***
Дождь, барабанящий по окнам, принёс долгожданную прохладу в раскалённый город, заставляя его прикрывать окна. Рафаэль впервые прогуливался через эти мощеные улочки днём, когда все небо заволокло тучами. Его неспешная походка и отросшие зеленые кудри придавали всей этой ситуации заманчивый шарм. Город, казалось, испуганный прохладными каплями, вымер. Рафаэля это всегда забавляло: люди прячутся в домах от простой воды, приятно холодящей кожу. Он шёл по направлению к старому Дюморту, ожидая увидеть нечто ошеломляющее. Поэтому, увидев лишь развалины и пепел, он мало удивился. Но сердце отчего-то болезненно сжалось при виде окровавленных тел подростков, чьи имена он так и не успел запомнить. Рафаэль сидел на камнях, опустив голову на грудь. Тяжёлые мысли заполняли голову, отчего он никак не мог сосредоточиться на настоящем. Поиски девушки, которая даже не ждёт, чтобы он ее спас, заняли большую часть его жизни. И он, как проклятый, ищет ее по всему Нью-Йорку. Возможно, в этом порыве чести виновата Элиза. Элиза вообще виновата во всем, что с ним происходит. Элиза как одухотворение всего наилучшего и одновременно всего наилучшего в этом свете, собравшегося в юной белокурой девушке. Рафаэль нередко задумывался, почему она полюбила его — мрачного и темного, полного тайн, убийцу и мерзавладев, испортившего ей жизнь. Они познакомились, когда ей было от силы восемнадцать. Тогда, зимним холодным вечером, она одна шла по улице, укутанная в длинное дамское пальто. Рафаэль всегда любил позавтракать чем-то помоложе, поэтому увязался за ней через несколько кварталов. В одну секунду она резко развернулась посреди улицы, смотря прямо ему в глаза. Улица была пуста, ей некому было помочь. Это понимали оба. — У меня есть деньги, — она выглядела достаточно уверенно, но в льдисто-голубых глазах плескался животный страх. Рафаэль часто видел этот взгляд: он умолял о пощаде, благосклонности, взывал к совести. Но Рафаэль никогда его не замечал, воспринимая как данность. Сейчас, видя эту ледовую схватку между этой уязвимой девушкой и его мертвой совестью ( единственным смертным, что у него осталось), он засомневался на ее счёт. Они так и стояли метрах в десяти друг от друга, когда Рафаэль наконец понял, что он не сможет. Девушка, осознав свою неприкасаемость, бросилась прочь, стуча каблуками ботинок по брусчатке. Рафаэль тогда долго не мог прийти в себя: он впервые пожалел примитивную.***
Ранним утром, когда первые птицы, радостно прочищая горло, запищали приятные уху трели, вампиры, накинувши темные плотные плащи, оказались на пороге волчьего логова. Питер, всем своим видом показав, что это место ему отвратительно, театрально скривился, но взгляд Патрика, уверенно направленного на дверь, его будто пристыдил. — Что будет, когда война кончится? — невысокая вампирша с короткими куцыми хвостиками вопросительно взглянула на толпу. — Если мы будем рядом, у нас не будет шансов: нас растерзают, как куриц. Это гиблое дело, палка на двух концах. — Ты бесконечно права, Анна. — Скарлет вышла вперёд, обращаясь лицом к братьям. — Я тоже против. Нам ведь не нужен будет союз, если мы просто выйдем из игры, верно? — Патрик хмуро глянул на вампиршу, выражая недоверие. — Вампиры — не трусы, я не собираюсь сдаваться. Кто хочет — может идти. Я никого не держу. — Патрик, казалось, повзрослел лет на десять, его плечи понуро опустились, а лицо, доныне молодое и бодрое, вдруг показалось жутко уставшим и безразличным. Вампиры, промолчав, опустили головы в капюшонах. Алек, поглядывая на Скарлетт, расплылся в нагловатой ухмылке.***
