В чесночном хлебе чертовски много интимности. Кристофер Мур. «Практическое демоноводство»
Влажные отпечатки босых стоп на черном камне внутреннего тюремного двора, наверное, еще не успели высохнуть, а Джой и Гермиона уже вдыхали запах хвои во многих сотнях километров от Британии и шесть часов назад от того момента, как Эрик, возвращаясь с обхода, заметил промелькнувшую у лестниц стройную фигуру начальницы в мужской одежде и покачал головой. Женщина приняла решение почти моментально — просто взяла спутницу за руку, а потом коснулась зачарованной сферы, радуясь, что так и не нашла времени обезопасить ее от постороннего вторжения. Оставаться одной не хотелось. То есть она была бы не против, но не на целых шесть часов, а иначе было никак — Гермиона не могла позволить себе терять время, когда нужно принять непосредственное участие в деле. А так они смогут приступить к работе всего через полминуты плюс дорога от Азкабана до Аврората, при этом наведя порядок в головах. Мерлин знает, нужно ли это Джой, но ей самой — необходимо. В тот момент, когда она в бессильной ярости наблюдала, как чертов гаитянин пытается заколдовать Джой, что-то произошло. Накатила слабость, и Гермиона даже подумала, что ошиблась и маг нацелился на нее, но тут же поняла: ему такое не под силу. Отдаленно знакомое чувство опасного, пагубного единения накрыло ее внезапно и непреклонно, неся за собой, разумеется, смерть, но смерть настолько, оказывается, долгожданную и правильную, что она и не подумала бы сопротивляться, даже если могла бы. С каждой секундой женщина все яснее понимала, что последние безрадостные годы она жила исключительно в ожидании этой минуты, и тяготилась вовсе не своим прошлым и темными, изматывающими страстями, а оттого, что просто не сумела вовремя уйти. И вместо сожалений испытывала эйфорию и светлую тоску, забыв обо всем: о маге, который сейчас покончит с Джой и возьмется за нее, о смертях, о Гарри, который застрял неизвестно где… За ней водилась привычка с головой погружаться в себя, но это был совершенно иной уровень. Она помнила, как послушно отдавала всю себя неизвестности, которой был не то человек, не то вся вселенная, помнила, как утекала из нее жизнь. А потом… потом она увидела Джой, мгновенно вспомнила, кого именно та с наслаждением избивает, и ощутила смутное удовлетворение, которое тут же поблекло, как и весь остальной мир. И она все-таки собрала себя заново. Пожалуй, в буквальном смысле, потому что все, чем она была, обратилось в хаос в одно мгновение, по воле ли магии, травмы или гиперреалистичной галлюцинации. Но наскоро состряпанный черновой вариант оказался слишком… чувствительным и непредсказуемым. Оставалось надеяться, что он не только ей самой кажется более-менее адекватным. На ее памяти случались и не такие недоразумения. Гермиона взглянула на Джой, которая сидела в метре от нее прямо на земле, странно внимательно всматриваясь в огонь костра. Вид у нее при этом был настолько виноватый и потерянный, что ему оказалось под силу отвлечь женщину от обстоятельного самокопания. — В чем дело? — поинтересовалась она. — Да ничего, — вздохнула Джой, поднимая на нее глаза. — Просто… Как вы себя чувствуете? Гермиона поморщилась. Видимо, она все же шокировала девчонку своим обмороком и потрепанным видом. Откуда той знать, что временами с ней такое случается? — Неплохо. Головой ударилась, — наконец ответила женщина. Джой легко поднялась и пересела ближе, доставая палочку. — Можно? — осторожно спросила она, и Гермиона безразлично кивнула, подставляясь под диагностическое заклинание. — Будет шишка, — с неприкрытым облегчением сообщили ей после изучения результатов. — А сотрясения нет. — Это радостно, — пробормотала она, слегка удивленная. — Люблю шишки в таком контексте. Джой тихо фыркнула, потом поймала на себе изучающий взгляд и стушевалась. — Он пытался заколдовать тебя, но не смог. Авроры прибыли, уже когда ты его лупила — красиво, кстати. — Девушка напряженно улыбнулась. — Так как так получилось? Она замялась, отвела глаза в сторону леса и наконец ответила: — Не знаю. Мне никогда не нравилось быть беспомощной. Понимаю, так можно сказать о каждом, но… Короче, я решила, что черта с два он добьется своего. — Молодец, — серьезно кивнула Гермиона, продолжая разглядывать ее в пасмурном свете ранних сумерек и отблесках огня, и добавила: — Не каждый на это способен, — удержав в последний