***
«Экстренное снижение! Экстренное снижение!» Чуть было не уснувшие дети вскочили: кто с пола пилотской кабины, кто с кресел, — непонимающе наблюдая, как трёхмерная копия Грандмастера, высветившаяся на управляющем пульте, угрожающе строила рожи и грозила кулаком невидимому нерадивому пилоту. Заметно нервничая, Сигюн уставилась на опустевшие секторы в энергодатчике зарядов корабля, пока другие пытались что-нибудь разглядеть в приближающейся к ним туманной планете. Магни взглянул на встревоженную и оттого ужасно бледную Сигюн и, одёрнув брата, принялся пристёгивать малышей к креслу, благо они помещались в него вдвоём. По ребятам нельзя было сказать, что они были напуганы, хоть и неслись с угрожающей скоростью в густом тумане, скрывающем от них очертания находившегося внизу. Может, их эмоции уже перегорели от пережитого, ведь что ещё с ними могло произойти? Сигюн отключила внешнюю защиту, надеясь на тот малый запас энергии, что тратился на это, и вытянула изо всех сил штурвал на себя. Моди и Магни обхватили её руки каждый со своей стороны, помогая слабой девчонке. Вали и Нарви обняли друг друга, утыкаясь друг другу в плечи и зажмуриваясь. Корабль на мгновение выровняло, но тут же последовал сильный удар. Магни и Моди отлетели назад, ударяясь о защитное стекло, ограждающее пилотскую кабину. Сигюн и малышей сильно вдавило в кресла, а затем резко кинуло вперёд. Корабль зацепился задней частью за верхушки деревьев, и теперь он, бесконтрольно виляя, сминал их своей массой и продолжал падать вниз к, казалось, громадному бескрайнему болоту. По корпусу прошёлся ещё один удар, ещё и ещё, теперь уже слабее. Мальчики держались, сидя на полу, за крепления кресел, а Сигюн с малышами вновь испытали на прочность удерживающие их ремни. Корабль, заваленный поломанными стволами и ветвями деревьев, ушедший краем дна под окружающую его прозрачную тугую жидкость, наконец прекратил катиться, оставляя за собой полосу из опалённых и сломанных растений и замирая. В кабине наступила тишина. Сигюн, было очнувшись, уронила голову набок, теряя сознание, пока другие даже не приходили в себя, разбитые падением. Было неясно, сколько продлилось их забвение. Мигающие предупреждающие датчики постепенно затухли, а за ними погасло всё яркое освещение внутренних отсеков корабля. — Как же больно, кха-ха, — Моди задёргался, держась за разбитую голову и хрипя на полу, пока его брат, Магни, всё ещё пребывал в забытьи. — Все в порядке? — Да. Кажется, да, — Сигюн сжала под ремнями живот, ноющий после сильных ударов, и взглянула на малышей на соседнем кресле: те, испуганно вжавшись друг в друга, глядели прямо перед собой. Ограждающее лобовое стекло корабля треснуло в нескольких местах, и сквозь щели в кабину лезли острые обломки веток. Было похоже, что без внешней защиты корпус корабля также сильно пострадал при приземлении. Весь обзор был забит сетью переплетённых сломанных побегов странных растений и залит медленно сползающими каплями похожей на воду жидкости. Сигюн недолго думала — у них вряд ли был другой выбор — и разблокировала боковые дверцы. Она отцепила малышей от кресла, а Моди растолкал брата, и все вместе они вышли, шатаясь и глухо постанывая, из корабля, спрыгивая в облепившую их по колено тугую жидкость, что покрывала всё вокруг, насколько хватало глаз. — Попробуй снова послать сигнал о помощи… — Зарядов больше нет, — Сигюн устало посмотрела на Моди, на его лицо, заляпанное кровью из рассечённой кожи лба. — Если нас не услышали, пока мы летели, то больше шансов нет. — Всё равно попробуй, — он упрямо выдвинул вперёд подбородок, хотя весь его вид говорил, что он вот-вот рухнет от слабости и боли. — Мы обойдём кругом, вдруг здесь есть что-то, — Магни не договорил, что именно он хотел найти: живое, разумное или просто неопасное, — и потянул брата за собой. Сигюн недолго смотрела, как их тонкие фигурки исчезают в тумане. Затем, ободряюще улыбнувшись Вали, который беспечно плюхал Нарви в окружавшее их то ли мелкое озеро, то ли болото, а может, просто большую лужу, поднялась на корабль, вновь повторять уже заученную фразу в почти не работающий микрофон: «На нас напали. Повторяю. На нас напали. Призыв о помощи всем, кто находится в пределах досягаемости. На борту остались только дети. Мы — последние выжившие асгардцы. Если кто-нибудь слышит, помогите нам». Говоря это, она заметила, что мальчики тоже забрались в корабль вскоре после неё и теперь скрылись в пассажирских отсеках. Сигюн ещё раз пощелкала по управляющему пульту и, убедившись, что заряда точно уже нет, направилась к малышам. Она тихонько заглянула в развлекательный зал с экранами и не сразу заметила в охватившем всё помещение сумраке, что дети сидят возле лежащего в углу бесформенной грудой тела Локи. Было похоже, что его тоже порядком потаскало, пока они падали. Она подошла ближе и поняла, что Вали что-то шепчет, зажмурившись