Волосы Изабель, будто испачканные чёрной акварелью, лежали на плечах и спине тёмным шлейфом, прилипали к фарфоровой коже. Она сидела на качелях в городском парке, поджав под себя ноги и опустив голову на колени. Иногда жалобно всхлипывая, она утирала нос дрожащей рукой.
Голоса, запахи, вкусы, прикосновения и шелест ветра больше не ощущались, будто каждая клеточка её тела вдруг потеряла чувствительность. Изабель подняла голову и, громко шмыгнув носом, вновь его утёрла. На руке сразу же небрежной палитрой растеклась кровь. Она была сладкой и пахла, как солнечные лучи, мокрый песок, шоколадное мороженое и соленое море.
Изабель вновь расплакалась, но как-то судорожно и глухо. Она настолько устала, что сил даже рыдать не осталось. Решение сбежать от Рафаэля теперь казалось глупым и необдуманным. Горькая ненависть к этому человеку постепенно переставала жечь горло, но теперь едкое отвращение к самой себе душило её где-то в лёгких.
На другом конце улицы кто-то необдуманно наступил в лужу и, громко выругавшись, пошёл по переулку дальше. Изабель подняла заплаканные глаза и оглянулась. Со всех сторон площадки на неё надвигались несколько хорошо сложенных фигур в тёмной одежде. Девушка громко втянула воздух, ощущая, как неприятный запах мокрой псины щекочет нос. Она резко встала, собираясь с мыслями, и огляделась. Шесть. Их шесть. Она одна. Мысли крутились в голове томным ураганом. Почему-то вспомнились зеленые кудри.
— Да чего ж ты так вскочила? — вперёд вышел двухметровый мужчина, и в свете фонаря она смогла разглядеть испещрённое шрамами лицо. — Боишься, малышка?
Люди позади грубо засмеялись, недобро переглядываясь. Слезы предательски обожгли глаза, заставляя окровавленные губы дрожать. Она прошлась языком по нижней губе, что не укрылось от незнакомцев.
— У неё кровь. Детка, а не от тебя ли так несёт мертвыми примитивными?
Изабель не сразу поняла суть сказанной фразы. Каждая потраченная зря секунда сужала круг мужчин в чёрном.
— Кровопийца. — приглушенно послышалось со всех сторон. — Она вкусила Примитивного. Давай её в Конклав, девчонку накажут по полной программе.
Из толпы вышел более молодой парень с аккуратной тёмной копной волос, которые шелком спадали на сильные плечи. В его злато-карих глазах плескалось недовольство, но оно постепенно переходило в жалость. Он заговорил:
— Она очень юна. Лиам, ты же сам знаешь, что первые дни вампира подобны аду. Давайте будем благосклонны. — он оглядел собравшихся взглядом и вдруг, над чём-то подумав, обратился к Изабель.
— Из какого ты клана? — лицо это человека было добрым, а нежные черты лица выдавали его ранимость.
— Клана? У меня нет клана. — Изабель в ужасе смотрела на мужчин, вжавшись в стену позади себя.
Мужчины проговорились, иногда на неё поглядывая. Молодой парень наконец вышел вперёд, протягивая ей руку:
— Как твоё имя? — его взгляд был наполнен жалостью и пониманием, из-за чего Изабель вдруг успокоилась. Бесконечное доверие проснулось где-то в глубине сознания.
— Изабель. — она протянула испачканную в крови руку этому человеку, почувствовав при его приближении запах собаки и мёда.
— Тобиас. — он придержал Её под локоть и аккуратно приобнял. Девушка еле стояла на ногах. — А кто обратил тебя, знаешь?
Она, подумав, проговорила с определенной четкостью, что никак не вязалось с её внешним видом.
— Рафаэль. — мужчины замолчали. Каждый из них, казалось, думал о чём-то своём и одновременно каждый раздумывал над одним единственным именем.
— Звони Майе. Пусть подготовит спальное место и свяжется с вожаком, — он поглядел на окровавленные клыки Изабель и прошептал:
— И пусть доложат Рафаэлю, что девчонка из его клана убила Примитивного.
В конце концов Тобиас взял её на руки. Изабель лежала тихо, пытаясь не дышать. Запах мокрой собаки, казалось, был повсюду. Последнее, что она помнила перед тем, как уснуть это встревоженное лицо нового знакомого и кровавые разводы на руках.
***
Рафаэль сидел в полумраке комнаты, иногда поглядывая на толпу подростков, стоящих прямо перед его носом. На их лицах читалось неповиновение, что вызывало у зеленоволосого только жгучую ярость.
— Мы не собираемся убивать кого-то, чтобы насытиться! Мы пришли в это чертово место ради мирной жизни, ради того, чтобы не навредить никому. А ты прямо сегодня, на наших глазах, показал, что мирно жить не настроен. — писклявый визг какой-то рыжей девчонки был резко прерван кашлем Рафаэля. Она слишком быстро вывела его из себя.
