Искра

Нижние двери плавно разошлись, и Искра второй раз в жизни ступил на белый песок Круга. Круга, перед которым благоговели все яутжа, с вольера до самой старости. Он снова шел первым. Не пригибаясь под тяжестью взглядов, падающих на тело, словно прицельные лучи. Не сдерживая, но и не ускоряя шаг. Он пришел, потому что прав, и стелиться перед властными сородичами не станет. Поклон, медленный, полновесный, по очереди в три стороны, как велит этикет (и хорошо, что не придется склонять голову перед Говором, слишком бы это было противно). - Искра, сын Бури, сына Угрозы, сына Верного приветствует Великий Совет Старейшин. Молчание. Чуть приподняв даже не голову, а взгляд, Искра увидел каменные лица старейшин, на которых еще просвечивало недоумение. Или возмущение. Броня молчит. Он встал у перерожденца за правым плечом, и пока что не имеет права голоса. - Темный, сын Обвала, Мастер охоты из клана Кометы, - ровно проговорил Трезвый, - Ты обвинил Броню, сына Бастиона в хищении трофеев и побед. - Не я обвинял сына Бастиона, Великий, - осторожно ответил Темный. Голос у него не изменился, мягкий, какой-то шелковый, шелестящий, как песок. - Я только посчитал необходимым поставить в известность Арбитра о полученном мной видеофрагменте. (Начинается! Ну скользкая рыба-ползун, на этот раз не вырвешься!) - Те, кто еще не ознакомлены с фрагментом, могут увидеть его сейчас, - усмехнулся Трезвый, и Искра послушно обернулся к экрану. Картинка была темной и смазанной, действительно съемка с маски. Да, перед его глазами снова мелькала Черная речка с ее причудливыми извивами и колоннами жесткачевых окаменевших слюней. Солдаты Священной добычи накатывались на воина, как прибой, но он вполне успешно избавлялся от противника лазером. Потом сверху прыгнул страж, и вспышка выстрела разделила его фигуру надвое. - Стоп! Это рявкнул Базальт, и картинка мгновенно замерла. - Покадрово назад, - попросил такой же красношкурый самец с более короткой прической. - На плече поставлен и лазер, и мощный плазмомет? На один элемент питания? - Возможно. А можно было на спину бросить дополнительный, - возразил серый Старейшина. - И на зачистку улья вполне логично. - Хорошо. Продолжаем... Второй страж промелькнул в самом конце и тоже попал под выстрел. Потом воин возвращался и забирал оба длинных черепа, тщательно очищал их, и видно было золотистые лапы с крупными рыжими пятнами. Съемка окончилась. - Что скажет Искра, сын Бури, желавший защитить сородича? - Что это видео с Черной речки, и снято не слишком достойным воином, но не Броней, сыном Бастиона. - Почему ты считаешь именно так? - Потому что по Черной речке мы шли в паре, и в этой паре я двигался первым. - Пары ни на одном кадре незаметно, - кивнул Базальт. - Вы не разделялись? - Нет. Улей был слишком крупным, чтобы в одиночку удерживать любой из коридоров. Кроме того, в улье было только шесть стражей. Один вместе с маткой стал трофеем Вожака, второго сразил Великий воин Взмах, третьего - Мастер охоты Вечер, четвертого - Мастер охоты Горжет, пятого - Старший кровавый Ярость, а шестого я застрелил. Этот страж почему-то не проявил агрессивности и не среагировал даже на звук вызова. Я счел его больным. Застрелил из плазмомета, а труп сбросил в воду. После чего Темный вызывал меня на бой за неуважение к трофею. - Попытка обелить старого товарища и заодно собственное имя, - фыркнул Говор, облокачиваясь на перила своей площадки. - Я помню этот поединок, почтенный Старейшина, поскольку он происходил на моих глазах, - вступился Комета. - Помню, что происходил он до окончания зачистки, что было нарушением моего приказа. Помню, что сражающихся атаковал солдат жесткого мяса и был убит сыном Бури, после чего оба нарушителя понесли заслуженное наказание. - Темный, сын Обвала, - спросил Глава Совета, - каким образом к тебе попала эта запись и почему ты решил, что она принадлежит именно сыну Бастиона? - С позволения Великого, я являюсь техником на Границе, крейсере отважного Кометы. Я разбирал старое оборудование, в том числе и маски, вышедшие из