Оборотни с неким недоверием и опаской впустили вампиров в свой дом. Первые с ненавистью глядели на пахнущих кровью, грязных, мокрых от бесконечных прохладных дождей подростков, чьи глаза подозрительно спокойно изучали помещение. Логовом оборони назвали поместье за городом, у леса, где пахло свежей хвоей и сыростью. В поместье было три этажа, чердак и подвал. Изнутри дом выглядел вполне жилым: комнаты девушек были сверху, а мужчины проживали на первом. Чердак служил столовой и кухней, а в подвале был бар. Вампиры с интересом рассматривали пошарпанные от когтей стены. — Эми, проведи женскую половину наших новых гостей в верхние спальни, думаю, они поместятся. — Люк осмотрел скудные остатки Рафаэлевой шайки. — Моррис, на тебе мальчишки. Невысокая хмурая девушка с пепельно-серым хвостом вышла вперёд, показывая во взгляде невероятное отвращение к впередистоящим. Вслед за ней вышел широкоплечий мужчина с еле заметной щетиной и шрамом на щеке. Вампиры поежились от наступившего неловкого молчания. — Пусть хоть скажут что-нибудь, — девушка склонила голову на бок, одновременно бросая взгляд на Люка, — А как же свод правил? Или наши гости могут творить беспредел направо и налево? — Прикрой рот, — мужчина успокоил блондинку одним грубоватым взглядом, чуть дотронувшись ей до плеча. — Я думаю, наши новые соседи и сами все знают. — Он ожидающе оглянул толпу. — Все будет нормально, Патрик, можешь на нас рассчитывать. — Питер, будто не замечая нагнетающей атмосферы и не желая подчиняться оборотням, ответил. Патрик коротко кивнул. Девушки, смирившись, опустили головы и пошли вслед за блондинкой. Остальные, переглянувшись, последовали их примеру. — Как нам спать в одно время с ними? — Лидия удрученно взглянула на Скарлетт. В последнее время они достаточно сблизились. Лидия впервые смогла расслабленно поговорить по душам с новой подругой, вдоволь насмеяться и слегка посплетничать об Алеке. — Мы тоже не спим по ночам, — в ответ на удивленный взгляд оборотень ответил. — Так больше шансов, что нас не заметят при передвижении или охоте. Лидия с ужасом отметила, что они чем-то похожи.***
Кровь вампиров свернувшаяся и густая, имеющая неприятный запах и отвратительна на вкус, как стухшее мясо. Рафаэль знает этот запах. Так пах Дюморт после нашествия демонов, так пахло поле около Франции, где когда-то, пару столетий назад, ему обожгло левую скулу, так пахнет всегда, когда гибнут его братья и сестры. Так пахнет поражение. Зеленоволосый, сидя на огромном обломке мансарды Дюморта, впервые почувствовал этот жуткий запах. Холод миллионами холодных паучьих лапок побежал по широкой спине. Почему-то Рафаэль только сейчас заметил, что темнеет. Снимая пальто и перчатки, обнажая сильное жилистое тело, Рафаэль двинулся в глубь города, откуда доносился запах. Страх был чужд Рафаэлю, но тогда он впервые ощутил это дежавю. Будто Элиза снова рядом. Отогнав невеселые мысли о прошлом, глава клана, преодолев за несколько минут пару кварталов, оказался у полуразрушенной синагоги. Все ее стены были измазаны чем-то слизким и прозрачным. Рафаэль плохо помнил название демона, которому принадлежал этот след. Он, еле касаясь ногами земли, начал продвигаться, ориентируясь по режущему запаху кого-то родного. На миг, ему представилась картина, как он, Рафаэль, плачет над окончательно мертвым телом какого-нибудь Питера. Обойдя пару цилиндрообразных колонн, Рафаэль увидел на земле, возле самой стены, еле заметную часть русой головы. Глаза Рафаэля загорелись недобрым красным, зрачки сузились, тело напряглось, а ноги заняли оборонительную позицию. Рафаэль медленно превратился в некое подобие животного на охоте. — Кто здесь? — испуганный