момент ехидное «значит, не зря ты такая упрямая и независимая, хоть какая-то польза». Впрочем, в данный момент ее действительно радовало такое положение вещей. — К тому же, — вдруг улыбнулась Джой, — я подумала, что тогда вы точно не расскажете мне про мадам Дюбе. Гермиона удивленно изогнула бровь, подтягивая к себе по-прежнему босые ноги. — Вам не холодно? — Возле палатки всегда комфортная температура, — отмахнулась она. — Я убила кучу времени, заколдовывая этот костер. Неужели ты не поняла? — Во-первых, я одета теплее, а во-вторых… — Джой сделала неопределенный жест, могущий в равной степени обозначать и «это же не я в обмороке валялась, мало ли чего от вас ожидать» и «авроры — существа неприхотливые». У костра наступило уютное молчание, потом Гермиона негромко проговорила: — С мадам Дюбе вышла забавная история. — Она помолчала, вдруг поняла, чего именно ей не хватает, встала и исчезла в палатке. — Она со второго уровня, аферы с гаданиями и амулетами, незаконные ингредиенты, жестокое обращение с детьми… Почему-то она считала младенческую кровь почти универсальным зельем. — Женщина снова села у костра, теперь сжимая в руках серебряный портсигар с сигаретами, которые являлись гордостью одного аравийского травника. — Весьма примечательная мадам, одним словом. Так вот, еще в самом начале срока она повадилась веселить надзирателей, требуя, чтобы ей устроили встречу с самым главным в этом клоповнике. — И вы, разумеется, не смогли удержаться? — фыркнула Джой, наблюдая, как она подносит тонкую веточку к костру и прикуривает от нее. — Разумеется, — подтвердила Гермиона, отводя от глаз растрепанные волосы. — Ну, а дальше… Можешь вообразить, каким количеством грязи меня полили. Надзиратели, которые за этим наблюдали, наверняка были уверены, что после этого я ее прикончу. — Но вы решили, что разбираться с последствиями смерти вам недосуг? — Девушка, казалось, немного расслабилась. — Нет, — со злорадным удовлетворением ухмыльнулась Гермиона, для верности ткнув тлеющей сигаретой в ее сторону. — Я поймала ее на слове. На том, где говорилось, что она меня изничтожит, порвет и втопчет. Нашла для нее палочку и вызвала на дуэль. Результаты до сих пор украшают мой кабинет. Лицо Джой забавно вытянулось от изумления. Ей явно хотелось заявить, что ее начальница просто сумасшедшая, но вместо этого она ограничилась вопросом: — Как головы убитых врагов? — Как заметку на будущее. Для себя. Никогда больше не творить такой херни, — улыбнулась Гермиона, чувствуя, как позабытая горечь кружит голову и успокаивает истерзанные нервы. — Будешь? — Она протянула истлевшую до половины сигарету Джой, и та приняла ее, неумело обхватив пальцами завернутые в темную бумагу измельченные листья магического растения с непроизносимым названием. Девушка слегка озадаченно уставилась на сигарету, развернув руку. Маггловский табак она пробовала всего пару раз в жизни, на школьных каникулах, и не слишком впечатлилась. Джой осторожно затянулась, готовая закашляться с непривычки, но густой дым, который она впустила в легкие, не имел ничего общего с дерущим горло, душным «Мальборо». Его горечь напоминала полынь, морские водоросли и какие-то пряности, не то шалфей, не то тимьян. Выдохнув, девушка вернула сигарету, медленно моргнула, то ли разбираясь в ощущениях, то ли завороженная тем, как губы Грейнджер сомкнулись там, где только что были ее собственные, и негромко резюмировала: — Интересно. — Это из старых запасов, — вздохнула женщина, придвигаясь ближе и снова протягивая сигарету ей. — Даже не знаю, жив ли сейчас человек, который меня ими снабжал. — Так проверьте, — посоветовала Джой, снова затягиваясь и стараясь не слишком заглядываться на ее полупрозрачную футболку, несколько затрапезную и рассчитанную быть стыдливо спрятанной под полицейской формой. Нет, на Грейнджер она выглядела не так уж и плохо… Просто заставляла думать не о том. Девушка до сих пор не понимала, не пострадала ли ее начальница от не вполне понятных магических экспериментов, нечаянно провернутых, пока она старалась не поддаться гаитянину, и ей и так хватало причин чувствовать себя неловко и нервно поджимать губы от долгих взглядов. Пожалуй, стоило сразу ей признаться. В смысле, в том, что Джой по глупости едва не угробила ее необъяснимым способом, но они только более-менее наладили отношения… А ну как Грейнджер снова вспомнит, кто здесь приходится