***
— Гермиона! Малфой, сволочь! Прекратите! Джинни выкарабкивалась из сугроба, в который ее вогнали меткие снежки подруги и слизеринца, с которым она ради нее же пыталась подружиться. Рыжая была сердита, больше того — зла, потому что ей никак не удавалось их одолеть, а Гарри ржал в стороне и отражал снежки заклятием Бумеранга, так что с ним играть было неинтересно. Гермиона залилась смехом при виде ее раскрасневшегося надутого лица, Малфой залепил еще один снежок в нее и спрятал лицо в ладонях, чтобы не показать своего веселья. Труднее всего было вытащить на прогулку с Гарри и Джинни Малфоя, который, как оказалось, не только не умел играть в снежки, но и называл это занятие «плебейским». Гарри и Джинни ему этого не простили и, коварно пропустив вперед, залепили ему затылок комьями мокрого снега. Вид возмущенного Малфоя развеселил их, но спустя пятнадцать минут оба ушли в глухую оборону, потому что слизеринец мстить умел, а Гермиона его поддержала. Игра в снежки затянулась, и Джинни старалась намекнуть об этом в перерывах между обстрелом. — Гермиона! — пыталась позвать ее девушка. — Нам пора, уже четыре часа, а бал в восемь! Гриффиндорка, смеясь, спряталась за сооруженную ими с Драко снежную стену и принялась катать огромный ком. — Малфой, — крикнула Джинни. — Ты же хочешь, чтобы Гермиона выглядела лучше всех? — Не согласен! — высказал свое мнение Гарри. — Выглядите лучше всех вместе. Джинни счастливо улыбнулась — она именно этого и добивалась. — Вы будете приводиться в порядок четыре часа? — фыркнул Драко. — Я чувствую себя счастливым, когда вспоминаю, что родился парнем. Гарри согласно отсалютовал ему палочкой, и на площадке под стеной замка установилось перемирие. Джинни уперла руки в бока и начала напоминать миссис Уизли. Драко поднял Гермиону из сугроба и подхватил за талию. Замерзшее лицо девушки обожгло его горячее дыхание. — Обязательно уходить прямо сейчас? — тихо поинтересовался он, когда Джинни смущенно отвернулась. — И что мне делать столько времени? Гермиона улыбнулась и пожала плечами. — Иди, грейся в ванной старост для мальчиков, одевайся. Сходи в библиотеку, помоги профессорам с последними декорациями, — перечислила она все, что вспомнила. — Я бы сделала это все, если бы не Джинни и косметика. Драко прижал ее к себе и крепко поцеловал. Где-то рядом деликатно покашлял Гарри, и Гермиона почувствовала, что краснеет, но отталкивать Драко не стала. Малфой нежно — странно было узнать несколько дней назад, что понятие «нежность» можно применить в отношении слизеринца, — убрал с ее лица выбившиеся из косы кудри и отпустил ее. Гермиона несколько смущенно отвела глаза и отошла к Джинни. Подруга тут же подхватила ее под локоть и потащила по хрустящему снегу вдоль замковой стены к парадному входу. Драко проводил ее взглядом и повернулся к Поттеру, несколько обескураженному сложившейся ситуацией. Им все еще было сложно находиться вместе вдвоем, без Гермионы и Джинни. — Что будешь делать еще три часа? — поинтересовался Малфой скорее для формы, чем из интереса. Поттер почесал затылок и стряхнул с себя несколько прилипших комьев снега. — Ума не приложу. Может, в Большой Зал с магическими шахматами?***