и сложив руки перед собой, пока Нарви копирует его позу и с любопытством слушает. — …наши молитвы. Вернись к нам, пожалуйста! И помоги вернуться маме. И папе. И учителю… — И Мейли из соседнего дома! — Фу, он вредный! — Ну и что, с ним весело! — Ладно, и Мейли. Ещё можно… Сигюн, прикрыв рот ладонью, тихонечко, чтобы не отвлекать ребят от их детской молитвы, вышла из пассажирского отсека, а затем из корабля. Она отбежала на пару шагов и рассмеялась, хоть по её лицу текли слёзы. Наверное, ей было радостно и смешно от наивности малышей. Или, возможно, она печалилась, что в её маленьком сердце уже не осталось надежды, и что столь чистая и невинная вера ей уже не по силам. Братьев всё ещё не было. Сигюн успела раскопать за время их долгого отсутствия в пристенных ящиках корабля небольшие запасы сухой снеди, какие-то твёрдые сладкие и солёные кусочки непонятных фруктов и орехов. Надолго этого бы не хватило, но пока Вали и Нарви, довольно жуя, весело похохатывали друг над другом, развлекая Сигюн своей беззаботностью. Успев с малышами немного поспать и прождав ещё немного, Сигюн наказала им следить друг за другом и не отходить от корабля, пока сама направилась в ту же сторону, куда ушли Магни с Моди. Пройдя недалеко, она позвала их, затем, ещё довольно далеко углубившись в лес, крикнула снова. И чуть не завопила, когда на неё напрыгнул кто-то, зажимая рот. — Тшш, это я, — страшно сверкая глазами, зашептал Магни перепуганной Сигюн, — почему ты ходишь одна? Мы бежали обратно, когда услышали, что что-то летает рядом. — Это может быть помощь, но нам надо вначале посмотреть, кто это, — успокаивающе зашептал сидящий рядом в зарослях Моди. — Вернёмся скорее обратно. Так, прижимаясь к переплетённым корням деревьев, они побежали по направлению к кораблю, ориентируясь только на свою память, так как в густом тумане не было ничего видно. Впереди послышался шум двигателей, ребята переглянулись с тревогой и рванули ещё быстрее, уже не скрываясь. Пронзительный детский плач, раздавшийся среди общего шума, на мгновение остановил их. — Жди здесь, — Моди пихнул Сигюн к деревьям поблизости, будто был самым старшим среди них, но та его послушалась, и братья побежали дальше. Туман долго скрывал от Сигюн происходящее у корабля, но когда она услышала уже вскрик Магни, то, не мешкая, устремилась на звук сама. Это была бойня. Она упала на колени, зажимая себе рот руками. Моди убили: над ним завис насекомус, злобно клацающий жвалами и потрошащий его тело. А Магни забивали, протыкая пиками, пара других тварей. Большая группа остальных стояла плотным кольцом подле челнока, на котором они, похоже, и прилетели. Из середины их круга доносился пронзительный детский плач Вали. Сигюн, не соображая от ужаса, с безумными глазами поползла к ним, когда какой-то насекомус схватил её своими жёсткими царапающими клешнями за голову и поднял в воздух. Она закричала, не сдерживаясь, и по её лицу потекла густая кровь из глубоких порезов. Насекомус что-то довольно заклекотал и потащил её в расступившийся круг своих приспешников, которые тоже одобрительно хрипели и порыкивали при виде извивающейся от боли и бессильно пинающей воздух ногами девочки. Она пыталась кричать ещё, когда держащий её насекомус воткнул ей снизу в челюсть пику, протыкая язык и упираясь наконечником в нёбо. Сигюн безмолвно задёргалась от боли, сглатывая кровь и едва дыша, беспомощно наблюдая за происходящим перед ней ужасом. Вали выкололи глаза и отпихнули его, ослепшего, в середину круга, подбрасывая под ноги короткий меч. Нарви разорвали рот, пытаясь добраться до языка, и затем также пинком отправили прямо к схватившему оружие Вали. Тот, крича от боли, слепо размахивал мечом, плача кровавыми слезами. Нарви, захлёбываясь текущей изо рта кровью, поднял в защитном жесте руки, но его не могли видеть. Одним движением Вали задел Нарви и тут же начал вслепую наступать, пока тот пятился, запинаясь о корни деревьев, падая и раскрашивая прозрачную тягучую жидкость под собой кровью. Вали ещё раз задел его уже в шею и продолжил хаотично рубить перед собой. Лишь когда толпа вокруг одобрительно заклекотала, он уронил меч и упал на колени. Слепо ползая, он наконец наткнулся на уже бездвижного Нарви. Сигюн видела, как Вали ощупал его тонкие лодыжки и завыл, похоже, понимая свою ошибку, плача и вцепившись в них. Насекомусы заклекотали еще громче, и держащая Сигюн тварь также бросила её в середину круга. Они угрожали ей пиками, видимо, желая, чтобы она схватила оружие и уже сама убила Вали. Но Сигюн перехватила липкий от крови меч, закрывая собой и защищая кричащего и бьющегося в её руках Вали. Просила ли она в тот момент Всеотцов о защите? А может, молила о помощи мёртвого бога, что лежал изувеченной грудой на корабле? Насекомусы теснее сдвинули ряды и начали издевательски колоть её. Сигюн не удавалось отбиться мечом, она лишь