племянницей Беллатрисе Лестрейндж, и постарается держаться подальше во имя собственной безопасности? В таком контексте признаться в том, что девушка считает ее совершенно восхитительной, казалось на порядок проще. — Почему вы превратились в того мужика? — спросила Джой, обрывая молчание. — В смысле, именно в него. У вас ведь был выбор, правильно? Грейнджер, удивленно приподняв брови, затянулась в последний раз, бросила окурок в огонь и задумчиво выдохнула сизое облачко дыма. — Думаешь, дело в том, что я чувствую себя угрюмым сорокалетним магглом с постной рожей? — наконец осведомилась она, ехидно наблюдая за смущением подчиненной. — Думаю, что это не вполне удобно, — ответила та, для ясности тыкая пальцем в ее босые ноги. — Это удобно с другой точки зрения, — возразила Грейнджер. — Вроде как контрастная пара. Две женщины едва ли смогли бы столького добиться. — Но разве не должно быть все равно, если ты полицейский? Ну, или аврор. — Это вопрос психологии, а не званий. С некоторыми особами постная рожа — настоящая находка. К тому же, — она невесело улыбнулась, — если ты девушка, то прежде, чем тебя начнут опасаться, следует доказать, что это действительно стоит делать. Ты на самом деле и сама знаешь, просто у меня опыта побольше. — Вы старше меня всего лет на шесть, — тут же возразила Джой. — Но ты говоришь мне «вы», — хмыкнула Грейнджер. — И не без причины. С Азкабаном все было нагляднее некуда. Ты девчонка — значит, изволь на деле подтвердить каждому желающему, что достойна своего места. Мальчишек тоже проверяют на прочность, но не так активно, поэтому все без исключения девчонки достойны своих мест. Джой молчала, не зная, что ответить. Что она ей восхищается? Но что Грейнджер до ее восторгов? — Но это я сейчас задним числом подвожу теоретическую базу, — вдруг призналась та. — На самом деле увидела фото на стене в участке, решила, что мужик подходящий, заморочила кое-кого, чтоб ему дали несколько выходных, и забрала форму. Надо будет вернуть, кстати. А твою девчонку пришлось поискать. Я же в основном на телосложение ориентировалась, чтобы было удобнее. — А нашлась почти точная копия, — заметила Джой, снова глядя в костер. — Я думала, вам не нравится, как я… — Она осеклась и бросила взгляд на Грейнджер. — Как ты выглядишь? — недоуменно переспросила та. — С чего ты взяла? — Из-за Беллатрисы, — негромко ответила девушка. — Из-за Беллатрисы, — повторила Грейнджер. — Пожалуй что так, да. — Она была очень… — начала Джой, но так и не смогла сформулировать вопрос. И так ясно, что Лестрейндж была сумасшедшей убийцей. — Она действительно доставила целое море неприятностей, если ты об этом, — флегматично проговорила Грейнджер. — Насколько я знаю, больше, чем ей приписывают. Джой едва не ляпнула «простите», но быстро поняла, что это будет крайне глупо. Она не отвечает за чужие прегрешения. — Ты на нее очень похожа. — Грейнджер повернулась к ней всем телом, пристально разглядывая, потом протянула руку и осторожно, почти несмело коснулась волос, пропустила их сквозь пальцы. — Удивительно похожа, — тяжело вздохнула она, и ее дыхание коснулось щеки Джой, принося с собой легкую горечь недавней сигареты. Убирая руку, она заметила, как девушка неосознанно потянулась за ней, и грустно улыбнулась: — И нужно же мне было встретить тебя. — А может, я вас искала? — проговорила Джой слегка охрипшим голосом. — Да? — Грейнджер с неприкрытой иронией склонила голову, и не ответить было попросту невозможно. — Видимо, да. — Девушка встретилась с ней глазами. — Знаете, бывает так… — Знаю, — невесело оборвали ее. — И теперь, когда все же нашла, что меня ожидает? «Для начала я едва вас не убила, а вы даже не заметили. А теперь, кажется, хочу вас поцеловать, и вы, конечно же, снова…» За их спинами едва различимо шелестели ели, костер потрескивал, и эти звуки только сильнее оттеняли всепоглощающую тишину, которая царила в лесу. Джой пожала плечами и едва не подавилась следующим вдохом, разглядев выражение лица Грейнджер — темное, поразительно живое, почти пугающее. — Ты не замужем, — абсолютно спокойно сказала та, и девушка решила, что ослышалась. — А есть кто-то? Мужчина, женщина? «А вам зачем?» — едва не ляпнула Джой, на секунду начиная всерьез опасаться за жизнь гипотетического партнера, потому что с таким лицом обычно убивают. — Нет, — ответила она далеко не так спокойно. — Прекрасно, — проговорила Грейнджер