После часа, проведенного в ванной старост, Гермиона вернулась в гостиную с готовностью отдаться в руки Джинни. В гостиной Гриффиндора царил хаос и беспорядок, и наводили его именно девочки — девушка не сомневалась, что ни одного мальчика с первого по седьмой курс в башне сейчас нет. В вопросе выдворения ребят гриффиндорки проявили исключительную солидарность, и даже Почти Безголовый Ник был на время лишен права появляться в своей обители. То, что по школе без дела на еще три грядущих часа шатались скучающие парни, несколько взбудоражило Пивза, и он не упускал возможности подшутить над тем или иным зазевавшимся студентом. Ученики Равенкло, Хафлпаффа и Слизерина тоже были выгнаны из своих гостиных около получаса спустя, и даже, как говорили в дальнейшем, до МакГонагалл было не достучаться, пока она не вышла из своего кабинета руководить декорациями. Гермиона вошла в гостиную, обернутая в теплый шерстяной халатик и пуховое полотенце, и поднялась к своей комнате. С Джинни они уже заранее решили, что будут готовиться у нее. Подруга вернулась из ванной раньше, и теперь проветривала и приводила в порядок платья, а на ее черное бархатное накладывала специальное пылеотталкивающее заклятие. — Чего так долго? — поинтересовалась рыжая, выкладывая из своего чемодана пугающее количество баночек и бутылочек с косметическими средствами и стальные щипцы для завивки. — Пивз подсыпал в баночки с шоколадным шампунем настоящий шоколад, — фыркнула Гермиона. — Потребовалась не одна минута, чтобы вымыть его из головы. — Сладкая будешь, — молвила Джинни и пригласительным жестом указала на стул перед столиком, заваленным косметикой. Поистине чудесные чувства испытала Гермиона, когда Джинни занялась ее волосами. Две расчески в руках подруги тянули ее запутавшиеся кудри в разную сторону, казалось, что голову разрывает на части каким-то темным заклинанием. — А-а… — Красота требует жертв, — поучительно сообщила Джинни. — Я на такое не рассчитывала… — Успокойся, уже все, — подруга отложила расческу и принялась поливать волосы «Суперблеском». — Ну, рассказывай! — и подмигнула в отражении. — Целовались уже с Малфоем кроме того раза и сегодня при нас с Гарри? Гермиона улыбнулась и покраснела еще больше. Зеркало отразило румянец, который удивительно украсил ее. После примирения они возобновили репетиции, и каждый день Гермиона возвращалась в свою комнату к полуночи. Мантию-невидимку почти не удавалось раздобыть, потому что Гарри и Джинни сами активно ею пользовались по пути к Выручай-комнате, взаимно игнорируя партнеров по танцам. Драко после каждого вечера провожал ее до гостиной, помогая накладывать Дезиллюминационные чары. Их встречи были полны музыки, танцев, а после — и разговоров. Сладкий полумрак кабинета, освещаемого только светом факелов и огнем камина, теперь присутствовал во снах Гермионы, и это были прекрасные сны. Подсознание воспроизводило в точности любую мелочь из очертаний их импровизированной студии танцев, будь то отражение в зеркалах или ножка парты, склад которых у дальней стены был задрапирован красной тканью. Каждый день Гермиона примечала и то, что Малфой приносил свежую розу в вазу на каминной полке, и запах по-прежнему витал свежий и яркий. Девушка ни разу не пришла в их кабинет раньше него. Они танцевали, но другие танго, из принципа не повторяя то, которое решили показать всем на балу. Они танцевали румбу, вальс и как-то, для смеха, пасадобль. К слову, у Гермионы не получилось, и она только смотрела, как Драко выбивает каблуками своих туфель ритм. Он, наконец, показал свое истинное лицо. С ним было хорошо: он больше не пытался язвить, говорил открыто и искренне. Гермиона отметила, что у него красивый смех — и не могла тайно налюбоваться на него. От Драко всегда пахло столь любимыми девушкой духами — он иногда в шутку весело обнимал ее, и Гермиона не сильно сопротивлялась, потому что вдыхала аромат. Да, он поцеловал ее еще раз, и на этот раз им никто не помешал… Просто в один момент Гермиона почувствовала, что не может больше смотреть на него и выказывать равнодушие, искать возможность вдохнуть едва уловимый аромат его духов и ловить взгляды, которыми Драко не стеснялся выражать свои собственные чувства. Он больше не пытался к ней приблизиться, как в тот вечер примирения, памятуя о