Следуй за мной

Так больно ей никогда не было, первые роды были просто каникулами по сравнению с тем, что Лори испытывала сейчас. Боль терзала каждую клеточку ее тела, и она кричала, не стесняясь ни врача, ни Доун, которая привезла ее в больницу три часа назад. — Сейчас, миссис Граймс, — медсестра ловко приподняла ее ноги, придавая нужное положение, — уже почти все, скоро вы увидите своего малыша. — Не хочу, — простонала Лори, — ненавижу… — Ну что вы такое говорите, — врач устало переглянулся с Доун, которая тоже мужественно терпела боль — Лори стиснула ее левую ладонь так, что девушка ее почти не чувствовала. — Боже, да родится он или нет! — выкрикнула Лори. Спустя полчаса Джудит Граймс появилась на свет, а еще через полчаса у Лори открылось сильнейшее кровотечение, остановить которое не удалось, и она умерла на операционном столе. Доун, оцепенев, сидела на неудобном металлическом стуле в приемной акушерского отделения одной из лучших клиник Атланты, сжимая в правой руке стаканчик с уже ледяным и отвратительным на вкус кофе из автомата, когда наконец появился сенатор. — Доун! Я был на совещании, только узнал, — Рик держал в руках букет прелестных темно-красных роз, — уже родился? Мальчик или девочка? — Девочка, — выговорила Доун, беспомощно оглядываясь по сторонам. Где этот чертов доктор, когда он так нужен? Меньше всего на свете она хотела сообщать сияющему молодому отцу о том, что его дети теперь сироты, а он — вдовец. — Карл будет вне себя от восторга! — глаза Рика горели. — А как Лори? К ней уже можно? — Сенатор, я… — Доун встала, ощущая, как ноги дрожат от напряжения. Она стояла почти четыре часа, держа миссис Граймс за руку, а затем и у стекла палаты для новорожденных, наблюдая за тем, как Джудит открывает и закрывает розовый ротик, не зная, какая трагедия сопровождала ее появление на свет. — Так куда мне идти? — весело спросил Рик. — Ты устала, бедняжка, а тут я с расспросами, не представляешь, как я благодарен, что ты всегда рядом с моей семьей! Ты — наше благословение, Доун Лернер. Я сам найду Лори, отдыхай. Доун рухнула обратно на стул, наблюдая словно в замедленной съемке, как сенатор подходит к дежурной медсестре, а та бледнеет и суетливо вызывает врача, который сообщает Рику о смерти Лори. Рик роняет на пол розы, и они так и остаются лежать беспорядочной грудой цвета свернувшейся крови. Сам сенатор сползает на пол и рыдает, не обращая внимания ни на кого вокруг, пока ему не делают успокоительный укол и не уводят куда-то. — Мисс Лернер? — на нее участливо смотрит та самая медсестра. — Вам вызвать такси? — Что? — Доун словно вынырнула на поверхность, вспомнив, где она. — Нет, спасибо, я на машине. Как там сенатор Граймс? — Спит, — девушка вздыхает, — он в шоке, но его можно понять. Все же роды — непредсказуемое событие. Бедная малютка, так никогда и не увидит свою маму! — С Джудит все хорошо? — Доун одним глотком допила кофе, поморщившись, и выбросила стаканчик. — Да, девочка сильная и здоровая, почти не плачет. Она пробудет здесь еще три дня, мы хотим понаблюдать за ней. — Хорошо, — Доун привстала и чуть не застонала от боли, пробежавшей по затекшим ногам, — я оставлю вам свой номер телефона, звоните в любое время. Сенатору, когда проснется, вызовите машину. Вот номер водителя, он приедет сразу, как скажете. Спасибо. — Вам спасибо, — медсестра мимолетно улыбнулась, — приложите к руке лед, должно помочь. Доун