Из художников в короли

      Перекрыть Седрику пути отступления оказалось неожиданно приятно. Портал искрился, не желая исчезать, но принц не отступал, пока не достиг желаемого. Когда проход закрылся, Фобос получил возможность убедиться в возникших в самом начале подозрениях. Даже для него, далёкого от хорошего уровня в умении колдовать, работа создававшего портал выглядела дилетантски, и это удивляло и помогало сделать однозначные выводы. Зейдан ищет Элион без участия их матери.       Ещё всё же необходимо вернуться на Меридиан хотя бы на несколько дней, но подобной возможности у него нет до тех пор, пока не удастся найти способ открывать и закрывать порталы по собственному желанию. Пока же принц насколько мог укрепил завесу. С теми порталами, которые всё же будут открываться, справятся стражницы. Весь вопрос в том, насколько долго его хватит.       Месяц, может, два затишья, но потом придется ослабить контроль. В лучшем случае он продержится до весны. Но ничего лучше пока в голову не шло, а рисковать понапрасну Фобос не хотел. Слишком многое было поставлено на кон.       Вечерний визит, который он должен был нанести семье Гарольда, не вдохновлял. Фобос понимал, что его начальник по непонятным причинам старался играть в их с Элион жизни отцовскую фигуру. Принц был ему за это благодарен, в особенности за грамотность и дипломатичность подхода. Если бы не приобретенное на первых уроках по созданию иллюзий умение распознавать ложь, решил бы, что этот человек не иначе как заслан врагами, потому что всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой.       Вернувшись с обеда, который князь потратил на обезвреживание своего бывшего друга, Фобос вновь сел за работу. От бумаг привычно голова шла кругом, но он понемногу привыкал к новому ритму жизни, который угнетал всё меньше. Пока удавалось всё задуманное: Элион отдалилась от Седрика, а стражницы, у которых поубавилось работы, уделяли больше времени общению с кем-то не из своей супергеройской команды, что тоже шло на пользу сестре.       Проработав несколько часов без перерыва, Фобос встал и прошелся по кабинету, разминая спину. Пора было признать, что работа ему нравится. Не без нюансов, конечно, но удовольствие от того, что делает, он получал. Работа заставляла делать то, чего он раньше никогда не делал, и даже мучившие полжизни сны отступили. На них просто не оставалось времени.       Элион приехала в офис вовремя, что стало ещё одним приятным моментом удачного дня. Оставалось надеяться, что таким будет и поход в гости.       Когда вечер начался, он и Гарольд всеми силами старались не сорваться на рабочие темы под строгим взглядом Элизабет. Элион и Корнелия сплетничали о чём-то чуть в стороне, и только маленькой Лилиан было нечего делать. Она крутилась то вокруг девочек, то вокруг стола, за которым сидели взрослые, раздражая не хуже случайно залетевшей в комнату мухи.       Фобос не любил детей, да и подобное поведение не ценил. Не желая попасть в неловкую ситуацию или совершить случайную грубость, он старался не обращать внимания, надеясь, что скоро Элизабет отправит младшую дочь спать или той самой надоест. Но Лилиан была настойчива и не собиралась сдаваться. В конечном итоге, не выдержав, она вцепилась ему в ногу и потребовала:       — Филипп, расскажи сказку.       Фобос знал, что женщины к нему неравнодушны, многое им прощал и частенько этим пользовался, но это было уже слишком. От возмущения он так и застыл на пару секунд с перекошенным лицом, сверля девочку взглядом. Надувшаяся Лилиан так же упрямо смотрела ему в глаза.       Гарольд и Элизабет, переглядываясь, старались спасти ситуацию, а Элион и Корнелия оторвались друг от друга и заинтересованно посмотрели в их сторону.       — Но после этого ты пойдёшь спать, — сказал Фобос.       Как назло, ничего толкового в голову не шло. Лилиан же, добившаяся своего, горделиво расположилась у него на коленях, согласившись на всё и победно оглядывая окружающих, в первую очередь старшую сестру. Фобос тоже посмотрел на неё и подумал, что можно было бы переврать легенду о нимфе Ксиджин.       Рассказывать подобное при стражнице может и было не лучшей идеей, но, с другой стороны, книги кишат подобными легендами, и он мог вычитать это где угодно, а Корнелия знает о его интересе к подобным темам.       Немного подумав, он всё же решил рассказать другую историю. Эту стражницы тоже могли знать, но с куда меньшей вероятностью, да и ближе оно как-то.       — Когда-то, давным-давно, на некогда процветавшую страну снизошло множество несчастий. Иноземные захватчики вторгались на и без того страдающее государство, а король, который мог объединить страну перед лицом опасности, умер, не оставив наследника. Бароны делили власть, в то время, когда люди голодали. Священники, взирая на это, обвиняли во всех бедах колдунов. Те же, напротив, считали, что во всём виноваты священники и их подобный демону бог. Ни в одном деле не было согласия.       Тогда появились они. Мужчина и женщина, готовые бросить вызов врагу. Мужчины храбрее и благороднее его, если и рождались на свет, то очень давно. Она же была отмечена Миром и несла огромную силу, способную защитить всех.       Герои долго сражались с врагами, и постепенно всё больше людей шло за ними, надеясь обрести лучшую жизнь. Это продолжалось до тех пор, пока их не стало так много, что страна была в шаге от мира и церковь не обратила свой взор на пришедшихся ей не по нраву. Священники попробовали предложить свою помощь, но женщина резко заявила, что их не было рядом, когда люди умирали от голода, а теперь они ни в ком не нуждаются.       Священники были оскорблены и решили покарать девушку за гордыню. Мужчина вступился за неё, и судьба союзников была окончательно определена. Вскоре против них ополчились многие из недавних друзей, боясь божьего гнева, но и это не остановило мужчину и женщину. Они всё так же сражались за тех, кто был им верен. Глядя на это, священники только и могли, что ненавидеть их, хоть их бог и учил прощать. В это время к ним пришел маг, предложивший открыть портал и изгнать мятежников в другой мир, населённый демонами и другими монстрами.       Священникам эта идея пришлась по душе, и они начали делать всё, чтобы всё случилось, как они желали. Не учли они только того, что отважный предводитель сам поведёт своих людей в тот мир, обещая завоевать его для них. Так за ним ушли многие, и последней была его подруга, давшая клятву не оставлять его никогда и задержавшаяся лишь затем, чтобы наложить на своих врагов самое сильное из известных ей проклятий. Теперь некогда процветавшая страна была обречена быть завоёванной иноземцами.       Новый мир оказался далеко не так страшен, как говорили. Люди, жившие здесь, в самом деле выглядели иначе, но больше ничего от демонов в них не было. Оттого мужчина, теперь ставший королём, исполнял своё обещание с особым рвением, завоёвывая разрозненные племена, создавая единую империю, надеясь, что когда-нибудь они смогут вернуться домой, став достаточно могущественными для этого.       Женщина же, пока её муж воевал, слушала Сердце нового мира, как когда-то делала на родине, постепенно всё больше сливаясь с ним и вовсе не желая возвращаться назад. Так проходили годы: бывшие беженцы становились новыми хозяевами мира, где оказались, а между мужчиной и женщиной пролегала всё большая пропасть.       Он по-прежнему мечтал однажды вернуться на родину, пусть чужой мир и пришёлся ему по душе, и его дети родились именно там. Однажды король даже признался своей королеве, что тоже чувствует, как бьётся Сердце, сливаясь с той частью добра, которую они привезли с собой и что у него не хватает сил, чтобы объединить их.       Тогда королева вызвалась ему помочь, ведь ей хотелось быть не только завоевательницей, но и женщиной, несущей благо в место, заменившее им дом. Но у судьбы были другие планы, и король умер, не успев закончить начатое. Его предали его новые подданные, оказавшиеся столь же уродливыми в душе, как и внешне.       Тогда безутешная королева поклялась во что бы то ни стало отомстить, покарав виноватых, чтобы такого больше никогда не случалось, и завершить начатое мужем, дав своим людям новый дом и жизнь, о которой они всегда мечтали, — закончил сказку Фобос.       — Если бы у меня была такая сила, то я бы отдала её тебе, — пробормотала Лилиан.       Похоже, она успела задремать, пока он рассказывал свою историю, но принц в этот момент не мог об этом думать, как и о причинах подобного благородства, потому что стоило Лилиан произнести безобидное предложение, как его словно молнией ударило. Чужая сила бурным потоком устремилась к нему, в глазах мутнело, и где-то между этим он видел звезды вместе с ответами на занимавшими всю жизнь вопросами. Сама того не поняв, Лилиан отдала ему сердце Земли.       