ее словах, держал дистанцию и кроме, как в танце, не касался ее. В один из оставшихся им вечеров Гермиона почувствовала, как горит внутри. Он сидел рядом на диване, такой расслабленный и спокойный, что-то ей рассказывал и смотрел на пламя камина. Гермиона первая потянулась к нему, несколько удивив его, но через миг и он уже крепко прижимал ее к себе, сквозь замутненное эмоциями сознание оправляя сбившуюся до бедра ее шелковую юбку… Джинни подняла бровь, глядя в отражении, как Гермиона затаенно улыбается. Слов не понадобилось. В руках подруги оказалась жидкая подводка для глаз, столь же сложно смывающаяся, как и наносимая. Джинни прикусила губы и склонилась над лицом Гермионы, чтобы начать кропотливую «ювелирную» работу над образом.***
Ребят пустили в гостиные за час до официального начала бала, но им этого времени с лихвой хватило. К счастью, им не нужно было ни краситься, ни завиваться, ни выпрямлять, ни пользоваться жутким до потери сознания лаком для волос «ПростоБлеск». Дух в гостиной от этого лака стоял невообразимо смрадный, тягучий и густой, а на столике для дальнейшей утилизации стояли две дюжины пустых баллончиков из-под него. К счастью, проветривание помогло, хоть и ненамного. Гермиона стояла перед зеркалом и рассматривала свое отражение. Она не узнавала себя — из нее не могла получиться такая роскошная женщина! Каштановые волосы с золотистым лаковым оттенком струились по плечам ровными, гладкими волнами — выпрямить их не смогли, даже объединившись, Лаванда, Парвати и Джинни. Длинную шею подчеркивали серебряные серьги с сердоликом на трех тонких цепочках — изящное украшение. Серебристое сердоликовое колье сверкало при каждом движении на бледной коже. Черное бархатное платье плавными линиями переходило от шеи к груди, и соблазнительное декольте заканчивалось серебристой брошью. Бархат обрамлял талию и спускался к бедрам, здесь начинался черный шелк с вкраплениями блесток. Над коленями платье описывало ровный полукруг и уходило шлейфом назад. Черные лаковые туфельки, в которых она пришла на вторую репетицию, завершали образ… Образ кого? Гермиона не знала, саму себя она никогда не видела в таком виде и неизменно восторгалась собственным отражением, однако повторять четырехчасовые мучения ради подобного ежедневного вида не собиралась. Джинни выбрала в магазине мадам Модис платье яркого изумрудного цвета, по степени открытости соответствующее требованиям Гарри и правилам приличия. В-образное декольте спускалось чуть ниже, чем следовало, зато внимание отвлекал расшитый стразами и блестками лиф. До талии платье было прибрано и подшито — восторгаясь платьем, Джинни взяла его на размер больше. Ниже изумрудно-зеленого пояса начиналась прямая юбка до пола, а в разрезе ткани чуть выше колена выглядывала стройная ножка с серебристой туфелькой. Девушка предпочла греческую прическу, и огненно-рыжие волосы покорно улеглись под резинку. Золотые серьги и колье прекрасно поддержали цветовую гамму. Последний штрих был черкнут рукой искусной художницы, и девушки пару раз вздохнув, переглянулись. До открытия бала оставалось пятнадцать минут. В гостиной Гриффиндора уже стояли мальчики и ждали, когда смогут сопроводить дам к Большому Залу и встретиться там со своими партнершами. Гарри стоял у камина и, опершись одной рукой о каминную полку, попивал что-то из бокала. Огневиски, догадалась Гермиона, для храбрости. Даже гриффиндорцам изредка требовалось такое подкрепление, а Гарри ждал танец с Чжоу Чанг. Джинни вообще была уверена, что Чжоу не отпустит ее парня до самого конца, и на всякий случай взяла палочку. Летучемышиный сглаз еще никто не отменял. Увидев их, Гарри подавился, и Джинни победно задрала носик. Парень выступил вперед и оставил бокал огневиски