Иные 2

      Слышали ли вы песню Северного Флота «Иной»? Наверняка слышали. На какие мысли наводит? Лично я офигела от текста.       Должна признаться, что я мало слушаю Княzzя и СФ. Не знаю почему… Вокал Андрея довольно специфический. Личность его люблю, талант, стихи, а вокал — не совсем моё. Есть ряд песен в его исполнении, которые я с огромным удовольствием слушаю; но в целом, мне кое-кого не хватает…       С СФ тоже не срослось, несмотря на то, что вокал Ренегата мне безумно нравится. Ну не хватает мне голоса Горшка и всё тут.       «Для того, чтоб мой голос послушать, есть «Король и Шут», и куча всякой «соли». А это — другое. Вообще другое!» — говорит Миха.       Ну я и слушаю «Король и Шут» и «кучу всякой соли»; но я знаю, что он прикладывает руку к творчеству друзей. Хоть и не всегда, конечно…       В апреле я, листая ленту вк, обнаружила пост Александра Балунова. Что-то про совместный с Андреем сингл «Детские песни для взрослых».       «Круто, — подумала я, — буду ждать релиз!» — Ой, блять, — сразу подал голос Миша, — не жди, это пиздец. — А что такое? — Да чушь это. Дурака поваляли пацаны, не более того. Там нечего ждать, можешь мне поверить, — махнул рукой он. А я всё равно решила ждать.       И ожидала я чего-то вроде сказок. Ну, тех самых, страшных сказок… Но ошиблась, конечно же.       Вообще-то я довольно спокойно отнеслась к сему продукту их совместного творчества, в отличии от большинства других слушателей. Одни радовались этим песням, как сумасшедшие; другие — напротив — принялись ругаться на парней за то, что не оправдали фанатских надежд.       «Фигня какая-то, — думала я, читая комментарии к постам. — Ну захотелось им подурачиться, что в этом такого? Чего так истерить?» — но в комментарии лезть не стала.       К тому же над одной из песен я от души посмеялась. — Ну смешная же песня, Миша! — сказала я, дождавшись Горшка. — Какая? — Про белокурую мышку Балу… — проговорила я сквозь смех. — Ой, иди нахер, Кошка! — отмахнулся он, и не захотел больше об этом говорить.       А вот песня «Иной» поразила меня до глубины души. Скинула мне её Знающая вместе с одноимённым альбомом, подкрепив вопросом:       «Ого… Ты знала?»       Увидев такую запись, я вскочила. Конечно нет! Конечно я не знала! Кто бы мне поведал о такой выходке?!       «Пипец. Без Горшка точно не обошлось, — мне хватило одного лишь названия, чтобы это понять, — палится пацан».       «Ну… туману дохрена, никто не поймет, кто не в курсе», — написала Знающая.       Вот именно… Кто не в курсе — те не поймут.       Но он спалился так, как никогда не палился.       Мне было страшно включать эту композицию. Что он там наплёл? Что открыл?       Мои девчонки вообще не увидели причин для беспокойства, а Рыжая даже не додумалась связать песню с реальностью. Лишь я сидела на стуле, нервно кусая губы, и думала, что я параноик и это неисправимо.       Я минут десять собиралась с духом, прежде, чем кликнуть на «плей». — Да не боись, включай! — явившийся ко мне Миша уселся на разделочный стол и лукаво прищурился, — хорошая тема, тебе понравится. — А чего ты раньше мне про эту песню не говорил? — спросила я. — Я говорил, — пожал он плечами. — Я ж говорил, что темы есть, над которыми я поработал чутка. — Я думала, что ты про «Танцуй, Король»… — Её я ещё тогда, в жизни, делал, — объяснил он, — а на эту натолкнул их только недавно. Ты включи, послушай, раз уж нашла её…       Включила… О да, хорошая тема. Ты что же творишь, балбес?!       «Кричит во сне Иной во мне…»       «И нетвёрдо помню, что случилось и когда я стал Иным…»       Сумасшедший!!! — А что такое? — он расхохотался, уставившись в мои удивлённые глаза. — Ты совсем свихнулся? — прошептала я. — Ты что натворил? — Ты б себя видела! — он рассмеялся ещё громче, откинув голову назад. — Вот бы ты затылком о шкафчик приложился! Может мозги на место бы встали! — Да нормально у меня там всё, — он похлопал себя по макушке, — всё на месте. А ты — трусиха! — А ты — балбес. Меня просто трясёт! Ты что ж наделал, блин! Это слишком открытое, явное послание!       «Перестань трястись, никто не догадается. Нет повода для паники, ну правда», — написала мне Знающая.       «Те, кто из наших — поймут. Им и месседж. От Миши».       Горшок красноречиво кивнул, подтверждая мои слова, и снова принялся хохотать.       «Ну так, если он так решил и задумал, чего ты паришься?»       Бросив на него тяжёлый взгляд, я ответила:       «То, как он сейчас надо мной ржёт, даёт понять, что такую реакцию, как у меня, он и добивается, — и добавила: — Он сначала делает, а потом думает».       «Слушай, ну песня пишется не за один час же, было время подумать».       «Да ну его. Без мозгов пацан вообще».       «Вы тока не ругайтесь…»       «Да чё на него ругаться… Ржёт сидит…»       Вот как на него ругаться, когда он так заразительно хохочет? — Правильно, не надо на меня ругаться, — сказал Миха. — Нормально всё! Я ж знаю, что делаю! — Ага, ты уже песни этой гадости посвящаешь!       Тут, видимо, надо сделать отступление и рассказать, что за гадость и о каком именно «Ином» идёт речь.       Долго мы с Пифией пытались понять, что за фигня происходит.       Заметили мы однажды за Горшком «хвост». Длинная такая, высокая тёмная сущность. — Он ничего вам не сделает, — попытался успокоить меня Миша, — это мой «хвост». Вы его и видеть не должны были. — А кто он вообще? — спросила я. — Иной, — коротко ответил Горшок, — не обращай внимания на него, забей. Он всегда со мной, но тебе ничего не сделает. — А почему он с тобой? — Часть меня… — начал он, но вдруг оборвал речь, — не спрашивай. Забей!       Конечно же я не забила. Не смогла. За Игорем тоже ходит похожий «хвост», только низенький и злобный. Но в себе он несёт что-то другое… И эти «хвосты» очень меня волновали, хоть видела я их редко. Но знаю ведь об их существовании!       Пифия прекрасно поняла, что от «хвостов» этих не избавиться, что надо смириться, но я, самоуверенная донельзя, всё больше злилась и думала, что нет ни в этом, ни в других мирах того, чего нельзя уничтожить.       В очередной раз, когда мы вновь подняли эту тему, дело уже шло к ночи. Я уже лежала в постели и ждала Горшка; и насколько мне не хотелось обсуждать это при нём, настолько же хотелось выяснить подробности.       «Слушай… Я насчёт Михи вот что знаю, — начала подруга, — эта сущность… Это как бы его тёмная сторона…»       Сначала я не поняла. Он же и так тёмный, что ещё за сторона? Ещё темнее, чем он есть?       «Его, как Альтер Эго, — продолжала Пифия, — он так намекал. Типа в нём это было… я больше ничего не знаю, честно!»       И тут меня осенило. Вот он! Это же он! Он говорил об этом!       «Это «гоблин»… Я знаю о нём, — резко сев в постели, написала я. — Сукаааааа… Знаю! Как я могла так тупить! И Миша при жизни о нём говорил! А Князь с ним даже разговаривал!»       «Охуеть!» — поразилась Пифия.       «Я найду это… у меня в книге… — я включила свет и побежала к книжному шкафу, — эта тварь сидела в Мише… И наш атеист это нифига не отрицал!»       «Вот я и говорю… ох бля… охуеть».       Где же она? В 2013-м Боец подарил мне книгу… В ней это открытым текстом… Вот!       Я сделала две фотографии текста и отправила Пифии.