употребления, и карты памяти, оставшиеся от масок. На одной из них я обнаружил эту запись в сильно поврежденном виде. Восстановив изображение, я посчитал бесчестным утаить ее. - Повторю вопрос, - покачал головой Трезвый. - Почему ты решил, что эта запись касается именно бесчестия Брони? - Его выдали руки, мудрейший, - недоуменно шевельнулся Темный, - сын Бастиона единственный самец в клане с подобным окрасом. - Спустя десять лет, когда он успел десять раз перелинять и пятна поменяли очертания, спохватился, - прощелкал насмешливо Базальт. - Где гарантия, что эта карта вообще не снята с маски, пролежавшей на мертвом теле много десятилетий? Качество съемки вполне соответствует! - А почему Темный обратился к Арбитру, не к собственному Вожаку? Ведь Броня одного с ним клана, - спросил до сих пор молчавший золотисто-белый самец с белоснежной короткой прической. - К сожалению, я не пользуюсь достаточным уважением Вожака, чтобы он всерьез отнесся к старой записи, - с поклоном (сперва Старейшине, а потом Комете) откликнулся Темный. Вожак немного раздраженно повел плечом. - Я мог бы предположить иное объяснение, - не выдержал Искра. Полосатый Старейшина глянул на него янтарными глазами и плавно склонил голову, позволяя продолжать. - Отважный Комета хорошо знает своих воинов, от неокропленных мальков до Великих, и никогда не поверил бы в бесчестие Брони на основании древней записи, спустя десять сезонов после происшествия. - То есть ты, сын Бури, считаешь, что Темный намеренно оклеветал собрата по оружию? - Да, я считаю именно так. - Зачем? Искра вскинул голову. - Неприязнь между сыном Бастиона и Темным известна всему клану Кометы. Тем более, что сестры Лист и Летяга предпочли Старшего кровавого, а не Мастера охоты. Броня позади отчетливо зашипел, но в присутствии Старейшин на большее не решился. - Совет выслушал все аргументы по делу о бесчестии, сын Бури и сын Обвала? Темный промолчал. Пока что кроме недовольства Старейшин и Вожака, безо всякой конкретики, ему не грозило почти ничего, разве что бой с оправданным сыном Бастиона. Искра тоже склонился, показывая, добавить больше нечего. - Хорошо, - обронил Трезвый и обвел Совет взглядом. - Пусть каждый из Старейшин скажет свое слово. - Навет из ревности или еще Боги знают чего! - Фыркнул Базальт. - Лава? Второй красношкурый самец согласно кивнул. - Скорее, передергивание фактов по своему желанию, - проворчал бело-золотой. - Мерзко, но не наказуемо никем кроме жертвы. - Возможно, Солнце. - А возможно и простая ошибка. Порой яутжа, не желая зла, вершат ужасно черные дела, - усмехнулся пятнистый, как и Броня, Старейшина в темно-синем доспехе. - Хотел искоренить бесчестие, а в итоге оклеветал собрата. - Словам перерожденца я не поверю, - резко бросил коричневый с песочными полосами самец. - А кроме его слов против обвинения нет ничего. - Но и доказательства вины рассыпаются от взгляда, даже не от вздоха, Упрямый, - возразил Солнце. - Возможно, - не стал спорить коричневый. - Оправдание дурной крови, - брезгливо фыркнул темный с мелкими белыми пятнами яутжа. - В любом случае дурное дело, будто Совету больше заняться нечем! - Оправдание дурной крови, Атака, - согласился Говор. - Само по себе отвратительное. - Почему Вожак Комета не защищал своего воина перед Арбитром, пока шло разбирательство? - спросил последний Старейшина, и полосатый от обиды Комета поднялся на своем ярусе: - Разбирательства, Великий Цель, не было, как такового. На мой крейсер прибыл Арбитр и приказал передать ему изгоя Броню, лишенного чести, для свершения приговора. - Почему Комета не обратился к Совету сам? Вожака располосатило еще ярче. - Приговор Арбитра... - Арбитр служит Кодексу, а не наоборот. Мне казалось, что Вожак должен понимать это. Комета поник косматой головой. (Наверное, Цель - прежний вожак Кометы, если не его учитель.) Искра с трудом удержал каменное выражение морды. - Итак, два голоса против семи, - подвел итог Трезвый. - Броня, сын Бастиона, ты оправдан. Твое мнимое бесчестие было результатом скверной работы Арбитра, который