в стороне. — Джинни… — он откашлялся и развел руки, в объятия которых девушка с радостью бросилась. — Ты просто великолепна. Если Финч-Флетчери начнет распускать руки… — Лишится! — фыркнула Джинни и оглядела Гарри. — Ты тоже потрясающе выглядишь… Где ты был целые три часа, позволь узнать? — она уперла руки в бока. — Лаванда мне сказала, что ты пришел полчаса назад. — Играл с Малфоем в шахматы, — понизил голос Гарри и подмигнул Гермионе. — Талантливый стратег. Если бы он был Темным Лордом, мне бы не хотелось иметь с ним дела… Гермиона, ты тоже великолепна. Не поскользнись, когда будешь танцевать. — Что? — с легкой недоуменной улыбкой переспросила Гермиона. Он же не мог знать про стихийную… — При виде тебя все парни слюнями пол закапают, — хмыкнул друг и подставил второй локоть. — Леди, цепляйтесь, поведу вас обеих. Окажите мне эту честь, дамы! И, сопровождаемые восхищенными взглядами, они вышли из гостиной. Бал еще не начался, но в коридорах уже чувствовалось праздничное настроение. Чем ближе они подходили к Большому Залу, тем великолепнее были декорации, на которые попечители Хогвартса не поскупились, и зал выглядел, как ледяной дворец Снежной Королевы, богатый убранством и холодный. Как бы там ни было, снег с потолка сыпался самый настоящий, но холода не было. Полы казались сотворенными изо льда, но не скользили. В зале уже собрались пришедшие пары, пестрили цветные наряды девочек и черные сюртуки ребят. Музыка звучала даже в коридорах, медленная и плавная, создавала несколько волнующее чувство. Он стоял у дверей зала в гордом одиночестве, держа руку за спиной по-джентельменски, и смотрел в другую сторону. Гермиона счастливо улыбнулась — он выглядел великолепно, хотя что можно было еще ожидать от наследника древнего рода. Черный сюртук сидел как влитой, словно его шили прямо на Драко. Брюки с идеальными стрелками для танго он надел именно те, в которых и приходил на репетиции — хоть что-то осталось неизменным. Белая рубашка была отлично выглажена, накрахмаленный воротник чуть сдавливал шею, но это не надолго — в танго он будет расстегнут, и аромат духов снова распространится на расстояние вытянутой руки. Черные лаковые туфли незаметно выбивали каблуками ритм играющей музыки. Он обернулся и замер — и Гермиона снова улыбнулась, только уже ему. Улыбающийся Малфой — дело неожиданное, изумляющее, поэтому большинство присутствующих в холле студентов обернулись к ним. Гарри хмыкнул и попытался отстраниться, ему претило подобное внимание, но парней, собравшихся перед дверями Большого зала, он не интересовал. Гермиона мягко отпустила локоть друга и спустилась с последних ступеней. Драко уже подошел и окидывал ее восхищенным взглядом. — Леди, вы прекрасны, — он чуть склонился и поцеловал протянутую руку. — Окажите мне честь, позвольте сопроводить вас на бал. Гарри и Джинни уже отошли в сторону и наблюдали за ними от дверей Большого зала. Малфой подставил локоть, точно так же, как и гриффиндорец, и повел Гермиону к ним. Вместе они вошли в Большой зал. Если девушку поражали декорации коридоров на подходах к залу, то здесь восхищенный вздох замер еще при своем зарождении где-то в груди. Ледяные скульптуры, как и в четвертый год их обучения на Святочном Балу, украшали ниши в стенах зала. Казалось, замок выморозили изнутри — ледяной покров скрыл собой стены, словно замерзающие месяц от месяца потеки. Изнутри лед светился, будто под ним оставили тысячи светлячков. Сосульки казались вполне настоящими и звенели, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они сделаны из легкого хрусталя — техника безопасности студентов соблюдалась на высшем уровне. С темного, усыпанного звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. У стен стояли