успевала уводить от ударов дрожащего Вали. Из полуоткрытого рта у неё тянулись густые алые капли, шея была залита кровью из прокола под челюстью. Было ясно, что долго так не могло продолжаться. И, когда Сигюн уже почти не двигалась, просто накрыв телом ребенка, одна из тварей выскочила перед ней, размахиваясь своей пикой. Мгновение — и Сигюн откатилась вместе с Вали в руках. Ещё один замах перед ударом — и вновь она, дрожа от боли, отползла от воткнутого перед ней оружия. Следующий удар должен был стать последним для неё. Сигюн зажмурилась, обнимая Вали и надеясь, что его убьют вместе с ней, не мучая, и стала ждать. Свист рассекаемого воздуха предупредил её о скорой гибели… Но ничего больше не произошло. Лишь дикий клекот насекомусов усилился в разы. Сигюн с опаской взглянула на нападающего. То, что она увидела, было невозможно. Страшная тварь распадалась в воздухе. Её тело словно, не сгорев, превращалось в пепел. Сигюн с широко раскрытыми глазами непонимающе огляделась вокруг. Насекомусов вокруг будто охватил какой-то мор, и они рассыпались один за другим. Сигюн прижимала к себе воющего от боли Вали, укачивая его и не пытаясь подняться, пережидая происходящий вокруг неё хаос. Ещё одна разъярённая тварь налетела на неё, но, даже не допрыгнув, уже в воздухе распалась клочьями пепла. Сигюн видела, как насекомусы помчались, взлетая и подпрыгивая, к своему челноку. Было ли это что-то в воздухе или этой странной жидкости вокруг, твари не знали, но торопились сбежать с этой уничтожающей их планеты. — Локи всемогущий, убереги нас от гибели, — еле шевеля проколотым языком, Сигюн зашептала, продолжая укачивать плачущего Вали, успокаивающие слова снова и снова, пока не замолкли в вышине двигатели вражеского корабля, а вокруг вновь не воцарилась тишина. Было ли произошедшее спасением и ответом на их молитвы? Забравшись вновь на корабль, Сигюн уложила несопротивляющегося и измученного малыша на стащенные на пол с корабельных пуфов и диванчиков подушки и принялась аккуратно обрабатывать его, а затем и свои раны. Она смогла только промыть их и протереть влажными, смоченными снаружи в липкой жидкости тряпками, так как запасов обычной воды на корабле больше не осталось. Затем кое-как замотала раны оторванными от плаща Локи полосами плотной ткани. Это хотя бы остановило кровь. Наконец, утомлённая и опустошённая, она легла рядом с продолжающим негромко хныкать малышом. Слушая его полный муки голос и крепко обнимая бедного ребенка за плечи, Сигюн провалилась в муторное подобие сна. Следующий день встретил тишиной. Измученный болью Вали наконец уснул, и она, стараясь не разбудить его, выбралась наружу, слегка кашляя и пытаясь сплюнуть сгустки крови изо рта. Раны на теле, там, где она смогла рассмотреть, на удивление уже не кровоточили, будто подёрнувшись поверху тонкой прозрачной пленкой. Словно та слизь, которой ей пришлось смывать с себя и Вали грязь, затянула собой их раны. Сигюн густо намочила ещё пару кусков материи и, прижав один к ране на шее, вернулась, чтобы сделать прохладный компресс малышу на глаза. Тот не проснулся, лишь плаксиво что-то проговорил сквозь сон. Съев пару засушенных фруктов, она попыталась попить этой странной, похожей на прозрачный кисель жижи, которая растекалась, покрывая переплетённые сети корней, как казалось, куда ни глянь. По виду Сигюн нельзя было сказать, что пить эту странную субстанцию было мерзко или противно. В любом случае ей не приходилось выбирать. Прошло ещё несколько дней. Вали понемногу начал пробовать ходить самостоятельно и без поддержки. Но ему по-прежнему было явно больно, и он часто жаловался и стонал, хватаясь за голову и пытаясь сорвать повязку. Сигюн следила за ним и не отходила от корабля, хотя окружающая его картина была пугающа. Она старалась не смотреть в сторону убитых друзей, но в конце концов в один из дней подошла к каждому из них и, трясясь и дрожа, закрыла им глаза. Тела братьев были особенно изуродованы: одному разорвали живот, почти сломав пополам, у другого всё тело было истыкано глубокими кровавыми порезами. У малыша Нарви был лишь глубокий порез на шее и много мелких на животе, так как Вали не видел, кого бил и куда, из-за чего следы его ударов выглядели нанесёнными хаотично. Жидкость вокруг тел погибших была насыщена кровью. Шли дни, и хотя они с Вали почти ничего не ели, запасы пищи заканчивались. Сигюн начала понемногу пытаться исследовать местность вокруг, не решаясь, однако, отойти далеко или добраться до леса. Она обрывала красноватые молодые побеги, что в обилии росли на опутывающих всё кругом корневищах, большие плотные листья со сломанных кораблём, но не погибших деревьев, пробовала их и выбрасывала. Ей удалось подцепить в одном из просветов среди корней под ногами более красный и мягкий на вид отросток. Его она разжевала со вкусом, но больше ей достать не удалось: такие побеги росли