Иные 2

      Как же достал нас Боец своими требованиями его до конца «открыть».       Дня не проходило, чтобы он не докопался до Горшка: — Ну? Когда меня «откроют»? Ты обещал летом! Лето на исходе, а ничего до сих пор нет!!!       Миша ответов старательно избегал, но в какой-то момент не выдержал: — Да чего ты пристал ко мне?! Где твоя тёлка? С неё спрашивай! — Да пошла она! — разозлился Боец. — Вообще бестолковая какая-то!       Не могу сказать, что этот всплеск негатива в сторону бестелой Жени не пришёлся мне по душе. Ну бесит она меня!       Я попыталась сдержать злорадную улыбку, а Боец продолжал беседу с Горшком: — А с тобой мы друзья. Ты мне можешь помочь. «Открой» меня! Иначе меня скоро просто разорвёт!       Бойцу действительно было хреново. Его время давно пришло, он вот уже два года как почти «открыт», но этот сдерживающий блок, что навесили на него верховные, действовал, как пробка в бутылке шампанского. Взболтанной бутылке шампанского. Бурлящая Сила в Бойце буквально переполняла его, и с этим нужно было что-то делать. — Я должен подумать, — заявил Горшок, и ушёл.       Не знаю, чем он занимался следующие несколько дней. Полагаю, он ходил узнать, не настучат ли ему по кумполу за внеплановое «открытие», и видимо узнал — не настучат. Осталось лишь решить, каким способом «открывать» Бойца. — Зай! — очередным утром позвал меня Боец. — Иди сюда! — Ну? — я встала в дверном проёме. — Где Горшок? — Вот он сидит, — кивнула я в сторону одного из наших стульев. — Миша, «открой» меня! — снова потребовал Боец, и Миха выдохнул с тихим рыком, глядя в сторону.       Охваченная любопытством, я присела напротив их обоих и стала наблюдать. — «Открой», — повторил Боец. — Пора уже.       В глазах Горшка вспыхнули искры, губы тронула улыбка. Я уже ждала, когда над его головой загорится лампочка — у него возникла какая-то идея. — Лады. Я тебя «открою», — проговорил он, внимательно глядя на Бойца, — но для этого мне надо… Тебя. — В смысле? — я насторожилась. — Ты чего городишь? — В тело его, — объяснил он, нахмурившись, — а не то, что ты подумала.       «Миша, когда это стало для тебя проблемой — влезть в его тело?» — подумала я, а в ответ получила лишь загадочную улыбку. Что он задумал?! — Да лезь, если надо! — живо согласился Боец.       Миша с довольным видом потёр руки, а я занервничала. Чего он соглашается?! Я не хочу. Это ни к чему хорошему не приведёт. — Мне нужно разрешение, — уточнил Горшок, — на энергетическом уровне.       Боец опустил голову и сосредоточился. — Ты чего? — я потрясла его за плечо. — Ты чего так легко соглашаешься?! И многих ты так просто в себя пускаешь? — Это ж Горшок. Ему можно, — ответил Боец, и дал разрешение. — Тогда завтра попробуем, — ответил Миша.       До середины следующего дня я ужасно нервничала.       Что он задумал? Зачем ему тело? Неужели опять?..       Как же я не хотела повторения той ночи. После того, как мы помирились, Миша стал очень осторожным. Сам он ко мне шибко не лез — опасался гнева. Он целовал и обнимал меня, гладил спину, лицо и волосы, но ничего большего; а когда мы с Бойцом приступали к любовным утехам — сразу разворачивался и уходил, не желая меня смущать и нервировать. Жаль лишь, что утехи эти были беспонтовыми — ни я, ни Боец никак не могли дойти до оргазма. Просто выматывали друг друга физически и эмоционально, и ложились спать. Что за херня происходила, мы понятия не имели.       В назначенный Горшком день, так уж вышло, мы приехали за город на дачу отмечать день рождения Бойца. Сдаётся мне, что всё это не просто так сложилось — Мише надо было нас туда заманить. Как я уже говорила, земля там хорошая, аномальная зона и прочие ништяки для Иных.       