Иные 2

      Следующий день стал для меня ещё тяжелее.       Как только мы подъехали к подъезду, на крыльце показался дядя.       Очередная волна гнева накрыла меня с головой. — Только не ссорься с ним, — предупредил Боец, — иначе ты ничего не получишь с продажи большой квартиры.       Я шумно выдохнула и тихо ответила: — Всё зависит от того, как он будет себя со мной вести. Я стелиться перед ним не стану. — Просто молчи, — посоветовал Миша, съехав с крыши машины, как с горки, — и не провоцируй. Может он не подойдёт.       Пока мы доставали из багажника сумки, дядя уверенно подошёл к нам и, честно, я не помню как именно, но наехал на меня. Ему в принципе никогда для этого не надо было повода — до чего докопаться он всегда найдёт.       Я вскинула на него взгляд, и он вдруг на мгновение отшатнулся, но тут же сделал шаг обратно: — В чём дело?!       Я молчала, следуя совету парней, но продолжала смотреть на него. — Взгляд опусти! — вдруг закричал Миша. — Опусти глаза! Не смотри на него! Я кому сказал?!       Я с большим трудом отвела взгляд в сторону. Почему? Не знаю.       Стоило дяде отойти и начать беседу с родителями, как Боец хором с Мишей зашипел на меня: — Ты что творишь?! Тебе сказано было — не контачь с ним! — Вы идиоты? — искренне удивляясь, спросила я, — я же молчала! — А глаза?! — Какого хера так делать?! — возмущались парни.       Ничего не понимая, я молча подхватила пару сумок и отправилась в дом.       Вот докопались! Дались им мои глаза!       Я догадывалась, что дядя в тот момент плёл бесконечный бред обо мне родителям Бойца и эта догадка бесила меня с каждой минутой всё сильнее.       Когда-то он говорил обо мне с гордостью. Даже когда я не совсем этого заслуживала… А сейчас… Выставить меня в дурном свете для него, кажется, стало самым приятным развлечением.       Когда я резко сбросила двадцать килограммов из-за порчи, которую навела его осьминожиха, он стал рассказывать о том, что я — наркоманка. Представляете? Что сижу на химическом тяжёлом наркотике. Первым делом он сказал это моей маме, подкрепив свою речь фразой: «Я это точно знаю, я в своё время на таких насмотрелся».       И с ней чуть было не случился инфаркт: — Давай обратимся в клинику, — просила она меня.       От неё я, собственно, и узнала о выходке нашего «семейного урода», и конечно меня перемкнуло. Мне в голову не приходило, что родной дядя сможет нести такую чушь обо мне. Маму я успокоила, предложила проверить мою кровь, а лучше волосы — волос держит вещество полгода. Ну, а дяде я устроила скандал, конечно же. — Ты идиот! — кричала я. — Как ты посмел такое обо мне даже думать?! Я?! На химии?! Я?! Наркоманка?! Ты конченая сволочь!       В ответ он стал спорить, доказывая, что прекрасно знает, как выглядят наркоманы. — Так, как ты, десять лет назад, — отчеканила я, — а не так, как я сейчас. Думаю, это тебе надо доказывать семье свою «чистоту», а не мне.       С этими словами я вышла из родительской квартиры, громко стукнув дверью о косяк.       Подумать только! Его баба сотворила со мной такой ужас, а он смеет выдумывать обо мне такие небылицы!       На самом деле моё состояние было вот каким: просто ничего не хотелось. Не хотелось есть — я и не ела. Не хотелось спать — я не спала. И жить мне тоже не хотелось. Две попытки суицида за моими плечами. От первой спасла мама: вдруг позвонила мне с вопросом, как я себя чувствую, ровно в тот момент, когда я уже лежала в ванне с острым лезвием в руке и внимательно смотрела на левое запястье:       «Резать вдоль и поглубже. Вот тут…».       