глубже, скрываемые толщей тягучей слизи. Когда Сигюн вернулась к кораблю, она уселась в проёме входного шлюза, болтая ногами. Затем опустила голову, рассматривая, как возле её ног прозрачная тягучая жидкость смешалась кляксами с мутно-розовой. Внезапно что-то привлекло её внимание, она резко опустила в жидкость руки, будто пытаясь поймать кого-то, но в итоге лишь подняла ноги, прижав колени к груди. Теперь было видно, что так её напугало. То, что казалось лишь игрой тени и света, на самом деле было тончайшими перепонками, опоясывающими несколькими рядами каждый палец на ступне, а грязь — красноватыми нестираемыми пятнами. Неужели это была плата за быстрое заживление ран? Сигюн опустила ноги и схватилась за живот, ощупывая его, а затем и лицо, уши, шею, руки. Она зачерпнула жидкости под ногами, поднимая сложенную лодочкой руку к глазам. Но что она могла увидеть? Это была прозрачная, чуть тягучая, похожая на кисель жижа. За эти дни они немало выпили её вдвоём с малышом. Она долго сидела, задумавшись и вглядываясь в закат одного из трёх тускло светящих сквозь туман светил. Рядом с ней лежал пустой поясной мешочек с рассыпанными кругом засахаренными орехами и кусочками фруктов. Сигюн взяла один из них, катая его между пальцами, как маленькую янтарную каплю, замерла на мгновение и тихонько заплакала. Совсем одна, среди трупов. На что они могли надеяться? Несколько раз избежать гибели, но в итоге умереть беспомощными и ослабевшими от голода? А, может, ещё и превращёнными в нечто ужасное? Продолжая вздрагивать от пережитых рыданий, Сигюн утерла слёзы и поднялась проверить, не проснулся ли ещё её единственный выживший друг. Тот спал, но она даже не подошла к нему, так и замерев в дверном проёме. Тело Локи, лежащее в углу, было охвачено хорошо заметным в царившем в зале сумраке зеленоватым свечением. Оно проявлялось волнами, казалось, зарождаясь в животе и постепенно угасая к стопам и ладоням. Сигюн наконец отмерла и осторожно подобралась к дремлющему Вали, всё так же не спуская глаз с происходящего перед нею таинства. Прошло довольно много времени, и сияние постепенно исчезло. Сигюн медлила, но наконец подползла и прикоснулась к бездвижному холодному телу. Ничего. Она аккуратно пробежалась пальцами по лицу мертвеца, на котором уже не было заметно ссадин, и само оно было скорее мертвенно бледным, нежели серым, как раньше. Хотя шея у трупа выглядела всё так же страшно. Сигюн подскочила, схватив с пола куски материи, что использовались для компрессов, и побежала к выходу. Но, не дойдя пары шагов, остановилась, вновь разглядывая свои покрытые редкими пятнами ступни. Затем помотала головой и всё-таки выбралась из корабля, чтобы вновь замереть с прижатым к груди комком тряпок. Она задумчиво огляделась и подошла к обычно избегаемым ею телам погибших, что так и лежали, погруженные в жидкость. Теперь они были оплетены тонкими молодыми побегами, которые скрывали под собой их раны. Сигюн, как смогла, чуть-чуть раздвинула тугие растительные сети на ближайшем к ней мёртвом теле и отшатнулась. На месте, где у Моди была сплошная рваная рана вместо живота, теперь были плотные сгустки слизи, чуть розоватые от всё ещё идущей крови. Она подошла к Магни, но тот был уже полностью погружён в жидкость, и ей не удалось рассмотреть его вблизи. А Нарви, казалось, был полностью замотан уже заметно огрубевшими корнями, разорвать или отогнуть которые было ей не по силам. Сигюн, полная глубокой задумчивости, провела по бледному маленькому личику мальчика пальцами. Потом, услышав, что с корабля её зовут, смочила зажатые в руке тряпки и вернулась обратно. Бедный измученный малыш тихо постанывал. Похоже, боль так и не проходила. Сигюн на мгновение остановилась, взглянув на выступающее из сумрака тело Локи, а затем переведя взгляд на мокрые тряпки в руках. Но в итоге, по-видимому, что-то для себя решив, присела к проснувшемуся Вали, аккуратно снимая с него высохшие за ночь повязки и прикладывая новые прохладные компрессы. — Ты так много пропустил, малыш, — тихонько шептала она ему, отвлекая от боли. — Я видела нечто странное. Нечто необыкновенное. — Скажи! Скажи, пожалуйста! — Вали захныкал, слепо цепляясь за её руки, вызывая у неё слезы этими доверчивыми движениями. — Мне кажется, — она наклонилась к самому его уху, будто выдавая свой самый страшный секрет, — Локи действительно жив. Вали рассмеялся впервые после пережитого в тот день, когда им нанесли визит насекомусы. И Сигюн продолжила говорить, рассказывая о пропавших в воздухе тварях, о магическом свечении. В ответ Вали тоже таинственно зашептал, пока она, улыбаясь, меняла ему повязки, а затем прилегла рядом, слушая его рассказы, полные наивной веры и надежды.***
