Испытание страхом

После этого мои воспоминания стёрлись, хотя, возможно, их и не было вовсе, потому что меня абсолютно точно уложили спать. И я, наверное, даже поспала, хотя не видела снов. Я чувствовала себя мерзко, когда поняла, что без сил лежу на собственной кровати и бессмысленно смотрю на стену напротив. Я чувствовала себя такой измотанной, что не могла даже руку подвинуть, не то, что встать. Личностный кризис… Личностный кризис… Чуть позже я обдумывала это словосочетание, сидя в комнате Пьетро, и будто пробовала его на вкус. Совсем недавно, казалось бы, мы обсуждали эту тему на семинаре с мистером Старком, а теперь я столкнулась с ним в живую, даже не представляя, насколько реален он мог быть и в каких завуалированных формах представлялся. И испытание страхом основывается лишь на этом принципе. Стадия первая. Случается событие, которое так или иначе оставляет след на памяти человека. В нашем случае — участник исчезает из виду, попадая в неопределённое пространство, он шокирован, ошеломлён, растерян. Событие выводит человека из привычной колеи, и он уже смотрит на мир по-другому. Он принимает происходящее либо как угрозу, либо как вызов. Стадия вторая. Возникает естественная реакция организма на внешние события — стресс. Участник игры понимает, что уже ничего не в состоянии исправить, и ему приходится адаптироваться под ситуацию, вести себя привычным образом, ровно так, как он ведёт себя в обычной жизни. А если он не справляется, то тогда нарушается его психологическое состояние. Возникает переживание. Он начинает осознавать всю проблемность ситуации. Стадия третья. Углубление. В игре — это воспоминания, прошлое, возможно, самые ценные мгновения нашей жизни, которые так или иначе поясняют причину появления данного страха. Человек подавлен, возникает фрустрация. Он больше не в состоянии ничего сделать. Он может лишь смотреть и внутренне убиваться по поводу происходящего. Его мир переворачивается с ног на голову. Ломается. Рушится на мелкие песчинки. Стадия четвёртая. Низвержение. Падение. Страх предстаёт перед игроком во всём своём ужасе. Он оказывает куда большее давление лишь потому, что напрямую связан с воспоминаниями, которые в красках были представлены участнику. И не только участнику. Игрок думает не только об испытании, но и о том, что все вокруг имеют возможность наблюдать за его слабостью и беспомощностью. (И это просто отвратительно). Он максимально подавлен из-за своего страха. Он на грани от того, чтобы сойти с ума. Потому что испытание вполне способно лишить человека рассудка. Сейчас Пьетро как раз находился на этой стадии. Самой устрашающей. Если все остальные успешно смогли её преодолеть, то с ним случилось кое-что другое, совсем неизвестное мне. Возможно ли, что его страх намного превосходил страхи других? Но ведь я видела Наташу, Питера, Стива и Баки, и по ним нельзя было сказать, что они совершенно не переживают. Я знала Пьетро как облупленного, его страх не мог бы удивить меня, так как я абсолютно точно подозревала бы о нём. Так что же, чёрт возьми, может случиться?.. И почему страдает Пьетро?.. Пятой стадией должно было стать освобождение. Или хотя бы решение проблемы, как это случилось с Т'Чаллой. Единственные вопрос, которыми я задавалась: могу ли я ему помочь? По моей ли это произошло вине? Как мне его вернуть? Как мне вернуть его, пока мы застряли здесь, в игре, и не выйдем отсюда? Эрик пробовал перехитрить Золу, но этот мужчина слишком хитёр и проворен. А может быть, он просто сумасшедший. Я вышла на улицу, полностью подавленная. Мне было больно смотреть на это спокойное лицо брата, который покоился в псевдо-сне, который ничем не заслужил этого тяжкого испытания, и моё сердце не переставая обливалось кровью. Я уже ничего не знала. Я уже ничего не могла понять. Небо. Это огромное, необъятное, искусственно синее полотно, которое стало свидетелем всех печальных событий, развернувшихся на нём. Казалось бы — безобидные облака, ярко палящее солнце, и всё тот же воздух, и всё тот же ветер. Однако все они были злыми. Жестокими, беспощадными. И земля, на которой я стояла, уже не казалась такой твёрдой. Она в любой момент могла бы меня поглотить. И как, я спрашивается, должна справляться со страхом, когда дорогие мне люди тоже находились в опасности? Лучше бы я оказалась на месте Пьетро. Он не заслужил этих страданий. — Что с ним? — в пустоту прошептала я, обессиленно падая на