Горшок: Когда я прекратил наркотики, то стал ещё больше пить. И у меня начались гоблины. То есть реально — раздвоение личности. Сам я помню это очень плохо, но мне все об этом говорили. Последствия наркотической жизни — они ведь такие жестокие. Что с тобой происходит, в кого ты превращаешься… А мне ведь ещё и нравится превращаться!       Князь: Однажды мы ехали из Москвы в Питер, и напились с Горшком так, что весь окружающий мир исчез. Были только я и он. И был жёсткий глобальный контакт. Я в этот момент осваивал образ мага. И тогда мы с Горшком перешли на совершенно другой уровень — не Горшка и Князя. У Михи начался гоблин. А я просто сказал: — Изыди, сука.       Смотришь человеку в глаза — а разговариваешь не с ним. Я изгонял из него дьявола, и через какое-то время пробился через этого дьявола-гоблина. Горшок отождествлял себя с ним. А я не отождествлял. Я их отделил. И когда я стал говорить с тем говнюком у Горшка — он начал дёргаться. Но самого Горшка я не трогал.

      «Я в шоке…» — ответила подруга.       «Это пиздец», — объявила я, и вновь выключила свет.       «Вот знала же, — не могла успокоиться Пифия. — Видно же было по Мише! Очевидно! Сукааааааа…»       «Так и я это пять лет, выходит, знала, — я встала у окна, ложиться спать уже совсем не хотелось, — как минимум!       Господи, он привёл мне демона в дом! Ну что за мужик такой!»       «Так и мне тут… — написала подруга, имея ввиду коротышку, что таскается за Игорем, — эээх бля…»       «Знаешь, надо будет мне с ним поговорить об этом», — решила я.       «Да! — согласилась Пифия. — Всё сами должны тянуть из них!»       «Сукихранители…» — Кто? — поинтересовались где-то за спиной. — Кто «сукихранители»? О чём поговорить?       Я обернулась.       «Кайфовый» Мишка стоял на входе в комнату и с любопытством смотрел на меня, слегка растягивая рот в улыбке.       Я вздохнула и забралась на подоконник. — Ты и Игорь — «сукихранители»… — Ну заебись теперь, — он подошёл к окну и сел напротив меня с другой стороны подоконника. — Что вам опять не так? — Гоблин, значит? — спросила я, специально, чтобы он понял, что я знаю, — ты его так называешь?       И он понял. Опустил голову: — Угу… — Ты о нём и тогда, в жизни знал. — Да не то чтобы… — он вновь поглядел на меня, — я ж отсекал от себя это всё. Ну мистику. Я думал это реально чисто на психологии замешано. И это логично! Гоблины — это типа раздвоение личности. Психическая проблема! — А это не психическая проблема, да? — уточнила я, рассматривая его глаза, блестящие в свете луны.       Горшок покосился на вездесущую длинную тень, и ответил: — Не совсем. Наркота в любом случае оставляет необратимые психические последствия, понимаешь, да; след оставляет навсегда, но вот этот хуй, он был и тогда. — Бес? — Не… Типа… — он замялся, — типа как я что ли, но не совсем. Груз. — Что? Груз?       Понимая, что ему не избежать этой беседы, Миша сел поудобнее, устроив ноги на подоконнике, и стал думать, как получше объяснить: — Какой бы пример привести… — он почесал нос. — Диккенса ты ж не читала, да?.. Ммм… Короче, помнишь мы смотрели мультфильм про Рождество? — Нет… — вообще не помню, чтобы я с Мишей смотрела что-то мультяшное, кроме порно-Золушки. — Ну ты типа одна смотрела, но на самом деле я тогда тоже был… — признался он, — мультфильм по книге Диккенса был… там играл Джим Керри… с него героя взяли. И там было три ночи с духами. Дух Прошлого Рождества, дух Настоящего и дух Будущего… — Знаю! «Рождественская История»! — воскликнула я, — обожаю! Была у меня в детстве книга, но все герои были мультяшными: Скрудж, Братья Гавс, Гуфи, Микки, Минни… — Я в них не разбираюсь всё равно, — ухмыльнулся Миша. Вот она — пропасть меж поколениями… Он не дал мне подумать об этом, продолжив: — Вот помнишь, когда к Эбенейзеру явился дух его компаньона? — Да! Скрежет и грохот сопровождал его появление… Страшно