Мы, чародеи, вообще жутко боимся подвоха. Джим Батчер. «Гроза из преисподней»
Кто бы мог подумать, что, отправляясь спать в настолько приподнятом настроении, Джой проснется такой мрачной? Впрочем, мрачность произрастала не из переосмысления вчерашнего дня, просто магический будильник принялся трезвонить меньше чем через два часа после того, как она добралась до кровати. Тереть сами собой закрывающиеся глаза девушка даже не пыталась. После нескольких часов пристального изучения документов и издевательски короткого сна они болели, саднили, пекли, слипались и в целом активно протестовали против пробуждения заодно с тяжелым и непослушным телом. Но Джой все же заставила себя подняться и как была, то есть с закрытыми глазами, потопала в ванную, где минут пять умывалась прохладной водой. Это, а еще десятиминутная зарядка и несколько глотков холодного молока прямо из бутылки сделали ее вполне пригодной к работе. Поэтому в Атриуме Министерства Джой появилась хоть и слегка лохматой, зато ясно соображающей. Близилось начало нового рабочего дня в основной части отделов, поэтому десятки магов целеустремленно пересекали помещение, направляясь по своим местам и навевая Джой воспоминания о ее собственной первой работе, унылой, зубодробительно размеренной и, к счастью, недолгой. В Аврорате было намного лучше. Джой любила то, что делала, не из каких-то патриотических соображений вроде причастности к борьбе со злом в родной стране, родная страна нихрена не сделала, чтобы заслужить расположение, а из самого размахрового эгоизма. Девушке нравилось, как она чувствовала себя, вычисляя подонков и отдавая их на растерзание Визенгамота. Нравился адреналин, компания сильных людей, которые готовы прикрыть и прикрывать которых нужно ценой собственной жизни, сочетание жесткой дисциплины и разумного попустительства — всего того, чего не хватало целую жизнь. Аврорат был самым неуставным и самым слаженным подразделением Министерства, потому что был настоящим, и гады надолго там не задерживались, спасибо Шеклболту, устоявшимся порядкам и естественному отбору. И все-таки Джой не жалела об уходе. Наверное, переросла и адреналин, и этот своеобразный комфорт, и простодушных напарников. А еще, конечно, не отпускало смутное чувство незаконченности. И дело не только в отсутствии памяти о первых двенадцати годах жизни и не в последующих пяти, когда никто не попытался разыскать ее и объяснить, какого черта творится вокруг и как жить эту жизнь. В детстве и не могло быть ничего приятного или знаменательного, только неумелые попытки как-нибудь устроиться и разобраться в мире, который в тебе никак не заинтересован. Не такая уж большая потеря. Джой справилась и постаралась забыть, не чувствуя ни капли сожаления. Но вот с тем, что и в ее взрослой жизни чего-то недоставало, не настолько масштабного, как потерянные годы, но гораздо более важного, Джой не смогла смириться. И правильно сделала. У парня, который шел по коридору Аврората впереди нее, была странная, чуть шаркающая походка. И сам он казался каким-то чересчур расхлябанным, словно позвоночник от склоненной головы и вытянутой вперед шеи до сгорбленной спины был упругим и чуть пружинящим от каждого движения. Поколебавшись, Джой сделала несколько шагов и догнала аврора, замечая, что на его смятой мантии кое-где чернеют подпалины. Видимо, только вернулся с выезда, но почему не со всей группой? — Привет, — в последний момент она опустила руку, которой намеревалась похлопать его по спине: мало ли, какое заклинание в него угодило, — нужна помощь? Парень издал странный гортанный звук, не то стон, не то рык, остановился и стал медленно поворачиваться всем корпусом. Джой инстинктивно отступила назад, колеблясь, стоит ли достать палочку. Откуда-то сбоку раздался приглушенный шелест. Следом за этим ближайшая дверь в служебное помещение резко распахнулась, и оттуда выкарабкался, иначе не скажешь, секретарь Шеклболта. Стройный мужчина с азиатскими чертами лица с облегчением захлопнул дверь, досадливо прикрыл глаза, когда за ней что-то рухнуло, и уставился прямо на Джой, а потом — в бледное, какое-то оплывшее и бесформенное лицо аврора. Оскаленное в странной, отталкивающей животной злобе, оно не выражало больше ничего, ни боли, ни узнавания. Еще один стон заставил Джой покрыться мурашками. Опуская руку в карман и обхватывая пальцами отполированное тысячами касаний дерево, она вдруг подумала, что язык аврора, должно быть, выглядит еще хуже его лица, а значит… Секретарь полетел в противоположную стену, даже не успев достать палочку. Аврор просто вцепился в него, смяв в опухших, чуть зеленоватых кулаках отвороты мантии, и отшвырнул худощавое тело в сторону без видимых усилий. От удара воздух с жалобным и резким звуком вырвался из легких, и секретарь тут же отключился. Все это Джой зафиксировала краем глаза, уже посылая в помятого здоровяка Петрификус и делая несколько быстрых шагов назад, уворачиваясь от падающего по ходу движения тела. …А значит, нельзя ожидать, что он способен говорить внятно. Девушку запоздало передернуло от отвращения. В коридоре наступила мрачная, гулкая тишина. Потом стало различимо свистящее дыхание секретаря — как же его