От второй спас Боец. Невовремя пришёл домой, выбил дверь в ванную…       А потом пришло время Михаила. Он снимал с меня эту гадость не одну неделю. В то самое утро, на даче, он поверхностно рассказал, как это происходило: — Помнишь, ты тогда вдруг рисовать начала? Всё тебе неинтересно было, а потом вдруг альбом и карандаши достала… Ну так вот, так надо было. Ты, когда рисуешь, в какое-то подобие транса погружаешься, ну ты понимаешь, да?.. Вот я в эти моменты рядом сидел и эту гадость распутывал. Мне надо было, чтоб ты сидела спокойно, чтоб голова у тебя пустая была. — Погоди… В каком смысле «распутывал»? — спросила я. — Ну, эта хуйня, она, как чёрная верёвка. Или червь? Хуй знает. Короче, она такая, понимаешь, длинная, перекрученная, с кучей узлов… И толщиной с… Эээ… — он взглянул на свою руку, качнул головой и перевёл взгляд на мою, — вот как твой мизинец примерно толщиной, понимаешь, да? Длинная, сука, чёрная и какая-то… Склизская. Вот ты вся этой хуйнёй обмотана была. Я её распутывал, вытягивал… Потом остатки чистил. — Спасибо, пупсик… — задумчиво проговорила я тогда, — это был кропотливый труд. — Да пиздец, — вздохнул Миша, — я такие длительные действия на дух не переношу: сидишь, блять, ковыряешься, как дебил какой-то… А шо было делать? Иначе никак.       Мишка сунул в моё сознание картинку: вот я сижу на диване в тусклом свете бра, и тщательно прорисовываю огонёк, вспыхнувший над зажигалкой. А рядом сидит он, Горшок, и, сосредоточенно хмуря брови, от запястья до локтя наматывает толстую чёрную нить, вытягивая её из меня, периодически останавливаясь, чтобы распутать очередной узел.       Я помню эти вечера. Мне было хорошо, спокойно и в голове было одно: получше изобразить огонёк. Сделать глаза живыми и безумными. Прорисовать каждый волосок, выделить седые прядки…       Я почему-то рисовала Горшка. Даже Боец тогда удивился: — О, Миха. Чего это ты его решила?..       А я и не знала, почему именно его вдруг захотелось нарисовать… Весь мой альбом состоит из рисунков мультяшек и рукотворных афиш; и среди всего этого затерялось три портрета Горшка.       Очень ему они нравятся. И некоторые Иные чувствуют, что кто-то ещё к тем рисункам руку приложил…       А насчёт истории с дядей, в итоге оказалось вот что: спустя немного времени выяснилось, что «Урсула» накрутила его на мысли обо мне и наркотиках. И немудрено: сложно ей, видимо, терпеть перед глазами пример дочери, которая не «торчит». — Ты — сука и мразь, — процедила я при встрече с ней, и конечно мне ещё месяц читали нотации родители. О том, что «леди так не выражаются», «учись подбирать слова» и так далее. А как я должна была назвать суку и мразь? «Негодяйка»? «Мерзавка»? Серьёзно? Это просто смешно. Изображать из себя леди перед этим ничтожеством я не стану никогда. Пусть радуется, что я не набросилась на неё за её «фокусы» и не изуродовала, как Бог черепаху.       Я пообещала маме — я поправлюсь. И приложила огромное количество усилий, чтобы у меня это получилось: порчу-то Мишка снял, а вот вернуть нормальный вес мне он, конечно, не мог; потому мне пришлось есть, как не в себя, через силу, много месяцев подряд.       Теперь у меня перевес в два килограмма. Мама довольна, «Урсула» скрипит от злости зубами, а дяде похрену…       Войдя в квартиру, первым делом я прошлась по комнатам: вроде бы всё на своих местах…       Моё логово… Моя пещера… Я жила тут до шести лет и вновь вернулась в восемнадцать.       Сидя на стуле, я курила и рассматривала родные мрачные стены. — Когда съедем — будет лучше, — Боец бесшумно подошёл к дверному проёму и следил за моим взглядом, — я знаю, каково тебе. — Не знаешь. Для тебя переезды — привычное дело. — А что твой человек про это говорит? — поинтересовался он, имея ввиду Мишу. — Тоже самое, что и ты. Он вообще привык жить в дороге. — Раз он за переезд, значит надо переезжать.       