора, который не смог заняться этим делом. — Но ты ведь не аврор, — напомнил Малфой. — К тебе не должны были обращаться. — Этот аврор — мой старый друг, и он обратился ко мне лично, когда его отказались отпускать. — Уизли, что ли? — Рон давно не работает в Аврорате. — Гарри очень долго был уверен, что будет чувствовать себя неуютно, разговаривая с кем-то о Роне, и тем более должен был помалкивать о нем в беседе с Малфоем, но, вопреки ожиданиям, не почувствовал ничего кроме легкой грусти по старому другу. Может, дело было в том, что слушали его внимательно и бесстрастно? — После всех реформ и пары дисциплинарных взысканий он оттуда ушел, — добавил он негромко. — Сказал, что его достали конфликты и он не может доверять своей команде. Что опротивело все. — Значит, так было нужно, — философски заметил Малфой. — И куда подался? — Много куда, — начал вспоминать Гарри. — Помогал Джорджу с магазином, потом жил в Румынии… — У брата? — Да, что-то около года подменял парня, который занимался поставками в Европу. Потом они с Джин несколько лет посвятили Гарпиям — она играла, он был вторым агентом команды, это тот, который следит, чтобы игроки не убивались между играми по пьяни, не попадали в скандалы и не подвергались шантажу. — Этот мог бы, да, — без иронии заметил Малфой. — До сих пор там? — Нет, они ушли одновременно, когда у Молли начались проблемы со здоровьем. Сейчас они, кажется, помогают им в доме Билла и Флер, ну и работают, наверное, там же, во Франции. Климат там лучше. — Наверное? Вы… — Мы редко видимся, — сухо кивнул Гарри. — Так уж сложилось. Почему тебя это интересует? — Ты сам начал рассказывать, — спокойно возразил Малфой. — Я никогда не интересовался, как все сложилось у нашего выпуска. Все как-то своих забот хватало. Разве что некоторых слизеринцев встречал. — И как у них? — Гарри вдруг понял, почему именно его слушали. Очень странно было осознавать, что полузабытые люди из прошлого продолжают существовать, невзирая на то, что больше не находятся в поле твоего зрения и интересов. Вполне логичный факт — а сколько эмоций. — Хуже, чем у Уизли, — коротко ответил Малфой. — У некоторых даже хуже, чем у меня. Гарри удивленно отставил чашку. — Не собираешься рассказывать? — А что рассказывать? — Он легкомысленно повел рукой и вздохнул. — Ерунда это все. Лучше скажи, почему согласился сюда влипнуть. — А ты? — тут же заинтересовался Гарри. — А у меня не было выбора. — То есть как? — На лице мага отразилось искреннее недоумение. — Хочешь сказать, Кингсли тебя заставил? — Конечно, нет, что за бред, — коротко рассмеялся Малфой. — Просто… Едва ли ты поймешь, но я целитель. — И? — Причем довольно хороший. Это не к тому, что я одним взглядом вылечу любую болячку, дело в другом. Когда нормальному целителю говорят, что кому-то нужна помощь, он не думает, как бы переложить эту заботу на плечи коллеги, а просто идет и делает. — Он говорил спокойно, без пафоса и самолюбования, казалось, действительно задавшись целью качественно донести этот странный тезис до далекого от медицины человека. — Это первопричина. И только отсюда следует и нужное образование, и подходящая работа. Не всегда, конечно, но случается. — Не замечал за тобой такого в школе, — признал Гарри, тем не менее принимая объяснения всерьез. — Так и я тоже не замечал. — Малфой улыбнулся. — Точнее как. Сначала просто не замечал, потом был уверен, что таким образом выражается мой протест отцу. — Он помрачнел на мгновение, а потом расслабился, будто удивляясь сам себе. — Потом была война. Гарри помолчал. — Так все-таки, — встряхнулся Малфой. — Со мной все ясно, а почему согласился ты? — Привычка спасать всех подряд. — Маг благодарно принял неозвученное предложение сменить тему. — Меня попросили — и я все устроил. А пока готовились бумаги, поймал дедушку-коллекционера, — с улыбкой добавил он. — Настоящий мастер трансфигурации, превращал магглов в кофейные чашки и был к ним очень привязан. — Тогда я тем более не понимаю, как ты мог променять настолько веселую работу на эту вот тягомотину, — одобрительно протянул Малфой, потом с сомнением глянул на собеседника и спросил: — Если я отойду на полчаса и поищу, где принять душ, это не будет считаться побегом в твоих глазах? — Ну ты же не в плену, — пожал плечами Гарри. — С Лефевром ничего не случится? — Скорее всего, нет. Я поработал над заклинаниями этой ночью, теперь они намного стабильнее, да и приступов больше не было. Но даже если что-то случится, я буду здесь в следующую минуту. — Тогда без проблем. — Гарри допил остывший чай одним глотком, задумчиво посмотрел на поднос с грязной посудой, и тот исчез без малейших усилий с его стороны. — Люк на нижней палубе, ванная по правую сторону от лестницы.* * *