покрытые белоснежными скатертями столы, еще пустые, но посуда в зимних тонах уже была расставлена. В футе над головой растворялся в воздухе снег, падающий с зачарованного потолка. Цвет неба убирать не стали — и только темные тучи под потолком сглаживали ощущение восторга. — Смотри туда, — шепнул ей Драко, и Гермиона послушно перевела взгляд. Он указывал на колонны, испускающие самый яркий, немного голубоватый свет, именно они были его источником. Факелы висели на стенах в заледеневших подставках, но они были больше атрибутами декораций, чем освещением. Огонь красиво играл в отражении льда. Гермиона переглянулась с Драко. Слов не потребовалось, они поняли друг друга. Тем временем парочек прибывало все больше. Из подземных гостиных прибывали слизеринцы, и впереди всех вышагивала Пэнси Паркинсон в темно-изумрудной мантии поверх черного платья для самбо под руку с Роном, одетым в старую мантию отца. Гермиона попыталась встретить его взгляд и улыбнуться, но во всем коридоре Рон был единственным, кто не обращал на нее внимания. Даже его партнерша с возмущением и неприязнью оглядела роскошное платье Гермионы и брезгливо сморщила нос. Драко чуть успокаивающе пожал пальцы Гермионы, и девушка принялась разглядывать другие парочки. Невилл все же пришел в сопровождении Милисенты Булстроуд, но она так мощно тащила его вперед, что не оставалось иллюзий, кто у них в паре главный. Бедный гриффиндорец все спотыкался о подол ее длинного розового платья с рюшками и бантиками, а слизеринка зло шипела и огрызалась. Невилл бросил на Гермиону несчастный взгляд, но сменить траекторию их пути и остановить партнершу не решился. Дин вел под руку Асторию Гринграсс, красивую и печальную. У девушки были заплаканные глаза, и Гермионе вспомнилось, что она плакала и в тот день, когда они напали на нее. — Что с Гринграсс? — поинтересовалась девушка у Драко. Он отвернулся от их пары, наклонился к ней и тихо проговорил. — Мы же разорвали помолвку. Для такой волшебницы, как она, из такого рода, как она — это бесчестье. — Не слишком ли жестоко тогда ты поступил? — Гермиона перевела на него пытливый взгляд. Драко улыбнулся. — Она заслужила. — А для тебя это не бесчестье? — девушка пыталась подобрать слова, чтобы его не обидеть ненароком. — Я имею ввиду… — Я тебя понял, — ехидно ответил Драко. — Нет. Отец по моей просьбе разорвал договор с семьей Гринграсс, но до конца учебного года велел найти невесту. — Сурово, — удивилась Гермиона и снова повернулась к дверям Большого Зала. Гарри и Джинни стояли рядом, но под руку со своими партнерами. Чжоу Чанг в серебряном платье без лямок очаровательно улыбалась гриффиндорцу — его ответная улыбка заставляла думать, что у него разом заболели все зубы, и он пытался это скрыть. Джинни мило беседовала с Джастином Финч-Флетчери, но Гермиону не обмануло ее напускное легкомыслие — взгляд подруги слишком часто сверлил спину партнерше Гарри. К ним подошел Симус, счастливо ведший под руку Падму Патил. Его девушка была очень красива — черные волосы она заплела в перевитые золотыми лентами косы. Индианка выглядела прекрасно в голубом сари — национальном индийском наряде. Кто-то мог бы сказать, что на ней слишком много золотых украшений, будь она в обыкновенном бальном платье, но золото удивительно гармонировало с блестящей тканью небесного цвета сари. Падма походила на дочь индийского царя, прекрасную, необычайно женственную и мудрую Джодху из старого магловского фильма. Гермиона улыбнулась индианке, и девушка приветливо кивнула ей. Музыка в зале сменилась с медленной и плавной на торжественную рождественскую, и все пары обернулись к столу преподавателей в дальнем конце зала. МакГонагалл выступила вперед в сопровождении профессора Снейпа. Директор предпочла