колени. — Что с ним?.. Что с ним… Вокруг меня никого не было. Все остались в доме, и не факт, что никто за мной не следил. Наверняка Вижн сейчас смотрел в окно. Я в этом была даже уверена. — Чем он заслужил эти страдания? Почему именно он? — продолжала вопрошать я, не моргая уставившись в зелёную траву. Я брала эти травинки и мяла их в руках, я ворошила руки в земле, я делала глубокий вдох и издавала стоны испуга и отчаяния. — Разве ты до сих пор не поняла? — послышался голос откуда-то с неба. Я резко подняла взгляд. Оттуда, сверху, на меня вновь смотрело ухмыляющееся лицо Золы. Я было открыла рот, чтобы ответить ему, чтобы послать этого мерзкого, грязного старика, но он прервал меня. От голограммы его лица исходил одинокий луч. Вижн действительно стоял у окна, как я и думала. — Я думал, ты девочка умная. Как и твои родители. А ты не догадалась о таком простом исходе событий, — он покачал головой. — Единственное, что я поняла, так это то, что ты омерзителен, — крикнула я прямо ему в лицо. Клянусь, если бы он стоял здесь, прямо передо мной, настоящий, я бы кинула горсть земли ему в лицо. Он мерзко засмеялся. — О, я знаю это. Но давай обсудим это при первом же удобном случае. Вообще-то я хотел обсудить с тобой твоего брата, — он сложил пальцы вместе и потёр их, будто замышлял злой план. — Почему с ним происходит… такое?! — крикнула я, рукой указывая на дом. — Какому страху ты его подверг?! — Подумай хорошенько, Ванда, — снова засмеялся он. Какое, должно быть, развлечение ему это приносило! — Я не собираюсь сразу раскрывать все карты. Давай же, сообрази, что могло ввести его в подобное состояние! Я бы с радостью подумала, если бы была в состоянии думать. Однако в состоянии стресса люди совершают удивительные вещи, на которые никогда не были бы способны при обычных, спокойных обстоятельствах. Может быть, мне всё время нужно было вернуться к событиям, которые послужили причиной такого состояния Пьетро? Может быть… разгадка лежала совсем не поверхности. Я знала приблизительно все страхи Пьетро, хоть он и тщательно их скрывал: клоунов, сороконожек и Джаббу из «Звёздных войн», но всё это было слишком абсурдно, чтобы пугать его до полуживого состояния. Нет, здесь определённо скрывался не физический страх, зато было место страху психологическому… Давай же, Ванда, думай. Что сразило твоего брата? Такого храброго, отверженного, величественного, хитрого. В чём проявлялась его слабость? Я помнила, как мы танцевали с Вижном и как мы были на грани того, чтобы поцеловаться. Именно тогда я услышала, как Пьетро свалился на пол без чувств. Я связала все предыдущие испытания и подумала, что его могло сразить что угодно, но что, если всё это действительно произошло по моей вине?.. — Он что… — до меня наконец начало доходить. Внезапное осознание. — Он что, боится… меня? Моего выбора? — Он боится потерять тебя, глупая, — отрезал Зола. — Как ты думаешь, чем ещё это может быть? Ты предпочла ему другого. Ему, который на протяжении семи лет любил только тебя и забывался в этой любви! А ты заявляешь, что совсем не чувствовала к нему того же, что и он к тебе, и, не чувствуя вины, танцуешь с другим? Целуешь любовь своего детства! Я бы тоже испугался, честное слово. Кто так поступает? — он хмыкнул, но я слышала иронию в его голосе. — Но мы же выяснили с ним отношения! Он всё понял и простил меня! — выкрикнула я. — Тогда что ещё может быть… Зола улыбнулся. — Ты слишком узко мыслишь, дорогая Ванда, — меня передёрнуло, когда он назвал меня дорогой. Я бы что-нибудь ему да предъявила, только на это уже не было времени. — Попробуй абстрагироваться. Попробуй на секунду отвлечься. Если проблем быть не должно, но разум и жизнь Пьетро находятся под угрозой, то что послужило этому причиной? Я дам тебе подсказку: тебе не кажется, что ты слишком сильно из-за этого переживаешь? И тогда я во все глаза посмотрела на Золу. Я никогда не думала, что это произойдёт именно таким образом, но мне приходилось смириться. О господи… Это же… Нет, я не могла быть права. Ни за что. Я не хотела быть в этом права. Мой голос дрогнул. — Это мой страх? — прошептала я, качая головой. — Мой страх заключается в потере Пьетро? Он улыбнулся, а в его глазах показался нездоровый блеск. — Всё-таки ты оказалась чуть умнее, — откровенно смеялся он. — Теперь, когда ты это понимаешь, я попрощаюсь с тобой. До скорого! И он исчез, оставляя меня наедине с моими мыслями. И моим страхом.