уже понес наказание от рук самого Черного воина. Твой гарем, угодья, награды и статус восстановлены такими, как были. Если пожелаешь, можешь вернуться к службе своему Вожаку или уйти в другой клан. Комета поднял голову, и выражение его лица все еще оставалось хмурым и самую капельку виноватым. - Если мой вожак не пожелает моего ухода, я останусь в клане Кометы, - твердо выговорил Броня. Вожак склонил голову и утвердительно рыкнул. - Но к службе приступлю по прошествии нескольких дней, если грозный Комета позволит. - быстро добавил сын Бастиона. Учитывая цепкий взгляд Старейшины Цели, не позволить у Кометы шансов почти не было, и он утвердительно прорычал второй раз. - Можешь покинуть Круг и присоединиться к своему клану. Броня замялся, но с места не двинулся. - Ну же, - с любопытством продолжил Трезвый, - в чем дело, воин? - Я оказался здесь и оправдан только благодаря сыну Бури, - проговорил сын Бастиона, до белых пальцев стискивая рукоять Глефа. - Даже оружие, позволившее названному дурной кровью дожить до Совета, принадлежит Искре, а он все еще перед Великими и судьба его не решена. Я готов поклясться перед Советом и Черным воином, что более отважного существа, как бы он не выглядел, не знаю. - Думаю, Совет примет к сведению твои слова, - усмехнулся Трезвый. - А теперь покинь Круг. И никакой мести до кланового корабля. Броня прошел мимо Искры, чуть коснувшись его плеча, и одним движением взмахнулся на парапет. Оглянулся. Перебрался к клану и встал тоже чуть в стороне, подальше от Темного. Искра улыбнулся. (Номер раз. Теперь как-то получить Тень) - Последний вопрос к Темному, сыну Обвала. В иске звучала еще одна странная фраза, - проговорил, пощелкивая Трезвый. - "Искра, сын Бури, снисходительно отнесся к нарушению Кодекса собратом, но после решил сообщить о нем..." Такой момент действительно был? - Нет, - почти радостно помотал головой Искра. - Это тоже чистой воды навет, за который Темного по окончании всех разбирательств ждет поединок. Глава Совета застрекотал, но тут же оборвал трель и посерьезнел. - Слова против слов были и остаются делом воинов, их произносящих. А теперь перед нами в самом прямом смысле стоит вопрос, никогда ранее не появлявшийся перед Советом Старейшин. - И подметает хвостом Круг, - почти так же весело стрекотнул Базальт. - Впервые вижу перерожденца со знаками различия, в броне и с копьем! - Отродью - смерть отродья! - Рявкнул Атака. - Отродью - смерть отродья! - эхом откликнулись сперва Упрямый, а потом Говор. - Вопрос, в том, кто в действительности стоит перед Советом, - задумчиво склонив голову на бок, проговорил Трезвый, - перерожденец, каким-то чудом обученный говорить и заучивший биографию Искры, сына Бури,словно птица-говорун, или все-таки воин-одиночка, Искра-Порождающий-Бурю, волей Черного воина или демона поменявший вместилище своего духа... - Прости, Трезвый, но мне не понятны твои колебания, - голос Говора был спокойным, но холоднее стали. - Достойный воин, встречая конец, с улыбкой отправляется в потустороннюю армию, на службу к Черному воину. Перед нами - проявивший редкую трусость самец, позорно бежавший от гибели, и в наказание, вероятно, заточенный в отродье. Тем более, что достойный воин найдет способ окончательно оборвать свою жизнь. Тем более перед тем, как стать пищей грудолома, а значит - дважды беглец от смерти. Трезвый прищурился. Солнце с интересом склонился на свой парапет. - Каким чудом эта тварь обрела голос, не стану даже гадать, - продолжал Говор, - но затем поступила подобно своим безмозглым родичам: напала на Арбитра, как-то нашла общий язык с другим выродком и посмела явится сюда, чтобы, словно грудолом, внедриться в тело воинской машины яутжа. И ждать ее, на мой взгляд, может только одно, то что ожидает любого грудолома. - Что ты можешь сказать в ответ моему собрату, сын Бури? - мягко спросил Солнце. - Что любые мои слова после такой речи будут звучать как оправдание, а оправдываться я не стану, - глянув в глаза бело-золотому самцу, ответил Искра. - Хорошо сказано, - тряхнул гривой