***
Джош походил на заведенный маятник, он расхаживал от угла к углу, сначала молча выслушивая Эмили, а затем уже засыпая её озабоченными вопросами. — Ты вспомнила? Тогда ты должна была вспомнить и то, как оно погибло. Эмили – оно погибло. Ты собственноручно его уничтожила, чёрт! — Мужчина активно жестикулировал, провел ладонью по лицу, зарылся ей в волосы. — Почему ты не сказала мне об этом, когда мы созванивались?! Плевать, правда это или нет, мы бы уехали. Если город так плохо на тебя влияет – сначала ты плачешь в трубку, говоришь о галлюцинациях, затем отмахиваешься, будто ничего не было, теперь мертвый клоун якобы восстал из пепла. Я изучал его, Эмили, перечитывал свои записи почти каждый день, чтобы не забыть. Даже если оно не погибло тогда… Оно возвращается каждые двадцать семь лет. Без исключений. Ты же понимаешь, почему мне тяжело в это поверить? Никогда до этого Джош так не обращался со своей женой, и глядя на него сейчас, будто провинившаяся девчонка, она так сильно хотела прервать его, выложить всю ту накопившуюся обиду, что образовалась на месте её сердца. Эмили душил один лишь факт, что он её не понимает. Как не понимает и того, что если бы не лгал ей, рассказывал правду о том, что здесь происходило раньше, этого момента никогда бы и не было. Но Эмили молчала, продолжая давить в себе чувство несправедливости. — Эмили, я бы в тот же день вернулся, мы бы уже были далеко отсюда. Просто… я тебя не понимаю, почему? — Он внезапно остановился и на секунду взглянул на женщину, в его глазах можно было прочитать всё разом – разочарование, непонимание, обиду, и… нежно теплящуюся любовь и отчаянную заботу. — Можешь не отвечать, — со вздохом продолжил он, — это мы разберём позже, не так важно. Собирайся. Мы уезжаем. — Джош… — Протянула женщина, но муж словно игнорировал её. — Чем быстрее, тем лучше. Я соберу мальчиков, ты – самые нужные вещи, поедем налегке. Сейчас. — Во время своей речи он уже рылся в привезенном им чемодане, буквально выбрасывая из него всё. Схватил из него пару папок, положил на кожаную сумку с документами и указал на опустевший чемодан. — Это для самого необходимого, его будет достаточно. Погруженный в свои мысли, действуя на автомате, словно был сотни раз подготовлен к подобной чрезвычайной ситуации, Джош бездушно выполнял всё, по одному ему известному, заранее подготовленному плану эвакуации. Эмили поймала его требовательным возгласом уже на лестнице: — Джош! Лишь сейчас он замер на полушаге, суетливо огляделся, цепляя взглядом жену. — Притормози хоть на секунду! Джон сейчас в школе! — Сама удивляясь тому, как быстро она подхватила темп мужчины, Эмили приняла решение говорить сухими фактами. — Сам он вернется только через час, лучше ты забери его, а я подготовлю всё здесь. Не произнося ни слова, Джош кивнул, тут же перестроив план. Он схватил ключи от машины, и быстро покинул дом. Хлопнула дверь. Тишина. Взвинченная, дыша через раз, Эмили наконец заметила как бешено стучит её сердце. Она дала себе секунду спокойствия, подскочивший адреналин увел мысли в совершенно неправильную степь. Всё происходит слишком быстро. Слишком внезапно. Взглянув на новенькую красную сковородку, Эмили хмыкнула. Уж ей-то с ними точно не по пути, зря покупала… Когда во дворе послышался звук заведенного мотора и легкий скрип шин от резкого разворота, Эмили очнулась от ступора. Схватила чемодан и принялась за дело. Первым делом она открыла комод в их с мужем спальне. Села на пол, ввела код от компактного сейфа и забрала из него все документы и деньги, упаковала их в свою наплечную сумку, куда минутой позже положила лекарство Сэма и заметки Джоша о Пеннивайзе. Пеннивайз… Роясь в вещах, набивая ими чемодан, в голове была только одна мысль: «Правильно. Так будет правильно». Ей пришлось сильно стараться, чтобы попытаться выбросить Пеннивайза из головы. Эмили настолько потерялась в своих мыслях, что голова состояла из одних лишь сомнений, сожалений. Представления о том, каким будет её мир, когда она покинет Дерри, почему-то не