***

Melissa Mars — Bim Bam Boum Я, окончательно лишённая рассудка, ворвалась обратно в дом, проклиная этого Золу и эксперимент. Я проклинала совершенно всё, и гнев выходил из меня волнами. Вижн подбежал ко мне, чтобы успокоить, но и его я отвергла (в первый раз в своей жизни!), окинув таким взглядом, от которого вороны разлетались в разные стороны сквозь широкую крону дерева, город накрывал цунами, а земля под ногами рушилась. Я прошла мимо Т’Чаллы, как будто силой мысли откидывая его в сторону, и сама не замечала, что творилось вокруг меня: сильнейший ветер, которого, казалось, не было и в помине пару мгновений назад, ворвался в дом, выламывая дверь, выбивая стёкла в окнах, срывая цветы во дворе, руша деревья. Настоящий шум поднимался вокруг меня. Мои волосы вздымались вверх, застилая глаза, но я шла прямо, ноги впервые твёрдо стояли на земле, и я не видела ничего, кроме прямой дороги перед собой. Я делала глубокие вздохи, а затем… мне не нужен был воздух. Я обладала им всем целиком. Я обладала целым миром. В отражении я на секунду заметила, как мои глаза стали красными и налились кровью. Они слились цветом с волосами, алыми, как сама чума, и бледная кожа только оттеняла изливавшийся из меня красный. Наташа была права. Я стала Алой Ведьмой. Я видела страх в глазах Т’Чаллы, обернувшись, я видела, как лицо Вижна стало бледнее обычного. И мои шаги отдавались эхом в этом пустынном доме, где осталось место лишь для любви порочной. От неё же мне и пришлось страдать. Неведомая сила исходившая от моих рук отбрасывала в сторону предметы и крушила стены. Сначала с грохотом упали картины, за ними последовали кухонные шкафы, и когда я подходила к лестнице, а под моими ногами скрипели половицы. Жди меня, Зола, потому что в единственный день моей жизни я полыхаю алым пламенем и несу тебе знамя долгожданной мести. Вижн окликал меня и умолял вернуться: он понимал, что со мной происходит, и пытался остановить меня. Но сегодня я борюсь за жизнь того, кого люблю, того, кто беззаветно любит меня. Я бросила на Вижна взгляд, говоривший оставить меня в покое, потому что сейчас только я в силах все изменить. Это моя битва. И я её дождалась. И если судьбы моя и Пьетро соединены, то так тому и быть. С каждым новым шагом подо мной рушились ступени. Теперь до меня никто не сможет добраться. Я полыхала все ярче, и уже скоро весь дом заливал слепящий красный свет. Как ультрафиолет, я отдавала столько энергии, что не в силах была предотвратить катастрофу. Но если в случае катастрофы я смогу спасти жизнь Пьетро, то мне плевать на остальной мир. Я вторглась в его комнату, пока он забывался в своём страхе. О, каким обессиленным он был и сколько силы грохотало во мне шаровой молнией! Где-то вдалеке послышалась гроза, деревья за окном зажглись пламенем. Я упала на колени рядом с телом своего брата, как никогда ощущая с ним удушающую близость. Я не знала, что делаю, но чувствовала, что это правильно. Положив руки ему на грудь, словно делая массаж сердца, я испустила оглушающий, страшный, пробирающий до костей крик, полный скорби, отчаяния и всепоглощающей любви. Я люблю тебя, Пьетро, слышишь, люблю! Одинокая слеза скатилась по моей щеке. И не собираюсь отпускать… В тот миг весь мир озарился пламенем. Сверкали молнии, загорались дома и деревья, насквозь прожигался этот город и дотла пропадал в пыли. Я уничтожала целый мир, чтобы спасти одного человека. Пусть это и был мир моих сновидений. Ничей страх больше не вступит в силу. Ничто больше не изменится. Ни одна жизнь больше не разрушится. Сжигайте мою душу и рвите её в клочья. Я пронесусь к центру земли, я прилечу через всю вселенную, но я спасу его. Я не замечала, как из-под моих пальцев сочились тонкие красные нити: витая в воздухе, они окутывали тело Пьетро, сначала медленно и тихо, а затем все нарастая увеличиваясь, и мы с ним оказывались связаны этими магическими цепями, и они шли все дальше, языки пламени охватывали комнату, и мы оставались в эпицентре масштабного пожара. Я не слышала своего крика. Он был криком банши, криком, предвещающим бедствие. Я отдавала все свои силы на его спасение. Небо горело красным костром, все вокруг меня полыхало… А затем все кануло во тьму.