Я валялась на садовых качелях, попивая вино, когда Миша подошёл и сел на стул рядом со мной, уперев локти в колени и сцепив пальцы. — Привет, — я улыбнулась. — Я поставила для тебя водку, видел? — Выпил уже, спасибо, — кивнул он. — Ещё есть? — Не перебухай, тебе ещё Бойца «открывать». — Об этом я и хочу перебазарить, Кот, — он опустил голову и поднял на меня смущённый взгляд: — Его или оттрахать надо. Сильно. Или взбесить. Сильно. Выплеск эмоций надо. — Ты хочешь оттрахать Бойца? — я вином подавилась. — Совсем «ку-ку»?! — он постучал себя по макушке, приоткрыв рот, чтобы звук стука показался громче. Смешной. Черепа нет, чего там стучать? Привычка дала о себе знать. — Ему просто надо жёстко трахнуться. Просто чтоб аж ноги дрожали, понимаешь, да? Смешать свои энергии с женскими, понимаешь, да? — Понимаю, да, — я кивнула. — А ты что будешь делать? — А я внутри него буду… — он на секунду опустил взгляд, — понимаешь? Ну надо так…       Я резко села. — Нет. Не будет такого больше. Придумай что-то другое, — уверенно сказала я. — Лучше его взбесить. — В его день рождения? — хмыкнул Горшок. — Ну да, не подходит… — я смутилась. — Ещё варианты? — Наркота, творчество, горе, сильный страх, — Миша стал загибать пальцы. — Злость уже говорил… Любовь ещё. Но её лучше выразить сексом. Это верняк. — И это всё? Других вариантов нет? — Нужен сильный всплеск эмоций, как ты не понимаешь! — он повысил тон. — Выбить из колеи, лишить спокойствия и равновесия, не дать ему себя контролировать! А я в это время буду внутри. Открывать астрал, зрение, ментал и всю вот хуйню с него снимать. Блок разбивать, понимаешь?       Я инстинктивно вжалась в спинку качелей, подтянув колени к подбородку, и обхватила руками ноги, сжавшись в комок. — Боишься?.. — Миша внимательно посмотрел в мои глаза, и прохрипел: — Ты теперь меня боишься… Меня…       Обычно эта эмпатия между нами кажется мне очень удобной штукой. Чаще всего она помогает определять причины обид, злости, печали. И не просто определять, а на своей собственной шкуре ощущать то, что чувствует партнёр — тут хочешь-не хочешь, а проникнешься. Но в тот момент я очень пожалела, что не смогла эту способность перекрыть. Я не хочу, чтобы он знал, что я его боюсь.       Да, мне та жестокость в нём понравилась. Но это был скорее вызов, защита с моей стороны. Что-то вроде:       «Ух-ты-ох-ты, фу-ты-ну-ты! Какие мы грозные! А что ты будешь делать, если я сломаю твой план меня напугать, расстроить, причинить мне серьёзную душевную боль; и получу от твоих действий лишь удовольствие?»       Перестроилась, подавила в себе страх и получилось то, что получилось. В моменты страха я всегда включаю агрессию. Дразню и ещё сильнее злю оппонента своей непробиваемостью. Так вышло и в ту ночь.       А теперь он понимал и ощущал истинные мои эмоции — страх и ужас. — Но я тебя всё равно люблю… — тихо сказала ему я. — И боишься, — подчеркнул он. — Ладно. Попробуй его сама «открыть». — А как? — я напряглась. — Я не умею… — Умеешь, — он ухмыльнулся, отвернувшись в сторону. — Меня же «открывала». — Когда? — В девятнадцатом. И в начале двадцатого тоже… — Как? Как именно я тебя «открывала»? — Угадай, — Миша снова ухмыльнулся. — В двадцатом вообще совместили… Опиум и секс. — Так это в ту самую ночь было… — Угу.       Мда. Мише везёт, как утопленнику. Уже дважды «открывался» незадолго до потери тела. — Трижды, — уточнил он, и вздохнул: — Ладно. Попробуй его сама «открыть». Попытка не пытка же, да? — он поднялся и пошёл к столу — красть опьянение гостей.       Знатно он наворовал. Лишь одного Бойца не трогал, а тот разгулялся основательно: намешал разного алкоголя и понизил градус. — Может не надо? — осторожно сказала я. — Притормози. — Да брось, я же ничего плохого не делаю, — он одарил меня пьяной улыбкой. — Мне весело, хорошо. — Пускай пьёт. Проще «открыть» будет, — вмешался Горшок, стоявший около отца Бойца — как раз настала его очередь «делиться» опьянением.       