***
Рафаэль поднимается по узкой винтовой лестнице, ведущей в северный коридор. Стены содрогаются от громкой музыки, которая играет в подвале в крупнейшем ночном клубе города. Пристанище похоти и вечного обмана. Рафаэль облизывает пересохшие губы и бежит по коридору, вдоль занавешенных портьерами окон. Невольное дежавю душит его шею, хватает за горло слизкими путами. Он преодолевает три этажа коридоров и залов, несколько этажей отелей, замечает на противоположном конце прохода надпись « Пансионат» и бессильно опирается на стену. Спустя столько лет эти пыльные залы, классы и спальни вновь маячат перед его глазами. Рафаэль невольно вспоминает прожитые здесь годы. Холодный пот каплями стекает по спине. На удивление быстро вспоминается урок полёта, когда за непослушание молодому вампиру оторвали крылья. Его звали Патриком. Его первый лучший друг-калека, которого все посчитали изгоем, который не продержится в пансионате и пару недель. Рафаэль стал его крыльями, его защитой, его шансом на жизнь. Патрик стал его первым братом. — Кого-то ищете? — девчонка с ярко-жёлтыми кошачьими глазами, стоящая около стенда с рекламой казино в подвале, слегка приподнимает тонкие бровки. Рафаэль устало улыбается. — Роксана... — он шепчет одними губами, и она уже сама бросается к нему на шею, приобнимая за широкий торс. От неё пахнет мёдом и мятой. Рафаэль аккуратно проводит рукой по длинным светлым волосам, будто проверяя, не обшибать ли он часом, приняв незнакомку за давнюю подругу. — Неужели, неужели... — она шепчет ему в ухо, то ли плача, то ли улыбаясь. — Я думала, ты погиб. Джастин сказал мне, что после нападения на Дюморт оборотней, всему твоему клану перекусили глотки. — Они не нападали. — Рафаэль придерживает ее за локоть. — Я знаю, собирались. Но не напали. Мои ребята справятся. Они сильные. Роксана утыкается носом ему в чёрную рубашку. Рафаэль пахнет привычно: кровью, потом и ветром. Когда Элиза была рядом, он пах ещё лёгким одеколоном, который она неизменно дарила ему на каждое Рождение. — Я рад, что жизнь и тебя пощадила, Роксана. — Рафаэль помнил девушку-кошку, которая на пятом курсе расцарапала своему парню лицо. — Я вернулась в это место, а значит не так уж и пощадила. — она опускает длинные ресницы. — Зачем ты здесь? — ее лицо оживляется, глаза наполняются интересом. — Я вновь ошибся. Вновь. — Он опускает голову, свешивая отросшие зеленые кудри. — Я обратил смертную, обрёк ее на гибель. — Они нашли ее , да? — Роксана и сама уже знает ответ. — Она здесь. Я не смог ее уберечь. — он устало съезжает по стене, прикрывая лицо руками. — Я подонок, Роксана, я животное. Я нарушил свою клятву Элизе. Я все снова испортил... Девушка сидит, слегка наклонив голову. Форма учительницы очень ей идёт: темно синее платье до колена, аккуратный воротник, белые манжеты на рукавах и аккуратная брошь в виде волка на груди. Рафаэль не узнает свою взбалмошную, сумасшедшую подругу. — Мы все совершаем ошибки. Нам все пришлось несладко. — она берет его за руку, как в в детстве. — Но это ещё не конец. Джастин говорит, что надвигается что-то ужасное, что все создания ночи должны держаться вместе, потому что демоны наступают нам на пятки. — Роксана смотрит ему прямо в глаза. Красивая. — Поэтому, будь сильным, Раф. Ради своего нового клана, ради Элизы, ради примитивной, чьё тело и душу хочешь спасти. — Она у вас. — он поднимает темный жесткий взгляд. Роксана невольно повинуется внутренне. — Здесь. Я пришёл сюда за ней. Роксана молчит. Рафаэль слышит ее быстрое сердцебиение где-то в грудной клетке. — Пленниц держат выше, а испытуемых этажом ниже. — она отходит на своё место, поправляя ручку. — Я не смогу провести тебя, иначе лишусь работы. — Рафаэль понимающе кивает. — Удачи, Раф. Береги себя. Он молча кивает и снова переходит на бег по направлению к лестнице. Смуглый лик Роксаны ещё долго крутится перед глазами.***