зовут? — и Джой тоже наконец выдохнула, присаживаясь рядом с аврором, ничком уткнувшимся в пол. Она ведь правильно поступила? С парнем явно было что-то не так, и напал он совершенно недвусмысленно… Аврор был мертв. Не сумев различить дыхания, девушка двумя пальцами попыталась нащупать пульс на чужой влажной, рыхлой шее, но с тем же успехом она могла ощупать собственный ботинок. У Джой зашумело в голове и онемели губы, но она заставила себя думать. Она не могла его убить простым Петрификусом. Значит… Скорее всего, дело было в проклятии, которое так изуродовало мага. Но почему он накинулся на секретаря и несся к Джой с явным намерением свернуть ей шею, когда встретился с парализующим заклятием? И почему вид у него такой, будто он уже был мертв, причем не час и даже не день? Дальше по коридору послышались резкие выкрики и шевеление, и Джой торопливо поднялась от отчетливо смердящего тела. Прежде, чем наложить Энервейт на пострадавшего мага, она проверила его на наличие серьезных переломов, из-за которых могло навредить любое движение, но и шея, и позвоночник были целы. Он отделался легким сотрясением и ушибами, так что девушка незамедлительно привела его в сознание и буквально на себе потащила растерянного и пошатывающегося секретаря в сторону общего зала, откуда раздавались взволнованные и разъяренные голоса. Это немало замедляло движение, но Джой становилось не по себе от мысли, чтобы предоставить ему возможность прийти в себя рядом с распластавшимся посреди коридора трупом. — Это был Кеннет Чемберс? — слабым голосом спросил мужчина где-то на полдороге, одновременно попытавшись отстраниться и тут же вернувшись в прежнее положение, обхватив Джой за шею. Если бы не обстоятельства, та обязательно дала бы ему прийти в себя, прежде чем с изрядной скоростью куда-то тащить, но происходящее наводило на недобрые мысли, и девушка хотела оказаться среди бывших коллег как можно скорее, хотя бы затем чтобы сообщить о мертвеце в коридоре. Но замечание секретаря заставило ее притормозить и невольно обернуться на труп. — Кеннет? — Джой плохо знала его и никогда не пересекалась на выездах, зато за прошлую ночь это имя всплывало несколько раз, в том числе в отчете о нападении на Мунго. — Вот и нашелся. Видимо, снова был под заклятием подчинения, — мрачно резюмировала она, отмечая, что секретарь ступает уже гораздо увереннее. — И что ему было нужно в Аврорате? — Надеюсь только, что он был один, — сдержанно и без особой надежды проговорил мужчина, морщась и осторожно снимая руку с плеча Джой. Дэмин, вспомнила девушка. Не то Ву, не то Лу, не то Су. Как бы то ни было, Дэмин оказался прав. В общем зале, простор которого бывал оправдан только во время построений и особо масштабных операций, было людно, относительно тихо и небывало мрачно. Прозрачный кабинет дежурных-координаторов, которым Джой намеревалась как минимум перепоручить Дэмина, пустовал. Очевидно, они в числе прочих толпились в скорбном кольце в центре зала. И пока девушка озадаченно прикидывала, стоит ли связаться с Кингсли или поискать дежурных, вполне оживший секретарь дохромал до ближайшего аврора и осторожно коснулся его локтя. — Да ты понимаешь, — растерянно и с досадой ответил тот на заданный вопрос, — там Том, который Уивер. — Джой вспомнила названное имя и все поняла, как и сухо кивнувший Дэмин. — Ума не приложу, как его пропустили, он ведь в розыске, и чары настроены на его палочку. А он просто пришел сюда со всеми, начал орать какой-то бред о том, что все мы облажались, а когда все сбежались, выпустил себе кишки. Дэмин побледнел, с трудом сглотнул и тихо сообщил: — В главном переходе, ближе к Министерству, лежит Кеннет Чемберс. Он тоже мертв. Авроры тем временем начали освобождать пространство для экспертной группы, которая показалась со стороны коридора. Вместе с двумя смутно знакомыми мужчинами в темно-бордовых мантиях, сложные выражения на лицах которых свидетельствовали, что столкновение с трупом Кеннета слегка выбило их из колеи, мимо расступившихся авроров пробирался невысокий невыразимец, традиционно укрытый от чужих оценивающих взглядов темным капюшоном. Что ж, закономерно. Экспертов обычно вызывали на особенно запутанные случаи, когда квалификации авроров недоставало для кропотливых и узкоспециализированных тестов, невыразимцы же объявлялись, как только заходила речь о необъяснимом. Интересно, их кто-то вызвал или, как обычно, сами явились, будто учуяли? За расступившимся морем алых мантий Джой разглядела Шеклболта, который поднялся с корточек, выпрямился и отступил от мешанины красной материи, поблескивающей плоти и кровавых разводов на светлом полу. — Никому не покидать Аврорат без приказа. — Его голос был сухим и негромким, но в помещении тут же воцарилась абсолютная тишина. — Чуть позже мне потребуются показания каждого из вас… — Он замолк, резко сдвигая рукав в сторону и пару секунд изучая сообщение на браслете. — Отряды один и два, отправляйтесь в Атриум. — Непроницаемая сосредоточенность на секунду уступила место не досаде и даже не раздражению — ярости. — Ситуация аналогичная, пострадавших нет, но нужно пресечь панику и окружить тело барьерными чарами до прихода