Любовь через ненависть

«Наверное, решение о возвращении на Олимп было слишком скоропалительным», — думала Астрея, гуляя по саду. Заняться ей было абсолютно нечем. Видеться ни с кем не хотелось. Здесь она оказалась абсолютно одинокой. Муки совести не давали богине покоя. Она чувствовала себя предательницей по отношению к Тору. Он был первым из асов, кто принял её и никогда не смотрел с презрением. Они быстро сдружились. А что она? Взяла и покинула Асгард, как только случилась подставная «смерть» Локи. Возвращаться теперь было бы ещё более глупо, чем уезжать тогда. Астрея также переживала за Хеймдаля. Стражу приходилось в одиночку нести эту участь молчания о правде. Здесь, на Олимпе, у богини была поддержка в лице Гермеса. У Хеймдаля же в Асгарде не было никого, он там остался совершенно один, и богиня даже представить не могла, как трудно ему было смотреть на скорбивший по Локи родной народ, но упрямо молчать о правде… — Как думаешь, это будет выглядеть совсем нелепо и дико, если я навещу Хеймдаля? — спрашивала Астрея совета у ничего не подозревающей матери. Фемида посмотрела на неё строгим взглядом, и с твёрдостью в голосе произнесла: — Я до сих пор не понимаю, почему ты здесь, а не в Асгарде, со скорбящей семьёй принца. Это дерзкое и глупое решение — вернуться на Олимп в такой момент. Я вообще не понимаю, как ты теперь туда придёшь, а возвращаться ради стража… Это и вовсе сумасшествие. Только подумай, как на тебя будут смотреть асы, когда ты переступишь границу Асгарда? А когда узнают, что ты приехала не из-за чувства вины, а из-за стража, то это и вовсе вызовет вопросы у местных жителей. Неужели ты этого не понимаешь? Фемида всегда была более строгой по отношению к дочери. В отличие от Зевса, который прощал ей любые шалости, Фемида всегда пыталась влиять на Астрею и на её поведение. — Я не хочу туда возвращаться насовсем. О чём ты говоришь? Неужели ты думаешь, что я приехала на Олимп временно? Нет. Я остаюсь здесь насовсем и мне не важно, кто и что думает на этот счёт. Но с Хеймдалем мы хорошо поладили, и мне хотелось бы изредка его навещать. — возмутилась в ответ на слова матери молодая принцесса. — О нет, моя милая. — всё так же строго заявила Фемида. — Ты здесь в гостях. Никто тебя не выгоняет, но теперь твой дом-в Асгарде. Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты попросишь прощения у Фригг, Одина и Тора и вернёшься на их земли. Ты можешь приезжать к нам в любой момент, но теперь твой дом находится на родных землях покойного мужа… Девушке было обидно до слёз из-за слов родной матери. А на слова Фемиды о «покойном муже» ей и вовсе хотелось возразить, что он живее всех живых, но вместо этого она лишь обиженно опустила глаза в пол и промолчала. — Когда наступит время и престол перейдёт к тебе, ты будешь вольна принимать любые решения. Но, пока этого не случилось, мы с отцом в ответе за тебя. И, пока ты сидела в своих покоях, Зевс успокоил Одина, сказав, что ты приехала лишь в гости. — Ты и отца подговорила? — отходя от всё это время обнимавшей её матери, с обидой спросила молодая богиня. — Никто никого не подговаривал. Просто мы оба не видим смысла в лишних недопониманиях с родителями Локи. Ты ещё слишком юная, дочь, и, когда ты сказала Тору о своём возвращении, то в тебе говорили эмоции. Это нормально для твоего возраста. — со снисхождением произнесла Фемида. — Да какие, к чёрту, эмоции? — не выдержала Астрея. — Мы с Локи были супругами лишь по факту. Он не любил меня. Я не любила его. Всё время мы проводили врозь. Мы спали в разных покоях. Мы старались лишний раз друг с другом не пересекаться. Нам было плевать друг на друга. О каких эмоциях ты говоришь? Зачем продолжать разыгрывать эту комедию, даже после его смерти? Бог, который выиграл войну у Олимпа мёртв. Одину и Тору не зачем снова с нами воевать. Я просто не вижу смысла в своём дальнейшем пребывании в Асгарде! — кричала на мать Астрея. — Это твой долг. И такие вещи не обсуждаются, а просто молча исполняются. Ты обязана там быть. — Спасибо, мама… — с горьким сарказмом заявила богиня. — Я всегда знала, что ты строга ко мне, и никогда не смела жаловаться на этот счёт. Но то, как ты меня подставила — выше всяких похвал! — разъярённая поступком матери, Астрея отошла от неё и ушла прочь.