Изабель стоит под горячим душем. На плитку, покрытую плесенью и сероватой пеной, стекает грязная мыльная вода, стирая с тела кровоподтеки. Некоторые ссадины зажили, остальные покрылись плотной засохшей корочкой крови. Изабель вдыхает чистый запах мыла и шампуня. Она закрывает от удовольствия глаза и подставляет лицо под горячую струю. — Рафаэль на дарк стрит, в школьном квартале. — Мэйсон, так зовут ее врача-надзирателя, который колит ей сыворотку, водит поесть и в душевую. Иногда они гуляют в саду, воссозданном для учащихся пансионата и больных госпиталя. Мэйсон много говорит с ней, рассказывая о генетической модернизации, замене дьявольской крови на более чистую, смеси крови разных существ. Изабель долго находилась в неком трансе, поэтому первые пару дней пролетели для неё будто во сне. Мэйсон был с ней все это время, аккуратно поглаживая по холодным рукам. — Зачем? — она стоит в кабинке, уперевшись руками в перегородку. Мысли убегают от неё, оставляя голову полностью пустой. Мэйсон говорит, что это небольшой побочный эффект сыворотки. — Глупый вопрос, Иззи. — Он стоит недалёко, так, чтобы не видеть обнаженную вампиршу. Мэйсон держит в руках мягкое белое полотенце и чистую больничную форму: короткое белое хлопковое платье и белье. — Он пришёл за тобой. — Вряд ли. — она с трудом выговаривает короткие предложения. Ей вообще тяжело разговаривать. Обычно Мэйсон делает это за двоих. — Он знает, что мы ищем новую Лилит. И это наша общая цель и единственный путь борьбы с демонами. Их становится все больше, и их силы все крепчают, а мы воюем все больше, лишаясь шанса на выживание. — Он вытирает со лба капельки пота. — Новая Лилит — наш единственный выход. Он должен это понять и принять, не быть эгоистом. Мы не отдадим тебя обратно в клан. Изабель выключает воду. Ванная, наполненная паром, крутится вокруг ее головы хороводом оранжевой плитки и кранов. Девушка выходит из душа и без стеснения направляется к надзирателю, протягивая руку за полотенцем. Его заботливые зеленые глаза смотрят со смущением. — Пусть придёт. Я хочу услышать его извинения. — Она заворачивается в полотенце и обессилено опирается на Мэйсона. — Он что-то сделал тебе? — Парень гневно хмурит лоб. — Он сделал из меня это — кровопийцу, монстра. Сломал мне жизнь. — Она бессвязно бормочет что-то ещё. Ее мокрые волосы трясутся в такт ее голове. — Я хочу услышать извинения. Мэйсон прижимает к себе ее хрупкое содрогающееся тело. Гладит по голове и спине и шепчет ей на ухо что-то неразборчивое. Изабель вся покрылась пупырышками то ли от сквозняка, то ли от горечи. — Возможно, он не убил тебя, а лишь подарил что-то новое. — Изабель плачет. Только не так истерично, как в первые дни, а тихо и жалко. С прикрытой многочисленными приемами снотворного и успокоительного болью. Она пожирает ее изнутри, заставляя содрогаться под тяжестью собственного веса. — Например, возможность стать нашим общим спасением. Возможно, именно твоё тело способно справиться с новыми прионами. Возможно, именно ты станешь новой Лилит. Но Изабель уже его слышит. Ее хватка ослабла, а руки немощно опустились Мэйсону на плечи. Он подхватывает ее, будто легкую бамбуковую палочку, и выносит из ванной. Бежит по коридору назад, в больничное крыло. Босые ступни оставляют на полу мокрые следы. Изабель лежит у него на руках, слегка приоткрыв рот. Мэйсон в ужасе вбегает в операционную, не сводя глаз со струйки крови у рта Изабель Лайтвуд.***