экспертов. — Около десятка авроров отделились и быстрым шагом направились к выходу. Джой прерывисто выдохнула. И какого черта это значит? Помимо того, разумеется, что она застряла здесь на несколько часов. Вслед за этим тут же вспомнилась договоренность с Грейнджер, и девушка, сцепив руки за спиной и прикрыв их рукавами мантии, прижала пальцы к пластине браслета и отправила начальнице несколько сообщений. «Трое напавших на Мунго десять минут назад проникли в Министерство и Аврорат. Похоже, чтобы умереть здесь. В Атриуме паника, у нас относительно спокойно». «Если их заколдовал тот же человек, что пытался убить Лефевра, зачем ему это?» И спустя минуту добавила еще одно, от спешки не сумев толком его оформить: «он отвлекает внимание». Пораженная своей догадкой, Джой не сразу поняла, что браслет сжал запястье, сигнализируя об ответе. Она опустила глаза, стараясь не привлекать внимания: пусть прямого распоряжения держать язык за зубами не было, не стоило акцентировать внимание на своем общении с начальницей. «Следи за Шеклболтом», — гласило короткое сообщение, и девушка не сдержала удивления. Он-то тут при чем? Впрочем, это был неплохой вариант оставаться в курсе событий, так что она незаметно огляделась, отыскивая бывшего руководителя, который как раз широким шагом, почти бегом направлялся в сторону камина. Джой была гораздо ближе к безыскусной громадине, поэтому успела зайти сбоку, не привлекая лишнего внимания, и расслышать брошенное сквозь зубы, но все равно очень четкое «Министерство Магии, кабинет Министра Бертрама Тредса». Естественно, куда еще он мог направляться? Выскользнуть из Аврората было просто. Выходы никто не охранял, и девушка, набросив маскирующие чары, — могла ли она подумать еще позавчера, как часто ей придется сновать по родным коридорам, прикрываясь заклинаниями? — пробежала по коридорам к Атриуму, гудящему, как растревоженный улей, а оттуда — к лифтам. Разумеется, быстрее было бы воспользоваться камином, но на этаже, где располагался кабинет Министра, все они были защищены по высшему разряду. Она и без того справилась довольно быстро, даже не успев обдумать до конца план действий. Кабинет Министра наверняка защищен от подслушивания, да и не собиралась она этим заниматься. И без того ясно, что они скажут друг другу: в двух словах обсудят и отбросят возможность загерметизировать Министерство, погрузить в непроницаемый кокон заклинаний, созданный на случай осады несколько лет спустя после окончания войны, придумают, как объяснить инцидент прессе и сотрудникам, кому поручить отыскать виновного и все в таком духе. Разве это могло интересовать Грейнджер? Или было что-то еще, чем она не поделилась? Достигнув нужного этажа, лифт издал мелодичное позвякивание, его дверцы плавно разъехались в стороны, и Джой едва не споткнулась о распластанное на ковровой дорожке тело. Палочка тут же оказалась в ее руке, и девушка бесшумно выглянула в коридор. Тот оказался пуст, а тело при ближайшем рассмотрении — всего лишь обездвиженным. Его голова была повернута в пол, бок медленно вздымался, а по скромной серой мантии нельзя было определить принадлежность к определенному ведомству. Первым порывом было снять заклинание и расспросить мага, а потом вызвать подкрепление, но девушка осторожно обошла его и двинулась по коридору в сторону министерского кабинета, быстро и тихо. Прежде, чем поднимать шум, следовало разобраться. Кроме того, она уже здесь не работает, а объяснять свое присутствие было бы некстати. В коридоре было безлюдно. Маги то ли попрятались по своим кабинетам и ждали, чем все закончится, то ли вовсе еще сюда не поднимались, застряв в Атриуме для дачи показаний или из любопытства. Так или иначе звон разбитого стекла и какое-то копошение в министерском кабинете Джой услышала еще издалека и прибавила шагу. На браслете мелькнуло «Где ты?», скорее всего от Грейнджер, но она не позволила себе отвлечься. За дверью стало тихо, и это настораживало еще сильнее. В последний раз оглянувшись, Джой бросила на дверь заглушающие чары и осторожно толкнула ее, уповая на то, что в спешке эти двое не стали запираться. Первое, что она увидела, — пустое кресло за широким столом и сломанная пополам палочка на полу, почти у самого входа. Так и не сумев распознать, кому она принадлежала, Джой обшарила взглядом кабинет, который показался пустым, но только поначалу. Потому что основное действо творилось на полу. Лужа крови багровела и расползалась из-за кожаного дивана для посетителей, который почти полностью скрывал неподвижно раскинувшееся тело. Рассмотреть удавалось только руку с пропитанными алым манжетами, и Джой испытала недостойное облегчение от того, что рука была белокожей. Оттуда же доносилось тяжелое дыхание и шелест ткани, и, хотя выжить при такой потере крови было бы невозможно, девушка все равно прижала пальцы к браслету, отправляя сообщение дежурному в Мунго, и шагнула в комнату. Она подозревала, что самое страшное от нее скрывает этот самый диван вместе с письменным столом Министра. В ту же секунду, как дверь за ней бесшумно закрылась, раздался глухой удар, сдавленный стон и какое-то бормотание, пробирающее до костей, ехидное и при