Испытание страхом

Картина на экране сменилась. Юная Наташа и неизвестный мужчина растворились в воздухе: он — со злой ухмылкой, она — со слезами боли на глазах. Теперь, вместо сырого помещения, больше похожего на подвал, мы увидели широкую, хорошо освещенную лабораторию. Наташа наших дней вздрогнула от перемены картинки: все предметы вокруг снова начали деформироваться. Одинокой лампочке под потолком на замену пришли многочисленные лампы, едва отбрасывающие тень от предметов. Я провела аналогию с операционной: освещение было идентичным. Повсюду стояли высокие стеллажи и белоснежные чистые столы с разного вида склянками, колбами и банками. Их содержимое не отличалось от того, какое я изредка наблюдала в кабинете химии. Незнающему человеку могло показаться, что это типичный набор химических веществ и препаратов вроде того же натрия или спирта, но я чувствовала: Наташа была связана с опасными людьми, а значит, о добродушном кальции и речи быть не может. К тому же — мы могли отчётливо разглядеть это, — на каждом стеклянном сосуде красовалось что-то вроде этикетки или бирки с изображением черепа и расходящегося от него щупалец. Лаборатория не пустовала: за одним из столов в белом халате находился мужчина среднего роста, явно отличавшийся от того, которого мы только что имели честь наблюдать. Но нам не было видно, чем именно он был занят: вполне возможно, проводил какие-то химические опыты. На голове у него была надета специальная шапочка, скрывавшая кудри, а глаза защищали специальные очки. Он тихо себе под нос напевал незамысловатую мелодию и то отходил к стеллажам, чтобы взять с полок нужный сосуд, то промывал колбы в раковине. Мужчина выглядел так, словно занимался привычным делом, составлявшим основу его ежедневной рутины. Недолго он оставался в одиночестве. Дверь в лабораторию со слабым скрипом отворилась, и внутрь вошла хрупкая фигура. Я не сразу узнала её. На ней больше не было порванного белого платья, лицо не портили синяки под глазами, она казалась бодрой и выспавшейся. Некогда длинные и спутанные рыжие волосы Наташи были пострижены под аккуратное каре и уложены волнистыми локонами. Она появилась перед нами в облегающих чёрных брюках и такого же цвета кожаной куртке. На рукаве виднелась нашивка с той же эмблемой, что можно было увидеть на колбах. Видимо, марка самой организации. Мужчина обернулся на скрип и отошёл от своего стола. — Брюс! — воскликнула Наташа с восхищением. — Я не мешаю? — Проходи, солнце. Мужчина радушно поприветствовал её, и она прыгнула к нему в объятия. Она так тесно прижималась к нему, что ясно было: после долгой разлуки им наконец-то разрешили увидеться. — Я скучала, — пробубнила она ему в плечо. — Я тоже, — он погладил её по спине. — Где ты так долго пропадала? Даже волосы подстригла. Если бы не твой голос, я бы так тебя и не узнал, — он осторожно ласково щелкнул её по носу. Она хихикнула. — Меня отправляли в другой штат по учебе. Я участвовала в конференции. Мужчина снял шапочку, предоставляя свои темные кудри, и снял защитные очки. — И как? Заняла первое место? — он улыбнулся. Однозначно, в нем присутствовала вера в Наташу. Однако та покачала головой. Без отчаяния во взгляде. Наоборот: казалось, её глаза горят. Брюс. Тот самый Брюс, о котором она говорила. Я судила по себе, но тут сомневаться было нельзя: она до беспамятства в него влюблена. И, наверное, так же безответно. В Брюсе проглядывались лишь братские или в крайнем случае отцовские чувства. Не более. — Ну ничего, — он погладил её по голове. — Ты ведь только учишься. Для меня ты все равно самая умная девочка. Сколько лет здесь было Наташе? Пятнадцать-шестнадцать? Брюсу на вид и не дашь больше тридцати пяти. Ох, Наташа, Наташа! Ты решила играть с огнём, влюбившись в мужчину, что старше тебя на пару десятков лет. Однако… ведь мы не выбираем, кого любить, правда же? — А что ты делаешь здесь? — поинтересовалась Наташа. — Не отвлекаю? Брюс подозвал её к столу с явным восторгом в глазах. Она в два счёта оказалась на нужном месте. — Что это? На столе, помимо металлических приборов и склянок, стоял микроскоп и возлежали стеклянные подставки. Было ещё что-то, что шевелилось, но разглядеть я не смогла. — Это, возможно, наше будущее, — Брюс приподнял одну из подставок. Кажется, на ней лежал паук. — Узнаешь породу? — Наташа закивала. — Чёрная вдова… Один из самых опасных видов. Самка съедает своего самца, если не хочет вступать с ним в соитие. Я только что по заданию твоего отца провёл небольшой эксперимент. О, не волнуйся, наш дружок совсем не пострадал. Я лишь ввел ему сыворотку, с помощью которой он… он уменьшился в размерах! Представляешь? Смотри! И он снова повторил эксперимент, положив паука под микроскоп и введя в его тельце шприц. В мгновение