было. Будто при таком исходе её не будет существовать в принципе. «Так будет правильно». А как же Хлоя? Пеннивайз… Сильно сжав челюсть, почувствовав первые покалывания в носу и подкативший к горлу ком не вырвавшегося крика, Эмили с силой швырнула рубашку мужа на пол. Вместе с потоком слёз утекали все её надежды. Оставалось столько вопросов. А ведь она только начала прояснять ситуацию. Заветный клубок из таимых от неё воспоминаний начал распутываться, а в самом его центре скрывалась Эмили. Настоящая. Которая не забывала себя, знала свою украденную и нагло переписанную историю. И эта мысль разрывала на части. Но что всё же лучше? Горькая правда? Или сладкая ложь, которой Джош её пичкал? А стало бы ей лучше от того, узнай она всё как есть, или это наоборот перечеркнуло бы всю жизнь? А может ли она считать себя – собой, скрываясь под ликом любящей жены, которую так умело создавал Джош? Или это очередной парадокс корабля Тесея? Со слезами на глазах и легким тремором в пальцах она повторила, но уже в слух: — Так будет правильно. — И вернулась к процессу сбора треклятого чемодана. Спустив готовый чемодан вниз, она поставила его у двери, и задумалась над тем, собрала ли всё. Оставались только вещи мальчишек, но для них уже была припасена сумка. Утвердительно кивнув самой себе, она взяла рюкзак-кенгуру для Сэма и поднялась в детскую комнату. Здесь Эмили встретил в миг разрушивший все выстроенные планы, сюрприз. — Нет… — Безжизненно, обреченно, потухшим голосом шепнула она, оседая на пол. Сумка и рюкзак-кенгуру вывалились из ослабевших рук. Около детской кроватки, спиной к Эмили стоял Пеннивайз. Одной рукой он держал её младшего сына, а второй, едва касаясь когтистой лапой, щекотал его. Маленький мальчик не видел ужас происходивший перед ним. Лишь невинно хихикал. Этот смех был главным антидепрессантом Эмили, но сейчас он разбивал её сердце на тысячи осколков. — Только не он… Пожалуйста, прошу тебя, умоляю! Он просто малыш, он не заслужил такое… Клоун медленно развернулся. Эмили, полными мольбы и слёз глазами посмотрела в его, пустые и ничего не выражающие, лишь где-то на задворках плясали оранжевые, не предвещающие счастливый финал, огни. До этого момента не было настоящей опасности, не было угроз, страха и ужаса, но сейчас… Один взгляд. И женщина все поняла. Неспешно и, на удивление, совсем по-человечески, Пеннивайз приблизился, встал перед Эмили на одно колено, продолжая держать Сэма в руке. Он взглянул ей в глаза, выуживая из нее весь страх, буквально чувствуя и проникая в окружающее её отчаяние. Рука в белой перчатке нежно смахнула слезинку со щеки женщины, и в следующее мгновение ловко перехватила потянувшиеся к ребенку руки матери. Эмили не знала, что клоун может смотреть так. Настолько осмысленно… Он будто хотел запомнить этот момент, впитать все её эмоции. Дежавю? Может утерянные воспоминания – не важно. Как не называй это чувство, но с холодком по спине пришло осознание. Эмили уже переживала это. Это уже было. Когда-то, точно так же осев на пол, Эмили кричала от отчаяния, а безжалостная рука в белой перчатке сжимала ее подбородок… — Мама… Ты убил её. Она не пропала, ты её убил! Мамочка… — Не было сил даже на то, чтобы разозлиться, а на горе, тем более, не оставалось времени. Физической болью Эмили попыталась отвлечься, хоть как-то собраться, поэтому она, насколько позволяла сила, сжала кулаки, чуть ли не до крови впиваясь ногтями в нежную кожу. — Оставь хотя бы его, убей меня, но только не Сэма… — Так сильно переживаешь за него. — Зловещим полушепотом произнес клоун, и его рука легла на живот Эмили. — Жаль, что не за нашего. Тебе запрещено покидать Дерри. От макушки и до самых пяток пробежал могильный холодок ужаса. «Нет…» — Мама? — Мальчик тянул ручки в сторону матери. Встав во весь рост, клоун смерил женщину брезгливым взглядом. — Я сохраню ему жизнь. Считай это моей великодушной помощью – тебе не придется выбирать, уехать или остаться. Останься ради меня. Ты же не оставишь меня здесь одного, так ведь? — Казалось, мольбы