Мелани смотрит на Камиллу с нескрываемым отвращением. Ее тонкие губы подрагивают то ли от холода, то ли от неприязни. От постоянного крика голос сел, поэтому она молчит. Веревка, которой ее привязали к стулу, саднит оголенные участки кожи. Весь зал заполнен вампирами, которые с нескрываемой ненавистью уставились на Камиллу. Они ждут, когда та отвернётся, и уже планируют, как разорвут ей глотку. — К сожалению, Рафаэль покинул это чудное место в самом начале крупнейшей в истории Ночного царства войны. — она зло цокает языком. — Сбежал, как последний трус. — Обводит взглядом комнату, заостряя взгляд на Мелани, чьё тело, привязанное к стулу, сидит посреди зала. Та пытается вырваться, но запястья и голени слишком натерла грубая веревка, поэтому Мелани теперь просто негромко стонет. — Он не сбежал. — Джессика встаёт из-за высоких, хорошо сложённых тел. — Он хотел спасти одну из нас. Свою сестру. Он вернётся. Он обещал. — Глупышка. — Серые глаза Камиллы сверкнули открытым цинизмом. — Рафаэль ушёл за своей мнимой любовью. За эмоцией. Он убьёт вас всех из-за своих эмоций, глупцы. — она встаёт, повышая голос. — Мне нужен клан, чтобы выжить, а вам, что спасти свои задницы из этого земного Ада. Поэтому, я предлагаю вам сделку, сестры и братья. — Она открыто улыбается. — Откажитесь от Рафаэля, чтобы не проиграть битву, ведь в этот раз мы не сможем остаться в стороне. Я помогу вам, научу вас всему. В зале воцаряется тишина. Слышно только, как стонет Мелани и кто-то клацает клыками. — Пошла к черту. — Прямо за высокой спинкой кресла оказывается хрупкая фигурка невысокой блондинки, которая перерезает Камилле шею серебряным серпом, напоминающим полумесяц. Кровавые разводы окрашивают стол и спинку стула, а также изящную шею вампирши и ее такие пальцы. Голова Камиллы свешивается ей на грудь под неестественным углом, а чёрная кровь, хлеставшая, будто их крана, обливает лицо, руки и шею молодой девушке позади. Та, вытерев их о скатерть, будто это не кровь, а малиновое варенье, протерла глаза, медленно приоткрывая ресницы. Весь зал замер в изумлении от этой картины. — Конклав может убить тебя за убийство сестры. — Молодой парнишка из толпы невольно сглотнул, видимо, останавливая рвотный позыв. — Она и не сестра мне, вовсе. — блондинка улыбается, показывая ряд ровных, человеческих зубов. — Да и к тому же, кто будет следить за правилами сейчас, когда с минуты на минуту наш мир — шаткие весы, а вы ещё даже не знаете, кто на противополодной чаше. — Зато мы знаем, кто на нашей. — Джессика держит за руку своего парня и подругу Клариссу и улыбается. — И пока мы едины, а сердца чисты от темноты, мы будем бороться. — Тогда начни свою борьбу сейчас . — Блондинка мягким движением руки вытирает серп и, замахнувшись, проводит им Джессике по животу. Та, растерянно и туманно вглядывается в лицо блондинки, наконец теряет связь с окружающим миром. На мраморной коже, виднеющееся из-под короткого кожаного топика, появляется глубокая бурая полоса. Джессика, касаясь головой напольной плитки, понимает, кто был перед ней секунду назад. — Демон-хамелеон! — выкрикивает Патрик, но его голос тонет в общем гуле толпы вампиров, в которой уже невозможно определить, где твоя младшая сестра, а где — демон-перевертыш.