этом, кажется, картавое. Злобное удовлетворение в этом голосе заставило Джой ринуться вперед, а нож у горла безоружного Шеклболта — бросить в нависшее над ним существо Экспульсо такой мощности, что легкое худощавое тело, человеческое — теперь это было несомненно, девушка на мгновение даже рассмотрела лицо, не то знакомое, не то просто типичное, — врезалось в книжную полку с оглушающим грохотом и в мгновение ока оказалось погребено под обширной библиотекой Министра и архивными папками толщиной в ладонь. Из-под этой горы, над которой оседало облачко бумажной пыли, раздалась сдавленная ругань, кажется, на французском, и Джой взяла палочку наизготовку, успев только коротко оглянуться и уяснить, что Шеклболт, кажется, жив, в отличие от Министра. Последний был безнадежно бледен, алая полоса от уха до уха казалась рваной, словно горло перерезали зазубренной пилкой или тупым ножом, изувеченная плоть почти перестала кровоточить, просто потому что вся кровь оказалась на светлой мантии Тредса и на паркетном полу. Книги начали съезжать на пол, когда некто принялся выбираться из-под завала, и девушка, недолго думая, бросила в сторону невидимого пока противника несколько Петрификусов подряд и стала опутывать его фиксирующими заклинаниями прямо вместе с книгами. Некрасиво и не так эффективно, разумеется, но она была одна и ничего другого не могла себе позволить. Больше на эффект неожиданности рассчитывать не приходилось. Нужно было сразу сообщать в Аврорат. Они бы, разумеется, не успели, и она все равно оказалась бы один на один с противником, который сумел справиться с Шеклболтом, и все-таки даже просто надежда на помощь помогла бы ей чувствовать себя увереннее, когда шевеление под книгами стало активнее. — Шеклболт, зовите кого-нибудь, — процедила Джой, бросая заклинание за заклинанием и чувствуя, что они по какой-то причине не достигают цели. Такие щиты ей еще ни разу не встречались. Она оглянулась на Главного Аврора, который кивнул и с трудом выдохнул «Уже», уловила краем глаза какое-то мельтешение у двери, которая в следующее мгновение оказалась плотно закрытой, накинула на Шеклболта и себя щит и быстро повернулась к книжной куче. Движение под ней прекратилось. Сделав осторожный шаг вперед, Джой, продолжая удерживать щит, бросила в сторону кучи Ревелио. От результатов проявляющего заклинания у нее по шее пробежали мурашки. Она опустилась на корточки ближе к тяжело дышащему Шеклболту, максимально усилила щит и стала медленно осматриваться в поисках еще пяти человек, которые должны были находиться в кабинете. Ничего. Нервным движением Джой взмахнула палочкой и разбросала книги, прикрывавшие нападавшего, в разные стороны, открывая взору паркет без малейших следов живого существа. Но из Министерства нельзя аппарировать, в этом его смысл! — Кто это? — тихо спросила она у Шеклболта. — Что за хрен пытался вас зарезать? Ответом ей был тихий, страдальческий хрип, а потом резкое и невнятное: — Немедленно выруби меня. Он пытается… заколдовать. Сделай и, — он болезненно втянул воздух сквозь зубы, — жди авроров. Еще минута. И Джой бросила Петрификус, почти не глядя на бывшего начальника. Сработала ли привычка мгновенно подчиняться приказам в критической ситуации или она молниеносно осознала, что ожидает ее, если Шеклболт окажется под заклятием подчинения неизвестного мага — черт его знает. Чуть приподнятая голова Главного Аврора гулко ударилась о паркет, тело замерло, и Джой перевела дух, нервно проверяя сохранность щита. Из-за занавески на фальшивом окне как будто показалось чье-то лицо, черты которого искажал полупрозрачный тюль. Там совершенно точно не было человека, и все же кто-то смотрел. Упал и раскрылся толстый фолиант, не то с полки, не то с кучи. Скрипнул стол, зашелестели разворошенные бумаги. Кто эти пятеро? Невидимки? Звуки и шевеление неизвестной природы били по натянутым как струны нервам, и Джой стоило огромных усилий сдержаться, когда дверь осторожно открылась. Тело Грейнджер окружало переливчатое сияние щита, губы были плотно сжаты, а кабинет она обвела взглядом с профессионализмом бывалого аврора. Заметив тело Тредса, она вздрогнула, как от удара, на мгновение прикрыла глаза, будто бы набираясь храбрости, и взглянула на Шеклболта. А осознав, что тот еще дышит, отрывисто спросила у бледной от напряжения Джой: — Где? — Ее мучительно сведенные к переносице брови нахмурились еще сильнее, а глаза потемнели от гнева. — Мне кажется, везде, — невнятно выдохнула девушка, а потом заставила себя собраться с мыслями и объяснить. Закончила она уже минуту спустя, когда из камина бесшумно начали прибывать авроры.* * *