Ближе к ночи мы пошли к нашему домику. Вообще-то изначально я планировала поступить по инструкции Горшка — в идеале нам с Бойцом было надо пойти на какое-то поле, расположенное неподалёку от озера.       Я то поле не видела, а вот Боец сразу понял, о чём толкует Миша. — То поле? Серьёзно? А чё там особенного? — Земля такая, — пожал плечами Горшок, и лукаво улыбнулся: — На кладбище вы ж не пойдёте, да? — Меня на то кладбище и просто днём погулять палкой не загонишь, — я потёрла плечи, сгоняя побежавшие мурашки, — а ты мне там такое делать предлагаешь…       Но и до поля мы не дошли.       Во-первых, Боец слишком активно отметил свою замечательную дату, и вряд ли был физически способен на такие походы, во-вторых, к вечеру сильно похолодало… Да и я, вспоминая о том, как неприятно колят задницу сухие травинки, не горела желанием заниматься сексом на голой земле, поэтому мы пошли в домик.       Боец живо разделся и растянулся на диване. Он уже и вовсе позабыл о намеченных планах, совсем не думал об «открытии» и просто хотел немного женской ласки.       «Может, ну его, «открытие»? — подумала я, прижавшись губами к его груди. — Всё равно он уже об этом и не думает даже…». — Ага, — хмыкнул Горшок, рассевшись на втором диване, напротив, — а завтра он нам обоим мозги выебет: «Какого хера пообещали и ничего не сделали».       И то правда. Обязательно же припомнит. А Миша ему пообещал…       Так ведь Миша же пообещал! Я-то ничего не обещала. — Не, Кошара, — в темноте вновь раздалось хехеканье, — на меня ты весь косяк не перекинешь. «Кидалки» не хватит.       Вот чёрт. И что вот делать? Я совершенно не помню, понятия не имею, как будить в людях Иных… А ведь там ещё и блок надо разбивать…       К этому моменту я уже спустилась губами ниже Бойцовского пупка. Он задышал глубже, его пальцы зарылись в мои волосы. — Жаль, что не вижу тебя… — прошептал он. — Включим свет? — предложила я, отвлёкшись от дела. — Нет, не надо, — хором возразили Горшок и Боец, а Миша добавил: — Кстати, минетом ты его точно не «откроешь».       А с чего он взял, что я только об «открытии» и думаю? Может мне просто захотелось!       А мне действительно просто захотелось, и всё. Почему нет? Я вообще-то соскучилась… Долго не было возможности добраться до…       Губы жадно заскользили по стволу и я тихо застонала, не разжимая рта. — Я тоже так хочу, — Мише явно было завидно. Слишком уж балдел хмельной Боец.       «Мы потом решим этот вопрос», — подумала я.       Боец обхватил руками моё лицо, подтянул к своему и глубоко поцеловал.       «Чёрт. У меня ничего не получится», — с досадой подумала я.       Ну не получится, и всё! Весь день я была полностью открыта, весь день я готовилась к, можно сказать, «инициации», но теперь… Последнее, на чём я могла бы сосредоточиться, так это на «открытии». Не получится у меня всё делать одновременно, я ведь даже не знаю, как! — Позволь мне присоединиться. Тебе не будет больно, — тихо сказал Горшок. — Обещаю.       «А ему?» — за Бойца я переживала куда сильнее, чем за себя. — И ему… Ему вообще заебись будет. Я специально у него разрешение взял, чтоб больше не врываться насильно, против воли, чтоб, понимаешь, не подавлять его Иного…       «Хорошо. Что мне делать?»       Миша переместился на диван и стал осторожно погружаться в тело Бойца: — Ничего. Отдаться чувствам и эмоциям.       Должна признаться, это у меня получилось не сразу. Но это было легче, чем могло бы быть — я не видела ничего. Не видела эти сверкающие безумием глаза, истинно горшковское выражение лица. Мы ориентировались только на ощупь.       Сильные руки сжали мои бёдра и уверенно, но не применяя силы, поставили на четвереньки.       «Догги? Пиздец, романтика», — я мысленно фыркнула.       «Угу, — фон дрогнул лёгким смешком. — Прямо как животные, да?»       