в его голосе было больше, чем у Эмили, когда она просила не убивать сына. И Эмили бы даже посчитала клоуна искренним, если бы не знала, что все его слова – шоу. — Что это я такое спрашиваю, конечно останешься, ты ведь не можешь бросить своего ребенка. А будешь себя хорошо вести – получишь подарок! — О, этот смех вышел более садистским, чем все его издевательские насмешки до этого. — Я останусь, останусь! Клянусь тебе, пожалуйста… только не забирай его! — Эмили знала, была уверена, что если Пеннивайз заберет её ребенка, то она умрет от горя. — Прекращай свою драму, с ним всё будет прекрасно! Страдаешь так, будто я ем маленьких детей. Постойте-ка… — Пеннивайз, пожалуйста… — Ага! Так вот что было нужно сделать, чтобы заставить тебя обращаться ко мне нормально. Это мне уже больше нравится. Неожиданно оборвав диалог, клоун растворился в мрачности комнаты, а вместе с ним исчез и Сэм. — Нет! Нет-нет-нет! — Она ударила кулаками по полу, снова разрешив себе испытывать эмоции. — Я найду тебя! За брошенным обещанием ни то сыну, ни то Пеннивайзу, раздался крик. Отчаянный крик матери, потерявшей ребёнка. Крик о помощи, которую невозможно было оказать или высказать. Тем не менее, Джош, вернувшийся домой, услышал её. Он долго пытался успокоить Эмили, что билась в истерике. В конце-концов, у него даже началось получаться.***
А как красиво начинался этот день… Размеренная рутина, вместе с приездом Джоша, перевернулась с ног на голову, теперь же в доме семейства Грин творилась полнейшая неразбериха и хаос: в спешке разбросанные вещи в разных местах дома, опечатанная детская комната, повсюду сныряющие полицейские, несколько агрессивно дающий показания Джош, и Эмили, что в полнейшей прострации сидела на диване, глядя пустыми, но широко раскрытыми глазами куда-то в стену. Джош не решился рассказывать полицейским о клоуне-монстре, ему пришлось приврать о том, что Эмили застала исчезновение ребёнка. Вместо этого Джош сказал, что когда они зашли в комнату, ребёнок словно испарился. И подозрительные вопросы не заставили себя ждать… — То есть, вы хотите сказать, что не слышали, как кто-то проник к вам в дом? Не было следов взлома, а окна были закрыты? — Коллега по работе Джоша, но даже близко не друг, скорее знакомый, беспристрастно поглядывал на главу семьи, делая записи в блокнот, хотя в голосе слышались нотки недоверия. — В чём была причина спешки? Хотели скрыть что-то? — Он бросил взгляд на выброшенные вещи и заново упакованный чемодан. — Брось это, Маллек, ты же не хочешь сказать, что я сфальсифицировал эту историю? — В надежде на поддержку, мужчина бросил взгляд на друга семьи, Кевина, что также приехал на вызов, но тот лишь печально покачал головой, и вернулся к переписи вещей. — Я провожу необходимую процедуру опроса, мистер Грин, если вам нечего скрывать, то и переживать не стоит. — Полицейский намекнул, что здесь и сейчас они не являются друзьями, даже знакомыми. Они лишь полицейский и пострадавший, не более. — Бога ради, отвечайте на вопросы. Всё это время Джон сидел в стороне, наблюдая за разворачивающейся картиной. Вёл он себя более чем стоически, сохраняя спокойствие. Хотя, может он не до конца понимал, что происходит. Лишь с грустью провожал взглядом, как некоторые из вещей его брата забирали из дома. Мальчик даже не успел порадоваться долгожданной встрече с отцом, его сходу бросили в полымя. Но на отца он смотрел с гордостью, слушал, запоминал, как нерушимо тот отвечает на вопросы, заботится о его совсем потерявшейся жене. А она… будто и не была с ними вовсе. На мать Джон глядел совсем иначе. Ему было неясно, почему она такая. Безучастная, безответственная, слабая. Ей что, совсем нет дела до Сэма, до её собственного сына?! Что до самой Эмили… Все обернулись на неё в тот момент, когда она подскочила с дивана, будто накопив достаточно решимости, метнулась к двери. — Мэм, я попрошу вас задержаться, мне предстоит допросить и вас. Не слушая полицейского, она буквально выбежала за дверь, и уже снаружи замедлив шаг, побрела от дома прочь. Её даже хотели перехватить, но Джош не позволил им этого сделать. — У неё пропал сын, ради всего святого! Дайте ей подышать воздухом, она никуда не денется. — Вступился Джош за жену, хотя и ловил себя на мысли, что сам побежал бы её догонять, ведь сейчас она в достаточно шатком состоянии. — Это безответственно. По вашим же словам, миссис Грин весь день была дома, необходимо узнать всё в деталях. Сейчас важна каждая мелочь. На счету жизнь ребёнка, нам нужно как можно быстрее допросить вас и приступить к поискам. Лишние прогулки не сыграют нам на… Большего Эмили не слышала. Да, если честно, и не хотела слышать. Она прекрасно понимала, что глядя на ситуацию с их стороны, её поступок выглядит неразумным и по-детски наивным, но для неё самой всё было намного сложнее. Эмили знала, что полицейские здесь не помогут, сколько бы времени и сил они не бросили на это, заведомо, гиблое дело. Попытаться помочь Сэму могла только она сама. И за то время, что Эмили абстрагировалась от глупых последствий Джоша подключить сюда полицию, она вспоминала, болезненно вытягивала из своего мозга моменты прошлого. И ей даже пришёл на ум самый яркий из когда-то приснившихся кошмаров, что Эмили избегала. Страшный дом, под которым крылись ходы в зловонную канализацию, от этого дома она убегала в кошмарах, но сейчас поняла, что именно это место ей и предстояло найти. Правда она совсем не догадывалась, где его искать. Был заброшенный дом, в которых когда-то хотел зайти Джон, но это не он, точно не он. Дом из кошмаров был концентрацией страха, а этот же просто отдавал необоснованной тревогой, но, тем не менее, Эмили так и тянуло в него войти. Спустя часы блужданий Эмили пожалела, что не поехала на машине, но она и не думала сдаваться. Решив, что не вернется домой без Сэма, она быстрым шагом ходила по жилым районам, пока ноги сами не вывели её на Ниболт-Стрит. Замедлившись, уже издали она видела тот самый дом. При этом, оглядываясь по сторонам, Эмили узнавала и остальные дома. Она уже была здесь. И вот, стоя у дверей «дома ужасов», она иронично отметила, насколько карикатурным всё выглядело. Типичное убежище главного злодея, которого никак не могут вычислить. И почему этот кошмар до сих пор не снесли? Зачем-то задержав дыхание перед тем, как войти, отворила дверь и перешагнула порог дома. Половицы под ногами жалобно скрипели. Да здесь всё на ладан дышит! Постоянное ощущение, что сзади кто-то есть, не отпускало. Было страшно до дрожи, но Эмили продвигалась вглубь дома. Забавно, но снаружи он выглядел каким-то неправильно знакомым, а здесь, изнутри, всё ощущалось в новинку. Неужели она раньше не заходила внутрь? Через лестничный пролёт второго этажа виднелась обрушившаяся крыша, а каждая секунда в этом доме обещала, что сверху на женщину вот-вот что-то рухнет. Эмили заглянула в очередную комнату, и, вот оно. Колодец. Ещё один банальный твист всех ужастиков – чудовище в колодце. — Пеннивайз, неужели ты так предсказуем? Эмили достала телефон, чтобы посветить вниз, как бы невзначай смахнула уведомления о пропущенных звонках мужа, и увидела наспех перевязанный, ветхий канат. Будто для неё и оставили, как заботливо. Она пару раз его дёрнула и нервно вздохнула. — Как гостеприимный хозяин: если я вдруг сорвусь, ты меня поймаешь? — Поймает ведь? Эмили тешила себя надеждами, что нужна ему, нужна Пеннивайзу. Зачем-то… Коснувшись своего живота, как совсем недавно сделал Пеннивайз, Эмили вздрогнула. Она так и не успела подумать о самом страшном из возможных вариантов. «Нет». Не правда. Эмили ведь делала тест, да? Ещё раз вздохнув, женщина решила не забивать этим сейчас голову, у неё ещё будет время подумать над этим… если она не разобьется насмерть. — Лови меня! И она, цепляясь за канат не во весь вес, уперлась спиной и ногами в стенки колодца, начала спускаться. Запах затхлости и сырости стоял невыносимый, а камень, из которого состоял колодец был скользким, поросшим мхом. Ноги то и дело соскальзывали, а волосы и одежда неизбежно пачкались. Водолазка на