тоном «так и запишем». Потом медленно подалась вперед, остановившись на расстоянии ладони от лица девушки, внимательно всмотрелась в ее глаза, а после опустила взгляд на губы, которые та лихорадочно облизнула. — Ну и как? — безмятежно, почти насмешливо спросила она, но Джой видела, как расширены ее зрачки и бьется жилка на шее, как вздымается грудь. Помнится, старик Блэнкеншип тоже временами начинал дышать вот так, только вдобавок воздух отвратительно свистел по пути через его огромный мясистый нос с зарослями седых волос внутри. А мальчишки, с которыми она оказывалась так же близко, умилительно и слегка раздражающе сопели. Тогда было смешно и иногда отвратительно, а сейчас… сейчас Джой на опыте поняла, что подразумевают под «бабочками в животе». — То, что нужно, — тихо ответила она и приоткрыла рот, не то собираясь что-то добавить, не то чего-то ожидая, но Грейнджер вдруг отстранилась, так же неторопливо, и села, глядя в костер. Можно было бы решить, что ей-то оно не нужно, если бы Джой сама не видела ее глаз. — Вот что, — деловым тоном начала женщина. — У нас есть еще четыре часа, а потом нужно будет заняться делами. Я планирую покурить, принять душ, а потом вернуться и заставить тебя кончить. — Она помолчала, с непонятным выражением глядя на будто онемевшую Джой. — Если наши планы совпадают, то иди первая. У дальней стены слева есть полог, за ним — ванная. Девушка медленно, очень медленно выдохнула и поднялась на ноги. Грейнджер достала из портсигара новую сигарету.* * *
Джой не удивилась, что не обнаружила ванную в свой первый визит. Не знай она, где искать, и сейчас прошла бы мимо, и не подумав, что за плотной тканью, никак не отличавшейся от прочих стен палатки, может обнаружиться еще одна комната. Маленькая, скромная, с простой маггловской ванной — не то результатом искусной трансфигурации, не то действительно некогда представленной в магазине сантехники. На полупустой полочке под зеркалом пластиковая бутылка химически яркого черничного геля для душа соседствовала со зловещего вида стеклянными флакончиками без подписей, под ванну были втиснуты два крупных ящика, куда Джой предпочла не заглядывать, кафельный пол был прикрыт жестким ковриком из какой-то лозы. У входа на металлических крючках висели полотенца и еще почему-то сизая азкабанская мантия. Возможно, принадлежащая Грейнджер, а возможно, забытая девушкой у костра пару дней назад. В приглушенном оранжевом свете двух ламп странной формы собственное отражение казалось призрачным, а при ближайшем рассмотрении оказалось порядочно перепуганным. Глаза распахнуты, щеки алеют — неудивительно, что Грейнджер сделала правильные выводы. Джой нащупала в растрепанной прическе несколько заколок, которые до этого удерживали гораздо более послушные волосы ее личины, с трудом выпутала их и, положив на полочку, с наслаждением помассировала кожу головы. Потом принялась раздеваться, с трудом припоминая, в какой последовательности Грейнджер этим утром застегивала на ней все эти пуговицы, липучки и ремни. Будет, конечно, крайне романтично, если она безнадежно запутается в амуниции и приползет к женщине с жалобной просьбой о помощи. Впрочем, возможно, и стоило бы, только затем, чтобы сбросить градус серьезности. Ступая в холодную ванну и снимая с крепления душ, Джой со смесью досады и восхищения думала, что Грейнджер попросту невыносима. Нужно же было заявить… Впрочем, по девушке наверняка было видно, что, в какой бы форме ни прозвучало предложение, она бы не отказалась. И это было самым странным. Она как-то привыкла быть инициатором любого примечательного события в своей жизни, не только относящегося к работе. Впрочем, сейчас все было не столь однозначно, как в школьные годы, где остался весь ее опыт интимной близости. Тогда у нее не возникло желания продолжать, не только из-за ощущения смутной неправильности, а в основном благодаря тому, как менялось отношение к ней наутро. Даже Энди, который всегда уважал ее как товарища по квиддичной команде, завел в арсенале выражений лица новое, снисходительно-покровительственное. С тех пор Джой была уверена, что секс не может изменить отношения к лучшему, особенно если задумывается как эксперимент, чтобы подтвердить, что это не то, что нужно. Но сейчас от ее научного подхода не осталось и следа. Мерлин знает почему — из-за Грейнджер, которая была не беззаботным мальчишкой, а взрослой