Иные 2

      У нас новенькая. Мёртвая. Ну, новый дух в моей квартире… Расскажу по порядку.       Я заметила её ещё в те дни, когда мучилась из-за расставания с Горшком.       Симпатичная стройная блондинка в белой рубашке и чёрных брюках показывалась в коридоре.       Помню, заметив её впервые, я прикрикнула: — Эй, ты кто?       Не получив ответа, я перестала на неё реагировать — не до того было.       Но дамочка всё равно приходила раз в день и с любопытством осматривалась.       Потом, когда у нас с Мишей всё наладилось, я его спрашивала о ней: — Девчонку тут видел?       «Видел». — Кто такая?       «Хуй знает, залётная», — беседуя за уиджей, он, как всегда, был немногословен. — Надо её прогонять, наверное?       «Зачем? — удивился он, но потом понял мои опасения, — не бойся, она не сосущая. Просто ходит, смотрит, ничего плохого не делает…».       Что примечательно, дамочка эта совершенно не пугает. Помните, в первой части я рассказывала об инцидентах с духами?       Все они нагоняли лютый страх. А эта, какая-то странная девица: ходит, смотрит и заискивающе улыбается.       Вчера её заметил и Боец. — Посмотри, тут кто-то ходит, — крикнул он мне из кухни. — Вот странность, у нас кто-то ходит! — с сарказмом проговорила я. — Горшеня проверяет, как дела, или Игорь выпить своего вина зашёл, чего на них смотреть? — Нихера, — сказал Боец. — Я девушку видел. Посмотри, ты их хорошо видишь, я сейчас не могу же, — он старается держаться закрытым, потому как, стоит ему открыться — сразу лезет какая-нибудь тварь на подсос.       Да, надо объяснить про открытие.       Для того, чтобы лучше чувствовать всю вот эту странную «Иную» фигню, нам надо открываться. Своеобразные «конверты» в наших ладонях раскрываются, как цветки, и активируется центр Астрала — точка в груди в районе солнечного сплетения.       Многие Иные ходят открытыми постоянно, ставят защиту и прикрываются только если чувствуют рядом Наблюдателя или Охотника; это большая ошибка. Наблюдатели и Охотники могут заметить их прежде, чем они успеют закрыться.       Миша не разрешает мне полностью открываться, если его нет рядом, даже дома, так что обычно я только слегка приоткрыта, чтобы хотя бы чувствовать какие-то изменения в фоне.       В общем, очередным появлением дамочки я сильно заинтересовалась, пошла смотреть. Чего она ходит-то? И она ли это вообще?       Можно было, конечно, позвать Мишку и попросить разобраться его, но… не пора ли мне самой начать действовать?       К тому же, он обещал начать со мной тренировки в конце весны. Вот он — конец весны, а тренировку можно начать и самой, это ведь несложно… — Тут, в коридоре смотри, — подсказал Боец. — Я её лицо на входе в кухню увидел.       Ладно… Решив посмотреть рукой — в предыдущей части я рассказывала, как это делаю — я потёрла ладошки, приоткрылась, повела рукой по периметру коридора и возле двери в кухню — опа! — наткнулась на холодный дух!       «Наши пацанчики оба тёпленькие всегда, значит точно не они тут маревом прикидываются. Да и фон от духа незнакомый!» — подумала я, беспардонно шаря рукой вверх-вниз прямо внутри призрака.       Блин, слишком любопытно посмотреть… Надеюсь, Мишутка не будет ругаться за то, что я это сделаю…       Я приоткрылась пошире. Девушка! Та самая! Моя рука внутри неё, а она ничего, стоит себе с открытой улыбкой.       Я отдёрнула руку, потёрла пальцы и окинула её быстрым оценивающим взглядом.       Чуть-чуть выше меня, пепельная блондинка, распущенные прямые волосы, длиной до груди, светлые глаза, тонкий симпатичный нос, губы среднего размера… Хорошенькая. — Привет, — осторожно покосившись на неё, тихо проговорила я.       Улыбается. — Волосы светлые? Да? — спросил Боец. — Да, стройная блондинка, симпатичная.       Девушка улыбнулась шире.       Как ни пыталась я до неё достучаться, чтобы поговорить — ничего не вышло. Тишина, и всё. А полностью открываться нельзя — Миша ругаться будет…       Я взяла иглу. — Готова к общению?       «Да», — ответила она, встав рядом со мной. — Как тебя зовут?       «Элена». — А где твои ребята? — рассмеялся Боец с ней в унисон, вспомнив всем известный сериал; а я проворчала: — Только её ребят нам тут и не хватало. Своих достаточно, — и уточнила: — ты нерусская что ли?       «Русская, просто имя такое». — Сколько тебе лет?       «Двадцать семь». — Молодая такая, — почти моего возраста, — что с тобой случилось? — Умерла, — подсказал Боец, — очевидно же.       Мы рассмеялись, но я уточнила: — Про астральные путешествия ты забыл? — Боец промолчал, понимая свою оплошность, а я добавила: — но эта девушка точно мёртвая. Ледяная. Так что случилось с тобой? — я повторила вопрос.       «Убийство».       Я резко помрачнела. Вот как пристанет сейчас с просьбами найти виноватого или её тело, или родственникам что-то передать — не отвертишься.       Я решила осторожно свернуть эту тему и, беспечно махнув рукой, сказала: — Привыкай, смерть с тобой ещё не раз случится. Так у нас тут заведено.       Элена рассмеялась.       «Это хорошо, — отметила я. — Значит, с юмором дамочка, о ранней смерти своей не печалится…» — и решила продолжить непринужденную лёгкую беседу: — А ты не боишься такого большого лохматого мужика, что тут ходит?       «Нет, он такой милый».       Тут-то меня ревность и уколола. Какой он тебе «милый»?!       Совершенно забыв о сидящем рядом Бойце, я сказала, чеканя каждое слово: — Это мой мужик, чтоб ты знала, окей? — но, быстро спохватившись, я исправилась: — Хранитель мой. Моего Хранителя не трогать, ясно?       Она поулыбалась, покивала… И присела на край горшковского стула. — Ты на место моего… Ну, Хранителя села.       Я ещё в предыдущей части писала о том, как ревностно Миха относится к своему стулу. Швыряет с него всё, что на него положили, а гостей, садящихся на его место, кроет матом, зная, что они его не услышат.       Вот сейчас он придёт и достанется ей словесных трендюлей за такие вольности…       «Он мне разрешает», — снова улыбнулась Элена.       Сссука. Разрешает он, вы посмотрите на него. Никому не разрешает, а ей, значит, разрешает.       Блин! Чёртова ревность! Я столько сил потратила, чтобы искоренить в себе эту разрушающую черту — и вот! Пришёл Миха и, как говорится, всё «переебал по-своему».       «Это Миша Горшок, — продолжил призрак, — я его узнала».       А, ну понятно тогда. Узнала в нём того самого артиста, от того он ей милым и кажется.       «Ничего, он себя ещё покажет, узнаешь, каким «милым» он бывает», — злорадно подумала я, а вслух спросила: — А ты чего тут вообще делаешь?       «К тебе пришла», — был ответ.       Ну спасибо! Как это мило! Мёртвая девица решила почтить мою скромную персону своим визитом! — Почему ко мне?       «Ну ты же Медиум!»       Здорово. Всё, блин, «открылась», Кошенька, готовься теперь: духи в очередь выстроятся. Вот оно мне надо?! Они же не просто так приходят! Они обязательно чего-то от меня хотят!       Я начала нервничать. Вдруг и ей надо что-то? Вот прицепится, как клещ — и всё, не выгонишь.       С другой стороны: какое право я имею их, духов, гнать, если я Медиум, и по сути моя задача, как раз, работать с духами? — Что ты хочешь? — со вздохом спросила я.       «Помощь нужна», — коротко ответила Элена. — Блииин, ну нахренаааа, — заныла я, — нормально же всё было, сидели, болтали…       Девушка вновь улыбнулась. Игла завертелась:       «Мне очень скучно. А с вами весело, я буду приходить, можно?»       И только? Что-то тут не так.       Она появилась в тот день, когда я тенью шныряла по квартире, держа руки на груди, словно пытаясь придержать разрывающую душу «цепь». Короче, страдала от душевной и даже физической боли. Вряд ли это выглядело забавно. — Если энергию не сосёшь, приходи, — разрешила я.       Миша говорил, что она не сосущая, что, кстати, странно, потому как все мёртвые всегда поглощают людскую энергию, как кислород. — Только ты не смотри… — подал голос Боец, улыбаясь. — На что? — уточнила я. — На всякое, — двинул бровями он.       «A я в такие моменты ухожу».       Это она молодец, что уходит.       Вспомнилась истерика Горшка, после того, как он проник в Бойца во время нашего с ним секса.       Было бы так стрёмно, если бы кто-то это видел! Это же наверняка дико выглядело со стороны! Просто ужасно… — Вот, а тот лохматый не уходит, надо ему тебя в пример привести, — пошутила я.       «Не, он всегда будет смотреть. Всегда», — и засмеялась.       Так. И это она откуда-то знает. Какого хрена??? Они с Мишей что, дружбу водят? Да ещё такую близкую, раз такие вещи обсуждают?       Спокойно, Кошка, спокойно. Возьми себя в руки. И главное — нельзя позволить себе поднять эту тему в разговоре с Горшком. Никакой ревности. Я не имею на неё права.

