Никогда в жизни...

      Карета судьи Клода Фролло неторопливо ехала по парижским улицам. Эсмеральда сидела напротив судьи и старалась не смотреть на него. Чего нельзя было сказать о самом судье. Он уже успел прийти в себя после своей вспышки страсти, такой внезапной, всепоглощающей, и сейчас сидел, поглядывая на цыганку, погруженный в мысли о том, что ему с ней делать дальше. Конечно, ему хотелось сесть рядом с ней, прижать ее к себе, зарыться носом в ее роскошные смоляные волосы, чтобы опять почувствовать ее божественный запах, но… Это было бы слишком поспешно.       Девушка совершенно не желала смотреть на него, она глядела куда угодно, только не на судью. Он не вызывал у нее никаких теплых чувств, даже несмотря на их соглашение. В конце концов, он вынудил ее согласиться. Выбор у нее был невелик. Судья мог бы проигнорировать то, что она чувствует, и ориентироваться исключительно на свои желания, но тогда это было бы такое же изнасилование, какое он чуть не сотворил с ней в камере. А ему этого совершенно не хотелось.       Взаимность — вот что ему было нужно от нее, взаимность полная и безоговорочная. А Эсмеральда была от этого далека невероятно. Какая уж тут взаимность, когда в ее чудесных зеленых глазах так и мелькает ненависть к нему? Да, он мог бы упасть на колени перед ней, умолять ее о любви… Такая мысль приходила в его голову, но навряд ли это возымело бы успех. Максимум, что сделают его мольбы, так это возбудят в ней жалость к нему…       Жалость. Одна мысль об этом заставляла судью содрогаться от отвращения. Сколько унижения было в этом слове! Сколько пренебрежения. Жалости достойны разве что убогие людишки, жалкие ничтожества, которых судья презирал всеми фибрами своей души. Жалость — это слабость. А Фролло ни в коей мере не считал себя слабым, и не хотел становиться таковым и впредь. Особенно перед этой цыганкой. Нет, он пойдет другим путем…       Эсмеральда с трудом удерживалась от того, чтобы не ерзать на сиденье. Внимательный взгляд Фролло заставлял ее нервничать. После того, что случилось в тюремной камере, она ожидала, что судья начнет свои отвратительные домогательства прямо в карете, но он даже не сел рядом с ней. Не пытался дотронуться до нее. Только задумчиво смотрел на нее своими карими глазами, в которых сейчас не было ни намека на его обычную холодность. «Ну, чего он от меня хочет — понятно. Но о чем он сейчас думает? Почему он ведет себя так спокойно? В чем подвох?» — подумала Эсмеральда. Его поведение весьма ее сейчас беспокоило. И когда судья Фролло вдруг заговорил, она даже слегка вздрогнула.       — Скажи мне, были ли у тебя когда-нибудь мужчины, моя дорогая? — спросил он.       Щеки Эсмеральды мгновенно вспыхнули от негодования. Так и есть! Он решил ее унизить! Этот вопрос был в высшей степени неприличным.       — Ну конечно, чего со мной церемониться, ваша честь, я ведь всего лишь цыганка! — язвительно фыркнула она. — Быть может, вас интересует, в каких позах я это делала и прочие пакостные подробности?!       Судья устало потер переносицу. До чего же эта девчонка ершистая! Все воспринимает в штыки. Тяжело ему с ней придется…       — Меня совершенно не интересует, что ты с ними делала, глупое дитя! — с нажимом сказал он. — Просто если ты уже познала мужскую ласку, то это — одно дело. Если же нет — совсем другое.       Эсмеральда, слегка нахмурившись, смотрела на него. Он что, пытается проявить заботу? Довольно неуклюже, но такой уж он человек. Навряд ли он привык заботиться о ком-то, кроме себя… Цыганка вздохнула.       — Нет, — сказала она, — никого у меня не было.       — Ясно, — судья кивнул, и больше не произнес ни слова.       До его дома они доехали в полном молчании. Когда карета остановилась, судья выбрался первым и галантно предложил Эсмеральде руку, чтобы помочь ей выйти из кареты. Девушка застыла. Проигнорировать и спрыгнуть самой?       — Боишься принять мою помощь? — вдруг усмехнулся судья. Эсмеральда яростно сверкнула глазами и вцепилась в его руку, воткнув в нее свои ноготки. Судья слегка поморщился, но промолчал.       — Идем за мной. У меня есть для тебя кое-что, — он жестом поманил девушку за собой, когда она спустилась на землю. Эсмеральда, недоверчиво глядя на судью, последовала за ним. Уж не приготовил ли он ей маленькую персональную пыточную? Сейчас заведет ее в подвал своего дома и…       Но ни в какой подвал судья ее не завел. Они пришли на конюшню. Эсмеральда удивленно огляделась.       — Зачем мы здесь, ваша честь? — спросила она.       Судья уже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг конюшня огласилась радостным блеянием. Эсмеральда ушам своим не поверила. Джали?! Откуда она здесь?       Фролло с трудом сдержал улыбку. Лицо Эсмеральды так и сияло счастьем. Все-таки правильно он сделал, когда запретил солдатам причинять вред цыганской козе. Они все норовили сделать из нее жаркое, но он отослал это животное к себе, в свой дом, и теперь тихо радовался, что у него хватило на это ума. Возможно, Эсмеральда хоть теперь немного смягчится. Судья поманил цыганку к одному из стойл.       Эсмеральда, увидев, что ее рогатая подружка цела и невредима, запищала от восторга. В мгновение ока она перелезла через загородку стойла и кинулась обнимать свою Джали. Девушка уже думала, что потеряла ее навсегда, но судья умудрился устроить ей невероятно приятный сюрприз. Она даже почувствовала к нему нечто вроде благодарности. Эсмеральда перевела взгляд на судью. Тот стоял, облокотившись о загородку, и слегка улыбался. Надо хотя бы поблагодарить его…       — Спасибо, ваша честь, — сказала Эсмеральда.       Судья молча кивнул в ответ.       — Наверное, теперь я должна идти с вами? — неуверенно спросила Эсмеральда.       — Нет, — покачал головой судья. — Забирай свою козу, и идите гулять в сад. Обед вам принесут туда. А у меня еще есть дела. Я пошлю за тобой слугу ближе к вечеру.       Эсмеральда тихонько вздохнула. Да уж, вечером он ей устроит еще один сюрприз… Куда более неприятный. Но она сама на это согласилась, чего уж теперь. Назвалась лошадью — полезай в стойло.       Фролло, после того, как проводил девушку в сад, сразу же метнулся в свою библиотеку. У него с юных лет не было женщины, и он смутно представлял себе, что надо делать, чтобы их с Эсмеральдой вечернее рандеву не закончилось насилием. Меньше всего он хотел этого. Сам себе удивлялся. Обычно его мало волновало, что там чувствует или желает кто-то другой, но Эсмеральда… Для нее он хотел чего-то особенного, что не причинило бы ей боли, или чего-то подобного. В противном случае не видать ему от нее взаимности, как своих ушей. А раз так — надо почерпнуть для себя максимум информации о женщинах, что им нравится, а что — нет. Точнее, о женском теле…       Эсмеральда уже вдоволь успела нагуляться по саду судьи и наиграться со своей козой. Как Фролло и говорил, обед им принесли туда, и она перекусила на свежем воздухе. И, только когда солнце уже начало клониться к закату, за девушкой пришел слуга. Эсмеральда отвела Джали обратно в стойло — навряд ли судья позволил бы, чтобы коза разгуливала по его дому.       — Я вернусь утром, — пообещала она, и Джали ответила ей жалобным блеянием. Да, подумала Эсмеральда, сейчас меня можно только пожалеть. Ибо судья ждет обещанного. Цыганка ожидала, что ее проводят к Фролло сию же минуту, но вместо этого слуга отвел ее в ванную комнату.       — Его милость сказал, что вам будет приятно смыть с себя пыль, барышня, — заявил он, впуская Эсмеральду внутрь ванной, и закрыл за собой дверь.       Девушка со вздохом разделась и погрузилась в теплую благоухающую воду. Кто бы что ни говорил о цыганах, как о грязном народе, это не было правдой. Ну, по крайней мере, когда вопрос о чистоте касался Эсмеральды. И сейчас она с удовольствием плескалась в воде, тщательно смывая с себя запахи камеры, которые, как ей казалось, преследовали ее, начиная с того момента, как Эсмеральду туда бросили. Наконец, девушка выбралась из купальни. Она подошла к своей одежде и поморщилась. Мысль о том, чтобы надеть это грязное платье, пропахшее тюрьмой, была ей сейчас невыносима. Ее взгляд упал на зеленый халат, висевший на настенном крючке. Она, ничтоже сумняшеся, сняла его с крючка и примерила. Он был ей очень велик, Эсмеральда буквально утонула в нем, полы халата волочились по каменной плитке, устилавшей купальню, но халат был чистый, а больше ей ничего было не надо. А судья перебьется, полюбуется на нее и в таком виде, ничего с ним не сделается!       Когда Фролло увидел Эсмеральду, путающуюся в подоле одного из его халатов, то закусил щеки, чтобы подавить рвущийся наружу смех. Однако, зеленый цвет необыкновенно шел ее глазам, и судья постарался сосредоточиться на этом. Легкий ужин уже был приготовлен и стоял на столике возле полыхающего камина. Судья предложил Эсмеральде кресло рядом, но она отрицательно покачала головой.       — На ковре мне привычнее, ваша честь, — заявила она.       — Кто бы сомневался, — беззлобно усмехнулся судья, но спорить не стал. Сам он сел в кресло.       — Разве вы не собираетесь меня…со мной… сейчас, ваша честь? — хмуро спросила Эсмеральда.       Судья коснулся ее влажных после омовения волос.       — Ты не хочешь высохнуть, дитя мое? — мягко сказал он. — У тебя волосы мокрые. Намочат простыни, подушку, будет неприятно.       Мне и так будет неприятно, мрачно подумала Эсмеральда, но вслух ничего не сказала. Судья налил в бокал вина и подал ей.       — Решили меня споить, ваша честь? — уточнила она.       — Оно легкое, тебе ничего от него не будет, — заверил ее судья. — И я сомневаюсь, что ты когда-либо пила подобный нектар.       Эсмеральда с сомнением пригубила из бокала и зажмурилась от удовольствия. Вино было сладким, терпким, пахло плодами и пряностями.       — Там ведь гвоздика? И корица? — спросила она.       — Ты пробовала эти пряности? — тонкие брови судьи взметнулись вверх.       — Нет. Только нюхала, когда проходила мимо прилавков торговцев, которые их продают. Не думала, что это так вкусно…       Они молча потягивали вино. Фролло не столько пил, сколько смотрел на девушку, сидящую сейчас рядом с ним на ковре. Ее лицо слегка раскраснелось, глаза блестели, она заметно расслабилась. Он улыбнулся краешком губ. Надо подождать еще немного. Бокала полтора.       Эсмеральда чувствовала удивительную легкость в голове. Ей вдруг стало весело, мрачные мысли отошли куда-то глубоко в тень. И с ее телом творилось что-то странное… Она ощущала какую-то знойность, и в голову ей лезли всякие неприличные мыслишки… Судья налил ей еще полбокала, и девушка перевела на него свой взгляд.       — Тебе уже хватит, моя дорогая, — строго сказал он, сдерживая улыбку. Эсмеральда беззаботно пожала плечами и допила вино. «Пора», — подумал судья. Он поставил свой бокал на столик, встал и подал руку Эсмеральде.       — Пойдем, — сказал он.       Эсмеральда закусила губу. Сейчас ей мало не покажется… Но судья провел ее мимо постели. Они дошли до огромного, в полный рост, зеркала и встали перед ним. Судья стоял у Эсмеральды за спиной.       — Я не понимаю, ваша честь… — пробормотала она.       — Я всего лишь хочу, чтобы ты посмотрела на себя, — прошептал он. — Только не сопротивляйся…       Судья потянул пояс ее халата, развязывая узел, и легкими движениями спустил вещь с ее плеч. Халат упал Эсмеральде под ноги, и она оказалась совершенно обнаженной. Перед зеркалом.       — Взгляни на себя, — выдохнул судья. — Посмотри, как ты прекрасна… Почти все мужчины в Париже дрожат от желания, когда думают о тебе.       Эсмеральда, как завороженная, смотрела в зеркало. Судья вдруг трудно сглотнул.       — Еще никогда мне не доводилось видеть такую красоту, — его дыхание стало тяжелым, рваным. — Твои бедра, такие упругие и нежные, манят, чтобы их погладили, — он коснулся ее бедер ласкающим движением. Эсмеральда вспыхнула. Его прикосновения обжигали ее, но… это не было неприятно! Сейчас ей хотелось, чтобы он продолжал это делать! Руки судьи плавно перетекли выше, поглаживая нежную кожу на ее животе.       — Линии твоего плоского животика изумительны, так и хочется его коснуться, — судья почти касался своими губами ее уха, его руки ласкали ее талию. — Пышная грудь притягивает ладони, — он уже нежно сжимал ее груди в своих руках, и Эсмеральда закусила губу, чтобы не застонать от вожделения, которое так и горело в ней. Что он подсыпал в свое чертово вино?! — А нежные бутончики сосков молят о поцелуях… — губы судьи коснулись ее уха, и девушка застонала:       — Так сделайте уже это!       Судья не заставил себя упрашивать. Он развернул девушку лицом к себе, вдавив ей в спину свои ладони, его алчный рот уже впивался в ее груди, язык жадно скользил по соскам, Фролло зацеловывал ее в эти места, а Эсмеральда, задыхаясь, зарывалась рукой в его густые волосы на затылке. Судья своими действиями вызывал в ней бурю эмоций, но сейчас это была не ненависть, а желание, дикое, какого она никогда в своей жизни еще не чувствовала… Фролло уже провел цепочку поцелуев вниз, лаская ее животик, и опустился на колени, поглаживая бедра девушки, целуя их. Внезапно он оторвался от нее и посмотрел снизу вверх.       — Раздвинь ножки, моя прелесть… — хрипло прошептал он. Эсмеральда сделала, как он сказал. «Что он собирается сде…» — она не додумала. Судья прильнул губами к ее лону, раздвигая нежные складки языком, и коснулся ее самого чувствительного места. Его язык осторожно надавливал, скользил там, даря девушке такие ощущения, что она дрожала всем своим телом и покрывалась испариной. И, когда судья вдруг отстранился, она не смогла сдержать разочарованный стон. Судья судорожно вздохнул. Она довольна! Он потянул ее к постели.       — Забирайся, моя дорогая! — Эсмеральда скользнула на кровать, а судья рывками стаскивал с себя халат. Девушка невольно посмотрела на ту часть тела судьи, которая была между его ног. Она и не думала, что он может быть таким… внушительным. Эсмеральда даже слегка испугалась. Фролло заметил ее взгляд и чуть не проклял самого себя. Ну что за дурак, мог бы раздеться чуть позже, уже в постели, чтобы не шокировать ее! Он осторожно улегся рядом.       — Тебе не нужно так бояться, — выдохнул судья.       «Посмотрим, что ты запоешь, когда разорвешь меня надвое, и вся твоя постель будет в крови!» — испуганно подумала Эсмеральда, ожидая, что он прямо вот сейчас возьмет ее. Но судья опять прильнул к ее груди, лаская ее ртом и руками, как он это делал возле зеркала. Он осыпал девушку поцелуями, и вскоре его голова снова оказалась между ее бедер. Он опять с ней это делал! Эсмеральда выгнулась от наслаждения. Она блаженно прикрыла глаза и постанывала, но было во всем этом какое-то ощущение незавершенности… незаполненности… Девушка в неистовстве и не заметила, как судья отстранился от нее, обхватил ее бедра руками, и мягко толкнулся, входя в ее лоно. Эсмеральда резко распахнула глаза от возникшего мгновенного дискомфорта, но судья уже навис над ней, двигая своими бедрами, ускоряясь, прогоняя неприятные ощущения, даря усладу…       Фролло, сам не свой от желания, раз за разом погружался в тесное влажное лоно девушки, стенающей под ним, извивающейся от удовольствия. Ее руки обхватили его ягодицы, давя на них, требуя больше, быстрее, сильнее… Ее тело напряглось в экстазе, она, не сдерживаясь, вскрикивала, и его самого уже уносило волнами, он сам уже застонал от яркой вспышки, возникшей в паху, пробежавшей по позвоночнику, распространяющейся по всему его телу…       Эсмеральда расслабленно лежала на постели с закрытыми глазами, когда ее вдруг прикрыли одеялом. Судья. Опять позаботился о ней. Она приоткрыла глаза и увидела его лицо, нависшее над ней. Он лежал на боку, подперев голову рукой, и смотрел на нее. Девушка разлепила губы.       — Постель в крови? — хрипло спросила она.       Судья закатил глаза.       — Это все, что ты мне можешь сказать, чертовка? — возмутился он.       — Так да? — она упрямо стояла на своем.       — Ну, разве что маленькая капля, — Фролло фыркнул.       Эсмеральда скользнула взглядом по его телу. Совсем не старческое. Поджарое, в мышцах. Сильное. В шрамах. Она вздернула брови.       — Откуда у вас это, ваша честь? — спросила она, проведя пальчиком по шраму на его животе.       — Грабители в Булонском лесу, — пояснил он. — Устраивал на них облаву.       — Я думала, вы не участвуете в облавах? — она удивилась. — Вы ведь судья.       — Чтобы судить, надо сначала поймать. А поймать не могли. Пришлось мне подумать над этим. И, поскольку я не хотел, чтобы и на этот раз тех молодчиков упустили, то проследил за всем лично.       — И часто вы так? Лично?       — Периодически. Думаешь, про меня просто так слухи ходят? Нет, моя дорогая, репутацию, подобную моей, еще заслужить надо. Зато теперь в Париже и его окрестностях более-менее спокойно, никто пикнуть не может без моего ведома.       — Ясно, — она кивнула, повернулась на бок, отвернувшись от него, и сомкнула веки.       Судья с тихим вздохом опустился на подушки. Проклятье, он думал, что после такой ночи она хоть немного потянется к нему, но, похоже, до этого еще далеко. Ну, ничего, он — человек терпеливый, подождет. Измором возьмет, если надо.       Эсмеральда услышала его вздох и подавила усмешку. Так-то, ваша честь! Думаете, я просто возьму и растаю, хоть вы и сделали мне хорошо? Ага, сейчас. Разбежалась. Нет уж, слишком долго вы над нами издевались. Теперь — пострадайте, ваша честь.