— Значит так, сопляки. — он был относительно спокоен. — Я не хотел браться за вас, но одна циничная и эгоистичная особа заставила меня связаться с кучкой слюнтяев, которые от одного вида крови готовы вытирать волосами пол. И раз уж мне придётся сражаться с вами плечом к плечу, я попытаюсь хоть немного вбить в ваши маленькие тупые головки, что мир не вертится вокруг вас и иногда нужно жертвовать чем-то ради некоторой цели. — Рафаэль вскочил на ноги и метнулся к Джессике. — Те, кто хочет умереть от голода — прошу, вас никто не держит. — Он показал на дверь в холле. — Те, кто хочет остаться в клане — сегодня на рассвете я выявлю самых сильных из вас.
Вся толпа осталась стоять. Иногда ходили нервные шепотки, что внушало некое недоверие. Даже Эрик, тот избитый парень, спокойно стоял у стены, опустив подбородок.
— В чем заключаются испытания? — множество пар металлических глаз обратились на Рафаэля в ожидании приказа.
— Я рад, что мы нашли общий язык. — Зеленоволосый усмехнулся и повернулся к окну. — Сегодня будем загорать, дети мои.
***
Зеленоглазый мальчик лет четырнадцати сделал шаг вперёд. Восторженные
испуганные шепотки пробежали по толпе, заставляя Мэтта вздрогнуть. Мальчишка сделал ещё несколько шагов и оглянулся. Утреннее мягкое солнце аккуратно клало узкие полоски желтоватого света на мраморные щёки. Мальчишка иногда подрагивал, наблюдая, как привычное и безопасное раньше солнце ласкало бледную кожу оголенных рук. Толпа вампиров в тени наблюдала с тихим упоением. Уже около десятка подростков получили уродливые красные отметины по всему телу. Солнце беспощадно жгло вампирскую кожу.
— Имя? — Рафаэль стоял в самом тенистом углу небольшой веранды, закутанный в плащ и тонкие перчатки.
Мальчишка озорно ухмыльнулся, наконец поняв, что солнце для него безвредно. Снял тяжёлую кожаную куртку и шарф с лица.
— Генри.— по толпе пронеслись восторженные возгласы и улюлюканья.
— Светолюб. — хрипло гаркнул Рафаэль и кивнул головой в знак одобрения. — Следующий.
Череда сутулых подростков одним за одним выходили под палящее жаром солнце, получая уродливые алые отметины на запястьях. Рафаэль смотрел на детей в уклончивой вежливостью. Их лица казались незнакомыми и чужими, но Рафаэль знал, что рано или поздно именно эти лица станут самыми родными на этой земле.
Внезапно зеленоволосый вампир вскочил на ноги и огляделся. Новички притихли, наблюдая, как обострилась реакция Рафаэля. Он, будто кошка, прошёл по тенистой стороне веранды и подошёл к воротам. Несколько секунд молчания показались Мэту вечностью. И вдруг ворота с глухим режущим звуком распахнулись, пропуская внутрь кучку молодых людей, один из которых был значительно моложе остальных.
— Что, черт возьми, ты сделал с Примитивной, ублюдок? — во двор Дюморта влетел разгневанный широкоплечий блондин в белой одежде. Он быстро приблизился к Рафаэлю, хватая его за горло. — Что ты с ней сделал? — он прошипел это ему прямо в ухо, отчего кончики зелёных волос неприятно коснулись щеки блондина.
— Спокойно. — Рафаэль отпихнул его, поправляя ворот винтажной сорочки. Лица некоторых прибывших были знакомы. Оборотни. — Речь об одной из присутствующих? — он обвёл взглядом толпу.
— Ах ты подонок, — проскрипел оборотень и вновь на него накинулся доставая из-за пазухи некий острый предмет.
Сумеречный охотник позади кинулся оттаскивать парня от Рафаэля, иногда получая уродливые царапины на щеках. В конце концов он успокоился и отошёл в сторону, вытирая рукавом рубашки разбитую губу.
— Изабель. Изабель Лайтвуд её имя. — голос прозвучал утробно и глухо. Рафаэль сейчас мог бы рассмеяться, эта история его забавляла.
Имя девчонки крутилось на языке, то и дело возвращая его к тому дню. К этому невероятному позору, к этому признаку слабости к обычной девчонке.
— Где она? — он поднял полные ярости тёмные глаза на главного оборотня, щеку которого оплетали шрамы. Тяжесть осознания оплетала шею путами сомнений.
В воздухе повисло молчание.
— Она у нас, Люк позаботится о ней до приезда Камиллы. И уж поверь мне, к вам, кровопийцам, она не подойдёт и на пушечный выстрел. — Оборотень сплюнул на пол и ушёл, вытирая белым подолом плаща пол.
Рафаэль сощурился от яркого солнца, пытаясь стерпеть жуткую боль на оголенных щеках и шее. Злость пожирала его мозг, начинала побеждать здравый смысл. Тёмными пятнами на мраморе проступали на его лице былое могущество и превосходство.
