***
Мелани раскладывает на полу стерильные принадлежности, пару салфеток, тёплую воду и антисептик. Остальные сидят полукругом, наблюдая за ловкими движениями вампирши. Окна завешаны плотными тюлевыми шторами в пол, но и те от старости кое-где пропускают лучи. Они остановились в довольно старом дешевом мотеле в пригороде. Бледная девушка, владеющая домом, зловеще ухмыльнулась, обнажая клыки, и дала им ключ от номера. — Привычного нам мира больше нет. — Она начинает чуть приглушенно. — Примитивные объединились с детьми Ночи. Джастин заставил их поверить в свою неприкосновенность в случае подчинения ему. — Мелани оглядывает комнату и с горечью понимает, что может пересчитать свой клан по пальцам. — У Джастина целая армия и мы ещё не знаем с кем будем воевать против. Комнату окутало молчание. Мэтт все смотрел на ржавую макушку Джессики. Ее щеки опухли от слез. Мэтт замечает крупные синяки на бледной коже. — Зачем нам воевать? — Лидия прищуривает свои зеленые глаза, — особенно против своих? — Ее голос на миг содрогается. — Если мою сестру убили не Джастин и его армия... — Джастин заставляет делать аморальные вещи... Если ты с ним, то ты убийца и насильник. Ты — сплошное отвращение. Настоящий кровопийца... Я определенно против такого расклада. — Мелани трёт избитую щиколотку. — Даже если мы объединимся с кланом Камиллы, мы все равно не справимся с демонами. У нас нет выбора. — Перси устало запрокидывает голову. — Я за то, чтобы вернуться на Дарк стрит. — Джастин все таки добился своего, милые дети. — Патрик смотрит осуждающе. — Мне так жаль, что Перси прав. Мне безумно жаль... Вампиры стараются не смотреть друг другу в глаза. — Если Рафаэль не вернётся, мы придём к Джастину с белым флагом. — Мелани озвучивает общую идею и наконец встаёт. — А пока отдыхайте... В комнате до жути тихо...***
Ночью из-под двери номера веет лютым холодом, сковывающим ноги. Джессика передвигается бесшумно, еле ступая по прогнившим половицам. Девушка выходит на террасу, укутанную ночной тенью. Ее руки подрагивают в такт телу, ноги передвигаются с тяжестью и болью в коленях. Она поднимает голову, оглядывая два этажа мотеля. В ее стеклянном, обезумевшем от голода взгляде читается животный инстинкт, будто у загнанной лисы. Вампирша, пригнувшись к земле, крадётся вдоль номеров, слегка прикасаясь пальцами к шершавым поверхностям дверей. Мэтт не спит днями и ночами одновременно. Его мучает жажда, зверский голод. Но не он один терпит, потому что Мелани обещала ужин уже завтра. Мэтт дышит прерывисто, но полностью себя контролирует. Себя, красавчика Перси, сумасшедшего Питера, который резко стал излишне спокойным, странную Клариссу, красавицу Лидию и ещё несколько знакомых ребят. Но больше всего он следит за Джессикой, наблюдая за тем как та все больше становится похожей на зверя. Мэтт следует за ней по пятам. И даже сейчас, идя по скрипучей террасе, он чувствует еле заметный запах сирени, исходящий от ее ржавых волос. Мелани долго возится с замком, а потом долго присматривается к ручке. Все ее разумное существо борется с голодом, который уже давно показал ей, кто главный. Вампирша на миг оскаливается, принимая удобную позу, и рывком распахивает дверь. Она действует бесшумно, словно искусный охотник. Мэтт с трудом понимает, что происходит. Пару секунд в комнате тихо, и вдруг тишину разрывает звук трескающегося льда, а потом вновь тишина. Мэтт только сейчас замечает,что по его щекам струятся слезы. трус, трус ты, Мэтт Джексон, слюнтяй. испугался девчонки. Он ничего не смог сделать, только лишь жалобно заскулить от безысходности. Его душу рвало на мелкие кусочки от ненависти к себе и своей трусости. Из-за него убили ни в чем не повинного человека. Только он, Мэтт, во всем виноват. Мэтт не знает, сколько времени провёл, сидя, прислонившись к панельным