Выныривая в очередной раз, поддерживаемый руками Локи Тор жадно глотал воздух, чувствуя, как постепенно перестаёт гореть в груди из-за накатывающего во время глубоких погружений удушья. Его брат же никак не подавал вида, что страдает без возможности вздохнуть. Напротив, он явно наслаждался их затяжными заплывами и даже пару раз, играя, обхватывал Тора ногами. Тому же, в свою очередь оставалось лишь отбиваться от него, пытаясь исследовать затонувший «Коммодор» — Тор искал любые следы, которые могли бы подсказать, что случилось. В такие моменты ему казалось, что Локи в конце концов надоест эта возня, и он утащит его в тёмную глубину. — Это было не смешно! — сердито отфыркиваясь, Тор было поплыл к выступающим вдали корням деревьев, но тут Локи, схватив его за руку, в пару мгновений дотащил вяло трепыхающегося брата до них. — Так было быстрее, — проговорил он безразлично, пока всё ещё хмурый Тор выкарабкивался на поверхность, отряхиваясь от налипшей слизи и оглядываясь. Видимо, это было место, где жёстко приземлился «Коммодор», а затем, возможно, под своей тяжестью со временем затонул. Тор заметил, что чем ближе они подходили, а затем подплывали к кораблю, тем больше уходила под воду сплетённая из веток, побегов и корневищ сеть, являющая собой единственное подобие твёрдой поверхности на этой планете. На краю этого открытого пространства, образованного из согнутых и поломанных стволов деревьев, они погружались в жидкость едва по колено. Тогда как в месте затопления им приходилось уже плыть. Благодаря оплетающим корабль корням, которые удерживали тяжёлую посудину, не давая уйти ещё глубже, Тор смог ориентироваться на глубине и передвигаться в тягучей жидкости, цепляясь за них. И теперь, отдышавшись и успокоившись, он мог спокойно обдумать увиденное. Корпус корабля, казалось, был выпотрошен, но он не мог разобраться, произошло ли это при падении, либо изначально малые повреждения увеличились из-за влияния влаги и времени. Хотя внутри, как и снаружи, всё было затянуто, словно паутиной, сплетением старых затвердевших и молодых гибких побегов, Тор успел заметить, уже почти теряя сознание от нехватки воздуха, что панели управления в пилотской кабине не были повреждены. Никаких тел или их останков не было, но он и не ожидал что-то подобное найти. Ведь их могло смыть, и они ушли на дно, либо ими просто полакомились местные обитатели. Локи не трогал брата, словно понимая, что тот погружён в тяжёлые думы. Вместо этого, как с усмешкой про себя заметил Тор, он проявил заботу, вновь направившись в сторону затонувшего корабля, а затем вернувшись с насквозь вымокшим плащом и даже разложив его подле Тора. Сам Локи примостился рядом, не мешая, лишь сочно хрустя сорванными на глубине ярко-красными побегами. Тор засмотрелся, отвлекаясь от тяжёлых мыслей, на то, как окрашивает алым у него рот, а крупные капли стекают по подбородку и пачкают обнажённую кожу. Страшная догадка поразила его — он подхватил топор и, недолго думая, полоснул себя по мягкой подушечке в основании большого пальца, а затем протянул руку к Локи. Тот с недоумением взглянул на него, но от хлынувшей крови не отказался, как и тогда, когда сам расцарапал ему руки при их первой встрече. Тор, морщась от вида насыщающегося и урчащего брата и холодея от подтверждения своей догадки, с трудом отобрал у него руку и попытался подняться. Но в то же мгновение Локи набросился на него. — Стой, Локи! Стой! — Тор, прекрасно понимая, что сам спровоцировал, не мог решить, как безболезненно теперь остановить это нападение. — Успокойся! Локи начал рвать и царапать его доспех, явно злясь и пытаясь дорваться до голой кожи. Тор отталкивал его обеими руками, но потерял опору и повалился на спину, обречённо думая, что в этот раз ему всё-таки придется хорошенько врезать брату, пока он не сожрал его, как всех, как догадывался Тор, остальных с корабля. Тихий смешок прервал его тяжёлые размышления. Локи продолжал попытки содрать с него защитное одеяние, но уголки его губ слегка подрагивали, будто он скрывал улыбку. Тору стало ясно, что тот лишь в очередной раз заигрывает с ним. Тор остановил брата, перехватив руки, а затем сел, чтобы смотреть ему в глаза на равных, надеясь увидеть в них ответ. Как будут они вести себя, когда к Локи вернутся все его воспоминания, в чём Тор нисколько не сомневался? Будет ли брат проклинать его или возненавидит? Он совсем ничего не понимал. — Я хочу, — Локи приподнял умоляюще брови и вновь, как и тогда, прижал, высвободив, руки к низу живота. — Прошу тебя. Тор накрыл его ладони своими — и новые жуткие образы носящего в себе змей брата заполонили его голову, вытеснив мысли о проявившейся у того жажде крови. Он отдёрнул руки, спихивая Локи с колен и резко вставая. — Возвращаемся, хватит игр. В этот раз брат послушался, поднимаясь следом за ним и даже самостоятельно заматываясь в ещё не просушенный плащ. Обратно они шли тем же путём, вот только Локи постоянно молчал, ничего больше не рассказывая. Тор пару раз оборачивался на него, ощущая вину, хотя понимал, что так