До самого вечера они оба рассказывали мне, как здорово будет жить на новом месте, какой безумный ремонт мы там забабахаем, какая светлая атмосфера там будет. — Вы же не знаете, куда мы будем переезжать, — сказала я. — А мы, когда будем квартиру выбирать, станем сначала Горшка в неё пускать, знаешь, как кота, — рассмеялся Боец, — и он нам будет говорить, подходит нам жильё или нет. — Да, — подхватил Миша, — куда я лягу, там вы кровать поставите, — и захехекал.       Я улыбалась, сдерживая слёзы. Из головы не шла проблема с дядей. Прежде я могла переключаться и не думать о том, что он вытворяет, но теперь… Теперь я только и думала о его поведении. Это ведь предательство в чистом виде. Магия сильнее братских чувств? Серьёзно? Я смерть смогла победить. А он не может оторваться от какой-то бабы. Как же так? И никто, и ничто не может повлиять на ситуацию? И вообще: куда смотрит его Хранитель?! Мой — порчу на смерть снять умудрился, а этот — приворот порвать не может!       Вспомнилось то мгновение, когда он отшатнулся от меня, увидев мои глаза. Почему? — Почему? — спросила я, — почему вы оба ругались на меня сегодня? — Ты бы видела свои глаза! — Боец. — Нельзя было так смотреть! — Горшок. — Провокаторша! — Контролируй себя! — Вы чего? — удивилась я, — что, блин, с вами не так? При чём тут глаза?! — У тебя через них Сила прёт, — ответил Миша, — через руки слабо, а через глаза — охуенно. — Почему? — Потому что ты типа Спирит. Ты из-за этого и видишь меня так чётко. — Да. Я, например, так хорошо его не вижу, — согласился Боец, — а в последнее время вообще не вижу…       Вот в чём дело! Теперь понятно, почему у меня такие слабые «выходы» на ладонях. Мне они просто не нужны!       Вообще-то, глаза у меня не совсем обычные. Они, к примеру, меняют цвет в зависимости от моего морального и душевного состояния — чем я злее, тем они светлее. Обычно из зелёных они превращаются в… Жёлтые. Серьёзно. Зелёная окантовка и жёлтая радужка.       Всего пару раз они становились почти прозрачными. То было то ли состояние аффекта, то ли… Берсерк. Я совсем не помню, что я делала в тех состояниях, знаю только со слов очевидцев. В основном я говорила с противниками. И говорила страшно. Тихо, чётко и очень убедительно.       Что касается Бойца… По первой части вы можете помнить, что этот парень изначально Горшка очень хорошо чувствовал и свободно общался с ним. Пару раз они друг друга даже подкачивали при надобности, но обоим это не понравилось. — Фу, блин, Миша, не делай так больше, — хватался за голову Боец, — ты пиздец какой невкусный.       Помню, я так удивилась… Нам с Рыжей и Пифией Мишка кажется энергетически очень даже вкусным; да и Боец вкусом чем-то на него похож — будто звёзды ешь… но Горшок тогда ответил ему в тон: — Можно подумать, ты со вкусом хорошего вискаря! У меня от тебя тоже башка болела! И что? Когда очень надо, приходится чем-попало подкачиваться!       Это было всего пару раз. Когда Миша приходил обтрёпанным какой-нибудь тварью; когда Бойца до тошноты отсосал Вампир; то есть — по серьёзной необходимости.       Теперь они действуют через меня: общаются, смешивают энергии, всё через меня. А всё потому, что Боец частично заблокирован. И до этого вечера мы не знали почему именно.       Всё началось с того, что я решила, что ему будет полезно научиться видеть и в блоке, потому предложила: — Хочешь, научу тебя чувствовать духов и бестелых не открываясь полностью, раз тебе тяжело их видеть?       Это было самое удобное время, чтобы заняться этим: в кухне находились и Миша, и Игорь, и Элена, и ещё кто-то… Но этот кто-то прикидывался прозрачным. — Давай, — согласился Боец, — что делать? — Сначала слегка «приоткройся». Потом попробуем и без этого.       