Выбраться на воздух после целых суток взаперти было приятно. Вернее, ошеломительно. Холодный ветер бесцеремонно трепал просторную мантию, забираясь под ткань и заставляя истощенное тело без капли жира покрываться мурашками и мелко дрожать, легкая качка, едва заметная в каюте, сбивала с толку, но все это не испортило наслаждения от глубокого, до головокружения и боли в легких, вдоха. Запах моря здесь чувствовался острее и оседал на языке, в какой-то момент представляясь лучше всех давно недоступных гастрономических изысков. Вокруг было серо и туманно, но все равно невозможно ярко, и Драко сощурился, поворачиваясь кругом и вглядываясь в горизонт. Вдалеке, сколько хватало глаз, море казалось серо-стальным, а у самого корабля становилось совсем темным, не отражая больше пасмурное небо. За облаками светлел намек на низкое солнце, но Драко не сумел сориентироваться по сторонам света. Точнее, даже не попытался, потому что за пару минут упоенного созерцания успел промерзнуть до костей, так что, не тратя времени на согревающие чары, быстрым шагом направился в кубрик. Ступать по гладким доскам палубы было странно. Не тревожно, но… неловко, будто грубо касаешься хрупкой вещицы или живого существа. Удивительное колдовство. Сквозь борта не просвечивали волны, бесполезные по сути мачты выглядели крепкими и надежными, и у Драко, вопреки опасениям, не создалось впечатление, что гаитянское суденышко в любой момент может растаять и оставить пассажиров посреди океана. И все-таки его природа не оставляла сомнений. Настоящий корабль-призрак из сказок, кто бы мог предположить, что он окажется всего лишь крайне полезным заклинанием, способным провести чужаков через легендарную систему защиты. Несомненно, гаитяне весьма ценили свое уединение, раз посчитали нужным потратить несколько десятилетий, зачаровывая целый остров. В кубрике промерзший Драко застал авроров, которые только коротко на него покосились. Невыразимцев не было видно вовсе, скорее всего, уединились за отгороженной частью общей каюты и предавались своим невыразимым делам. На кой черт они-то здесь понадобились, просто не упустили возможность сунуть нос в неизведанное? В любом случае не во имя налаживания дипломатических отношений из этих ребят и слова не вытянешь. Даже тот же Поттер скорее договорится, чтобы островитяне отпустили их с миром, а не зажарили на ужин, предварительно пустив глазные яблоки на амулеты. В вычурной ванной Драко быстро разделся и со вздохом облегчения шагнул под теплую воду, которая показалась его замерзшим рукам обжигающей. На мгновение накатила слабость: такой резкий перепад температуры не пошел на пользу, но маг упрямо переждал головокружение, для верности упершись ладонями в стену. Еще как минимум неделю он обязан продержаться, чтобы не оставить Лефевра без помощи. Он и дома, в своем отделении, говорил точно так же про каждого нового пациента, но там о больных всегда могли позаботиться коллеги, окажись он не в форме. А здесь, посреди океана, откуда и аппарировать едва ли удастся, не то что доставить нового колдомедика, если старый загнется, у Драко появилась значительная мотивация продолжать оставаться в живых. К тому же Поттер и остальные окажутся в весьма неловком положении, если корабль-призрак доставит на Гаити бездыханное тело царского чада. Тогда уж участи ужина им точно не избежать. В голову лез всякий бред. Не иначе как пагубное влияние Поттера. А ведь поначалу Драко даже обманулся этой его тоскливой серьезностью на хмуром лице и впечатляющим телосложением атлета или убийцы. Но подростковую бестолковость не под силу искоренить не только годам и тяжелой судьбе, но и полчищам собственноручно, очень трепетно взращенных и воспитанных тараканов, марширующих в дурацкой черноволосой голове. Последнее в случае Поттера было особенно актуально, это Драко понял еще вчера. Было не до конца ясно, чему он обязан: этой догадке, давнему знакомству или огромному количеству пациентов, прошедших через его руки, — но Драко был почти наверняка уверен, что с Поттером что-то не так. Правда, принимал он этот факт лишь с легким интересом. Не ему судить о людях. Приятно, что Поттер не шарахается, не сопит, подозрительно косясь на палочку в его руках, как поступали авроры, ожидая, очевидно, по меньшей мере кровавой резни, и очень кстати, что удается поговорить о чем-то кроме взаимных обид. Хотя бы в этом смысле Поттер, кажется, повзрослел. Но Драко легко обошелся бы без этого. Все равно обществу Поттера далеко до свежего морского воздуха. Смывая шампунь, Драко с удовлетворением отметил, что волосы перестали сыпаться клочьями. Спасибо Сантосу, который потратил бесценные полчаса своего заполненного вынужденным бездельем рабочего времени и подобрал для него индивидуальный состав. И все же досадно, что не получается связаться с отделением. Когда Драко вернулся в капитанскую каюту, Поттер гипнотизировал потолочную балку с таким напряженным лицом, словно вознамерился ее испепелить. Временами с ним такое случалось, это Малфой успел заметить еще утром. — Снова сам с собой разговариваешь? — спустившись с лестницы и взмахом палочки развеивая согревающие чары, отвлек он Поттера. — И о чем? Тот так резко повернул голову и уставился так тяжело и внимательно, что впору было поздравлять себя с верной догадкой. Любопытно. И все же Драко решил притормозить. Поттер вряд ли был готов разделить его легкомысленное настроение, навеянное, вопреки логике, холодным ветром. Поэтому он непринужденно и скучающе завел разговор о политическом курсе Тредса, который занимал пост Министра Магии уже пятый год, а временами все равно поступал с детской наивностью.