было нужно поступить ради них обоих и их будущего, как братьев. — Эй, — он окликнул Локи, будто они не шли уже долгое время в полном молчании, — мы, наверное, остались с тобой совершенно одни. Тебе умирать не впервой. Хотя в этот раз, я думал, всё по-настоящему. — По-настоящему… — протянул задумчиво Локи, но тут же замолк, продолжая хмуро глядеть себе под ноги. — Наш отец. Мать. Сестра… Все мертвы. Все, кого мы знали, сражены в битве… — С Таносом! — Локи выплюнул это имя и, не замедляя шаг, плотнее закутался в плащ. — Да, — Тор, немного помедлив, решил про себя, что нет смысла недоговаривать, — я боролся с ним, но мой разум затмило желание мести. За тебя… За всех. Я хотел, чтобы он видел, кто его сразил, и знал, за что. Но ему удалось, ты понимаешь? Ему удалось завершить то, что он хотел. А я ничего не смог сделать. Он задохнулся от накатившей на него вины, преследующей его с той роковой битвы, останавливаясь и сжав лицо рукой. Но не слёзы ему так хотелось стереть, а образы обращающихся в прах друзей. А что, если эта же участь постигла и спасшихся на корабле Грандмастера, потому он и не мог никого из них найти, и поэтому произошло крушение? Надеяться на то, что Танос действительно уравнивал народы только наполовину тогда, когда из всех гномов остался один бедняга Эйтри, а единственный в своём роде Грут испарился? Лёгкое, дарящее прохладу касание остудило его пылающий от раздумий лоб. Он поднял взгляд — брат стоял перед ним, тревожно всматриваясь, затем потянулся ближе, и Тор, прикрыв глаза, почувствовал два успокаивающих поцелуя на веках. Он и забыл, как хорошо было ощущать эту ласку на себе. «А теперь поцелуй», — ему пришло воспоминание из детства про наказ матери, чтобы дети знали, каковы слёзы друг друга на вкус. Жаль, что это не уберегло их с братом от ссор и горечи обид в будущем. А ведь в детстве любая драка заканчивалась примирением. — Ладно, идём, — Тор легко боднул Локи, вызывая у него смешок, — познакомишься с моим новым другом. Он тебе понравится, надеюсь. — Друг? — Да, друг. Похож на злобного кролика. Думаю, вы найдёте общий язык. Он был капитаном судна, что подобрало меня после… Ну, после того нападения, — Локи сжал свою шею, и Тор согласно кивнул. — Всё верно. Но не беспокойся, теперь мы будем готовы. Тебя больше никто не тронет. Я обещаю. Локи светло улыбнулся ему, и дальнейший их путь был занят рассказами Тора о долгих поисках вместе с Ракетой в странном секторе СП-23. Наконец они вышли к редкой на данной планете, как понял Тор за время блужданий, действительно твёрдой поверхности, на которой он оставил исследовательский челнок. Тор с удовольствием попрыгал, ощущая не прогибающиеся под ногами корни и вездесущую слизь, а неподвижную, хоть и крошащуюся в белую пыль, основу. Локи недоверчиво разглядывал видавший виды корабль, не решаясь зайти, и Тор, смеясь, подхватил закутанного в плащ брата и потащил его внутрь. — Нет! Стой! Не вертись! — быстро стаскивая с того до сих пор влажную материю, Тор принялся обливать его из предназначенной для промывки ран трубки из целительской коробки у стены. — Да стой же ты! Ему не хотелось оставлять на теле брата остатки этой странной жижи, хотя он не был уверен, что изменения произошли именно из-за неё, а не каких-либо ещё влияний. Тор силой умывал Локи, в то время как тот, не сдерживаясь, хохотал от его грубых прикосновений, заражая весельем. В конце концов Локи вывернулся и, продолжая посмеиваться, принялся с любопытством осматриваться, пока Тор, скинув с себя всё вплоть до наручей, тоже облился остатками обеззараживающей воды. Он закрыл на мгновение глаза, утыкаясь в полотнище и вытираясь, и почувствовал, что Локи прижался к нему со спины, ласкаясь. — Я ждал дня, — Тор вздохнул, оборачиваясь и уже представляя, как ему придется опять отталкивать брата и снова пытаться с ним мириться, — когда встречу тебя, столь давно, как никто другой из живущих. Мой брат… — Брат, — шепнул Локи, так знакомо вздёргивая брови и вглядываясь в глаза. — …и мой друг. — Друг, — выдохнул Локи, потянувшись за поцелуем. — Иногда, — Тор прикрыл ему рот ладонью, чувствуя кожей горячее дыхание, — я бываю груб с тобой, но не подвергай сомнению мою любовь к тебе. Локи смущённо отступил от него, хмурясь. Тор никогда не стеснялся своей наготы, тем более перед братом, но в этот раз под его пронзительным и изучающим взглядом растерялся. Тот же, словно что-то решив, уселся прямо на кучу грязного тряпья и доспехов и, расставив ноги, принялся разглядывать себя. На что Тор мог только покачать головой, наблюдая за эдаким показным самолюбованием и залезая в сухой запасной комбинезон. Верхняя часть ему была тесновата, поэтому он оставил её болтаться, застегнувшись только до пояса. Раздался писк датчиков на управляющей панели — это пришли данные с аэросенсоров. Было проверено уже восемьдесят семь процентов территории — планета была