Фобос задыхался, стараясь принять чужую силу. Он умел поглощать магию, но для одного раза это было слишком много. Девочка никогда не должна была обнаружить это могущество. Она должна была стать очередным хранителем Сердца, давно не знавшего способного оценить и применить его могущество обладателя. С ним всё иначе. Он прирождённый маг, потрудившийся развить свои способности. Для него эта сила не несколько лишних лет жизни и то и дело исполняющиеся желания. В его руках сердце Земли способно создавать и уничтожать миры. Не такие большие и величественные, как этот, но оживить полумертвый осколок реальности вроде Меридиана, как и добить его, сделав непригодным для жизни Фобосу под силу. Его замешательство не осталось незамеченным.       — Филипп, с тобой всё в порядке? — спросила Элион.       Фобос понадеялся, что дозваться его старались не слишком долго.       — Увлёкся и заработался, похоже. Схожу умоюсь. И кому-то пора спать, не так ли, Лилиан?       Девочка кивнула и спрыгнула с его коленей. Сам же Фобос отправился в ванную. Стоило закрыть дверь, как он съехал по стене на пол.       Кафель приятно холодил спину и голову. Твёрдая опора в этот момент была незаменима. Принц не думал, что будет обладать такой силой.       Другой он полжизни бы отдал за подобную возможность и власть, да и сам он когда-то в детстве не отказался бы. И вот она у него в руках, и он не чувствует ничего, кроме бесконечной усталости.       Недавние мысли о меридианском троне вновь поставлены под сомнение, а отступившее благодаря работе сумасшествие подкралось как никогда близко. В этот раз он видел человека со своим лицом и голосом наяву, а не во сне. Правитель средневекового королевства презрительно кривит губы, глядя на него сверху вниз. Как только корона с головы не падает.       — Это она тебя таким сделала, — говорит Фобос, подразумевая их мать.       Он не сомневается, что двойник поймет, о ком он, а если нет, то ответ ему не нужен. Кроме неё некому. У Зейдана бы не хватило сил сломить его, а у остальных и подавно.       У правителя Меридиана раздуваются от гнева ноздри, он готов кричать, но Фобос лишь качает головой, прогоняя видение. В отличие от своей царственной версии он не жаждет власти. В особенности для того, чтобы доказать себе свою же значимость. И без меридианского трона у него есть всё желаемое, а то, чего нет, можно получить в обозримом будущем.       Понимая, что исчезать надолго не лучшая идея, Фобос поднялся на ноги и принялся умываться. Понемногу становилось легче.       На этом вечер сошел на нет, и они с сестрой начали собираться домой. В дороге Элион решила поговорить о случившемся.       — Не знала, что ты умеешь так входить в образ.       — Я не входил. Долго меня звала? — спросил он.       — Нет, просто у тебя остекленели глаза, и я испугалась. В последнее время ты ведёшь себя странно.       Элион не любила откровенные разговоры, как и он сам. Но в этот раз не смогла смолчать, и теперь, если начали, придется договаривать, как бы сложно оно не было.       — Много и непрерывно работаю. Со мной ведь и раньше случалось, что ухожу в себя, я думал, ты привыкла.       — К такому привыкнешь, — протянула Элион.       Сестра хотела перевести разговор в область попроще, но он решил идти до конца.       — Такой вот непутёвый у тебя брат, извини.       — Не нужно, не знаю, что бы со мной было, если бы не ты. Поэтому я так и боюсь тебя потерять, — разоткровенничалась Элион.       Фобосу захотелось привычным жестом провести по её волосам, но он сдержался, решив не разряжать атмосферу и не отвлекаться от дороги.       — Не бойся, я никуда от тебя не денусь, даже если ты не будешь этого хотеть, — заверил он.       Элион кивнула, и, всё ещё избегая смотреть в его сторону, спросила:       — Почему ты никогда не рассказываешь мне о родителях? Они были настолько отвратительными?       — Нет, не такие уж они и отвратительные, но рассказывать о них нечего.       — Тебе всё ещё сложно вспоминать?       — Не совсем. Скорее не хочу об этом думать и обманывать тебя.       — Рик подарил школе таблички для заполнения генеалогических древ, и я хотела показать ему своё. Но кроме нас двоих писать не о ком, — обиделась сестра.       — Элион, поверь, пожалуйста, на слово: я хочу тебя защитить. Однажды ты всё узнаешь, хотя будь моя воля, этого бы никогда не случилось, — жестоко прервал её он.       Похоже, он недостаточно прищемил змее хвост или сделал это слишком поздно. Придётся предпринять более решительные действия и явиться ему лично.       — Вечно ты говоришь загадками.       