Он «раскрыл» ладони. Над ними тут же задрожала энергия. — Начни руками, они у тебя сильные. Вытяни руку развёрнутой ладонью наружу, и веди ею по периметру помещения. Как минимум, ты должен чувствовать изменения температуры.       Боец прикрыл глаза и сделал, как я сказала. Почти сразу он указал пальцем в сторону двери: — Там. Холод. — Правильно, — кивнула я, — а энергия женская или мужская? — Женская. — Молодец, — похвалила я его, покосившись на стоящую возле двери Элену.       Потом Боец указал на подоконник: — Там кто-то… Тёплый. Мужик.       Я улыбнулась сидящему на подоконнике Игорю, и продолжила урок с Бойцом: — Когда ты натыкаешься на бестелого, а не мёртвого, кожа на руке будто бы натягивается.       Он навёл ладонь на меня. — У тебя за спиной. Горячий. Мужик.       Я снова улыбнулась. Там стоял Миша, держа руки на моих плечах. — Правильно. А теперь убери руку и попробуй его рассмотреть внутренним зрением. Сконцентрируйся. Его образ сам возникнет в твоей голове.       Ничего не вышло, и Боец решил попробовать прощупать бестелого рукой на расстоянии. Повёл ладонью сверху вниз: — Высокий, большой…       И вдруг в какой-то момент его рука замерла.       Я прекрасно видела, как Миша наклонился и схватил его за руку, но Боец-то не видел: — Я руку опустить не могу, — нервно засмеялся он. — Я знаю! — расхохоталась я. — Он меня держит! — удивлённо взглянул на меня Боец.       А Миша всё это время ворчал, улыбаясь: — А чё он хотел? Конечно! Ещё не хватало, чтоб меня мужики щупали! А потом всякий слэш в сети рождается! Нехуй!       Я рассмеялась ещё громче: — Сейчас я вас буду шипперить, ребята, вы прямо смотритесь! Ауры одного цвета, энергии схожи, вы прямо созданы друг для друга! — Иди нафиг! — рявкнул Боец; а Миша мрачно промолчал, но я почувствовала, что он с трудом удержался от отцовского подзатыльника.

***

      Вскоре произошло то, чем я просто не смогла не поделиться с Пифией и Знающей.       Увлечённый тренировкой Боец в какой-то момент спросил: — Кто тут? — Где? Ленка в коридоре, — пожала я плечами. — А Миша тут? — уточнил он. — На подоконнике сидит, — ответила я. — А ещё кто? — не успокаивался парень. — Игорь ещё. — А прям возле меня???       А, это он про ту неведомую невидимку. Я подошла поближе, вытянула руку… Энергия женская. — Почему она тёплая? — удивился Боец. — Потому что она бестелая… Живая она, — удивлённо проговорила я, — кто же ты такая?       Ответа я не услышала и потому взяла уиджу, а Миша и Игорь подошли к бестелой поближе.       «Короче. Угадай, чего наши мужики столпились вокруг Бойца и этой девки?» — написала я потом Пифии.       «Почему???!!! Я не врубаюсь… Это… можно я спрошу…? Я ж параноик, ты знаешь… Игорь там с этой Леной как? Простиииии… Точит ревность 24/7. Постоянно. Блять. Я идиотка, знаю…».       «Над этой Леной скоро вороны дохлые будут падать. Бедняга, две ревнивые бабы на неё ополчились».       Подруга рассмеялась:       «И ты?»       «Не то слово!»       «Ну так что Игорь? Честно».       «Могу сразу успокоить: Миша говорит, что они с Игорем не некрофилы, — ответила я. — А дело вот в чём… Любопытно пацанам было понаблюдать первую за долгие годы встречу предполагаемого Хранителя и подопечного, блеать».       «Не поняла… Чьего Хранителя?».       «Бойца. Явилась! И это девка! Та самая! Я с ней говорила десять лет назад. Боец охуел от того, что эта девушка мертва — он знал её ещё до меня и она была в него беспамяти влюблена. Потом она пропала. И вот… Вчера пришла. И она на диких нервах».       Я до сих пор не знаю, почему эта девушка десять лет назад крутилась рядом с Бойцом, почему потом резко пропала. Но знаю, почему она вновь пришла… Но об этом ниже.       Пифия очень хорошо поняла мои чувства и выразила их одним словом:       «Сукааааа…»       «Не то слово! Короче пацаны наши с огромным любопытством наблюдали за развитием событий.       