женщиной, уверенной в своих желаниях, или из-за самой Джой и ее понимания, что ей не придется снова переступать через себя, что бы ни случилось. В этот раз обошлось даже без «ты аврор, а не девчонка», которое всегда помогало собраться. Какой смысл в этих словах, если рядом с Грейнджер она действительно чувствует себя девчонкой и не хочет отказываться от этого? Быстро приняв душ и наложив на себя несколько вроде бы уместных заклинаний, Джой высушила чуть влажные кончики волос и, подумав, снова надела форму, разумеется, за исключением тяжелой, позвякивающей ремнями амуниции и куртки. Эти сборы напоминали бы подготовку к аврорскому выезду, если бы не непослушные пальцы и не простоволосое, встрепанное отражение в зеркале. Покачав головой, Джой расстегнула пару пуговиц на форменной черной рубашке и отвела волосы за спину. Что она творит? Грейнджер у костра не было. Девушка автоматически глянула в сторону леса, а потом присела у костра, различив в палатке тихий шум. Очевидно, ванная была не единственной скрытой от глаз комнатой в палатке. Ровно пылающий огонь посылал в разные стороны ощутимые волны тепла, но у Джой по затылку все равно пробегали мурашки. Жаль, она не успела спросить у Грейнджер, где они сейчас. Точнее, есть ли она вообще где-нибудь, потому что было похоже, что с остальным миром это место связано каким-то очень своеобразным способом. Впрочем, вряд ли та станет раскрывать свои секреты. Джой вдруг почувствовала себя ужасно неуверенно. Ее начальнице удавалось выбивать ее из колеи с почти пугающей неотвратимостью, и, пусть девушке временами, кажется, удавалось делать с ней то же самое, мир от этого не становился более надежным местом. И все никак не получалось определиться, как она относится к этой тенденции. Грейнджер вернулась быстро, минут через десять, с чуть влажными волосами, лежащими на плечах беспорядочными волнами, в той самой сизой мантии и снова босиком. Она появилась совершенно бесшумно, и только вспыхнувший, а потом погасший свет в палатке выдал ее. Женщина молча сделала несколько шагов навстречу, осторожно ступая с носка на пятку, чтобы не напороться на сухую еловую иголку, а может, не доверяя своим ногам в отсутствие трости, и протянула ей руку. Джой, мгновенно забыв значение слова «тенденция», символически приняла ее, поднявшись сама, но выпускать чужие пальцы не спешила. Девушка хотела развернуть ее руку ладонью вверх, но Грейнджер крайне целеустремленно высвободилась и потянулась к вороту ее форменной рубашки. — А поговорить сначала не хотите? — спросила Джой, опустив руки, чтобы ей было удобнее. — Разве мы не разговаривали? — подчеркнуто недоуменно поинтересовалась Грейнджер. — Тебе это нужно? — Да не особенно, — соврала Джой. — Просто скажите, это ваш метод борьбы со стрессом или… — Она замялась, подбирая слова. — А какой вариант тебя устроит? — Да оба, у меня ведь тоже стресс, не поверите, — с независимым видом сообщила девушка, но наносное нахальство в ее голосе явно лишало картину убедительности, как и нервно сжатые руки. — Просто от этого зависит, стоит мне продолжать говорить «вы» или перейти на «ты». — «Эй, вы, трахните меня, пожалуйста» звучит достаточно странно, — усмехнулась Грейнджер, разводя полы ее рубашки в стороны, легко щелкая резинкой спортивного топика и берясь за ремень высоких штанов. — Даже не знаю, хочу ли я это услышать. — Вы получаете удовольствие от того, что делаете наше общение максимально неловким? — чуть досадливо выдохнула Джой, с трудом удерживая внимание на чем-то помимо чужих пальцев, касающихся живота. — Верно. Ну разумеется. Это ведь Грейнджер. Даже если ей станет не по себе, она будет издеваться, насмехаться и иронизировать. И это было здорово, потому что Джой никогда не причисляла себя к ранимым и обидчивым, скорее наоборот. Важно, что у ее начальницы есть человеческие чувства, а все остальное — блаженно непаханое поле для исследования. И она собиралась приступить прямо вот сейчас. — Спасибо, что прояснили. — Девушка окончательно расслабилась, стоило ей напомнить себе, с кем она имеет дело. — Тогда решайте. — О чем ты? — Грейнджер остановилась и подняла глаза. — Ну смотрите. Я могу попросить вас, — сделала ударение Джой, с невинным видом глядя в чужие глаза и теряя представление об окружающем пространстве, — трахнуть меня. По-моему, не так уж и странно, — рассуждала она, замечая быстрое движение, которым женщина