Фобос усмехнулся, понимая, о чём думает его сестра и насколько она ошибается.       — Как умею.       Элион не стала довольнее и, как догадывался Фобос, завтра же побежит к Седрику жаловаться на всеобщее непонимание, сама того не зная, в этом подражала их матери, которая в похожих ситуациях меняла любовников. Хорошо, что до этого сестра ещё не доросла.       Часом позже, вымыв голову и закончив с подготовкой ко сну, Фобос привычно заглянув в спальню сестры. Элион спала или делала вид, дуясь на него. Пользуясь этим, он без зазрения совести зашёл и, присев на край постели, поправил свободные от привычных косичек волосы.       Маленькая глупая девочка, что тебя ждёт, когда война великих магов, каждый из которых уготовил тебе роль не больше пешки, начнётся всерьёз? Много ли пройдёт времени, прежде чем ты начнёшь ненавидеть любимого брата, двенадцать лет скрывавшего от тебя правду? Пощадит ли тебя родной отец, если ты угодишь ему в руки? Знала бы ты, насколько благо твоё неведение, малышка. Жаль, что поймёшь ты это слишком поздно. Тогда, когда весь привычный мир перевернётся с ног на голову и тебе не останется в нём места.       От такого хода мыслей Фобосу стало не по себе. Он не заметил, когда сестра стала единственным дорогим ему существом, и, тем не менее, ему придётся сломать их маленький уютный мирок, стремясь к тому, что ему не нужно, но к тому, что спасёт им жизни и обезопасит настолько, насколько это возможно.       Стоило ему прикоснуться к голове Элион, и Фобос почувствовал, как течёт Свет Меридиана. Сила, заключённая до этого момента в ней, теперь была готова перейти к нему. Элион даже не почувствует разницы. Из-за её незнания магия не успела стать частью её натуры.       Такая возможность лишний раз доказывала, что спустя столько времени сердце Меридиана остаётся не более чем усиленным осколком сердца Земли. Эсканоры создали свою империю, используя эту силу, а позже объединили её с остатками энергии доставшегося им умирающего захолустья. Он много раз читал об этом, в том числе и гораздо более серьёзные и правдоподобные версии, чем рассказанная Лилиан.       Два сердца радовались присутствию друг друга, и Фобосу пришлось приложить усилие, чтобы не дать им слиться. Допускать этого не следует, если он не желает уничтожения Меридиана.       В последний раз посмотрев на сестру, Фобос отправился спать. Было необходимо отдохнуть и привести мысли в порядок.       Когда чуть ли не в младенчестве обнаружился его магический дар, мать испугалась и сделала всё, чтобы отдалиться. Она отчего-то считала, что он забрал Свет Меридиана, как иногда случалось с наследницами.       Фобос не знал наверняка, но, возможно, ей кто-то это напророчил. Должны же были быть объективные причины тому, что у него с первого дня жизни не сложились отношения с Оракулом и Кондракаром.       Страх матери лишиться магии, а вместе с тем и главной опоры своей власти воплотился в реальность, только много позже, когда сила досталась Элион, притаившись в её теле и постепенно оставляя бывшую владелицу, превращая всемогущую повелительницу в стареющую вздорную женщину.       Фобос не думал, что спустя столько лет его сможет задеть понимание чужой холодности. Но, к своему удивлению, он не мог от этого отмахнуться. Ему хотелось любить свою мать, и он хотел, чтобы мать любила его. Странное желание в двадцать с лишним лет, и ничего с ним не сделаешь, хоть оно и невыполнимо. Навестить что ли королеву Вейру, хотя бы, чтобы увидеть, как она изменилась, раз уж успокоить себя не получается.       Фобос надеялся, что его порыв пройдёт сам собой, и, поднявшись утром с постели, он сможет вернуться к привычной жизни и не думать о глупостях. В крайнем случае пожертвует сном и работоспособностью, отдав пару ночей под написание очередной картины с цветами или богоматерью, а может и с тем и другим, как получится. И всё же самое время разрабатывать реальный план действий, а не призрачные схемы, рассуждения и отдалённые планы. Как от беды ни прячься, а она наступит, взяв своё с процентами.       Фобос долго ворочался с боку на бок, мучимый дурными мыслями. Строил планы и размышлял на абстрактные темы, старался послать всё к чёрту, но сон не шёл. Заснуть получилось лишь под утро, забывшись тревожным, полным всё тех же опасений и страхов сном. И даже его двойник не пришел на помощь, чтобы облить презрением, открыть пугающие грани его самого и сказать в глаза то, чего он знать не хотел.