Базальт. - Тогда изложи, как стал перерожденцем и как понял, кем стал. Искра повторил рассказ, уже знакомый Трезвому и Алварду с "Содействия". Несколько раз приходилось отвечать на дополнительные вопросы, но опасных тем (демона, изгоев, и даже судьбы Дюны) удалось избежать. Пока. - Почему Ровный и его воины не преследовали тебя, когда покончили с дурной кровью? - Скорее всего, были слишком изранены, чтобы сражаться дальше, и тем более зачищать жесткое мясо. - Почему жесткое мясо не напало на тебя? - До некоторого момента жесткачи были заняты изгоями, а после я предпочел найти укрытие. Пытался представить себя жесткачом, раз уж угодил в кошмарный сон. - Как ты попал на С-19? Начиналось вранье, но его Искра более или менее продумывал до Совета. Корабль сына Бури Грозный использовал как челнок разведки, и, судя по допросу последнего пленника (пока Искра еще был сам собой, относительно вольно бегающим от ползунов по каменистой планете), угробил в грозовом фронте, пытаясь готовить засаду на Ровного... - Мой старый челнок был запрограммирован дурной кровью на полет туда. К сожалению, управлять им я не мог. Он разбился при посадке, когда автопилот не справился с бурей. - Что было после? - Наверное, именно тогда, на С-19, я осознал полностью, что не сплю, и начал учиться заново. - Странный рассказ, - фыркнул Лава. - Странный, - согласился Цель, - но я не слышу в нем лжи. Кем бы ни было это существо, оно говорит правду. - Сколько жен было в твоем гареме? (Нашли, что спросить...) - Я не создал гарема, Великий, довольствуясь вниманием свободных самок. - Скольких Королев Жесткого мяса ты сразил? - Трех, Великий, но ни один череп Матки не украшал стену моих трофеев. Трезвый, Базальт и Сплав на редкость дружно оглянулись на Комету. - Есть ли нечто, что подтвердит подлинность души твоего воина, Вожак? - спросил Солнце за всех. Комета задумался. Видно было, что ничего подходящего ему в голову не приходит. Взгляд Цели опять заострился, словно над его головой вот-вот появится надпись "Комета - плохой вожак", и Искра решил прийти на помощь бывшему командиру, которого вовсе не считал плохим. - Грозный Комета вряд ли однажды простит мне украденную из медотсека тыдру. Между Старейшинами пошел недоуменный обмен взглядами. Грозный Комета опять располосатился, сверкнул глазами, поборол себя и вдруг улыбнулся. - До сих пор жалею, что не оборвал тогда хлыст о твою спину. Да, перед нами Искра-Порождающий-Бурю, ибо вряд ли даже палачи дурной крови интересовались бы шуточками неокропленного малька. - Перед нами, - снова срываясь на рык, произнес Говор, - отродье жесткача и жалкого труса, убоявшегося Черного воина! Смерть отродью! - Почтенный Говор, а в чем, собственно состоит трусость сына Бури? - с некоторой долей раздражения осведомился Цель. - Не мы ли с вами участвовали в предыдущем Совете, слушая отчет Ровного об уничтожении Грозного с его сворой? Не говорил ли Ровный, что пленники Грозного претерпевали страшный конец, но погибали с честью, включая яутжа-одиночку Искру? Очнуться в теле собственного перерожденца... это более чем странно, но, как показывает грубая реальность, возможно. А вот сохранить после этого разум? Не уверен, что сам прошел бы подобное испытание успешно. - Так что мешало ему прекратить испытание в любой момент, собственными когтями, хвостом, прыжком с высоты или иным способом? Или такая мысль просто не приходила в голову? - С издевкой уточнил Атака. - Эта мысль приходила в голову не раз и не два, - по возможности спокойно ответил Искра. - И осуществить ее мне помешали три иных мысли: ничего не случается и не дается бесцельно, ищи применение каждому оружию и навыку, настоящий воин всегда открыт для новой информации. - В нестандартной ситуации честь стоит переосмыслить, - добавил Базальт. - Если бы Искра скрывался дальше на проклятой планете, или стал жить, как изгой, я бы понял возмущение Говора. Но будучи отродьем, он вызвал утратившего честь Арбитра на поединок, а не напал со спины. Он явился на Совет и предстал перед нами зная, что может получить. Он