прикусила и тут же выпустила нижнюю губу. — Или я могу попросить об этом тебя. Как больше нравится, так и будет, — закончила Джой, внимательно следя за ее лицом. На первый взгляд то казалось бесстрастным, но, если смотреть достаточно внимательно, можно было различить легкое подрагивание уголков губ. Веселится? — Меня устраивает тот вариант, где ты не способна изъясняться столь витиевато, — негромко проговорила Грейнджер и наконец дала себе волю, улыбнувшись настолько тепло, что у Джой ослабели колени, а смутное возбуждение мгновенно превратилось в затуманивающее рассудок желание. Женщина провела кончиками пальцев над поясом расстегнутых ее стараниями штанов, которые чудом держались на тазовых косточках, поднялась вверх к напряженному животу, с нажимом касаясь кожи, под которой чувствовались тренированные мышцы, и рассеянно улыбнулась, наблюдая, с каким мужеством Джой терпит щекотку. Правда, терпела та недолго, ровно до того момента, как поняла, что делается это намеренно. Перехватив чужую руку, девушка прерывисто вздохнула и начала, чувствуя, что голос ее едва слушается: — Мы не обсудили… — Вот ведь неугомонная девчонка, — открыто фыркнула Грейнджер, выдергивая руку и возвращая ее на место. — И что же ты еще собираешься со мной обсуждать? Джой замялась, подбирая слова. Напускная уверенность испарилась незаметно и довольно давно. — Ситуацию, обратную третьему пункту вашего плана, — проворчала она наконец, вдруг засмущавшись. — Нет, нужно было предварительно наложить на тебя Силенцио, — рассмеялась Грейнджер, кладя руку на ее шею. — А теперь придется совсем по-маггловски. — Она притянула девушку к себе и безо всякой нежности поцеловала, жестко, будто действительно наказывала за излишнюю болтливость. И Джой, даже не думая вырываться, подалась еще ближе и, касаясь чужой пылающей под пальцами щеки, другой рукой нащупала застежки мантии. Потому что решила считать это за положительный ответ. Застежки поддавались неохотно, потому что девушке все никак не удавалось на них сосредоточиться — и оттого, что в какой-то момент Грейнджер сбавила напор и ее губы стали почти нежными, и оттого, что, справившись с двумя первыми, девушка поняла, что под мягкой плотной мантией та полностью обнажена. — Это моя? — тихо спросила Джой, когда женщина, напоследок довольно сильно прикусив ее губу и издав едва различимый удовлетворенный стон, оторвалась от нее. — Твоя, — шепотом подтвердила Грейнджер, совсем не похожая на себя, превратившаяся в растрепанную девочку с затуманенными глазами и блестящими от слюны алыми губами. — Еще не забыла, как она работает? В ее голосе девушке послышалось смущение, и горло вдруг перехватило от нежности. Впрочем, кажется, все сложносочиненные высказывания, так раздражавшие Грейнджер, у нее на сегодня закончились, так что потеря была неощутимой. Тем более что, поняла она в следующую минуту, односложные реплики закончились тоже. Расстегнув еще пару крючков так, чтобы мантия не падала с плеч, Джой, в последний раз проведя большим пальцем по гладкой горячей щеке, повела им вниз, по шее и ключицам. Джой облизнула губы, ощущая на них привкус горьких сигарет, оставленных женщиной. Такая… невыносимая, теплая, человечная… И удивительно терпеливая, если оглядываться на ее решительные намерения относительно оргазма Джой. Как будто она и не была настолько уверенной, как пыталась показаться. И Мерлин раздери, как это было знакомо Джой! Отблески костра играли на светлой коже, под ее пальцами покрывающейся мурашками, и явно не от холода. Глаза Грейнджер были прикрыты, и она почему-то все еще позволяла ей эти практически невинные касания, легкие, нерешительные поцелуи подушечками пальцев там, где мягкая ткань почти так же нежно ласкала обнаженную кожу. Куда только девался этот грубоватый цинизм? Следующий крючок заставил мантию упасть к их ногам с тихим шорохом, и Грейнджер в один момент оказалась обнажена перед ней — хрупкая, стройная до худобы, упрямая… Упрямство вдруг вспыхнуло в распахнувшихся глазах, но тут же улеглось, не успела Джой удивиться. Тихий, пронзительный сюрреализм ситуации туманил голову еще сильнее возбуждения. Молочная гладкость, плавные изгибы и обманчивая покорность — как изощренная ловушка или минное поле. Как спящий дракон или паутина смертоносных, но невероятно изящных заклинаний, дожидающихся одного неосторожного движения. И все это — в молодой женщине с фигурой