спине, оставляя на себе затяжки, цеплялась за острые выступы нитками, и, в конце-концов, задралась, оголяя спину. Кожа царапалась о выщерблины в камне, иногда, в наиболее скользких местах, Эмили казалось, что она задевает спиной отвратительного слизня. Женщина мученически кривило лицо. «Водолазку после этого точно выброшу. А я её так любила!» Ругая саму себя, она мысленно отвечала на свои же капризы: «Дура, не о водолазке сейчас нужно переживать, а о своей жизни». Держать телефон в рукаве и цепляться за канат одновременно было ну очень неудобно, так что Эмили едва не взвизгнула от радости, когда почувствовала, что стенки колодца закончились. Висеть на канате, таком непрочном, совсем не хотелось, поэтому Эмили оценила высоту и просто спрыгнула вниз. Ноги от того положения, в котором она их держала, неприятно заныли после удара о землю. Сейчас такие приключения ощущались намного сложнее, нежели в её пятнадцать лет. Но радовало уже одно – она не разбилась. За каждым новым поворотом казалось, что Эмили ходит кругами, настолько запутанным было это канализационное хитросплетение. А ещё запах. Отвратительный и тошнотворный. Находясь в этом тёмном месте, на удивление Эмили, чувство страха проиграло невыносимому желанию поскорее выбраться отсюда, лишь бы вдохнуть свежий воздух. Почему Пеннивайза так привлекали отвратительные вещи? Думал ли он совсем по-другому, видел мир иначе? И Эмили так много хотелось у него спросить, обсудить, узнать… понять, в конце-концов. О каких невероятных вещах могло поведать это существо? Жаль, что клоун никогда и ни на что не давал конкретных ответов. Почти каждый заданный Пеннивайзу вопрос в итоге был либо высмеян, либо проигнорирован. Иногда он и сам вёл себя как ребёнок. Это несколько разочаровывало, и, в тоже время, сильнее подогревало к нему интерес. А вдруг ещё удастся задать вопрос вселенского масштаба, и даже получить на него ответ! А в голове снова одно: Пеннивайз, Пеннивайз, Пеннивайз. Как же ловко этот клоун подчинил себе всё внимание. Ну, разумеется, от него ведь сейчас зависела абсолютно вся жизнь Эмили, страхи и мечты – даже они подвязаны и напрямую зависят от милости, или, если не повезет, жестокости Пеннивайза. В какой-то момент, Эмили совсем потеряла счёт выбранных ею разветвлений, она прокладывала себе путь более интуитивно, а страх потеряться в этом месте всё больше набирал обороты. И, наконец… Оно? Свободное пространство высоко уходило вверх, видимо, под самый город. Свет вполсилы пробивался сквозь решетки, правда, даже отсюда было видно, что солнце уже заходило, об этом свидетельствовал малиновый отсвет. Цирковой шатер Эмили удалось вспомнить, это место оставило неизгладимый отпечаток на памяти женщины. Только вот не было парящих, в очаровательно-пугающем хороводе детей. Или их никогда и не было? Могла ли Эмили это додумать? — Где же ты, когда так нужен? Поговори со мной, появись, напугай! Почему ты так внезапно пропал? Пеннивайз… Эмили подошла к кладбищу потерянных игрушек, не долго думая, она устало села рядом с ними, прислонилась спиной к горе, которую было сложно назвать чем-то большим, нежели просто мусором. Раньше она бы побрезговала даже встать рядом с подобным, а сейчас же Эмили по чистоте ни на каплю не опережала их, даже запах грязи и разложения въелся глубоко в подкорку. В душе же Эмили была совсем растоптана. Изломана, как одна из этих несчастных игрушек. Она подняла куклу без ноги и глаза. Кажется, в детстве у неё была похожая… — Я же и сама хотела остаться… Мне нужно узнать правду, понимаешь? Зачем ты так ужасно манипулируешь мной? Я могу дать тебе обещание, что останусь здесь, только верни мне Сэма. Ты же знаешь, у меня не получится обмануть тебя. — На мышцы наваливалась непосильная тяжесть, хотелось просто лечь в свою мягкую постель и уснуть. Неприятно поморщившись и зашипев от боли в спине, Эмили поднялась, выпрямилась, и злобно зыркнула куда-то в темноту. — Я пыталась договориться с тобой по-хорошему, ты сам не оставляешь мне выбора. Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило, слышишь? Найду! И уничтожу. Казалось, что от такого заявления Пеннивайз наверняка рассмеялся бы – звонко, с детской искренностью – но его жуткий смех, такой нужный в этот момент, заменила тишина и жалобно, размеренно капающая вода в зловонную лужу.***