обыденной строгой темно-зеленой мантии голубой костюм, который, при определенной доле фантазии, можно было принять за платье. Декан Слизерина изменил своему стилю — более, чем странно было видеть Снейпа в белой выглаженной рубашке и черном сюртуке поверх жилета. Зельевар выглядел сурово, но представительно, и сегодня стал объектом внимания множества женщин. МакГонагалл с довольной улыбкой прошествовала с ним под руку по залу и встала у стола преподавателей. Попечительский совет в полном составе стоял позади нее полукругом, учителя уже сидели за столом. — Добро пожаловать на Святочный бал и Турнир Танцев! В этом году праздник претерпел изменения, но, как надеется Совет Попечителей и мы все, новшества станут традицией! Итак, — МакГонагалл обернулась к попечителям и те единогласно ей кивнули. — Турнир объявляю открытым! С кончика ее палочки сорвался серебристый огонек и унесся прямо в зачарованный потолок зала. Несколько сотен пар глаз устремились за ним. Достигнув пушистых туч, низвергающих целую метель, огонек взорвался и рассыпался тысячей искр. Драко повлек Гермиону в центр зала, где было относительно свободно. Парочки становились друг напротив друга, венский вальс наращивал темп и громкость. Рука Драко легла на ее талию, Гермиона мягко положила ладонь ему на плечо… Открытие бала было успешно завершено, и настало время Турнира. Каждой паре была выдана кружевная салфетка с номером выступления. Гарри и Чжоу поймали счастливое число «5», Джинни махала расписной тряпочкой с номером «8». Профессор Снейп, поджав губы, отлевитировал стопку салфеток в сторону Драко и Гермионы. Малфой протянул руку и наугад вытащил салфетку с цифрой «13». — Удачи, Драко, — тихо молвил Снейп краем губ, чтобы никто не заметил. — И вам, мисс Грейнджер. — Спасибо, сэр, — улыбнулась ему Гермиона и сжала салфетку в руках. В глубине души поднималось сладкое томящее волнение, как перед экзаменами, только сильнее. Девушка и сама не заметила, как в пальцах появилась нервная дрожь, и она начала кусать губы. — Хэй, — шепнул Драко и ласково коснулся рукой блестящей пряди ее волос, свисающей с виска, к которой давно мечтал прикоснуться. — Не волнуйся, ты лучшая! — Полсотни пар, — Гермиона судорожно вздохнула и обхватила себя руками. — А мы так мало репетировали… Парень хмыкнул и приобнял ее, вызвав шепоток удивления вокруг них. — Если бы мы репетировали этот танец… Девочка моя, мы бы не репетировали его! Или ты забыла, чем кончался каждый раз? Гермиона не забыла, об этом ясно свидетельствовали ее покрасневшие щеки, хотя правда была намного целомудреннее, чем казалось. Джинни из-за спины Джастина подмигнула и скорчила недовольную гримаску, указав взглядом на Гарри и Чжоу. Они находились неподалеку, так, что их разговоры были относительно слышны. Говорила больше Чжоу, так и вьющаяся вокруг скучающего Гарри. -…Мы могли бы увидеться после бала, чтобы прогуляться по берегу озера, поговорить… Гермиона обернулась к Джинни и сделала ей большие глаза. Рыжая вмиг посуровела и решительно направилась к Гарри и Чжоу, подхватив под локоть Джастина, который все это время напрасно пытался привлечь внимание девушки. Когда последние номера были розданы, преподаватели еще раз прошли по залу, чтобы освободить танцпол от студентов. Драко растолкал скучковавшихся хафлпаффцев и проложил путь к еще свободной скамье. Первая пара вышла вперед, и парень взмахнул палочкой. Гермиона пригляделась из-за спин пятикурсников — это были Рон и Пэнси, ухватившие счастливую салфетку с номером «1». Послышались игривый звон и ритм самбо, и веселая мелодия родом из Латинской Америки зазвучала в этих стенах, прежде не слышавших ничего подобного. Пэнси танцевать не умела, она вихлялась и кружилась, пока Рон выступал