подростка и характером инквизитора. Впрочем, инквизиторы не вдыхают так резко, стоит грубой ткани штанов коснуться обнаженных бедер, кое-где изуродованных шрамами. Жесткими светлыми отпечатками прошлого. Главного — заставляющего Грейнджер хромать и болезненно морщиться — Джой не могла разглядеть, и от мысли о том, в каком положении ей бы удалось познакомиться с ним поближе, у нее начинали по-дурацки дрожать пальцы. В другое время она посчитала бы себя бессердечной оттого, что эти следы не будили в ней сочувствия и жалости, но Грейнджер делала все — даже отдавалась ласкам — с таким несомненным, пусть и безмолвным сволочизмом, лукавым, почти родным, что у Джой не было ни малейшего шанса ее пожалеть. Только восхищаться этим нарочито грубым соблазнением и тем, как просто она теперь позволяет ей вести, давая привыкнуть, привязывая к себе накрепко. Впрочем, Джой и так никуда бы не делась. Покрывая легкими поцелуями ее плечи и изучая напряженный живот, россыпь родинок на груди и маленькие розовые соски, девушка тихо спросила: — Останемся здесь? — Пожалей мою ногу, — подала Грейнджер голос впервые за несколько минут, как-то рассеянно, ненормально расслабленно, а потом осеклась. Пригрелась, приласкалась. Надо же. Джой стало трудно дышать, и она просто притянула ее к себе, досадуя на расстегнутую, мешающуюся одежду. Она обнимала женщину, чувствуя, как яркая, бездумная страсть, замешанная и на неловкости тоже, уравновешивается более основательным, неторопливым, теплым. Что-то в глазах Грейнджер подсказывало, что она ожидала не этого. А чего она вообще ожидала, выбираясь сюда, к костру, язвя и подначивая? Фарса, грубости, грязи? Впивающихся в кожу сухих иголок, неровной земли под наскоро расстеленной мантией, быстрого и жесткого секса, чтобы перекурить после, покачать головой и никогда не упоминать в разговоре? Джой могла это понять. Но была против. Поэтому поцеловала ее теперь уже сама, без вызова и развязной небрежности, без глупой бравады — да, она впервые целует женщину, да, Грейнджер и прежде заставляла ее робеть, но Мерлин раздери, происходящее кажется ей трепетным и важным, даже как самостоятельный факт, в отрыве от их непростых отношений. Она едва не фыркнула от этой проснувшейся вдруг сентиментальности, но продолжила навязывать Грейнджер… Гермионе неторопливость, позволяя прочувствовать и расслабиться. Так и самой было проще. Насколько это возможно, когда речь идет о ее начальнице. — Если бы мне был нужен массаж… — начала женщина, вопреки ворчливым интонациям охотно поддаваясь бережным рукам, проходящимся по извечно напряженным плечам. — Тебе нужен массаж, — с тихой и веселой уверенностью возразила Джой, развернув ее спиной к себе и отведя растрепанные, пахнущие шампунем волосы назад. — Разумеется, не только он, — добавила она ей на ухо и прижалась горящей щекой к щеке женщины. Руки огладили впадинку пупка, тазовые косточки, гладкий лобок и скользнули ниже так естественно, словно Джой делала это уже сотню раз. Чужой затылок опустился на ее плечо, непривычно мягкие волосы пощекотали шею. — Ты мне только… — начала девушка, но Гермиона глухо ее перебила: — А как же. Дай. — Она ухватила Джой за запястье, потянула его вверх, к своему рту, и обхватила пальцы губами так неожиданно, что те вздрогнули, погружаясь во влажное тепло. Грейнджер явно дразнила ее, проходясь кончиком языка по подушечкам, посасывая пальцы и прикусывая фаланги гораздо дольше, чем требовалось, но все же не настолько, чтобы Джой пришло в голову забросить свои планы и отдаться этому языку гораздо более основательно. Для этого еще будет время. Отзывчивой покорности Гермионы хватило ненадолго. Тягучей, наполненной нежностью и теплом незнакомо хрупкого тела передышке пришел конец ровно в тот момент, когда Джой, осмелев, решила взяться за дело всерьез. — Я… — выдохнула она, в последний раз подавшись назад, а потом вывернувшись из рук девушки, — намерена обойтись без экстрима. Это заявление от обнаженного, заласканного, потерявшегося в ощущениях существа, наверняка исколовшего босые ступни еловыми иголками, заставило Джой приглушенно расхохотаться, ловя задуманный осуждающим взгляд. — Самое время об этом задуматься, — согласилась она и, снова шагнув к Гермионе, одним быстрым движением подхватила ту на руки. Поймав протестующее мычание неловким поцелуем, Джой сделала несколько шагов и бочком прошла в палатку, склонив