было. — Воооот. Помнишь, какой он был? — С рваным ртом от уха до уха… — по коже побежали мурашки и я передёрнула плечами. — Да, ты до сих пор от этого под впечатлением, — хохотнул Горшок. Спрыгнув на пол, он подошёл ко мне и, приобняв за плечи, продолжил: — Он же был прикован тяжёлыми цепями, обмотан ими, и на них тащил за собой груз. Груз прошлой жизни, груз его ошибок, неправильных поступков. — Да, точно! Он тогда сказал, что у всех духов есть такие цепи! И чем дольше ты живёшь, чем отвратительнее ошибаешься, тем длиннее цепи и тяжелее груз… — Ага. И вот эта хуйня, что за мной таскается — мой типа как груз прожитой жизни, понимаешь, да? Будь я злым ублюдком, алчной тварью и кем ещё похуже — этот хер бы был куда серьёзнее и тогда я вряд ли пришёл бы к тебе. — Почему? — А кто злому ублюдку с человеком быть доверит? — хмыкнул Миша, и наклонился пониже, положив подбородок на моё плечо. — Никто. Таким другая дорога светит.       Я тяжело вздохнула. — И что, у всех такой груз есть? — Неа. Но у меня вот есть… Я сам виноват. — И что, от него совсем никак нельзя избавиться?       Со вздохом он обнял меня покрепче, обхватив грудь: — Неа. Он же как часть меня, понимаешь, да? — А что он вообще делает? — спросила я. — Какие у него функции? — Да хуй его знает. Раньше внутри сидел, иногда показывался. Теперь просто таскается за мной везде и чисто присутствием своим бесит. Да ты забей, не думай об этом, — он сделал шаг в темноту комнаты и сказал: — Пойдём спать.       Устроившись в постели под Михой, я конечно же думала об этом Ином. Ну не может быть такого, чтобы не было возможности избавиться от него! Почему Мишка должен страдать, таскать за собой эту тварь? Он же хороший, добрый, славный человек; таких нельзя наказывать таким образом. — Да надо просто научиться не обращать на него внимания, — прокомментировал он мои мысли, — и тогда всё будет зае… — А он же неудобства доставляет? Да? — перебила я.       Горшок приподнялся: — Ну, он такой, знаешь… тяжёлый. Как кусок говна на верёвочке тащится, — и рассмеялся. — Верёвочку надо отрезать, — уверенно сказала я, — должен быть способ. Завтра спрошу у Евгения…       Утром, попивая кофе, я рассказала всё Евгению. Миша сидел рядом, ждал ответа — ему было интересно, что скажут.       «Пока Михаил в него верит — он будет за ним ходить. Пусть вопрос ему задаст: «Где лучше — со мной или с собой?», — ответил Евгений.       Горшок фыркнул и рассмеялся: — Мне ещё с этой хуйнёй и разговаривать? — Давай, Миша, спроси! Я его не вижу, я не смогу сама спросить…       «Ты меня породил, с тобой и буду, говорит», — сказал Горшок, спустя полминуты.       «Тут уже сложнее — но и проще, — написал непонятное Евгений, и добавил: — Пусть скажет: «Ты уже вырос, займись делом, которое любишь — я тебя уже не держу…»       Миша снова фыркнул и с недоверием поглядел на мой мобильный:       «Серьёзно что ли? Женёк, это херня какая-то. Так просто не бывает, — но, спустя немного времени сказал: — Молчит стоит. Может нет у него дел никаких?»       «Молчит — значит уже хорошо — думает, взвешивает — может, ему миры показать? Вдруг что-нить зацепит? Если его ты сотворил — так значит и у него есть элемент творчества…»       «Так он и по мирам за мной ходит. Он везде со мной! Как привязанный. Задолбал, клянусь». — Миша, ты намёков не понимаешь? — спросила я, — тебе про творчество говорят. Займись ты чем-нибудь полезным, творческим, как умеешь! Вдруг поможет? Сам же говорил, что творцы меняют мир!       «Возможно придётся песню делать новую — про самого себя и как с самим собой прощался, — написал Евгений, и будто в подтверждение моих слов, добавил: — Михаил — творец, а творчество, как известно — сакрально и имеет силу». — Вот! — воскликнула я. — Понял? Топай к друзьям, придумывайте песню.       И Миха задумался. — Так есть же такая песня, Кот, — вдруг сказал он, — тока там текст Андрюхин… А вот музыку я придумал.       