с известной походкой этого танца за ней. Гермиона прыснула и не удивилась, когда услышала смешки в толпе пятикурсников. Дальше танцы последовали не лучше — двух недель мало, чтобы научиться профессионально танцевать ча-ча-ча, румбу и фламенко. Гарри и Чжоу выступили с вальсом, через две пары станцевали Джинни и Джастин. Их танцем была румба, но, несмотря на все свои попытки провалить выступление, Джинни совершила серьезную ошибку при всем своем нежелании выиграть — выбрала красивую музыку. За их танцем Гермиона наблюдала, встав со скамейки, и Драко стоял вместе с ней. Аплодисментами разразились все, даже слизеринцы. — Фи, — вдруг раздалось где-то слева. — Финч-Флетчери совсем не умеет танцевать. Гермиона обернулась и увидела Пэнси в объятиях Рона. Зачем парочка из другого конца зала подобралась ближе, оставалось загадкой, но они были здесь и приближались к ним. — Драко танцует с нашей маленькой… — Пэнси не договорила, но сузила глаза. Гермиона поняла, что она хотела сказать, и какое-то чувство сильнее неприязни всколыхнулось внутри. Слизеринка не могла придумать лучшего способа вывести ее из себя перед танцем. Рон несколько презрительно оглядел руку Малфоя, по-хозяйски обвившую талию девушки, но не сказал ничего. — Не обращай внимания, — шепнул ей Драко и повернул лицом к танцполу. — Не дай ей вывести тебя из себя, помни, стихийная магия подчиняется только холодному разуму. Гермиона кивнула и села. Большого труда ей стоило не обращать внимания на громкий шепот Паркинсон, которым она пыталась достать ее. Несколько раз на них шикнули студенты, наблюдающие за танцующими парами, Рон вяло огрызался на ее слова, и Гермиона чувствовала на себе его внимание. — Одиннадцатая пара, — выдохнула она, и пальцы самопроизвольно начали сминать салфетку. Малфой тоже волновался, она это чувствовала по его руке, крепко сжавшей ее локоть. Девушка пыталась выровнять дыхание и обратила взгляд на МакГонагалл, которая благодушно ей кивнула. Она была в курсе их идеи и, как руководитель Турнира, согласилась им помочь. В их танце были несколько другие декорации… — Двенадцатая пара, — Драко крепко сжал ладонь Гермионы и поднялся. — Я иду. — Драко, — Гермиона услышала в своем голосе несколько жалостливые нотки. Он приобнял ее и шепнул, что все будет хорошо. Гермиона поднялась на дрожащих ногах и пошла на место, о котором они с Драко условились заранее, провожаемая насмешливым взглядом Паркинсон и завистливым — Рона. Звуки фокстрота затихали. Между двумя танцами был перерыв в пятнадцать секунд, установленный Регламентом Святочного Бала. Музыку взмахом палочки заставлял играть партнер. Гермиона глубоко вздохнула и представила холодную луну и блеск ее света на снегу в ту ночь, когда они с Драко впервые встретились на Астрономической Башни. Сердцебиение тут же унялось, а чувство беспокойства, почему-то обосновавшееся где-то в желудке, свелось на минимум. Девушка еще раз глубоко вздохнула и открыла глаза, в глубине которых за зрачком зажегся яркий огонек. Свет в зале потух, даже колонны по углам и у преподавательского стола перестали испускать ровный голубоватый свет. По толпе пронесся вздох недоумения, но в полной темноте, шуршащей платьями и переговаривающейся шепотками многих голосов, в двух противоположных точках зала началось движение. Студенты разделились на две части и расходились, давая дорогу двум людям, идущим навстречу. Глаза парня горели ледяным блеском, подобным свету луны, взгляд девушки излучал пламя, бушующее в каминах. Музыка, потрясающая, такая тревожная и торжественная, зазвучала скрипкой. Их тела еле заметно светились и были единственными источниками света в Большом зале. Девушка и парень приближались друг к другу под суровое, отнюдь не мягкое и