Другой герой

      Лето начало вступать в свои права, но ученикам было не до наслаждения хорошей погодой, так как наступило время экзаменов, которые наравне со всеми сдавал и Гарри Поттер.       Выдался довольно тёплый летний день. Был выходной, и потому Гарри решил провести первую половину дня с друзьями, а вторую — с Делакур. После обеда Поттер в компании Флёр отправился на прогулку. В последнее время между ними чувствовалась некоторая напряженность, которая, однако, была связана не с последним решающим испытанием, а со скорым отъездом француженки. Но о разрыве речи не шло, что очень радовало слизеринца, имеющего к девушке чувства, которые вполне можно было назвать любовью. По крайней мере, так казалось Гарри. — Знаешь, — задумчиво проговорила Флер, — я хотела после школы идти работать в Гринготтс, — она боковым зрением посмотрела на Гарри, а затем на их сомкнутые руки. — Я тут подумала… В общем, я вполне могу устроиться и в лондонское отделение Гринготтса. — Ты серьезно? — Поттер недоверчиво посмотрел на нее. Делакур лишь улыбнулась, согласно кивнув.       С тех пор, как Флер сообщила слизеринцу о том, что попытается устроиться в лондонское отделение банка, Поттер пребывал в прекрасном расположении духа, что не могли не заметить его друзья, так как Гарри в последнее время был хмур, напряжен и осторожен, хоть и пытался это скрыть за привычными усмешками и сарказмом.       Меж тем день третьего испытания становился всё ближе. Двадцать четвертого июня Поттер с самого утра был напряжен, так как в памяти услужливо всплыло воспоминание, в котором фигурировал умирающий Барти Крауч. Он написал Историю магии на автомате и отправился на обед. В Большом зале слизеринец с удивлением обнаружил Сириуса Блэка, на которого многие студенты поглядывали с опасливым любопытством. — Что ты тут делаешь? — удивился Поттер, усаживаясь напротив Драко. — Ты не рад меня видеть? — приподнял бровь Блэк, который чувствовал себя не очень комфортно за слизеринским столом. — Рад, просто не ожидал, — пожал он плечами и приступил к трапезе. — Это ужас, а не экзамен, — проговорил мрачный Крэбб. — Я все имена гоблинов перепутал. — Потерпи, после пятого курса можно отказаться от некоторых предметов, — усмехнулся Нотт. — Бинс всё про гоблинов бубнит? — усмехнулся Сириус. — Ага, а вы откуда знаете? — встрепенулся Гойл. — Он уже давно ведет, — фыркнул Бродяга, вспоминая свои школьные года. — Джеймс и я обычно отсыпались на его уроках после ночных прогулок. — После ночных прогулок? — удивился Забини. — Так вы… — Да, мы не были примерными учениками. Даже Римус Люпин, — он ухмыльнулся, видя как вытягиваются от удивления лица слизеринцев. — Да, известный вам профессор Люпин принимал участие во многих проделках… — Расскажете? — на него уставилось пять пар глаз.       Во время прогулки Сириус рассказывал забавные истории из своей школьной жизни шестерым слизеринцам. В замок все вернулись только к ужину. А Флёр, бывшая с родителями и Габриэль с самого утра, наконец-то улучила момент поздороваться с Гарри. — Крестничек, — елейно проговорил Блэк, когда неприлично симпатичная француженка удалилась от слизеринского стола, — а ты мне ничего не хочешь рассказать? — Что рассказать? — деланно недоуменным тоном спросил Гарри. Его друзья не смогли сдержать задушенных смешков. — Кто это особа? — вкрадчиво спросил Сириус, заинтересованно посмотрев на подростка. — Это Флёр Делакур, чемпионка Шармбатона, — пояснил Драко и усмехнулся. — И к тому же девушка Гарри. — Серьёзно? — недоверчиво проговорил крестный. Поттер кивнул и хитро посмотрел на Малфоя. — А сам-то… Ухлестываешь за её сестрой, а ей двенадцать только, — ехидно ухмыльнулся Гарри. — Какая у вас, однако, интересная личная жизнь! — присвистнул впечатлённый Блэк. Он хотел ещё что-то сказать, но Дамблдор попросил всех проследовать на поле для квиддича.       