стенам. Последнее, что он услышал, были всхлипы, полные такой боли, что он испугался, что Джессике кто-то навредил. Парень ползком оказался в номере. Весь пол был залит алой человеческой кровью, от которой несло притягательно и пленительно настолько, что Мэтт на секунду не обратил внимания на то, что должно было первым броситься в глаза. Джессика сидела на полу, прижимая к груди тело молодой девушки, и содрогалась от рыданий. Мэтт впервые видел ее такой: настоящей и будто голой перед остальным миром. Он пересёк пару метров, разделяющих их, и просто сел рядом, принимая тяжелую ношу на себя. Мэтт впервые понял, что Джессика — нечто большее, чем просто избалованная шлюха Питера. Они закопали девушку неподалёку от мотеля. Мэтт молился, чтобы сработало. Мэтт молился одними губами своему Богу, испытывая жгучую боль каждый раз, когда имя Его касалось сухих губ. Джессика плакала непрестанно, утирая окровавленные щеки грязными от земли руками. Мэтту казалось, что все это — лишь страшный кошмар, тень его воображения, не более. Но холодное тело примитивной, которое, будто мешок с костями, упало на дно ямы, раз за разом возвращало его к действительности. Когда они закончили, Джессика в ужасе отползла от могилы. Мэтт смотрел на неё и не мог понять, в какой момент жизни он потерял все, на что надеялся и имел. Он лишь нетрезво пошатнулся и побрел к Джессике, прижимая ее на вид хрупкое трясущееся тело к себе. От неё веяло таким страхом, что можно было захлебнуться. Мэтт тихо вдыхал запах свежей человечной крови, исходящий от ее тела и неслышно вздыхал от бессилия. Они так и просидели почти до рассвета, ожидая рождение новой дочери Ночи.***
Мейсон сверяется с показателями, записывая данные в толстую папку, подписанную заглавными буквами «ЭЛ» все данные термометра, пульсометра, тонометра и других различных датчиков, которые все ещё доказывали, что Изабель больше мертва, чем жива. Парень все время поглядывает на безмятежное лицо девушки, невольно задумываясь о ее будущем. А что если она та самая? Если она и вправду новая Лилит? Тогда рано или поздно Изабель очнётся, будто Спящая красавица в сказке, и ее коронуют новой королевой Ночи. Тогда войне конец, мир снова станет привычным, а Конкав прекратит своё существование из-за наставшей полной монархии. А если не очнётся? Мейсон кусает пухлые губы, его руки слегка потрясывают папку. Тогда она станет лишь ещё одним новым экспериментом, который так же, как и сотни других — провалился. Они уже десятки лет ищут идеальных мутантов: демонов- людей, вампиров- людей, вампиров- оборотней, а все напрасно: девушки гибнут одна за другой. Мейсон смотрит на свои вены, полные тёплой буроватой крови, которая бурлит в его теле, поддерживая жизнь. Он — примитивный. Один из тех, кто сдался в плен ещё в начале войны. Мейсон никогда не жалел об этом. Сейчас примитивные мрут кварталами от набегов демонов-перевертышей, а он в безопасности изучает девушек, которые, несмотря на предыдущие неудачи, ещё могут спасти шаткий мир. Мейсон не спал ночами, высчитывая нужную пропорцию сыворотки, пытаясь уменьшить ее убийственное воздействие на организм Изабель. Он нашёл нужный раствор, насытил его микроэлементами для питания и витаминами. Он сделал все, что сердце Изабель Лайтвуд забилось с новой силой. — Я люблю тебя, Спящая красавица, — шепчет он одними губами, заливая экспериментальную порцию сыворотки. — Ты справишься, дочь Рафаэля. Сердце Изабель хоть и не бьется, но сжимается от горькой правды, которую вторят совсем не те уста.***