Боец всё время ругается на Ленку за то, что она его трогает. Вот бесят его прикосновения мёртвых, просто адски! Даже один раз её отбросил».       Элена любопытная. Встанет возле Бойца, трогает его, что бесит его до скрипа зубов. Недавно он жестом швырнул её за окно и Печать кинул, чтоб она вернуться не могла.       Миха, правда, ехидно ухмыляясь, это дело снял и обратно её запустил. Пакостник.       «Молодец, — одобрила поведение Бойца подруга, — бесит меня эта баба».       «Ага, а тут теперь ещё одна… И близкий контакт этой бестелой его не напряг, — продолжила я, всё сильнее раздражаясь. — Я вообще не поняла — щупала её, она стоит, пофигу ей. А Игорь и Миша всё это время молчали, просто наблюдали. В итоге я взяла уиджу… Сразу контакт. — Готова говорить? — Да. — Ты кто? — Женя.       Я аж иглу выронила. Потом стала её спрашивать, чё пришла вообще. — К Бойцу. Помощь нужна. Ему. Он Иной.       Прямо, блять, новости!».       «Да заебали они. Все бесят, блять! Нахуй этих баб!» — поддержала подруга.       Должна признаться, что появление этой дамочки меня не на шутку разозлило. — А что поделать? — усмехнулся Миша. — Она, возможно, его Хранитель.       «Но какого чёрта она женщина?!» — мысленно возмутилась я, наблюдая за бешено вращающейся иглой. — А с каких хуёв у тебя — мужик? — хмыкнул Горшок, — кого выбрали, с тем и тусите. Собственница какая! Двоих ей подавай, а нам только одной тебя должно хватать?       «А меня на двоих хватит! Нахуй ещё этих баб!!! — психанула я, но тут же сникла, — блин, ну и шалава же я…». — Ага, — продолжил веселиться Миха, уже порядком устав от подобных моих мыслей, — шлюшка моя. Заебись такая.       Я же продолжала общение с Женей: — Почему ты тёплая?       «Я, как Миша — Универсал», — был ответ.       Какого хрена «Миша»?! Какого хрена не «Михаил Юрьевич»?! Какого хрена не «товарищ Горшенёв»?! Какого хрена фамильярности?! И с ним успела тоже законтачить?!       Меня остудил звук горшковского смеха.       «Да, я ревную. А ты рад!» — Конечно рад, ты смешная такая!       «Ты тоже смешон в своей ревности», — подумала я, ехидно улыбнувшись.       Беседа с этой бестелой слегка удивила меня.       «Фишка вот в чём, — писала я потом Пифии. — Бойца блочат и не дают полностью «открыться». А сдерживать блок им уже тяжело — его время пришло; он это знает и злится. Он уже достал Мишу вопросом: «Когда?! Обещали летом!».       А блочат его потому, что если он неверный выбор сделает — он таких дел навертит…       Короче, сядь, а то упадешь.       Эта Женя мне стала про звезду говорить. Ту самую звезду, понимаешь, да?».       Перечитав это сообщение, я отбила «фейспалм». Ну вот! Началось! Уже его «понимаешь, да» цепляется!       «Ему выбор предстоит, а он не то выбрать хочет, что нужно. Он тьму выбрать хочет!» — говорила Женя.       Сначала мы ничего не поняли: — Я ж и так тёмный, какие вопросы?       «Тёмный! Но Силу не туда направляешь!» — ответила бестелая, и стала говорить о добре и зле, о той грёбаной звезде…       Вы знаете про «ту самую звезду »? Не помню, рассказывала ли я…       Но я помню, что в первой части рассказывала вам о прошлом, о том, как Мари (я) и Александр (Миха) бежали во Францию и…       А бежали мы от одной… Кхм… Организации.       В то время я умудрилась вляпаться в полное дерьмо: влезла в какую-то мощную организацию Тёмных… Чуть ли не в секту. Зачем я им была нужна, я не знаю, но Миша говорит, что сильного Спирита им как раз и не хватало, по сему меня старательно обрабатывали до тех пор, пока я не решилась прийти к ним.       Сбежала я оттуда почти сразу: нужно было пройти посвящение и принять звезду. — Какую? Какую звезду? — спрашивала я Миху. — Ну какую-какую! Вот, блять, такую! — отвечал он, активно размахивая руками, пытаясь показать её форму.       