добивался справедливости на враждебной территории, а это стоит многого. Искра чуть переступил, пытаясь прижать хвост - тот начал уж слишком мотаться. - Пусть каждый скажет свое слово, Старейшины, - второй раз за день перешел к итогам Трезвый. - Кто из вас готов признать это существо воином яутжа, пусть с некоторыми оговорками и ограничениями? - Воин, - махнул рукой длинногривый самец. - Галактика сходит с ума, но это рано или поздно пройдет. - Воин, - кивнул Цель. - Отродье! - крикнул Атака. - Отродье! - добавил свой голос Говор. - Воздержусь, - покачал головой Лава. - Хотел бы услышать слово жрецов. - Отродье или демон, - мгновенно откликнулся глава жреческой группы, но конец его фразы перекрыл раздраженный рев Полночи. - Вы ослепли под своими масками?! Или выходили на охоту слишком давно и забыли Священную добычу?! Какое отродье придет без надобности в чужой улей?! Какое отродье подставит свою башку под копье, чтобы соблюсти честь?! Тошно вас слушать! Получилось неловко, но прерывать старика почему-то не посмел никто. - Воздержусь, - когда он окончил, сказал Упрямый и отмахнулся от гневного жеста Говора. - Воздержусь, - хмуро буркнул Сплав. - Живым не дело лезть в дела демонов. - Воздержусь, - кивнул Солнце. - Слишком запутано, и копье здесь не поможет. Трезвый усмехнулся, разводя внешние челюсти. - Часть Совета переложила ответственность на чужие плечи. Двое согласны признать Искру, сына Бури все-таки воином. Двое категорически против и готовы схватиться за копья. Чтож... я огорчу почтенных Атаку и Говора. Я склонен признать перерожденца с копьем воином из народа яутжа. В некоторой степени меня подтолкнул к этому знак Адаманта в его гриве, последний из существующих и последний из выданных, если я не ошибаюсь. Но в куда большей мере к этому решению меня подвигло иное... где и когда любой из вас встречал перерожденца, с потрясающим упорством стремящегося наступить на собственный хвост?.. Первым понял и застрекотал Базальт. Потом его поддержали Солнце и Упрямый, а спустя несколько секунд потешался почти весь амфитеатр, а смущенный донельзя Искра прекратил попытки поймать свою подергивающуюся пятую конечность. - Признанный воином Искра, сын Бури, имеет право на свои знаки почета и статус, на личный корабль и даже угодья на обжитых планетах, - отсмеявшись, продолжил Глава Совета. - За одним окончательным и неизменным исключением - он не имеет и никогда не будет иметь право посещать планеты самок во время Сезона. В случае нарушения этого ограничения по следу Искры немедленно отправляются все арбитры. - Разве у Великого Трезвого были сомнения, выполню ли я волю Совета? - чуть удивленно спросил сын Бури (он-то хорошо представлял, куда на самом деле отправится в Сезон). - Сочти это предупреждением, рассчитанным на начало Сезона, - усмехнулся Трезвый. - Тем более, что Матриархи Очарования были страшно возмущены, что некий Арбитр или Арбитры похитили и убили отпрысков из гарема Брони. - Итак, - прервал его звенящим от гнева голосом Атака, - ты все же приравнял добычу к воинам? Амфитеатр умолк. Тишину, которая повисла в воздухе, можно было пить. - Я принял решение также, как каждый из вас, - почти ровно, но с некоторым раздражением ответил Трезвый, поднимаясь, - и даже, помнится, объяснил мотивы этого решения. - Тогда мне не остается ничего, как только убить эту тварь своими руками. Эй, ты, отродье! Поцелуй полночи. Здесь и сейчас! - Старейшина сорвался на крик. - Я принимаю вызов. Искра сбросил плащ на мелкий белый песок. Атака спрыгнул с ложи, чуть вразвалку двинулся вперед. Он не был младше остальных, но наверняка воевал чаще. Шрамы испестрили шкуру подобием карты, мощные руки сжимали простое, отточенное до бритвенной остроты копье, а ростом Атака почти не уступал перерожденцу. И бой он начал подстать своему имени - с кажущейся простотой, но стремительно, словно порыв ветра. На первом же ударе Искра едва не расстался с головой - он даже не представлял, насколько могучий Старейшина способен разогнать легкое оружие, больше подходящее по весу какому-нибудь