На рассвете, когда солнечные лучи коснулись скрипучих половиц, Мэтт вошёл в гостиную. Он сделал несколько шагов, а потом упал на колени и замолчал. Лидия бросилась к нему, слегка касаясь взмокшей майки одними ладошками. — Мэтт? Где вы были? Где Джессика? Откуда кровь? — Лидия выглядит помято, но голос ее не дрожит. Мэтт молчит, потому что Лидия не поймёт. Не поймёт, почему Джессика осталась в лесу. Почему она сейчас там, с новорожденной вампиршей, пытается выходить ее. Почему он не остановил Джессику, когда она убивала примитивную. Не поймёт, почему решил дать примитивной шанс даже на такую скверную, но жизнь. — Ответь мне, Мэтт! — она уже кричит, тряся его за плечи. — Мы должны уйти, — он шипит совсем тихо, но Мелани, вошедшая в комнату, слышит. Он и сама знает, что место это нечисто, а девушка на кассе в магазине совсем не примитивная. — Бежать отсюда, не оглядываясь. — Что случилось, Мэтт, я приказываю мне ответить! — Мелани подходит ближе, грубо хватая его за ворот рубашки. — Мы убили девушку, — он резко оборачивается, смотрит алыми от ужаса глазами, ищет спасения в немигающем взгляде Лидии. — Джессика с ней, мы обратили ее. В комнате повисла тишина.***
Джастин Клинтон — оборотень, обладающий привлекательной внешностью тридцатипятилетнего мужчины. Его медовое лицо слегка заросло щетиной, а нестриженые смольные кудри разрослись в разные стороны. Его вытянутое крепкое тело облачено в неизменно чёрную строгую одежду, которая делает его похожим на гробовщика. Джастин — владелец Дарк Стрит и всего Темного квартала, недавно захватил весь город, создав себе разнокастовую армию, которой нет равных. А все потому, что она состоит из мутантов — тех, кого всегда презирали чистокровные дети Ночи. Но Джастин был невообразимо горд собой: теперь они собраны здесь, повинуясь каждому его слову. Молодые мальчишки, в чьих сердцах бьется опрометчивость и недоверие; юные девушки, чьи мысли все ещё невинны, а цели скупы; опытные бойцы, которые по случайности были заражены десятки лет назад и отправлены в ссылку. Джастин собрал непобедимую армию, но страх все ещё клокочет в его горле при упоминании демонов-перевертышей. Они напали на Дарк Стрит около месяца назад, убив его людей. Солдаты просто не понимали, где свои, а где демоны. Его кулаки сжимаются непроизвольно. у нас не будет ни единого шанса, если мы не найдём Лилит. Лишь она сможет усмирить детей своих. Джастин часто ходит в больничное крыло и смотрит на девушку, чьи черты лица смутно напоминают кого-то. Изабель Лайтвуд единственная, кто выжил после месяца ввода сывороток, поэтому Джастин так переживает. Мутация сумеречного охотника и вампира — гремучая смесь. За окном протяжно завывает ветер, бьет по окнам тяжелыми каплями дождя. В палате прохладно, поэтому Мейсон кутается в плотную женскую шаль, которую случайно оставила медсестра. Его рука что-то пишет на планшете, ровно выводя буквы, но мысли его совсем не тут. Дверь распахивается резко, принося с собой свет из коридора. — Как здоровье?— Джастин заходит, прикрывая дверь. — Отлично, сэр. — Он слегка заикается. — Да не у тебя, бестолочь, — Джастин устало потирает переносицу. Мейсон отдаёт ему папку, его руки и подбородок слегка дрожат. Тычет пальцем на строчки, в которых прописаны жизненные показатели. — Я вижу, что сердце все таки бьется, что не может не радовать. — Джастин и вправду улыбается. — Если Лилит найдёт пристанище именно в этой девчонке, то мы спасены. Мейсон не сразу понимает, что только что узнал. — Хотите сказать, что не сама Изабель является Лилит? Она лишь сосуд? — Мейсон плохо соображает, что происходит и что только что понял. — А ты сообразительный, — Джастин подавляет животный инстинкт при виде смертного и слегка оживляется. — Если тело девчонки выдержит все сущности Тьмы в себе, Лилит сможет выбрать ее тело как сосуд. — А что случится с Изабель? Джастин насмехается и, придвинувшись ближе, выдыхает сигаретной вонью ему прямо в лицо: — Сосуд не может содержать две личности, так ведь? Джастин уходит, оставляя Мейсона опустошенно глядеть на чуть приоткрытые пухлые губы Изабель Лайтвуд.