Джой не знала, что делала бы, не сориентируйся Грейнджер и не возьми на себя объяснения с аврорами и медиками. Как та излагала прибывшей из Мунго команде, что на Шеклболта было наложено заклинание подчинения, девушка не слышала, пытаясь лаконично и полно пересказать действия убийцы своему бывшему коллеге, зато, закончив, уловила диалог начальницы с заместителем Шеклболта: — Режим максимальной секретности, — сухо перечисляла она, пока его ребята сантиметр за сантиметром обследовали весь этаж в поисках улик, усиливали охрану на входах, организовывали патрулирование коридоров и обыск остальных помещений, где мог скрыться убийца. — Сообщите всем помощникам Министра, пусть попытаются навести порядок. Описание нападавшего у вас есть, больше моя подчиненная ничем помочь не может, поэтому я ее забираю. Держите меня в курсе, я буду в палате Шеклболта и постараюсь передавать ему ваши сообщения. Джой, идем. Девушке показалось, что сейчас ее возьмут за руку, как ребенка, но Грейнджер только пропустила ее к камину, как какой-нибудь телохранитель, справедливо полагая, что зам Главного Аврора попытается удержать свидетельницу, как только придет в себя от возмущения и растерянности, и двинулась следом. — Мунго, — холодно подсказала она, когда Джой зачерпнула горсть порошка чуть подрагивающей рукой. — Им ведь не удастся снять заклятие? — полуутвердительно проговорила Джой, когда Грейнджер шагнула из камина вслед за ней. — Оно ведь гаитянское. Женщина взглянула на нее прямо и изучающе, впервые с того момента, как увидела ее сегодня. — Если ему удавалось бороться с ним некоторое время, значит, он справится сам, — наконец сказала она. — Вдали от автора заклинания это должно быть проще. Но прежде его должны исследовать, чтобы модифицировать защиту Министерства, как это сделано с Империо. — Она помолчала, медленно выдохнула и негромко, будто через силу сказала: — Мне жаль, что я подвергла тебя опасности. Сразу было ясно, что дело в этих двоих, но я понятия не имела, что все настолько серьезно. С другой стороны, Шеклболт жив благодаря тебе. «Так что я поступила бы так снова» осталось невысказанным, но вполне очевидным. — Все в порядке. — Джой помотала головой, чувствуя себя самозванкой под этим пристальным взглядом. — Это моя работа. — Больше нет, если помнишь, — без улыбки поправила Грейнджер. — Но ты все равно влипла по самые уши. Постарайся быть осторожной, не удивлюсь, если тебя запомнили. Идем. Она развернулась и пошла к стойке информатора, тяжело опираясь на трость. Джой догнала ее в несколько шагов, бросила быстрый взгляд на плотно сжатый рот, окаменевшие плечи, вспомнила короткие, рубленые фразы и поняла, что женщине и самой не по себе. Министр Магии мертв, Главный Аврор, он же серый кардинал, он же герой войны и человек, на котором все держится, подвергся нападению и выбыл из строя, а упорство ответственных за это людей зарождает сомнения в успешном возвращении Поттера, и это не говоря о погибших аврорах, том медике, который пытался защитить Лефевра, и парне, который сегодня устроил переполох в Атриуме публичным самоубийством… Джой помотала головой. Она обладала более чем устойчивой психикой, но чувствовала себя ужасно растерянной. — Но почему этот человек наложил на Шеклболта заклинание, если, когда я вошла, он собирался зарезать его, прямо как Тредса? — негромко спросила девушка, пристально осматривая погруженный в безмятежное спокойствие вестибюль. — Наверное, чтобы сначала он зарезал тебя, — спокойно предположила Грейнджер, бросила на нее предупреждающий взгляд и обратилась к ведьме за стойкой: — Кингсли Шеклболт, доставлен минут десять назад. Куда? — Та с сомнением покосилась на бесстрастное лицо начальницы Азкабана, взмахнула палочкой над толстой книгой и назвала этаж и номер. — Или еще как-нибудь расправился, — продолжила женщина, не обращая внимания на изумление Джой и останавливаясь возле лифта. — Ему нравится играть с людьми как с куклами. Чего стоит эта выходка с «самоубийством». Я видела парня в Атриуме, — добавила она и все-таки взглянула на девушку, невесело хмыкнув. — Он мертв уже дня три. Видимо, маги вуду действительно умеют оживлять мертвецов и делать их своими рабами. Живых, однако, тоже. В лифте они оказались одни. Женщина, направлявшаяся в их сторону, тут же передумала, стоило ей увидеть Грейнджер. — И что теперь делать? — спросила Джой, наблюдая за нервно постукивающим по трости указательным пальцем. — Ты аврор, вот ты и скажи, — хмыкнула начальница. — Зато политика — ваш конек, — возразила девушка, взглянув в искаженное отражение в полированной поверхности стальной двери. — Страна разом осталась без верхушки, так кому это нужно? Грейнджер обернулась к ней, и сквозь тревогу, усталость и раздражение промелькнуло веселье. — Теперь ты рассуждаешь о вакууме власти? — демонстративно изумилась она, и залегшая между бровей морщинка, к удовольствию Джой, немного разгладилась. — А кто рассказывал мне о гаитянских разборках? Как одно коррелирует с другим? Джой недоуменно моргнула, потом ответила, подхватывая чужой тон: — Тогда я исходила из имеющейся у меня информации, и сейчас тоже. И поскольку вы располагаете ей в большем объеме, я всего лишь спрашиваю: это новая война или все наладится? Грейнджер еле заметно вздрогнула, и, выходя из лифта, девушка успела обругать себя за прямоту. В конце концов, для ее начальницы война — не просто слово. — Даже если это новая война, — медленно сказала она, оглядевшись и двинувшись влево по коридору, — все рано или поздно наладится. — И, взглянув в напряженное лицо подчиненной, добавила: — Кингсли разбирался… разбирается в людях, поэтому идиотов и бессовестных карьеристов в верхушке нет. Я уверена, что они смогут подхватить работу и не устроят дележ власти в ближайшие несколько суток. В вашем Аврорате тоже полно толковых ребят, как-нибудь они организуются. Поэтому изнутри удара ждать нужно, но не слишком активно. А что до самого нападения… Да, вполне возможно, нам объявили войну. — Грейнджер остановилась в нескольких шагах от палаты, рядом с которой дежурили трое авроров. — Но это не армия, а всего несколько человек, пусть и талантливых. И они недолго останутся на свободе. — Она вздохнула и снова посмотрела в лицо Джой. Что-то в ее взгляде изменилось со вчерашней ночи. Возможно, серьезная проблема отодвинула на второй план яркие личные переживания вроде той же неприязни, а может, Грейнджер была из тех, кто, как и Джой, быстро приспосабливается к людям и обстановке. А может быть, она сразу поверила в ее быстрый и сбивчивый пересказ событий и изменила свое мнение… Но Джой ведь ничего не сделала. Наоборот, повела себя крайне непрофессионально и здорово при этом перетрусила. Как-то не готова оказалась. Будучи одиночкой по жизни, работать она могла только в команде, и страх не справиться не позволил ей задержать убийцу. Или, наоборот, только инстинкт самосохранения позволил ей выжить и худо-бедно прикрыть Шеклболта? Кого бы спросить? — Постарайся не быть одна, — вдруг сказала Грейнджер и объяснила после паузы: — Либо задержись на несколько дней в Аврорате, либо возвращайся в Азкабан сразу же, как мы закончим. Не надо идти домой. Этих людей однажды уже недооценил гораздо более опытный человек, чем ты. И женщина вошла в палату, кивнув Джой на несколько стульев рядом с аврорами.* * *
Иногда Гермионе казалось, что мир способен рушиться всего лишь от ее пристального внимания. Было глупо и нелогично чувствовать вину за случившееся, но от настойчивых сомнений было некуда деться. Как будто, если бы она не вцепилась в эту загадку сначала из-за сияющего белоснежным светом призрака прошлого, потом — раздосадованная очевидными недомолвками самого надежного и стойкого знакомого, а после — разглядев в этом еще и повод подобраться ближе к другой загадке, собственной подчиненной, ничего бы не случилось, Тредс был бы жив, паника не грозила бы захватить не только Министерство, но и всю страну, а несколько человек не постояли бы на краю гибели. Тем не менее она снова все испортила и сейчас, пытаясь помочь делу, вполне могла сделать только хуже. Кингсли был без сознания, в особой разновидности магической комы. С ним работали невыразимцы, и, исходя из короткой сухой отповеди, работа эта только началась, и шанс устроить допрос с пристрастием у Гермионы должен был появиться еще не скоро. Сегодняшние события она легко могла восстановить и без его слов: ясно, что Кингсли поспешил к Тредсу, что-то заподозрив или просто для серьезного разговора, обнаружил там труп Тредса, совсем свежий, судя по тому, каким его застала Гермиона, и попал в засаду неизвестного. Нападение было неожиданным и продуманным, иначе с Кингсли просто не справиться. Неизвестный дал ему ужаснуться смерти друга, но не настолько долго, чтобы Главный Аврор успел подумать о самозащите, и напал. В какой-то момент сломал его палочку и либо обездвижил, либо еще каким-то образом ослабил сопротивление, потому что физически Кингсли, если верить описанию Джой, превосходил нападавшего на много очков. Да, тут подоспела она и спутала нападавшему все планы. Потянула время, чтобы Шеклболт успел вызвать авроров, и незадолго до их прибытия неизвестный исчез. Оставался вопрос со странными результатами Ревелио. Авроры явно не приняли это к сведению, списав ошибку на стресс, но Гермиона видела, что Джой держалась более чем достойно и не потеряла голову. Значит, Ревелио действительно зафиксировало семерых в кабинете. Джой, Кингсли, неизвестный… Неизвестный был невысоким, худым, облаченным в простую мантию и белым. Очевидно, мастерски организованная паника позволила ему миновать барьер, который проверяет входящих на использование Оборотного зелья. Зато говорил он на французском, широко распространенном в том числе на Гаити. Но проблема была в том, что это ничего не давало. Вычислить его по горячим следам аврорам вряд ли удастся, а чтобы разобраться в мотивах, нужно поговорить с Кингсли. Но прежде невыразимцы должны расшифровать формулу иноземного заклинания. Хорошо бы, конечно, они заодно создали контрзаклинание, но Гермиону устроил бы любой вариант, потому что остановить этих ублюдков нужно как можно скорее. А еще неплохо бы получить еще новую весточку от Гарри. Вдруг неприятности обрушились не только на Министерство? Из палаты Гермиона вышла минут через десять и уже без того злого запала, который заставлял дыхание оставаться ровным, а мысли — ясными. Джой истолковала перемену ее настроения по-своему, побледнела и уставилась с немым вопросом и отчаянием в темных глазах. — Он в порядке, — быстро успокоила ее Гермиона. — Насколько это возможно. — Конечно. — Джой расслабилась, отгоняя дурные мысли, и кивнула на стул рядом с собой. Они просидели под палатой минут десять, не сказав ни слова. Слова не смогли бы прояснить больше, чем было совершено ясно и без них; оставалось только ждать. И задаваться полным горечи вопросом: «Во что же ты вляпался, Кингсли?». Гермиона уперла