Вернуться домой Эмили удалось только ближе к ночи. Возвращаясь назад, блуждать в поисках выхода пришлось не меньше, чем во время поисков входа. Ей даже хотелось позвонить Джошу и объявить о том, что она успешно потерялась, но тогда и ему бы пришлось потратить часы на поиски Эмили, и неизвестно, встретились бы они вообще. В момент поисков колодца, через который Эмили сюда попала, ей казалось, что она видит красный шарик, который то и дело скрывался за поворотами. Он-то и вывел женщину к стоку, что уходил в местную грязную речку, больше напоминавшую широкий ручей. Эмили даже усмехнулась, не Пеннивайз ли так галантно её вывел? Или же её спасло подсознание, игравшее с воображением? А что, она же наверняка бывала здесь раньше, мышечная память и… абсурд. Шагать по пустой темной улице было даже приятно, несмотря на общую усталость. Конечно, ей не хотелось оставаться один на один со своими тяжелыми мыслями: решительно выбегая из дома Эмили задала себе планку – вернуться домой с Сэмом. Разумеется, у неё ничего не вышло. Зря подставила Джоша, он-то надеялся, что жена немного пройдется и вернется назад, а по итогу… Больше проблем на их голову. «Интересно, полицейские ещё там? Теперь ждут меня, как подозреваемую?» Эмили любила осень, но ей не нравились холода, что всегда шли следом. Она выдыхала горячий воздух на свои руки, пытаясь согреть их. Надо было одеваться теплее, — думала она, подходя к дому. Свет всё ещё горел. Джош давно не выглядел таким тревожным. Весь сегодняшний день он будто сам не свой, неузнаваемый. Изменился, как и все члены семьи Грин, буквально в одно мгновение. Стоило Эмили перешагнуть порог дома, как мужчина захватил её в крепкие объятия. Запах нечистот у него получалось игнорировать. Из воспоминаний с неприятным скрежетом выполз момент, когда Джош целовал другую женщину. Эмили отстранилась резче, чем сама того ожидала. Быстро оглядевшись, она поняла, что дома они одни, полицейских нет, дети… Джон – наверняка уже спит, а Джош всё это время дожидался жену. Ему, наверное, пришлось несладко из-за того спешного побега Эмили… — Где ты была? Я сильно волновался. — Поинтересовался мужчина, оглядев свою любимую с ног до головы. — Я искала его. Не нашла. — Поникше шепнула она и прошла вглубь дома. Джош частично разобрал тот хаос, что творился здесь несколькими часами ранее, но вот собранный чемодан всё ещё был на месте. Эмили шумно вздохнула и, опустив глаза в пол, продолжила говорить. — Я была в канализации, вспоминала – и вспомнила! – каким всё было тогда. Прежде была смерть, всюду смерть, буквально ощущалась кожей, и эти дети! — Эмили махнула рукой в воздухе, — летали, кружились… а сейчас ничего! Будто этого и не было, будто мне показалось. Но оно было. Ты же ведь и сам это видел! — Я знаю, знаю, милая. Я с этим разберусь, обещаю тебе. Мы вернём Сэма домой, но сейчас тебе нужны хороший душ и крепкий сон. Вы с Джоном завтра уезжаете, я забронировал вам отель в Портленде, на первое время, а сам решу здесь все вопросы, найду Сэма и мы вместе приедем к вам. Эмили молча слушала планы мужа, но вот глаза уже отразили то беспросветное отчаяние, что вызвали его слова. Пеннивайз не позволит ей уехать. Да даже если бы Эмили и могла уехать… — Нет. — Ты переживаешь, я знаю. Мне тоже страшно отправлять вас одних, но это будет намного безо… — Нет! Он не даст этого сделать. — Джош не узнавал глаза жены, безумные, пустые и потерянные. Вернее, узнавал, но скорее желал пустить себе пулю в лоб, нежели видеть Эмили такой. Снова. — Не смотри на меня так. Он ясно дал мне понять, что будет с нашим сыном, если я уеду. — Что Оно от тебя хочет?.. Машинально потянувшись к животу, Эмили с ужасом одернула руку. Последние слова Пеннивайза кружились в голове хороводом, ничуть