голову и проехавшись носом по чужой щеке. Она была вполне готова непочтительно оттеснить пергаменты и раскрытые книги к стене и расположиться прямо на ковре, но в понимании Гермионы это, видимо, тоже относилось к разряду экстрима, потому что та угрожающим шепотом потребовала, чтобы ее отпустили. Джой, которую начальственные нотки в сочетании с горячим дыханием и гладким бедром, прижатым к ее животу, отчетливо сводили с ума, послушалась. Оказавшись на ногах, женщина возмущенно фыркнула, отбросила от лица волосы, мстительно ткнула Джой в ребра, а потом потащила ее, спотыкающуюся, к одному из пологов, за которым обнаружилась спальня. Судя по ее гостиничной чистоте и резкому контрасту с прочим обжитым пространством — появилась она там специально для их вечера. Яркий свет нескольких ламп был не то вызовом, не то ехидной шалостью, руки Гермионы, избавляющие Джой от остатков одежды, — деловитыми и уверенными. Джой успела подумать, что та наверняка печется о сохранности полицейской формы, которую предстояло вернуть, и собиралась отпустить насмешливое замечание, но женщина с неожиданной силой толкнула ее на кровать. — Не сметь болтать, — с томным весельем велела она, оставила на полусогнутом колене Джой влажный поцелуй и завела руки ей под спину, подцепляя резинку белья. — В самом деле, другого занятия нет? — Черные эластановые шортики полетели на пол. И девушка заткнулась. Ровно на те несколько секунд, что потребовались Гермионе, чтобы бесцеремонно прижать ее к матрасу. У Грейнджер были потрясающе правильные пальцы — в меру сильные и крайне точные. Она советовала сжать их сильнее, и приказной тон сбивало частое дыхание. А еще у нее были отчаянно измученные поцелуями припухшие губы, бесстыдный язык и несколько заклинаний, которые Джой пообещала себе изучить. Около ее колена обнаружились два шрама в форме полумесяцев, память о чьих-то острых, хищных клыках. Джой прижималась губами к жестким рубцам, и женщина недовольно шипела, веля не отвлекаться. Еще Гермиона велела не церемониться и поторопиться, будто они не располагали этими несколькими часами абсолютной изоляции. Джой не слушала, а Гермиона досадовала и подгоняла, нетерпеливо извиваясь под самую малость неумелыми, полными нежного энтузиазма прикосновениями. Даже попыталась ввязаться в борьбу в попытке вновь перехватить инициативу, но девушка успешно доказала, что аврор остается аврором в любой плоскости, и профессионально, но бережно обездвиженной Грейнджер пришлось принять навязанный темп, странно успешно доведший ее до исступления в короткие минуты. Джой не могла бы сказать, что оказалось более ошеломительным — как впервые собственная беспомощность и раскрытость обернулись острым, жадным желанием, как отдавалась ей Грейнджер, наплевав на любые барьеры и смущение, или как нежно та касалась ее вздрагивающей влажной спины, одновременно яростно растирая сведенную судорогой от неудобного положения ногу и ругаясь сквозь зубы. Пожалуй, все вместе. А еще полупустая, чуть примятая бутылка маггловской минералки, призванная из другой комнаты. И разделенная на двоих сигарета. — Знаешь, чем отличаются волшебные ночи от обычных? — спросила Джой, когда жар уже отступил, но чуть влажная кожа еще не успела покрыться мурашками от прохладного воздуха и тело женщины еще не было небрежно закутано в покрывало. — Волшебной ночью чувствуешь трепет, а обычной тянет пошерстить в холодильнике. Грейнджер слабо хмыкнула, остановив расфокусированный взгляд где-то на дальней стене. Их близость вновь постепенно перетекала из физического, инстинктивного понимания чужих потребностей в странно устойчивое противостояние и притяжение характеров, только со стороны походящее на перманентное переругивание. Это между ними осталось прежним. — Впрочем, трепет поздним ужинам тоже не помеха, — легкомысленно добавила Джой. Гермиона рассмеялась, легко и открыто, чтобы не оставалось сомнений: кое-что этот час — этот день? — все-таки изменил. Джой тут же думать забыла обо всем остальном, но женщина преувеличенно серьезно заметила: — Значит, если бы не твои тренировки, мне пришлось бы иметь дело с пышкой. Но очень трепетной. — Потом завернулась в покрывало по самый подбородок и ворчливо предложила: — Пойдем. Где-то здесь были аркмеринские яблоки. Впервые в жизни Джой ее поздний ужин состоял из ценных ингредиентов для ряда противоядий — за неимением в палатке хотя бы печенья.