***

      Ближе к ночи, когда Боец отправился на боковую, я сделала себе кофе, забралась на стул с ногами и вновь решила пообщаться с Эленой, которая, к слову, так никуда до того времени и не отлучалась.       Мне хотелось узнать причины её странного состояния: мёртвая, а существует в мире живых. Этому всегда есть причины.       Я понимала, к чему эта беседа может привести: она могла всё же начать просить меня о более существенной помощи, чем спасение от скуки, но мне было очень любопытно.       Если девчонка такая разговорчивая, с таким удовольствием идёт на контакт, то наверняка она и объяснится, и поймёт моё нежелание оказывать ей спиритическую помощь, если она её потребует.       Кажется контакт налаживается — я стала слышать, как она параллельно проговаривает показываемые слова:       «Женщина меня вела в Иной Мир, — голос у неё оказался звонким, высоким, а тон показался растерянным, — а я отстала, потерялась, теперь пока тут». — Женщина — Проводником была? — уточнила я.       «Да, моим Проводником».       Ну это суметь надо — от Проводника слинять.       Вы, наверное, уже догадались, кто такие Проводники. Это сущности, помогающие вновь прибывшим добраться до Мира Мёртвых.       Миха, например, Проводником не является, но я знаю, что он по собственной инициативе ходил в одно место, где погибло много людей, собрал эти, перепуганные внезапной жестокой смертью, души, успокоил и объяснил, как добраться до нужного им места, когда придёт время; в том случае, если не явится Проводник, а такое, по пока что непонятным мне причинам, случается.       Выходит, эта дамочка похерила своего Проводника и явилась ко мне, как к Медиуму… И по всей видимости, она захочет, чтобы я помогла ей его найти… Вот блин! Лучше б я её не трогала!       Тем временем, Элена, видимо чувствуя моё напряжение, решила меня успокоить. Она положила мне руку на плечо, от чего я вздрогнула — ледяные ладони — и показала:       «От тебя я помощи не прошу, ты не думай».       Тааак… Кажется, я начинаю всё понимать. — Тебе Миша запретил просить меня о помощи?       «Да. Он просто переживает». — За меня?       И тут зашёл мой «большой и лохматый». В «спокойном» облике и кожаном плаще, том самом плаще. Спать меня класть, видимо, собрался — время позднее, пора…       Он вошёл в кухню и, застав меня с иглой в руке, и Элену, стоящую рядом, даже не удивился. — Правильно. Нехуй, — сказал он девушке, присаживаясь на стул. — Рано ещё. Хочешь общаться — пожалуйста. А помогать не проси. Нехуй. Маленькая она у меня ещё.       О как. Маленькая я, значит. Это, конечно, мило, но… — С духами работать я тебе, значит, маленькая, а к сексу меня склонять — это я не маленькая? — Ну дыа, — убедительно кивнул Горшок, — дыа. Для секса ты в самый раз. А до помощи духам не доросла ещё. — Я же не одну сотню лет была сильной Иной, — напомнила я, — чего это я вдруг маленькая стала?       Миха постучал себя по лбу: — Потому что в этот раз тебе заново всему учиться, дурила.       А, ну да… Я же в блоке сижу. — И вообще, ты чё, так сильно Ленке помочь хочешь? — продолжил Миша.       «Ленке», блять. Ленке! Уже прямо товарищи: один «милый», вторая «Ленка»! — Не, не хочу, — ответила я, — это я просто, чтобы поспорить с тобой. — Ну я так и подумал, — с деловым видом он прикурил от вспыхнувшего на ладони серого огня, безмерно удивив меня этим небрежным жестом, и повернулся к Элене, — дуй давай отсюда, малая, на сегодня приём окончен. Завтра приходи.       Девушка безропотно покинула мой дом; и дождавшись её ухода, Миша бросил на меня лукавый взгляд: — Она нормальная такая, да? — Да, симпатичная, — пожала я плечами. — Ты ревнуешь, — улыбнулся Горшок. — Кого?! — вспыхнула я. — Меня. — К кому?! — К ней. — Ещё чего не хватало, ревновать тебя! — я порывисто поднялась и отправилась в комнату; Миха двинул за мной, и я добавила: — Тем более к дохлой тёлке. — Точно ревнуешь, — заключил Миша.       