неотличимым от того, что смастерил клоун у себя в канализации. Эмили это ведь не придумала? — Не знаю. — На выдохе шепнула она, а для себя поняла, что хочет посетить гинеколога. Доверие к тестам, внезапно, пропало. — Подумай о Джоне, дорогая. Он ещё ребёнок, а Оно ест детей! Мы не можем оставить его в этом городе. Я не допущу, чтобы он пропал так же, как и Сэм. — Нам не к кому его отправить, у нас нет родственников… — Поэтому я и прошу тебя уехать вместе с Джоном. А если Оно попытается что-то сделать, остановить тебя, я знаю как защитить нас. Не бойся. — А что он сделает с Сэмом, ты подумал об этом? Я тоже не хочу, чтобы Джон оставался здесь, но играть в русскую рулетку с жизнью нашего сына – не собираюсь. — Собираешься, если Джон останется здесь! — Джош поймал себя на том, что повысил на жену голос, поэтому быстро исправился. — Эмили, я не хочу с тобой ругаться… — Так не делай этого. — Устав от препирательств, она провокационно вскинула брови, ожидая реакции. Услышав тишину в ответ, Эмили кивнула, и поднялась наверх по лестнице. Ей поскорее хотелось смыть с себя всю грязь и, хоть ненадолго, уснуть. Перед тем, как пойти спать, Эмили переоделась в махровый домашний халат и долго стояла, оперевшись о дверной проём в детскую комнату. Она смотрела то на опустевшую кроватку, то на спящего Джона и думала, не представляла как правильнее решить подобную ситуацию. Стоит ли забирать Джона к ней с мужем в спальню? Сделать это очень хотелось. Помогло бы это? Навряд ли. Пеннивайз не похищал Сэма, оставив Эмили в безвестье, он хотел, чтобы она знала, видела. А смогла бы она помешать ему забрать ещё и Джона, если бы клоун изъявил такое желание, даже если бы женщина привязала сына к себе? Маловероятно. Насколько бы были велики риски, если Эмили всё-таки послушала бы Джоша и уехала с Джоном из города? Пеннивайз бы убил Сэма, почему-то сомнений в этом не было. А, может, Джош и сам мог бы забрать сына и уехать? Речи о нём ведь не было, Пеннивайз запретил покидать город только лишь Эмили. Очередной раз поежившись от мысли, что Пеннивайзу от неё нужно, она отошла от двери детской, обхватила себя руками. Погода ужасно портилась. Даже в доме пробирал лёгкий озноб, хотя термостат включен. Сквозит. Нужно будет решить ещё и эту проблему, пока не наступили заморозки. Укладываясь спать, Эмили и Джош не обмолвились и словом, разве что пожелали друг другу спокойной ночи. Очевидно, каждый из них витал в своих собственных мыслях. И что у него, что у неё, мысли были не самыми утешительными. «Джош наверняка не согласился бы уехать отсюда, — думала Эмили, — он не считает меня достаточно способной, чтобы в одиночку вытащить Сэма целым и невредимым. Да я и сама знаю, что не смогу, мне такое не под силу. Если придется активно противостоять Пеннивайзу, я понятия не имею, что нужно будет делать. Джош знает. В конце концов, с ним я чувствую себя намного безопаснее». Эмили уснула почти сразу, как лицо коснулось подушки, а вот Джош напрочь погряз в собственных мыслях. Тревога не отпускала его, даже когда он усердно старался концентрироваться на дыхании. Столько всего навалилось. Столько проблем нужно было решить. Джош тяжело вздохнул и утешил себя одним фактом: он снова с семьёй. Неполной, но это планировалось срочно исправить. Теперь же, рядом с любимой женой и сыном, Джош был готов свернуть горы, идти по головам, лишь бы сделать их счастливыми. В этом и заключалось его собственное счастье. Проснулся мужчина посреди ночи от ощущения, что на него смотрят, что за ним наблюдают. Привыкший ко сну в одиночестве Джош – опомнился, улыбнулся, он же теперь спит не один, наконец-то. Эмили рядом. Тихо сопит за его спиной. Или… Мужчина прислушался. Не было слышно её дыхания. Проснулась? Как только Джош открыл глаза, внимание полностью переключилось на стену, что в свете луны отображала на себе тень. Силуэт сидящей женщины. Джош сонливо перевернулся на спину и посмотрел на неё. Эмили просто сидела на кровати, явно разглядывая мужчину. Через темноту комнаты Джош