Люциферову звезду. И принимают её с помощью клейма…       Резко отрезвев от того тумана, что царил в моей голове, я, как говорится, «вдарила по тапкам». В попытках скрыться от этих людей, мы и оказались во Франции…       Но по сей день я считаюсь предателем. Это одна из причин того, что я заблокирована, учусь всему сызнова и ничего не помню о прошлом…       Как вы понимаете, тёмные из той секты не выступали за сторону добра.       И вот, к нам является бестелая Женя и начинает толкать речи о люциферовой звезде.       Я-то сразу всё поняла, и не на шутку испугалась; но Боец ни о моём прошлом, ни о той звезде ничего не знает… — Всё верно, — заявил он. — Мне осточертело добреньким быть. Я собираюсь поступать со всеми по справедливости! — Но справедливость — понятие субъективное, — сказала я, — откуда ты будешь знать, что не переборщил и всё верно сделал? — Уж плохое от хорошего я всегда отличу, — ответил он, — и накажу так, как должно. — Да с каких пор ты вершителем судеб заделался?! — возмутилась я. — А почему нет, если по справедливости?       В целом, во многом я с ним согласна. Сами понимаете — я сама не прочь кое-кого наказать. Важно чтобы наказание было соизмеримым с проступком, а он может перебарщивать…       «А он реально много может?» — спросила я Горшка. — Резервы у него огромные, — ответил он. — Делай что хочешь, но въеби ему в голову, что нельзя ему злиться. Иначе кабзда всем.       Но с «въёбыванием» мне пришлось повременить. Расстилая постель перед сном, я обнаружила пропажу моего плюшевого медведя.       Через каких-то пять минут, я сидела на стуле и горько плакала. Оказалось, что его выбросили. Просто взяли и выкинули на помойку, оправдываясь тем, что хотели таким образом прибрать.       Ни злости, ни ненависти… Безграничная печаль. — Мишка… Мой мишка… — рыдала девочка, которой за двадцать пять. — Как же так… Как так можно? Почему? За что? Чем им помешал мой мишка? Мой любимый мишка… — Ну хочешь, я буду твоим любимым Мишкой? — спросил Горшок, с жалостью глядя на меня. — Хочу…       Я несколько лет обнимала во сне этого плюшевого медведя.       И Бойца, и Горшка он раздражал: место занимает, колючий какой-то… — Уберу-ка я эту тварь, — часто говорил Горшок, сбрасывая его с дивана на пол. — Переложи эту колючую тварь на другую сторону, — требовал Боец, отодвигаясь, чтобы не касаться его.       Но я этого мишку любила. Пузатый, с такой милой грустной мордой, и такой удобный для ночных обнимашек…       Парни это знали. Знали, что медведь уже просто пропитан моей энергией, знали, как я его люблю; и потому — оба пришли в ярость от поступка «семейного урода». — Сволочь! — рявкнул Боец. — Урррюк! — гаркнул Горшок. — Порядки свои у нас наводить вздумал?! Гондон! — Охуевшее ебало! — Сссука, ну пизда тебе… — прошипел Боец, и на выдохе хлопнул в ладоши, глядя вперёд, будто сквозь стены. А в той стороне, через три стены, родительская квартира…       Мне было всё равно. Я всхлипывала, глядя в пол, до тех пор, пока в дверь не раздался стук. — Кто это может быть? — удивилась я, шмыгнув носом. — Исполнители, — коротко ответил Миха. — По моему зову, — добавил Боец.       Что? Что это значит?       Я подошла к двери. Снова стук. Поглядела в глазок — никого. — Не будем открывать, — вздохнул Горшок, — он погорячился.       Будто услышав эти слова, Боец махнул рукой: — Хер с тобой, живи пока, — сказал он, продолжая смотреть в стену, и крикнул в сторону двери, — валите вон, рано вам сюда. — Что происходит? Что за исполнители? Что это было? — удивлялась я.       Парни как-то синхронно коварно улыбнулись. — Я ж говорил, что у него резервы огромные. Вот погоди, Кот, мы этим сукам скоро устроим…