привычное звучание скрипки, их пальцы сплелись, и мелодия пошла по нарастающей. Четкие движения в такт ритму вдруг осветило пламя, и вокруг танцующих взвилась гигантская огненная змея. Кто-то вскрикнул, некоторые отшатнулись назад, но взглядов от них не отрывал никто. Танец, сопряженный со стихийной магией… Никто и никогда еще не соединял танго с настоящим пламенем. Они танцевали, и их страсть бушевала вокруг них, а все остальные танцы казались жалкой пародией на это искусство. Драко видел только тьму, языки пламени, отражающиеся в карих, ныне почти черных глазах Гермионы, чувствовал ее тело, жившее танцем; Гермиона смотрела, почти не отрываясь, в глаза Драко, и в них видела собственное отражение, их сходства и различия, как на ладони, родственность душ и никакого обмана. Глаза — зеркало души… Руки Малфоя скользили по ее телу под музыку, то мягкую, вальсирующую, то страстную, зажигательную. Огонь, ради которого они оба не делали ровным счетом ничего, кружил вокруг них, оттеняя и освещая движения так, чтобы казалось, что переходов к ним просто нет. Им было жарко, но жарко не от музыки, не от танца, не от стихийного пламени — а от чувств, которые спирали дыхание в самой груди больше, чем усталость от быстрого танца. Сегодня магия стихий отпускала их из своего сладкого плена, чтобы объединить навеки души… Отметив, как их энергия гармонирует со стихиями еще на репетициях, когда вспыхивало ярче пламя камина, Гермиона и Драко углубились в изучение стихийной магии. Этот раздел волшебства был опасен, он мог навечно привязать волшебников друг к другу, заставить их идти к намеченной цели, не оставляя возможности изменить тропу судьбы, даже если потом оказывалось, что цель приведет к непоправимой беде. Даже Волан-де-Морт не рискнул связываться с стихийной магией. Она не требовала энергии, управлялась одной только мыслью, взамен направляя силы волшебника к его цели. Выбросы магии, которые прибавляли пламени в камине и факелах, исходили из Гермионы. Как ни странно, именно Драко, чистокровный волшебник, должен был развивать в себе магию пламени. Они справились, и танго Огня стало их целью, идеей, наваждением… У них не было шансов проиграть. Они танцевали, словно и не было сверкающих вокруг них огней, словно языки пламени не облизывали их тела, вызывая изумление и охи среди толпы наблюдающих. Это больше не было Танго Смерти, созданное великим магловским композитором, которое они танцевали тогда, в том маленьком кабинете нежилой части замка. Его название подразумевало нечто другое, чем слышали все — танец грусти, покорности судьбе, раболепия перед высшими силами, которых нет. Сейчас же — торжественно, с огнем и надеждой в глазах, новой надеждой на новую жизнь, они танцевали Танго Жизни… Последние повороты вальса под все нарастающую торжественность музыки охватили весь зал, заставив стоящих ближе всех студентов отпрянуть назад. Драко притянул Гермиону к себе за руку и подхватил за талию. Ножка девушки медленно поползла по его ноге и ладонь парня легла на горячую кожу. Звуки музыки затихли. Несколько секунд зал молчал, пораженно прочувствовав сердцем увиденное и услышанное, а затем взорвался криками, аплодисментами. МакГонагалл, держась за сердце, вспомнила, что необходимо прибавить в помещении свет, и как только она это сделала, последние языки взвихрившегося вокруг пары пламени потухли, оставив их посреди зала, так и не двинувшихся. Где-то восторженно им кричала Джинни, кто-то радостно окликал их и звал к себе — многие пары, еще не выступившие, хотели почерпнуть тайну огня, кружащегося вокруг них. Гермиона не видела никого, кроме Драко. Они стояли в помещении, полном людей, наблюдающих за каждым их жестом, но никто не помешал им привычно закончить этот танец…