видел, что она смотрела прямо на него. — Т-ты чего? — Грубым ото сна голосом пробубнил Джош. Он напряженно свёл брови и не мог отрицать, что то, что происходило сейчас, выглядело до жути странно. Такая странная поза, изломанная, отталкивающая. Эмили никогда не сидела так, это было на неё не похоже. — Я обглодаю твои кости. — Неправильный голос, низкий, скрежещущий, как если бы Эмили потеряла голос от простуды и едва выговаривала слова, но хуже. Страшнее. Джош застыл от ужаса. В голове был только один панический вопрос: что, если она прямо сейчас набросится? Что ему делать? Что если она попытается откусить кусок мяса от его тела? Но это же Эмили. Его Эмили, хрупкая женщина, которая даже драться не умеет. Опасения не подтвердились. Как ни в чём не бывало, Эмили молча легла на кровать, отвернулась к мужу спиной и продолжила спать. Сначала Джош просто смотрел на её затылок, пытался переварить произошедшее. Он не представлял, как ему правильнее поступить в данный момент. Разбудить Эмили? Не хотелось её касаться, в голову приходили картинки: как только рука Джоша ложится на плечо Эмили, та с криком набросится на него. И у Джоша на данный момент была уверенность лишь в таком, одном единственном, исходе. Было жутко даже просто тревожить стоящую тишину своим голосом, нежели встать и уйти, хотя уйти очень хотелось. А куда? Закрыть глаза не получалось ни на секунду. Джош прожигал взглядом спину жены и думал. Эмили никогда не говорила во сне. Могло ли это стать последствием гематомы после аварии? Врачи говорили о возможных галлюцинациях, но о подобном и речи не было. Стоило поговорить об этом… Даже когда сон наваливался с небывалой раньше силой, Джош суетливо водил глазами под закрытыми веками. Тело стало таким тяжелым, каждая клеточка, каждая мышца будто заржавела. Несмотря на это, мужчина боролся со сном, ведь в его мыслях всё ещё покоился страх. Если Джош сейчас заснёт, а Эмили снова проснется и будет смотреть на него? Джош распахнул глаза. И… она на самом деле сидела и смотрела на него. Только на этот раз лицо женщины было всего в нескольких сантиметрах от лица мужчины. И её дыхание. Вязкое, горячее, с запахом гнили. Это не её запах. Это не Эмили. Не могла она так пахнуть. — Если ты не уйдешь на диван, то к утру ты будешь мертв. — Тот же голос. Те же интонации. Те же эмоции. Парализующий страх, что не позволял сдвинуться с места. На секунду мужчине показалось, что его застиг сонный паралич, что раньше никогда с ним не случался. Но нет, желание жить само вытащило его тело из кровати, он мог двигаться. Поворачиваться спиной к Эмили было худшим из вариантов, но это действо заняло жалкие секунды. Джош поверить не мог, что он умеет так легко и быстро подниматься с кровати. Здраво соображать получилось уже сидя на диване внизу, когда адреналин не бился бешеной птицей где-то под горлом. «Какого, мать его, хрена?» А ведь детская спальня совсем недалеко от родительской. Нужно просто разбудить Джона и вместе с ним выйти из этого дома. А как потом объяснять такой поступок? Это даже не простой разговор во сне, не говорят ведь так осмысленно… — Джош… Мужчина прислушался к звукам из его собственной спальни. — ДжошДжошДжошДжошДжошДжошДжош… Совсем без пауз ужасающе орал хриплый голос. Что, если сын сейчас проснется и пойдет в спальню к родителям, а там она? То есть… оно. Голос умолк на пару секунд, а затем с новым напором продолжил: — Джош, почему бы тебе не вернуться назад? Или ты хочешь, чтобы я сама пришла к тебе? Джош мог поклясться, что если бы он услышал, что Эмили встала с кровати, если бы он услышал её шаги – ему бы потребовались лишь три секунды на то, чтобы добраться до спальни сына, забаррикадироваться там, и следом выскочить вместе с Джоном из окна. Но шагов не было. Больше не было и голоса. До самого рассвета Джош не смыкал глаз, он всматривался в коридор на втором этаже и слушал, был готов к каждому скрипу. И на седьмом часу утра Джош таки услышал тот самый звук, которого он больше всего боялся услышать. Шаги. Она встала с кровати.