Что за песня-то? Какую он имеет ввиду?       Михаил тихо напел мотив, не разжимая губ… Точно… — И за мной тут и там демон рыскал по пятам, и противился он всем моим успехам… Да, она. Но нет, Мишаня, это не годится. Тебе надо самому придумать всё от и до. И… в конце ведь неизвестно, умчал герой от демона, или нет… А надо с ним оборвать связь… — я задумалась на секунду и в моём сознании возник вопрос, который я давно хотела задать: — А как ты на друзей-то влияешь, чтоб они делали что-то близкое тебе? — Ну как, как… Как обычно! — он рассмеялся. — Шо-то мне нравится, шо-то нет! Шо не нравится — надо переделать! Это ж нормальная тема, я тоже по сто раз переделывал… — Погоди, — я поднялась и с удивлением посмотрела на него. — То есть ты вот так просто приходишь к… Я не знаю… К Леонтьеву, и?.. Что? — я прошлась по кухне, ощущая нарастающее возбуждение, — и прямо говоришь: «Давай, Лосик, переделай немного припев, а то как-то не фонтан, но брызги есть»? Серьёзно? И он не пугается, переделывает? Или наоборот: пугается и потому переделывает? Охренеть! Поразительно! Невероятно!       Миха расхохотался ещё в середине моего монолога, но не комментировал, хотел дослушать до конца. — Ой, ё-моё, Кошара, ты пиздец, а не девчонка… — наконец сказал он. — Да не видят они меня, ёлки-палки! И не слышат. — А как тогда ты действуешь? — Да в башку ему сую мыслеобраз, какой мне надо, сюжетец, там, для песни, и всё! Теперь всё горааааздо проще стало!       И вот, пожалуйста. Досовался «сюжетцев» — Рене поёт про Иного. — Это не та песня, которую надо было придумать! — говорила ему я, в тот вечер, когда услышала плод его стараний, — «скалится Иной», блин! — Да хорошая песня же! — заступился за своё творчество Горшок, — и придумана она была до того нашего разговора. — Песня замечательная, — согласилась я, и добавила: — Если бы она была выдумана! Ты рехнулся, Миша. Ты рехнулся. — Да ну прекрати, — махнул рукой он, — да кто поймёт, о каком именно Ином речь? Вон, даже наши девчата не скумекали! А ты переживаешь! Никто не примет это за истину! — Да что ты? Рыжая наша ещё «спит», Пифия просто тупит от усталости. А другие поймут. — Неееааа! — улыбнулся он. — Я докажу.       Список друзей вконтакте, так… О, она ещё и онлайн! Это удача. — Привет, Юлька, — начала я своё голосовое. — Скажи, ты знаешь, кто такие Иные? — Чё за Юлька? — насторожился Горшок. — Точно из наших?       Я предъявила ему фото кареглазой блондинки. — Тёмная Ведьма, — обозначил Миха. — Откуда она взялась вообще? Чё я её не видел?       О, всё очень просто. С этой девушкой мы виделись в последний раз в далёком 2012-м. Несколько дней мы тусили в моём городе — она приехала ко мне аж из Сибири.       Девочка эта, как вы поняли, не простая. В один вечер она осторожно поинтересовалась, что за тварь у меня в коридоре сидит. — Ты тоже её видишь? — удивилась я. — Ага… И не изгнать же, сволочь, намертво прилип! А ты, дорогая, из наших. Тёмная…       Подробной информации у меня добиться тогда не получилось.       Прошло шесть лет, мы до сих пор, хоть и крайне редко, переписываемся. Самое удобное в этой собеседнице то, что я могу внезапно задать самый бредовый вопрос… И получу на него ответ без лишних «А что такое?». — Ооо, привет! — ответила Юлька. — Конечно знаю. Собирательное название некоторых необычных существ. Это может быть человек, может быть сущность, подселенец… Часто так называют сущностей, что преследуют людей. У них есть свои планы и свои способности… — Спасибо, — сказала я на запись, и посмотрела на Горшка, — понял? Первая же Ведьма выдала мне не самую скупую информацию об Иных, к коим относится твой «гоблин». — Тебе просто повезло, — махнул рукой Миха. — Ну кто додумается это со мной связать? — Те, кто читал твои речи про гоблинов, Миша! Сложат один плюс один — и всё поймут! Группа твоя? Твоя. Гоблин был? Был! Всё! — Фигня, — не захотел уступать он, — всё, не еби мне мозги. Лады? — Мы позже об этом поговорим, — предупредила я.       