голос Мейсона прорезал нагнетающую тишину. Рафаэль молча обошёл его с другой стороны, пытаясь разглядеть обстановку и физическую форму соперника. — Я безоружен. Со мной только девушка, она очень слаба. Мы не представляем угрозы. — Рафаэль чуть оробел. Голос мальчишки был достаточно взрослым, но очень испуганным. Рафаэль всегда лакомился такими первыми. Но тут пахнет раненым вампиром, видимо, девушка. — Я заметил. — Рафаэль наконец показался из тени. По взгляду Мейсона, глаза которого сделались величиной с блюдца, Рафаэль выглядел устрашающе. — Вам требуется помощь. — Мейсон в оцепенении смотрел в глаза вампиру и внутренне умирал. Он знал, кто перед ним. Джастин называл его предателем и лгуном. Джастин, тот которого теперь предал он сам. — Не трогай ее, — он наконец сглотнул и встал на пути Рафаэля к Изабель. Тот даже не смотрел на девушку. Рафаэль видел по глазам — парень перед ним — примитивный. Примитивный с полумертвой вампиршей на руках у заброшенной синагоги, которую уничтожили в процессе схватки с демонами. Рафаэль сам усмехнулся. — Как ты ещё жив? — Рафаэль сделал акцент на слове «ты». Разве примитивные не сбежали, а остальных съели? — Рафаэль подошёл к нему вплотную, их отделяла только маленькая полоска света. — Только если... — Мейсон в ужасе прикрыл глаза, ожидая худшего. Он понял. — Только если ты с ним... Рафаэль так и остался стоять, смотря на одного из примитивных, которых заставил на себя работать Джастин. Примитивные, из-за того что невечны, очень подвластны своему эгоизму, а, следовательно, ищут пути выживания. Рафаэль не смог бы его осудить. — Беги, пока я не понял, что голоден. — Процедил вампир, опускаясь на корточки. Теперь их глаза были на одном уровне. — Я не уйду без неё, — оба взгляда упали на хрупкое тело. Чёрные волосы прикрыли лицо, но Рафаэль заметил что-то знакомое: остатки рун на запястьях. Рафаэль, будто забыв о Мейсоне, с немигающим взглядом двинулся к вампирше. Этот запах принадлежал ей. — Не смей, — Мейсон, зная, что он смешон в своих попытках пойти против Рафаэля, но что-то внутри него порвалось, когда тот начал к ней приближаться. — Я же сказал: беги, пока цел, — Рафаэль обернулся, обнажая ряд клыков. Мейсон встал на ноги, чуть пошатываясь. — Да, я погибну, но как солдат, как воин, который боролся. — Рафаэль ядовито ухмыльнулся и бросился к нему, прижимая к земле. Рафаэль смог рассмотреть его вблизи: запачканный халат, грязный пыльный свитер и окровавленная шея. окровавленная — Она укусила тебя, — Рафаэль чуть ли не отпрыгнул от него, холодея. — Ты вампир. — Подведя итог, он с сожалением поглядел на жалкого Мейсона. — Добро пожаловать, — он сплюнул на пол, отворачиваясь он новообращённого. Мерзкий тип, ещё и предатель. — Ты все таки пришёл... — сливаясь с ветром, тонкий шёпот нежно-розовых губ донёсся до Рафаэля знакомым отголоском. Этот отголосок будоражил сознание, от него волосы вставали дыбом, а тело противно немело. Рафаэль бросился к девушке на земле, боясь поверить своему счастью. Разворачивая ее к себе и убирая с лица волосы, он увидел родной лик Изабель. Ее глаза, присыпанные болью и пеплом неудач, казалось, прожигали у него во лбу огромную дыру. Хоть она и еле говорила, а он был полон сил и мастерства, вооружена здесь была только она. — Я ждала тебя так долго, и ты все таки пришёл. — Она смотрела с такой обидой в чёрных зрачках, что Рафаэлю, казалось, хотелось просто взвыть от жуткой тоски. — Я больше никогда не уйду. — Он прижал хрупкое, еле дышащее тело к себе, вдыхая запах крови и больницы, ветра и песка. Изабель пахла не как поражение, а как самая желанная в мире победа.