Гарри вновь занервничал. Что его ждет в лабиринте? Оставалось только гадать. И эти догадки ему очень и очень не нравились. Он искоса поглядывал на Делакур и Крама, которые тоже выглядели неестественно спокойными.       До Поттера будто издалека доносились слова жизнерадостного Бэгмена и шум зрителей. Он, переступив черту лабиринта, буквально ощутил, как живая изгородь смыкается за его спиной, вызывая на теле противные мурашки.       Высокая живая изгородь отбрасывала пугающие тени, из-за которых в лабиринте было темно, несмотря на то, что солнце ещё не скрылось за горизонтом. Гарри сразу применил заклинание компаса, чтобы не заблудиться в этом угнетающем месте. Но практически сразу на его пути стали возникать препятствия. То туман, в котором явно что-то пряталось, то странное существо, которое чем-то отдаленно походило на огненного краба, но выглядело во много раз страшнее и опаснее… Почти каждый шорох заставлял Гарри останавливаться и прислушиваться. В такие моменты он буквально чувствовал, как его нервы натягивают до предела.       Угнетающую тишину прервал крик боли. Это кричал Виктор Крам. Поттер не стал останавливаться и ускорил шаг, молясь про себя, чтобы с болгарином всё оказалось в порядке. Спустя несколько минут Гарри послышалось, что кто-то или что-то упало. Но он подумал, что это ему почудилось, так как в этом лабиринте, судя по всему, может происходить всё что угодно.       Сфинкс при других обстоятельствах произвел бы на слизеринца впечатление. Но не сейчас. В этом мрачном, неприглядном месте ему был важен только кубок, до которого оставалось всего несколько метров. Разгадав загадку волшебного существа, он наконец-то смог спокойно подойти к Кубку. И как только Гарри прикоснулся к нему, то почувствовал знакомый рывок…       Поттер упал на землю, Кубок вылетел у него из рук, а его тело парализовало заклятие. После этого он потерял сознание. — Хвост, возьми у него кровь, — будто сквозь сон Гарри услышал холодный мужской голос. И вскоре он почувствовал, как что-то холодное коснулось его руки. Кровь. Расфокусированным взглядом Поттер наблюдал за тем, как силуэт приземистого толстого волшебника движется в сторону размытого огромного чёрного пятна, который, судя по всему, являлся котлом. — Живее, Хвост!       Трение резины об асфальт. Ослепляющий свет фар. Гарри относительно пришёл в себя, но старательно делал вид, что всё ещё находится под действием чар. У него было время подумать. Во-первых, он узнал в этом мужчине с крысиными чертами лица Питера Петтигрю. Во-вторых, голос, скорее всего, принадлежит Воландеморту. В-третьих, заклятие к нему применил Питер, так как обе его палочки были на месте. А Тёмный Лорд подобного промаха не допустил бы.       Надо попытаться достать палочку.       Достать палочку не получилось, так как магические путы привязали его руки к памятнику так, что он не мог пошевелить и пальцем. Подавив досадливый вздох, Поттеру ничего не оставалось делать, как из-под опущенных век наблюдать за происходящим, которое приводило слизеринца во всё больший ужас.       Бурлящий огромный котел с рунами. Уродливый младенец, завернутый в какое-то тряпье. И холодные каменные надгробия и могильные плиты. Вдалеке, на холме, чернел силуэт огромного дома, который почему-то выглядел очень устрашающим в этот момент. — Одежду! — раздался всё тот же ледяной голос, принадлежащий Воландеморту.       Скелетообразный бледный мужчина, одетый в чёрную робу, вместо носа имел две щелки, а глаза, за исключением красных зрачков, были змеиными. А его лысая голова в свете далеких звезд блестела, словно чешуя рептилии. Он весь походил на рептилию. И Гарри с трудом сдерживал ужас при виде того, кого и человеком назвать нельзя…