юнцу. Выставил глухой блок, едва успевая перебрасывать его из стороны в сторону, и тут сделал еще одно открытие - Принцесса держала натиск. Не могла ничего противопоставить бешеной скорости противника, но не сдвигалась под ударами ни на полпальца, словно каменная стена. Старший кровавый позволил телу механически отрабатывать блоки и отходы и задумался. Он не мог рассчитывать обогнать Атаку на скорости, и вряд ли в силу опыта смог бы подловить его и использовать грубую силу. Следующий выпад Искра почти пропустил. Ощутил, как по бедру побежала теплая струйка, отшагнул, пропустил второй выпад, снова отодвинулся, с некоторым трудом отвел третий, и опять пропустил четвертый. И так пострадавшая после общения с Полночью лапа едва держала. Следующий выпад сверкнул молнией, и тонкое копье застряло в изгибе лезвия Принцессы. Рывок - и оно с тихим звоном обломилось, а перерожденец свободной рукой перехватил древко вражеского оружия и крутанул со всей силы. Одну руку противник успел освободить, но во втором запястье хрустнула кость. Атака ударил сына Бури головой в лицо, полоснул запястными лезвиями по боку. Тот уронил Принцессу, стараясь перехватить эту руку, ощутил, как под ребра, словно в замедленной съемке входит сталь, и со всей злостью вогнал зазубренный обломок в зеркально отраженном движении. Глаза Атаки широко распахнулись, изо рта плеснула кровь, но он улыбался. - Я - воин, - выдохнул Искра в застывающее лицо. Колени Атаки подломились и он медленно раскинулся на песке Круга, напитывая его рыжим. - Я - воин, - прохрипел перерожденец медленно, чтобы не уронить оружие, салютуя амфитеатру. - Черный воин сказал свое слово, - довольно резко бросил Базальт. По его жесту к перерожденцу метнулся кто-то из присутствовавших на нижнем ярусе, видимо, медик. - Совет принял решение, - произнес Трезвый. - Хоть и заплатил за него одним из своего состава. Да примет Черный воин Атаку, бесстрашного воина, так не любившего странности... Говор молча покинул свою ложу, а остальные Старейшины поменяли места дислокации, кажется, разбиваясь по привычным компаниям. К шатающемуся Искре, синему от регенератора и печатей на ранах, приблизился Трезвый. - Можешь на время обойтись без знаков уважения старшему. Мне всего лишь нужен ключ от камеры твоей живой добычи. - Великий, - Искра пошире расставил ноги и все-таки оперся на хвост. - Наверное, это наглость и дерзость, после всего, что ты даровал мне... - Но у тебя есть просьба? - Да... - И просьба эта, - насмешливо развел максиллы Глава Совета, - отдать в твое распоряжение пленника? - Да... Это было очень ожидаемо? - Ну не дочь же Матриарха ты попросишь, - фыркнул Трезвый без особого раздражения, - особенно после пропажи сыновей Брони. Мог бы пошутить, что ты специалист по юношам, да не стану, еще на бой вызовешь... - А Тень? - На этот раз отвечу "нет". Мне нужно выяснить, кто его держал при себе. - А если я знаю, кто это был, или по крайней мере знаю его личный знак? - В таком случае ты еще больший кладезь сюрпризов, чем я думал. И кто же это? Искра молча снял с руки бусину, по которой прошла трещинка от случайного удара и протянул ее Старейшине. Несколько секунд Трезвый рассматривал костяное произведение искусства, затем сжал его в ладони. - Хорошо. Можешь забирать свою Тень. Надеюсь, он дотащит тебя до "Правильного" - это твой новый корабль, такой же, как "Возмездие". - Надеюсь, Великий не желает сделать из сына Бури замену Гранату? - С некоторым опасением спросил перерожденец. - Галактика еще не дожила до Арбитра с хвостом, - покачал головой Трезвый. - И пока я буду Главой совета, не доживет. А это... не знаю, как ты его получил, но Говор этого не простит, так что будь осторожен. - Благодарю. За доверие. За все. Великий. Чтобы говорить четко, сейчас требовалось собираться и продумывать каждый звук. Трезвый попрощался кивком и двинулся прочь, а перед сыном Бури встала нетривиальная задача добраться до камеры с пленником. И говоря совсем уж честно, он вряд ли бы справился, не подставь на третьем шаге свое широкое плечо Броня.