шагнула в раздвижные двери, проклиная туфли и отчаянно мечтая снять их и швырнуть в ближайшее мусорное ведро. Она дойдет до машины, а потом снимет их. Она сможет. Внезапно на нее налетела целая толпа журналистов, тыча ей в лицо микрофоны, ослепляя вспышками камер и выкрикивая какие-то вопросы. — Без комментариев, — бормотала Доун, упрямо прокладывая себе путь к машине. — Правда, что жена сенатора Граймса умерла? Независимый источник сообщил, что роды были трудными и ее сердце не выдержало. Мисс Лернер, так и было? — затараторил кто-то. — Кто вам сказал? — Доун на мгновение остановилась. — В больнице сообщили, что миссис Граймс и младенец умерли, это правда? — подхватила другая журналистка, и они замерли, чуя сенсацию. — Без комментариев, — повторила Доун, — сенатор Граймс просит уважать частную жизнь его семьи. Сев в машину и дернув ключ зажигания, девушка вырулила со стоянки возле больницы и выехала на шоссе. Прошло минут десять, прежде, чем она осознала, что едет туда, где сможет побыть с самым дорогим на свете человеком. И обрести хоть какое-то подобие душевного равновесия. Пробежав по траве, чуть пожухлой от стоящего зноя, Доун упала на колени, обняв серую могильную плиту и зарыдала громко, отчаянно, больше не заботясь, что ее кто-то увидит или услышит. — Бабушка, что же теперь делать? Как я скажу Карлу? И что будет с малышкой? Она раздражала меня, видит Бог, но… Теперь она умерла и мне так больно, словно я виновата. Что бы ты сделала, скажи? Ты точно знала, как поступить, помоги мне… пожалуйста, бабушка! Выплакавшись, она пошарила по траве в поисках сумочки, но вспомнила, что оставила ее в машине. И тут раздался голос, который словно разряд молнии прошел через нее, взволновав и очаровав одновременно: — Могу одолжить свой. — Что? — Доун приподняла голову, всматриваясь в мужчину, стоявшего неподалеку. — Платок. Вы же его ищете? Простите, не хотел подслушивать, но я… — он кивнул на соседнюю с бабушкой Роуз серую гранитную плиту. — Спасибо, — проговорила Доун, — за платок. Я… я вас не заметила, так что… Он улыбнулся, протягивая ей белоснежный льняной квадратик и девушка высморкалась, внезапно застеснявшись своего распухшего носа и красных глаз. Но он словно не заметил, рассеянно изучая ее из-под полуопущенных век. Он был необыкновенно красив со своей кожей цвета молочного шоколада, темными пронзительными глазами и аккуратной бородкой, странно контрастирующей с гладко выбритой головой. — Вы пришли к бабушке, не так ли? Роуз Кэролайн Лернер — красивое имя. А ваше? — спросил он. — Доун, — ответила она, завороженная бархатистыми переливами его голоса, — а вы… кого навещаете? — Отца, — произнес он, — кстати, меня зовут Иезекииль. Странное имя, согласен. Смешное. Если расхохочетесь, я не обижусь. — О, что вы, — Доун робко улыбнулась, — у ваших родителей была фантазия, это… даже мило. Попытавшись подняться с травы, она потерпела бы сокрушительную неудачу, если бы Иезеииль предусмотрительно не подхватил ее под руку, одним элегантным движением поставив на ноги и придерживая за руку, пока она балансировала в неудобных туфлях. От него пахло дорогим парфюмом и, кажется, корицей. — Спасибо, — Доун почувствовала, как щеки вспыхнули румянцем, — мне пора. Было приятно познакомиться, Иезекииль. — Просто Из, — подсказал он, — счастливо, Доун. Надеюсь, что все ваши слезы остались здесь и бабушка Роуз нашептала вам верное решение.