Я чётко ощутила, когда именно разбился блок, удерживавший бойцовского Иного. Будто треснула и посыпалась какая-то скорлупа. И я уловила что-то ещё… Странный поток воздуха коснулся меня. Знакомое, но необъяснимое ощущение.       Блок рухнул во время финала. Человек активно двигался, рыча, сквозь зубы: — Да, да, да, да!       Я понимала, что это больше радость от того, что получилось разрушить эту стену, чем последствие высокого удовольствия, но эти реплики звучали так эротично, что меня почти сразу накрыло волной оргазма.       «Ты всегда так бурно кончаешь во время секса?» — мне было любопытно и я решила уточнить.       «Нет, — выдохнул он, постукивая членом по моей пояснице. — Только когда полностью открыт… С тобой».       Парни упали по обе стороны от меня.       «Ты ещё останешься?» — я зевнула.       Этот особенный секс основательно меня вымотал. Потоки моей энергии смешались с энергиями Бойца и Горшка, но ко мне не вернулись, как это бывает обычно. Обмена не произошло, лишь только отдача. И это было неплохо. Приятное головокружение, расползающиеся по телу тепло и слабость. — Останусь. Я ещё не закончил «открывать» Бойца, — Миша перевернулся на бок и погладил меня по щеке, — а ты будешь хорошо спать сегодня.       «Сладких снов», — на автомате подумала я, и он рассмеялся. — Ну-ну. Только снов мне ещё и не хватает.       Я довольно поздно проснулась. В этих местах обычно я очень быстро восполняю запасы энергии — каких-то пара-тройка часов сна, и я уже бодро топаю на веранду пить свой кофе. Но тем утром мне и вовсе вставать не хотелось. Но пришлось. Скоро было нужно собираться назад, в город.       С мрачным видом я пила уже вторую чашку «Меликано», отчаянно зевая. Боец сидел в сторонке. Его руки слегка подрагивали. — Ты как? — спросила я. — Ничего, — он пожал плечами. — Пока ничего нового не заметил в своём состоянии. Вот только, блин, лопатки чешутся… — Пойди помойся, — я ехидно улыбнулась.       А родители на нас странно косились, сдерживая улыбки. — Блин, — я наклонилась к уху Бойца, — они походу нас слышали этой ночью… — Ага, — зашептал он, посмеиваясь, — спать им не дали. Но им смелости не хватит об этом сказать. Слушай, — Боец обхватил голову руками, — Миша тут? — Тут, — я покосилась на вальяжно рассевшегося в большом кожаном, похожем на трон, кресле Горшка. — Чувааак, — протянул Боец, — что в твоей башке? Ты ж реально, как сумасшедший… — А я и есть сумасшедший, — хохотнул Горшок.       Оказывается, ночью Боец поймал поток мыслеобразов, что бешено кружились, мелькали, сменяя друг друга, в голове Миши. В основном это были людские образы, лица.       А ещё Боец смог выйти из тела. В свете луны он увидел лежащего себя. С открытыми глазами, что было совсем непривычно — ведь при выходе в астрал тело не может бодрствовать. Всё верно, внутри тела был Михаил. Бойцу этот необычный момент понравился, это было интересно.       А вечером случилось что-то вообще невероятное. Одержимый сильнейшим возбуждением, Боец вбежал на кухню: — У меня крылья!!!       Я подавилась кофе: — Чего-чего у тебя? — Крылья! — Окстись, православный. — Сама посмотри! — радости Бойца не было предела.       Я включила внутреннее зрение и нехотя признала: крылья действительно есть. Большие, кожаные тёмные крылья. — Бред какой-то… — То есть мои крылья — бред, — Боец сел на стул и закурил, — а крылья Горшка — это норма? — Ты чё несешь?! Какие у Горшка крылья?! Я б видела!       Боец ухмыльнулся и вытянул руку, прощупывая Мишу. — Нормальные такие крылья. Тоже кожистые и тёмные.       Миша тяжело вздохнул за моей спиной: — Ну спасибо, мужик. Удружил, ёб твою мать… Она про мои крылья знать не должна была! Я, выходит, зря их прятал столько времени!       Я несколько минут таращилась на этих двоих.       Сука! Крылья! Настоящие, блин, крылья! Какого чёрта происходит?! — Вы, блин, кто вообще? — прошептала я, и Миша снова вздохнул. А Боец радостно рассмеялся.