он — нет, не исчез! Его теперь уже крохотные лапки шевелились под линзой микроскопа. — Посмотри, — Брюс освободил микроскоп, и к нему приблизилась Наташа. — Это какое-то чудо! — вскрикнула она. — Ни больше ни меньше… Как ты смог добиться такого результата?! — Всего лишь несколько лет усердной работы и правильное смешение химических веществ. На моей памяти открыли два новейших элемента, и я не преминул воспользоваться ими. Теперь, если провести эксперимент ещё на парочке паучков, можно будет представить твоему отцу. Наташа осторожно погладила крохотного паука. Сейчас от него явно было куда меньше вреда. Она даже слегка переманила его себе на руки. — На моей практике ты первая, кто осмелилась взять Чёрную Вдову, — Брюс усмехнулся и покачал головой. — Мне-то было слишком сложно привыкать. А ты… довольно смелая. — Даже не представляешь, насколько, — Наташа отвела взгляд. От улыбки на её лице не осталось и следа. Брюс вернулся к своим разработкам. Он достал небольшую банку и поместил туда паука. Вероятно, он очень гордился экспериментом. — А чего ты приходила? Хотела что-то узнать? Наташа облокотилась руками о стол. — Нет, ничего. Увидеться хотела. Более взрослая Наташа наблюдала эту картину из угла и не могла отвести взгляда. С приоткрытым ртом она рассматривала Брюса, который находился в паре метров от неё. А в глазах у неё… стояли слёзы. Она пробовала подойти к нему и молодой версии себя, прикоснуться к ним, но всё, что у неё получалось, лишь проводить руками сквозь них, словно сквозь призраков. — Брюс… — произнесла она, приближаясь к нему. Но тот… таял у неё на глазах.

***

А картина продолжала меняться. Это уже был не фильм, а целый сериал. И я понимала, что мне ужасно стыдно его смотреть. Ведь я фактически залезала в чужую жизнь. В чужие душевные тайны, которые человек желал оставить нерасказанными. Но Вижн не мог ничего контролировать. Он лишь продолжал показывать нам Наташу. И ни один из нас не в силах был оторваться. Ох, как бы я хотела хоть чуть-чуть помочь ей! Ведь она совсем одна, лицом к лицу со своим страхом, против своей воли… И всё по вине Золы. Наташа оказалась в тускло освещённой комнате с низким потолком. По центру находился пустующий боксёрский ринг, слева можно было заметить свисающую «грушу» и многочисленные тренажёры. По всей стене шло зеркало. В углу друг на друга были свалены синие маты, рядом стояла пара манекенов, а на низком столе лежала аптечка и стоял магнитофон. Комната для тренировок, очевидно. Здесь Наташа выглядела намного повзрослевшей. На ней была лишь спортивная форма: аккуратные шорты, майка-лиф и напульсники. Она тренировалась, усердно стуча по «груше», будто хотела выбить из неё дух. А может, она выплёскивала накопившуюся агрессию. Из угла на всю громкость звучала музыка с бодрыми мотивами. Под такую только и хочется, что пуститься в драку. Насколько я поняла, события происходили совсем недавно. Наташа из наших дней слишком уж походила на ту, что мы видели. Так же уложены волосы, такая же крепкая фигура. За эти годы она действительно изменилась, превратившись из хрупкого неказистого подростка в настоящего бойца. Проглядывались мышцы на руках и рельефный пресс на животе, она уже была подтянутой и сильной. Теперь точно можно было сказать, что она — агент спецслужб. А перед глазами у меня всё ещё стояла та самая девочка в белоснежном изорванном платье. Наташа била нещадно, словно только что кто-то разозлил ей, и я осмелилась предположить, что виной был тот самый мужчина, что пытался придушить её. Вполне возможно. Сколько несчастных лет, полных обида и разочарования, она провела в стенах этого помещения!.. Я и представить не могла, что есть люди, которые страдают, подобно мне, а возможно, ещё больше. Только сейчас я понимала, как, оказывается, мне ещё повезло. Я должна была ценить свою жизнь, а не жить от встречи к встрече с Вижном. Наташа недолго оставалась одна. Совсем скоро дверь в зал открылась, и внутрь вошёл мужчина. Да, именно тот, что причинил Наташе столько боли. Невозможно было не узнать его даже по прошествии стольких лет. На его лице красовалась самодовольная улыбочка. В руках он держал какую-то папку, очевидно, с документами, и у него явно было какое-то омерзительное предложение к Наташе. Она даже не прекратила тренироваться. Как и несколько лет назад, она стремилась игнорировать его. Только вот он был слишком настырен. — Я не отвлекаю? — прокричал он, чтобы перебить музыку. Наташа ему не отвечала. Тогда он сам предпринял кое-какие действия: подошёл к магнитофону и с огромным раздражением выдернул шнур из розетки. Только тогда Наташа отвлеклась. Неохотно, закатив глаза. Мужчина кинул ей бутылку воды, и она без труда поймала её на лету, после чего насладилась свежим напитком. — Всё