Испытание страхом

Пьетро вмиг чуть ли не с удара ноги раскрыл входную дверь, задел колокольчики — так, что они едва не вылетели, а затем в два счёта подступил к нашему столику. он был разъярён, словно бык; клянусь, я могла видеть пар, исходящий из его ноздрей. — А ты кто ещё?! — воскликнул он, вплотную встав к диванчику, на котором сидел Вижн, и нависнув над ним. — Отвечай, не то я надеру твою солдатскую… — Лейтенантскую… — тут же оборвал его Вижн. -… задницу, — вскрикнул Пьетро, не обращая внимания на его слова. — И я не шучу, дружище, у меня уже был опыт, так что тебе лучше ответить прямо сейчас, — он водил указательным пальцем возле носа Вижна, глаза того бешено следили за ним. — Пьетро, успокойся, прошу, — вмешалась я, издав стон недовольства и нетерпения. Я пыталась не сорваться на него. Тогда он в ответ повернулся ко мне. — Я проснулся утром, буквально на заре, ради тебя, прошу заметить, чтобы не обнаружить тебя в доме, затем искал тебя по всему городу, чтобы в конце концов наткнуться на тебя в этом кафе, тебя, держащуюся за руки с незнакомцем, заставившим тебя плакать. И не пытайся меня переубедить, я вижу твои покрасневшие стеклянные глаза, я знаю, когда ты плачешь, мы вместе уже шесть лет, Ванда, вставай, пойдём отсюда, и ты объяснишь мне, что происходит и почему я снова оказался на отшибе… — Вместе? Шесть лет? — Вижн скептически прищурился и заметно напрягся. — Я заботился о ней все эти годы, а ты вообще кто? — вновь взорвался Пьетро. — Он. Мой. Брат! — вскрикнула я, пытаясь урезонить этих двоих. В кафе повисла оглушающая тишина. Клянусь, я могла слышать даже движение крыльев мухи. Я потерла лицо руками и набрала в грудь побольше воздуха. — Пьетро, успокойся, пожалуйста. Я сейчас всё объясню. — Ну попробуй, — хмыкнул он и приземлился на диванчик рядом со мной. Когда я перечисляла Вижну все свои планы на сегодняшний день, я не упомянула один из них, который я отменила ради того, чтобы встретить своего братца из затянувшегося путешествия. Я надеялась, что успею совместить и поход в порт, и оставшиеся дела, но Пьетро заметил всё слишком рано. Он уже несколько дней кряду упрашивал меня сходить с ним на службу в собор — Пьетро слишком увлекался архитектурой и музыкой, чтобы упустить чудесное утреннее зрелище в соборе неподалёку от нашего дома. И я помнила, помнила о нашем договоре до последнего, я пыталась сделать так, чтобы никто не остался в обиде. Я даже хотела слегка сократить проведённое с Вижном время, убежав на встречу с Пьетро. Но последний — как всегда — был слишком активен (я бы даже сказала — бешен), чтобы остаться на месте и подождать, пока я возвращусь. Итак, мы сидели втроём за одним столом, и я чувствовала себя так, будто представляю своего молодого человека строгому отцу, готовому придраться к каждой мелочи. Порой мне казалось, что Пьетро и взаправду возомнил себя моим воспитателем. В кафе было немноголюдно, несмотря на то, что обычно в это время многие как раз собирались выпить по чашечке свежего капучино перед трудовым днём. Нам это сыграло на руку — лишь незнакомцы были свидетелями наших разборок. Мы ввели Пьетро в курс дела. Он слушал, вальяжно откинувшись на спинку, попутно кивая головой, очень часто задавая нелепые вопросы, отпуская жестокие саркастические замечания, от которых у любого бы уши покраснели, и он постоянно — буквально после каждой фразы — обрывал Вижна, не давая ему спокойно заговорить. Когда же говорила я, он покорно слушал. — Так это тот самый мальчик, с которым ты росла в приюте? — он пренебрежительно указывал пальцем на Вижн, вскидывая брови. Я кивала. — Я представлял его не таким. — Каким ты меня представлял? — с любопытством поинтересовался он. — Ну знаешь, таким, с рогами, белой шерстью по бокам. Козлы обычно так выглядят. А те, кто сбегает от преданных им людей, именно так и называются. А у тебя от белого только… — он заглянул куда-то вбок. — Ну, вот пачка сигарет. Я наивно полагала, что на этом он и остановится, но я должна была принять тот факт, что Пьетро не успокоится, пока не выплеснет всю свою агрессию. Он с излишним любопытством и нескрываемым интересом рассматривал Вижна, придираясь к каждой детали его одежды и находя настолько незаметные пятна, что даже при экспертизе под микроскопом их увидели бы не сразу. — И как тебе? Понравилось путешествие? — не терпел он. Я слышала, как он нервно постукивает ногой по полу, отчего тот сотрясался. Вижн кивнул. — Много стран повидал? — Двадцать. — Девушек там немало было красивых, не так ли? Вижн растерялся. Он наверняка хотел ответить так же остро, резко, но вот беда — не успевал. — Ответь мне честно, свет мой лунный, со сколькими из них ты встречался? Вижн тут же кинул беглый взгляд на меня. Открыл рот, чтобы наконец-таки ответить, но Пьетро был тут как тут. — Ну что? Пытаешься посчитать? Со счёту сбился? Давай же, говори. Мы все тут хотим знать правду. — С двумя, боже, с двумя! — вскрикнул Вижн, пытаясь заставить того замолчать. — Хороший мальчик. А спал со сколькими? Я подавилась глотком кофе. — Прекрати, прошу тебя! Что за допрос, Пьетро? — Я хочу знать всё про этого человека. Быть может, он не так идеален, как ты думаешь. Я исподлобья смотрела на Вижна — будто боялась кинуть на него хоть какой-либо взгляд. Я не хотела в это верить, но в Вижне действительно произошли какие-то изменения. Я могла не заметить их через призму своего восхищения, а вот Пьетро оказался гораздо проницательнее меня. — А что вернулся-то тогда, раз и девушку хорошую встретил? — Наши отношения не сложились. Пьетро издал смешок. — Думаешь, здесь сложатся? Учти, Ванда больше не та маленькая девочка, которая приползёт к твоим ногам по первому зову. А вот здесь не вытерпела уже я. — Ты можешь перестать нести всякую чушь, Пьетро? — взорвалась я. — Это моя жизнь, и я решаю, кого из людей туда впускать, а кого оставить на обочине. Я никогда не просила твоих советов. Вижн — мой брат, и он видел, как я росла, он видел всё, что могло сломить меня. Он знает меня в два раза лучше и дольше, чем ты, так что, пожалуйста, прекрати. И он замолчал. Я видела, какие искры гнева мечутся между ними; ещё чуть-чуть — и они оба разведут здесь костёр. — Вам обоим за двадцать. Прекратите вести себя, как подростки. «Забавно, — подумала я. — А сама на протяжении двадцати двух лет не можешь признаться человеку в своих чувствах.» Я нарочно посмотрела на часы над барной стойкой, за которой молодой бариста готовил ароматный кофе, театрально удивилась и схватила свою сумку. — Кажется, у меня скоро начинаются занятия. Прошу меня извинить. Мне пора бежать. И, сделав вид, будто только что ничего не произошло, вскочила с места, быстро перешагнула через Пьетро и выбежала из бара, оставив их вдвоём.