***

Эми бесцельно щелкала пультом телевизора, гадая, встала ли Андреа, трезва ли она или уже успела выпить. Прошло несколько месяцев со дня благодарения, и сестра держалась почти молодцом, напиваясь не каждый день. Но срывы случались, и Шейн совсем не помогал, пропадая на работе и в командировках. А еще она точно была уверена, что вешалка Граймс беременна именно от него. Недаром держалась так вызывающе-отстранено, а Шейн весь вечер не сводил с нее измученного взгляда, в котором порой загоралось настоящее безумие, пугавшее Эми. — Помощница Лори Граймс не подтвердила, но и не опровергла слухов о ее смерти, но вы и сами видите, уважаемые телезрители, насколько подавленной и растерянной выглядит Доун Лернер. Прибывший не так давно сенатор Рик Граймс так и не вышел для официального объявления, что выглядит очень подозрительно… Вскочив, Эми жадно вслушивалась в слова нескольких корреспондентов, и все они наперебой говорили, что Лори Граймс умерла при родах, и ребенок, скорее всего, тоже. — Неужели правда? — воскликнула Эми, стараясь сдержать торжество. Если она мертва, то браку Энди ничего не угрожает. Все останется, как прежде. — Что правда? — Шейн возник на кухне, тут же устремившись к холодильнику, из которого он извлек бутылку воды. Глядя, как он жадно пьет, Эми раздумывала. — В новостях говорят, что Лори Граймс умерла… может, перепутали что, — небрежно произнесла девушка. Чертыхнувшись, Шейн выронил бутылку и, не замечая, как по полу растекается вода, выхватил у нее пульт. — Какой канал?! Ну! — рявкнул он. — Кажется, си эн эн, а может, и десятый, — выдохнула Эми, дернувшись от страха. Она еще не видела его таким. Губы побелели от ярости, а глаза горели диким, сумасшедшим огнем. — Если это шутка, то нихрена не смешно! — прорычал Шейн, щелкая каналами. Найдя нужный, он прибавил звук до максимума. — Информация подтвердилась в телефонном разговоре с личным секретарем сенатора Граймса, — печально вещала женщина-репортер, — миссис Граймс, которой было всего тридцать пять лет, умерла сегодня утром об обширного кровотечения, вызванного преэклампсией. Ребенок, а это девочка, в порядке. Сенатор пока не дает никаких комментариев, но мы скорбим вместе с ним… — Твою мать! — простонал Шейн, выключая телевизор и падая на стул. — Боже, это так ужасно… — протянула Эми, глядя, как муж ее сестры прячет лицо в ладонях и издает странные звуки. — Ты что, плачешь, Шейн? — Нет! — он с усилием выпрямился. — Нужно поехать в больницу. К Рику. Даже представить не могу, в каком он сейчас состоянии, наверное, с ума сходит. И Карл… с кем, интересно, Карл? — При чем тут ты? — взвизгнула Эми. — А Андреа? Мог бы хотя бы заглянуть к ней! — Толку? — Уолш пожал плечами. — Она спит. Пьяна в стельку. — Она твоя жена, а ты… — выдохнула Эми. Шейн, сузив глаза, подошел к ней поближе и больно схватил за руку повыше локтя. — А ну, повтори! Что ты имеешь в виду, маленькая мисс «я лучше знаю как тебе жить»? Эми поняла, что он в ярости, но уже не могла остановиться: — Я знаю, что ты трахался с Лори Граймс, и что ты думаешь, что это твой ребенок. Она умерла и я рада! Тебе там нечего делать, Шейн. Или ты хочешь, чтобы Рик все узнал? Я могу рассказать ему, но разразиться такой скандал! Как же, Шейн Уолш, пример для подражания, женатый человек и правильная и чистенькая миссис Граймс. От твоей репутации и репутации сенатора ни останется ни следа, так же, как от вашей так называемой дружбы! Твои акции опустятся в цене быстрее, чем ты скажешь «я сожалею». — Ах, ты, маленькая сучка! — Шейн отпустил ее, брезгливо отряхивая ладони. — И откуда в тебе столько злобы, Эми? Тебя не касается моя личная жизнь. Только посмей открыть рот… — Посмею, вот увидишь, — прошипела Эми, — моя сестра — вот о ком ты должен думать! — Да что ты? А она думает обо мне? Или только о бутылке? — горько произнес Шейн. — Если девочка от меня, то я хочу растить ее сам, поняла? — Как ты себе это представляешь? — Эми усмехнулась, а в голове сам собой возник идеальный план. Она знала, что рискует, как рискнула уже однажды, но игра стоила свеч. — Я сделаю анализ ДНК, — немного успокоившись, сказал Уолш, — если девочка моя, то закон на моей стороне. — А Андреа? Что она скажет на это? — спросила Эми. Шейн передернул плечами, промолчав. — У меня есть идея, Шейн, — медленно произнесла Эми, — но ты должен поклясться, что никогда не бросишь Энди. И что будешь любить ее и заботиться о ней. — Говори, — приказал Шейн.