Но тема как-то замялась. Я больше не видела Иного, привязанного к Горшку, а он о нём не упоминал, так что, сейчас я даже не знаю, всё ли по-прежнему? Или «гоблин» решил продолжить своё существование уже вдали от своего создателя?       Нужно будет расспросить об этом Горшка…       А вот тема его контакта с его друзьями поднималась неоднократно, и всякий раз меня охватывал дичайший восторг.       «Князь так мило о Мише отзывается… говорит, что чувствует его присутствие», — однажды написала мне Пифия, и я сразу встрепенулась:       «Где? Где Князь такое говорит???»       «Программу смотрю про Мишу».       «Охренеть, мне Миша говорил, что Князь чувствует, но то, что Князь сам признавался, я не в курсе!       А как он сказал? Он хоть какие-то подробности сказал?»       «Физически человека нет, а всё остальное как бы присутствует», — процитировала подруга, и добавила: — И он сказал, что Миша типа не ушёл».       Цитата меня заставила подпрыгнуть. Откуда он это знает?! Вы понимаете? Андрей знает! Знает больше, чем я думала!       «Как? Как он чувствует? Я хуею. Он же не наш», — написала я.       «Андрей вообще с осторожностью и реально искренне, с тоской говорил. Глаза опускал. Я аж пожалела его…»       Да это понятно. Все тоскуют по Мишутке, всем его не хватает. Это нормально. Но не все же открыто говорят о том, что он здесь!       «Он знает. Понимаешь? ОН ЗНАЕТ!» — писала я, возбуждённо переминаясь с ноги на ногу, стоя около стола с нагревающимся чайником.       «Понимаю», — спокойно ответила подруга.       «Не, ты не понимаешь весь масштаб охуенности ситуации!» — не могла успокоиться я.       «Всё я понимаю :)»       Да чего ж ты такая спокойная, блин! Это же потрясающе! Просто невероятно! Андрей не просто знает, что Миша здесь, он знает, что он бестелый, он не боится говорить об этом! Он открыто это говорит, понимаете? Это просто невозможно, неистово круто!!!       «Я офигеваю конечно, но понятно же, что Мишута и к нему наведывается. И это просто охуительно!» — добавила Пифия.       Ну это мы давно знаем. Он и к Балунову ходит, куда он только ни ходит. И конечно я помню, что Миша говорил мне о том, что Андрей его чувствует… Но ведь совсем другое дело, когда в этом признаётся сам Князев! — Интересно, это я так на тебя влияю, или ты сама такая эмоциональная стала?       Я обернулась и столкнулась с «довольным» Мишей. Интересно, как давно он тут стоял? Чувствуя резкий эмоциональный подъём, я не сразу ощущаю его присутствие. И он часто этим пользуется. — Да какая разница? — воскликнула я, буквально подпрыгивая от радостного возбуждения, — ты понимаешь, что происходит? — А что происходит? — Андрей знает, он знает, что ты лишь физическую оболочку потерял, что ты тут, он об этом говорит в интервью и… — затараторила я. — Да успокойся, — он рассмеялся, — ты как будто плана покурила, так радуешься… — Не, я не курила, — на всякий случай сказала я.       Он не разрешает… Была как-то мысль расслабиться таким образом, но нет — Миша устроил разбор полётов, ругался и в итоге запретил.       «Нехуй сознание расширять! — рявкнул он наконец. — Тебе это не надо!»       Он так нервничал и волновался, что я решила: послушаться его в этой ситуации будет верно. Хотя он и знает, что запреты я не люблю, и всякий раз стараюсь сделать всё наперекор… Но это не тот случай. — Я сразу замечу, что ты покурила, — предупредил он, и продолжил по теме: — Да знают они, что я тут, ну! Просто помалкивали… — Божечки, это же так здорово! Почему вы с Пифией так спокойно к этому относитесь? Это потрясающе! — Ё-моё, — вздохнул Миха с улыбкой, и приобнял меня за шею, — кто б ещё этому так радовался…       И я молча заулыбалась, почувствовав его горячую энергетику. Не понимают они с Пифией ничего… Просто привыкли к происходящему, вот и всё.