локти в колени, склонилась вперед и сцепила ладони на затылке, не отдавая себе отчета в том, насколько неуместной при ее положении выглядит такая поза. Просто от мира — который по-прежнему начинал осыпаться крупными обломками и разлетаться в клочья там, где она задерживала взгляд, — захотелось ненадолго спрятаться. В самой себе для нее уже давно не находилось утешения, но последние дни перевернули все с ног на голову. Это не пугало Гермиону, такое уже случалось. Встряска не так безнадежна и страшна, как медленное погружение. Наверное, иногда она даже приходится кстати. Создается впечатление, что теперь-то ты никогда не утонешь. Глупо, конечно, но приятно. Женщина слабо улыбнулась своим обтянутым брюками коленям. Даже ее мысли стали резкими и обрывистыми, как недавние напутствия в приказном тоне для людей, которые должны были все уладить. Как будто действительно вернулись военные годы и она должна ненавязчиво организовать и направить двоих храбрых и талантливых, но все равно мальчишек. Лишь бы слова Джой не оказались пророческими. Сквозь теплую мантию, рассчитанную на сквозняки Азкабана, ее спины несмело коснулась рука девушки, и Гермиона даже не потрудилась вздрогнуть или оцепенеть. Но выпрямиться все же пришлось, чтобы девчонка не вообразила себе Мерлин знает чего. — Нужно вернуться в Министерство, — вздохнула она, и рука тут же испарилась. — Как думаешь, Шеклболт оценит, если я пришлю в помощь этим ребятам несколько своих людей? Когда еще его сон смогут стеречь стражи Азкабана? Джой слабо фыркнула, поднимаясь следом, а потом серьезно добавила: — Если это не шутка, идея хороша. В конце концов, однажды на Мунго эти уроды уже напали. Гермиона внимательно глянула на нее и кивнула: — Действительно. Я устрою. Нашего штата вполне хватит. Попытайся в это время все-таки выяснить, кто задержал Лефевра. Я хочу знать, есть ли хоть капля правды в том отчете, и если нет — то откуда взялся этот человек.* * *
Гарри был убежден, что не обязан отчитываться, — убежден твердо, с глупой детской бескомпромиссностью и раздражением взрослого, не слишком уравновешенного мага. Дальше шли более рациональные доводы вроде того, что Малфой может начать что-то подозревать и потом, на суше, это аукнется неприятностями, но они волновали его, признаться, гораздо меньше, чем мысль о том, чтобы с кем-то обсуждать свои дела. И тем не менее Гарри не мог не спуститься и не мог не рассказать. Нервная потребность сделать хоть что-то заводила его куда не следует и могла привести к проблемам — Мерлин, не поздно ли их опасаться? — но маг все равно не мог взять под контроль порыв вывалить Малфою все и посмотреть, что будет. А может, даже не хотел, желая увидеть в его глазах недоумение, презрение, возможно, страх… Гарри сделал глубокий вдох, глядя в осточертевший деревянный потолок. Малфою вообще нет дела до технического аспекта их путешествия. Каждый делает свою работу, и какая разница, что этим утром во имя безопасности их маленькой экспедиции пришлось совершить невозможное? Тем более что совершал не он, а Кейси, и это тем более не касается Малфоя. Он сам себя накручивал, прекрасно это осознавая, и в какой-то момент резко поднялся, не собираясь тянуть и дальше. Будто ему всерьез важно, что скажет Малфой. Будто ему всерьез важно его увидеть. Какая чушь. Будто он всерьез нуждается в его одобрении и невозмутимости, которая позволит думать, что ничего примечательного и не произошло. Эти рассуждения в сочетании с то и дело всплывающими в памяти замечаниями Кейси настроили Гарри на странный лад, и, спустившись в капитанскую каюту, на Малфоя он смотрел с безотчетным недовольством. Словно это колдомедик провинился тем, что периодически совершает никому не нужные опасные чудеса. — Я сменю тебя раньше, Ник, — сухо сообщил Гарри русоволосому, вечно чуть удивленному аврору. — Иди. — И тебе доброе утро, Поттер, — с понимающей усмешкой кивнул Малфой, не поднимаясь с кресла и принимая собранный и скучающий вид за мгновение до того, как с губ Гарри сорвалась резкость. Тот заставил себя притормозить и уставился на Лефевра, напоминая себе, с чего все, собственно, началось. Люк глухо захлопнулся, оставляя их наедине. Какая глупость. Гарри был странно взвинченным и явно поторопился заявиться сюда, но менять что-то было поздно. Почему всегда оказывается поздно что-то менять? — Наверное, мы просто слишком долго находимся в изоляции, — зачем-то сказал Гарри. За понимание в светлых глазах захотелось отплатить ударом в челюсть. Да что за хрень сегодня происходит? Он ведь справлялся долгие годы, их с Кейси авантюра не могла ничего изменить. Или дело в Малфое, чье всепрощение заставляет каждую секунду ожидать подвоха? — Мне надоело, — совсем другим тоном сообщил Гарри, понимая, что выбрал сомнительный способ взять себя в руки и рискует испортить напряженно-доброжелательные отношения, но не собираясь останавливаться. — Рассказывай. Пора. Малфой смотрел без злости и недоумения, порождая волны нервного зуда под кожей, невыносимо раздражающего, как и это неестественное спокойствие. «Значит, вспомнил, что лучшая защита — это нападение? Ну-ну». Гарри незаметно повел плечами. Он произнес слова, которые долгие