довольно небольшой даже среди своих соседей по сектору, — но существ, отвечающих биометрике гуманоидов, не было обнаружено, как и их останков. «Было ожидаемо», — подумал про себя Тор, ощущая усталость. Даже если отбросить дикие версии с обезумевшим братом, который сожрал всех выживших с корабля, оставалась гибель людей при крушении. Он ещё раз проиграл сигнал бедствия, где дрожащий детский голос молил о помощи: «… только дети. Мы — последние выжившие асгардцы. Если кто-нибудь слышит…» Запись была оборвана — она случайно сохранилась среди десятка других, запротоколированных на автономном грузовом перевозчике, направлявшемся из планетарного порта Центаври IV на Контраксию. И если бы не приятель его мохнатого друга, Краглин из клана Опустошителей, который преступно захватил то судно, этот зов никогда бы не был услышан. Хотя самим космическим бандитам не было дела до гибели последних из асгардского народа, их главарь сообразил, что нового друга Ракеты может заинтересовать подобная информация. Теперь же, слушая эту запись снова, Тор с горечью принял то, что гнал от себя всё это время. Последние выжившие… О помощи взывал не хриплый голос Валькирии или неуверенный Корга, это был ребёнок. В голове всплыл образ разрушенной планеты-улья. Могли ли его друзья прибыть туда во время разразившейся там катастрофы и погибнуть, из-за чего на корабле остались только дети? И Локи… Тор оглянулся на него. Тот свернулся калачиком там же, где и сидел, в куче из доспехов и грязных тряпок, в которых пятном выделялся ярко-красный плащ. — Мда, надо тебя покормить перед отправлением, — Тор поднялся, захватывая из ящика у приборной панели пару пакетов, и направился к нему. — Не хочу, чтобы ты развалился в дороге. — Я — другой? — Локи чуть приподнялся ему навстречу и потянулся, обхватывая его ногу под коленом. — О чём ты? — Тор замер, недоумённо наблюдая за этими странными действиями, пока тот трогал его, и отпрянул, когда рука Локи скользнула ему между ног, нагло ощупывая промежность. — Да прекрати это! Опять твои игры? — Я помню, — Локи недовольно насупился, вновь сворачиваясь клубком, — что и раньше… — Был другим? — Тор всё же присел возле него и погладил успокаивающе по плечу. — Да, — Локи посмотрел на него сквозь занавесившие лицо волосы, и Тор, не удержавшись, завёл пару упавших прядей ему за ухо, — не таким, как ты. Это был явный укол, напоминание о прошлом. Тор смутился, до хруста сжимая в руке упаковки со снедью, не зная, что ответить на это: он был не мастер долгих и занудных речей, — но заинтересованный взгляд Локи, упершийся в блестящие шуршащие пакеты, облегчил его затруднение. — Хм, хочешь? — сухие белковые волокна, появившиеся из разорванной оболочки, мало походили на мясо, но Локи с любопытством, а потом с аппетитом начал их жевать. — Ещё! — второй пакет он разодрал сам и с удивлением попробовал спрессованный светло-оранжевый пласт чего-то вкусно пахнущего. — Персики! Тор захохотал в полный голос, запрокидывая голову и слегка заваливаясь набок. Он вспомнил, как мать во время недолгого заключения Локи тайком, думая, что ни отец, ни он сам об этом не догадываются, отсылала ему его любимое лакомство — вяленые персики. Довольный вид брата подсказал ему, что вкусы у того в отличие от внешнего вида не изменились. Тор прикрыл глаза, внезапно понимая, что не был так счастлив уже очень давно. Тихо перещёлкивали приборы, из открытого вентиляционного шлюза веяло тёплым влажным воздухом, ладонями он чувствовал редкие капли воды, что ещё не стекли сквозь решетку вниз, а в центре всего был его живой брат.***
Неотвратимо, но медленно и почти незаметно «Коммодор» погружался в окружающую всё вокруг тягучую прозрачную жидкость. Корни деревьев, служившие ему опорой, постепенно расступались под ним, растягиваясь и оплетая его уже поверху и внутри, пробираясь через распахнутые боковые дверцы. Лобовое стекло со временем треснуло ещё больше. Гибкие красноватые побеги, проползшие в щели на обшивке корабля, стали толще и загрубели, покрываясь тёмной корой и становясь неотличимыми от корневищ растений. Детей, маленького слепого мальчика и с ним девочки постарше, уже в нём не было. Они ушли довольно давно, когда малыш смог наконец идти, не жалуясь на боль в голове. Может, им не хотелось быть там, где кругом лежали трупы? Или скудных запасов снеди было слишком мало для них двоих, и старшая смышлёная девчонка решила искать пропитания в лесу? Это было неясно, но много позже они вернулись, словно решили проведать место своего прибытия. «Коммодор» тогда ещё держался на плаву, но его более тяжёлая задняя часть опустилась в прозрачную жидкость, и влага уже добралась до самого входа, который своими распахнутыми дверцами словно приглашал её внутрь. Тел рядом не было видно: их оплело побегами и постепенно затянуло куда-то вниз. Пришедшая с мальчиком девчонка даже ныряла несколько