тренируешься, — гордо произнёс он. — Чтобы выполнять твои чёртовы указания, — бросила она. — Покажешь мне пару приёмчиков? Я и сам, знаешь, раньше активно занимался. Не успел он это договорить, как Наташа уже оказалась вплотную к нему и, врубив ему под дых, сбила с толку, а пока он восстанавливал дыхание, она успела ударить его по коленям и лишить равновесия. Тот упал прямо ей под ноги. — Если бы ты занимался хоть вполовину так активно, как это делаю я, то сейчас бы смог предотвратить удар. Папка с документами улетела в неизвестном направлении. А мужчина ухмылялся, проводя рукой по волосам. — А ты бьёшь сильно. Даже не думал, что женщины умеют так сильно бить. Заметив по-настоящему недоумевающее лицо Наташи и её вскинутые брови, словно она не ожидала, что этот человек даже заикнётся о подобном, он добавил: — Разве что словами. А затем встал, явно надеясь, что Наташа поможет ему, но та лишь вернулась к своим тренажёрам. — Чего ты пришёл? Захотел получить по яйцам? Это я быстро тебе организую. — А ты выросла дерзкой, — мужчина поднял с пола свои документы. — В «Гидре» нельзя вырасти доброй. — Резон в твоих словах определённо есть. Он сделал пару глубоких вдохов, а затем продолжил говорить, в то время как Наташа, казалось, будто не тренировалась всё это время, а сидела на диване и пускала слюни изо рта — настолько невозмутимо она выглядела. — Ну и чего ты хотел? — У меня к тебе есть заманчивое предложение, от которого ты не в силах отказаться. Её реакцией было только сжатие губ в одну тонкую полоску. — В прошлый раз твоё заманчивое предложение состояло в том, чтобы подвергать меня пыткам и поставить на мне клеймо. Было здорово, наверное, обжигать меня горячей иглой? Как свинью на ферме. Хотя, погодите — я забыла, у вас так всё и происходит, верно? Когда вы завербовали того, новенького, вы над ним ещё сильнее поиздевались. Чёртовы садисты. — Твои упрёки на меня давно не действуют, и ты прекрасно знаешь это. Я никогда не остановлюсь на своём пути. И на нём же уберу всех, кто мне мешает. Советую тебе быть осторожнее со своими словами. — Рассказывай уже, зачем ты здесь. Чем раньше начнёшь, тем быстрее я избавлюсь от чести тебя лицезреть. На все её слова он отвечал невозмутимой улыбкой. Хладнокровный человек. — Как я уже сказал, все, кто не приносит мне пользы, а тем более — только вред, будут исключены из моей жизни. Я пришёл сказать тебе, что, к величайшему сожалению, — он положил руку на то место на груди, под которым пряталось сердце, — как бы нам то было ни ужасно осознавать, Брюс больше не является полезным работником. Вот здесь, — он протянул ей документы, — находятся доказательства того, что он последние полгода разрабатывал препараты, содержащие яд и направленные на убийство большей части наших сотрудников. Нет, тебе лучше поверить мне. Я никогда тебя не обманывал. — Что ты хочешь этим сказать? — она стремилась не показывать того, но по её лбу катились капли пота. Не от усталости — от страха. — Мы устраняем его. Наташа сглотнула слюну. — Вы не посмеете, — её голос дрогнул. — Ты обещал мне, что не тронешь его, пока я служу вам. — Обстоятельства вынудили нас. — Только не притворяйся, что всё это против твоего желания, — отрезала Наташа. Казалось, она едва сдерживается от того, чтобы плюнуть ему в лицо. — Он ведь собирается убить нас. Правило выживания гласит, что нужно убивать того, кто хочет покончить с тобой. — Лучше бы он так и сделал, — Наташа покачала головой. — Тем не менее я ставлю тебя перед фактом: в скором времени он погибнет. Наташа явно отказывалась верить его словам. — И в чём заключается предложение? — Либо его убиваем мы, а ты остаёшься жить с осознанием факта, что могла спасти Брюса, но не сделала этого, либо… его убиваешь ты. Наташа побледнела. Ещё чуть-чуть, и она упала бы на пол. — Н…нет… Ты не посмеешь. Убей меня, но его оставь в живых! — А какого чёрта мне убивать тебя? Ты мне ещё пригодишься. А вот Беннер — уже нет. Жестокая логика. Убийственная, я бы сказала. — Ну так что, принимаешь моё предложение? — Дай мне время подумать. Дело подождёт до вечера? Мужчина кивнул. — Вот и славно. Ровно в девять я жду тебя в своём кабинете. Вероятно, Наташа хотела отложить этот разговор, чтобы придумать хитроумный план. Я чувствовала, что она не может просто подчиниться — ведь это Наташа! Она слишком хитроумна, чтобы послушаться этого психопата. Картинка снова изменилась. Теперь Наташа уверенной походкой открывала дверь в кабинет. Она была одета в чёрную форму с вышивкой-эмблемой на рукаве. Расталкивая других людей, она ворвалась в небольшое помещение к тому мужчине и резко наклонилась над его столом, опёршись о деревянную поверхность. — Я принимаю твоё предложение, отец, — и с грохотом на стол упала папка с документами.