Я легла в постель и продолжила с ним дальнейший разговор уже беззвучно:       «Почему ты не подскажешь ей, куда идти?» — Я не Проводник, — отчеканил Горшок, и, присев рядом на край дивана, глубоко затянулся сигаретой.       «Но ты же помогал и мальчишке, что приходил ко мне полгода назад, и тем людям, что погибли толпой…» — напомнила я. — А кто, если не я? — бросил на меня тяжелый взгляд он, — там надо было помочь, они вообще в полном ахуе были… Но постоянно я это делать не собираюсь. Я в Проводники не нанимался.       «Но она же тебе вроде нравится», — осторожно заметила я. — Ревнууууешь, — с удовольствием протянул он, стряхнув пепел в ладошку.       «Да чего ты пристал ко мне со своим «ревнуешь»?! Тебе просто хочется, чтобы это было так!» — возмутилась я, усевшись в постели. — Я тебя чувствую, — он мягко толкнул меня в грудь, уложив обратно, — ты ж моя. И я чувствую твою ревность.       «Ты путаешь её со своей», — попыталась отмазаться я, натягивая одеяло до шеи. — Я ничего не путаю, — уверенно сказал он, выдохнув густой дым, и щелчком запустил окурок в стену. Тот растаял в полёте, не достигнув преграды.       «Я так смотрю, тебе нравится моя ревность», — с мрачным видом подумала я. — Конечно нравится, — Миша тихо засмеялся и, сбросив плащ и футболку, стал поудобнее устраиваться на мне. — Значит любишь меня.       «Я тебя и без ревности любила, — подумала я, — а теперь примешалось мерзкое чувство собственничества. От этого мы оба будем страдать». — Почему это? Мне же нравится, — он тихо захехекал, уткнувшись лицом мне в шею.       «А мне — нет».       Горшок приподнялся на локтях и с любопытством поглядел мне в глаза: — Тогда тебе надо подумать о причинах и следствиях этого чувства, — сказал он.       «Ну, — я задумалась, — причина: мёртвая девица, считающая тебя милым». — Она так сказала? — Миша широко улыбнулся.       «Да», — я ещё сильнее помрачнела. — В любом случае, многие меня таким считают, ты знаешь.       «Да, но они где-то там, далеко, считают тебя милым, а не ходят у меня под носом, с улыбкой говоря о тебе. Понимаешь?». — Типа, им до меня не добраться? — он снова рассмеялся.       «Типа да. До них добраться можешь только ты. И, я полагаю, добирался уже». — Ну, — Миха взглянул вверх и улыбнулся, — они думают, что это просто сновидения.       «Эротического характера», — добавила я. — Ага, — радостно кивнул он, и продолжил: — А что такого? К Пифе ты ж меня не ревнуешь. Кстати, почему?       Я задумалась. Действительно, к Пифии я его не ревную, хотя помню, что он заявился к ней ночью прошлым летом и…       У меня есть лишний повод для стёба этой милой парочки. Но ревности нет. — Рыжая Ведьма ещё… — продолжил Горшок.       К ней он любит заходить по утрам и глазеть на её обнажённую грудь, пока она собирается.       К ней я тоже не ревную. Странно…       «Так ты, значит, разных девчонок в их снах потрахивать ходишь?» — уточнила я. — Ну, а почему нет? Ты же меня сначала только как артиста воспринимала, потом другом считала… Имею право, — кажется он пытается защищаться.       «Ты вообще не должен оправдываться, — подумала я, — конечно, ты можешь делать всё, что хочешь. Это я не имею права на ревность. Я постараюсь от этого избавиться, обещаю». — Да нет же. Ревнуй, мне это приятно, — он улыбнулся, — просто помни: что бы ни происходило, я остаюсь твоим. А ты моей, — он жарко поцеловал меня в губы и снова уткнулся в шею, — и я тебя люблю.       «Я тебя тоже люблю, Мишутка», — я прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Хотелось его обнять и прижать к себе; почуяв моё желание, Миша сам прижался ко мне сильнее: — Теперь спи. Завтра трудный день.       «Почему? — заинтересовалась я, — что будет завтра?» — Спи, малыш, всё завтра.