раз, похоже, проверяя, куда они пропали. Их белёсые силуэты ещё можно было разглядеть в глубине. Слепой малыш же, оставленный возле корабля, забрался тогда внутрь, шлепая босыми ногами по натекшей жиже, и на ощупь дошёл до ещё не затопленного пассажирского отсека. Там он наткнулся и чуть не упал на лежащее в углу тело, присел на корточки, касаясь пальцами и, видимо, узнавая, а затем, сложив перед собой руки, что-то тихо забормотал. Старшая девочка, забравшаяся в корабль позже него, тоже присоединилась к его действу. Потом они ушли, но вновь вернулись через какое-то время. И возвращались затем много и много раз, вдвоём и в одиночку, будто надеясь на что-то. Тело на корабле не изменялось. Порой они прикладывали во время молитвы ладони к нему, изредка наблюдая, как малозаметное зеленоватое сияние охватывает его в местах прикосновений. Такое происходило нечасто, но дети всегда робко радовались этим моментам, будто получая ответы на свои мольбы. Но с каждым разом промежутки между их появлениями становились всё длиннее. Было ли это связано с тем, что они теряли надежду? Трудно сказать, ведь мало кто смог бы выдержать то, что пережили они. Само время изменило их, укрепило их тела и души. Но, быть может, они просто понемногу забывали о том, кто они сами и что их влекло к кораблю? Теперь дети уже почти никогда не брели, спотыкаясь и путаясь в переплетённых корнях под ногами, а плыли, изредка выныривая, но чаще проскальзывали через сеть побегов и веток и там уже в глубине беспрепятственно двигались к своей цели: наполовину погружённому в тягучую жидкость кораблю. Их тела были полностью обнажены, и, должно быть, плыть так им было легче. Облепленные плотным слоем слизи, они походили в движении на юрких змей. Тяжёлый зад космического судна, катера Грандмастера, сильно провис на опутывающих его корнях, и теперь нос корабля был заметно выше него. Проёмы входных шлюзов так и оставались открытыми, поэтому детям было легко вплывать внутрь, но вот забраться в пассажирский отсек было той ещё задачей для их маленьких тел. Из-за перекоса судна вход в пассажирские отсеки теперь был почти над их головами, и им приходилось выпрыгивать из тягучей жижи, пытаясь уцепиться за край дверного проёма. В этот раз старшая девочка подсадила младшего и, оставив его в корабле, поплыла вниз, в самую тёмную глубину. Там она обрывала упругие ярко-красные листья и побеги, как внезапно её что-то отвлекло. Она подплыла к небольшим, в ее рост, коконам, висящим на корнях деревьев и сплетённым из них же. Через просветы между побегами было видно, что в них находились тела погибших. Но не это привлекло её внимание. Ведь она и так часто подплывала к телам в прошлые разы, проверяя что-то одной ей ведомое. Одно из тел едва уловимо дрожало, и, похоже, именно эти вибрации она в этот раз и почувствовала. Девочка ещё некоторое время кружила вокруг заинтересовавшего её кокона, но ничего больше не происходило, и в конце концов она поднялась наверх, где её уже ждал младший ребёнок, чтобы вместе вновь покинуть красно-жёлтый корабль. Светила на небе продолжали свой путь, одаривая теплом, когда густой туман, окутывающий всё вокруг, чуть-чуть рассеивался. Теперь от «Коммодора» виднелся только нос, весь остальной корпус корабля был затоплен. Дети уже давно не появлялись в его окрестностях. Да и внешне они уже мало напоминали себя прежних: черты их лиц постепенно смазывались, и сквозь них проглядывало нечто звериное, а на коже проступали темно-красные пятна, благодаря которым их почти не было видно среди красноватых побегов и листвы. Последний раз девочка приплыла одна и пробралась в полузатонувший корабль, где затащила хранимое в нём тело в пока ещё сухую пилотскую кабину. Ей пришлось подцепить его ремнями с кресел, чтобы поднять из затопленного пассажирского отсека. В тот день она долго сидела рядом с ним, стирая с него налипшую слизь и зачарованно наблюдая за охватившим тело лёгким зеленоватым свечением. Она положила свою покрытую полупрозрачными перепонками ладонь рядом с его бездвижной рукой, будто сравнивая. А затем соскользнула обратно в недвижимую прозрачную жидкость, уплывая от корабля. Влажным блеском отсвечивали красноватые листья, с них мерно капала осевшая из-за тумана вода. Едва видневшийся над поверхностью тягучей жидкости «Коммодор» с каждым пройденным днём, неделей, месяцем всё больше покрывался сетью тонких вначале, а затем всё более плотных побегов. Где-то в глубине под ним приходили в движение коконы, откуда выскальзывали странные, похожие на змей существа, мало напоминающие те детские тела, которые прежде здесь были. Всё вокруг росло и изменялось в извечном желании жить. Зелёная, покрытая влажными туманами, маленькая планета в звёздном секторе СП-23 системы Верхняя Вандра продолжала путь по неправильной орбите вокруг трёх своих светил. Вечно юная и изменяющаяся. Стирающая прошлое и дарующая жизнь.