годы опасался услышать в свой адрес. Давай, Поттер, расскажи, с кем ты ведешь беседы в своей горемычной голове. Не стесняйся, вдруг тебе еще можно помочь. — Малфой? К черту твою загадочность, она не делает тебя лучше. Снизойди до меня, а? Если бы в ответ Гарри получил хотя бы намек на насмешку, то не мог бы ручаться за последствия. К сожалению, понял он это, только когда провокационный вопрос уже был задан. К счастью, Малфой понял это до того, как дружеская подначка сорвалась с губ. — Меня прокляла моя пациентка, — безмятежно сообщил колдомедик вместо этого, сочтя за лучшее не связываться с явно не вполне адекватным Поттером. — За то, что я, доставшийся ей мерзкий пожиратель, не смог выгадать больше времени. Она была старой развалиной, но ведьмой весьма талантливой. Или просто набила руку в проклятиях, за целую-то жизнь. Неожиданное откровение застало Гарри врасплох. — Серьезно? — зачем-то переспросил он. — Серьезнее некуда. — Малфой откинулся на спинку, глядя чуть исподлобья. — Признавайся, Поттер: зачем тебе? С таким лицом про чужие проблемы не спрашивают. — Ты пытался снять проклятие? — проигнорировал его Гарри. — Или хотя бы иногда жрать? Колдомедик рассмеялся неожиданно горько. — Забудь, Поттер, ничего не поделаешь. — Я мог бы попробовать… — начал маг и почти испугался своих слов. Мог бы что? Обратиться к Кейси? Снова постоять на границе? Ради Малфоя? Его извечная тяга забыться в чужих проблемах сегодня приобрела странные формы. Будто вторя его мыслям, Малфой посоветовал: — С самим собой для начала разберись. Гарри сжал руку в кулак, спрятав его за спину. Наверняка, если у Малфоя до этого и оставались сомнения в том, что у бывшего однокурсника серьезные проблемы, то они испарились после того, как тот никак не ответил на подначку, случайно или намеренно угодившую в самую цель. И о каких признаниях после этого могла идти речь? Или хуже уже не будет? — Я действительно никогда не видел, чтобы ты ел, — упрямо вернулся к расспросам Гарри, предпочитая еще несколько минут побыть в его глазах неделикатным чурбаном и переоцененной бестолочью. «А я не видел, чтобы ты следовал законам природы, и что?» — возразил он себе с малфоевскими интонациями, но колдомедик воздержался от сарказма. — Я придерживаюсь диеты. — Зачем? В чем заключалось проклятие? — Мой организм не воспринимает пищу. Я должен был умереть, но нашел выход. — По тебе не скажешь. — Не сомневайся, — заверил его Малфой с усталым вздохом. — Я тебя успокоил? Мы можем перейти к делу? — С чего ты взял, что я беспокоился? — поджал губы Гарри. — Ну как же. — Бледные губы растянулись в ехидной улыбке. — Ты ведь должен обеспечить благополучный исход операции… Поттер снова не отреагировал на откровенную провокацию. Обеспечить благополучный исход… Да, уж он-то постарается, чтобы все было благополучно. — Ты сказал, что можешь вылечить Лефевра, — осторожно начал Гарри. Бледная тень улыбки растворилась в сильнее обозначившихся складках у рта. — То есть оказаться на Гаити нам не светит, — после короткой паузы кивнул Малфой. — Хочешь, чтобы я использовал возможность? Поттер медленно моргнул. Не может же все быть настолько просто? Да, любому ясно, что путешествие идет не по плану, но… — А тебя это не смущает? — уточнил он, не вполне уверенный, что Малфой правильно его понял. — Да мне, в общем-то, плевать, — честно признался медик. — Не спорю, интересно, но чтобы смущаться… — Как только Лефевр придет в себя, тебя от него уберут, — пообещал Гарри, но Малфой только фыркнул — или не собирался пренебрегать обязанностями лечащего врача, или не испытывал трепета и отвращения перед преступлениями своего пациента. — Тебе что-нибудь понадобится? «Мы могли бы и сами привести его в чувство», — заметил вдруг Кейси. «Чтобы потом и это Малфою объяснять? Он ведь неглуп и весьма любопытен». «Малфой? Любопытен? — развеселился голос в голове Гарри. — Был разве что на первых курсах. Любопытен, надо же». — Палочка и тишина. И еще одиночество. Медик поднялся со своего места так, словно готов был приступить немедленно. Весь его вид говорил, что он тоже немало тяготится бездельем и рад новой задаче… И это было безумием. — Что? — глупо переспросил Поттер, мотнул головой и уставился на медика с недоверием. — Он убийца, Малфой. Хочешь, чтобы я оставил его с тобой? «Я присмотрю, — веско прозвучало в гулкой тишине сознания, откуда возмущение на мгновение вытеснило мысли. — Ты успеешь добраться, если понадобится. Перестань корчить злобные рожи, на тебя и так смотреть страшно». Мир будто подернулся сероватой дымкой, по спине пробежал холодок, а ладони вспотели. Нужно было убираться отсюда — жаль, некуда деться с этого поганого зачарованного суденышка. Он бы даже прыгнул за борт, чтобы остудить голову в горькой морской воде, если бы был уверен, что угодит именно в воду. Но они все были здесь заперты, и это сводило с ума. — Ладно! — резко бросил Гарри, заработав недоуменный взгляд Малфоя, который породил еще большее раздражение. «Следи, — велел он Кейси, стремительно направляясь к лестнице из каюты. — Надеюсь, Лефевр не успеет перебить нас поодиночке». «Псих», — ласково и удовлетворенно резюмировал Кейси, исчезая из его сознания.