***
Куда пропал Малфой и чем он занимался? Последние несколько дней были достаточно загруженными: графики, таблицы, конспекты и подготовка к праздникам — все это свалилось на плечи Гермионы, в обязанности которой уж точно не входило следить за первокурсниками Слизерина. Эта часть ответственности лежала на слизеринце, который наплевал на школьные правила и на просьбы самой Гермионы. Единственное, что хоть немного радовало девушку — занятость профессора Макгонагалл. Женщина не спешила давать задание, которое гриффиндорка должна была выполнить совместно с Малфоем. Интересно, чтобы он сделал, если бы узнал, что гриффиндорская староста сняла тридцать очков с факультета Слизерин, когда какой-то первокурсник назвал ее «грязнокровкой». Вероятно, он брал пример у небезызвестного представителя своего факультета, помешанного на чистоте крови. Еще десять очков было снято за распитие медовухи в нише коридора, ведущего в подземелья. Нотт не мог связать и двух слов в свое оправдание, обжимаясь с Паркинсон, которая бросала гриффиндорке бессмысленные угрозы. Эпичное было зрелище, правда. В пятницу Гермиона сообщила друзьям, что утро субботы собирается провести в библиотеке. Девушке удалось получить разрешение на посещение Запретной секции, которое ей, как и обещала, дала Минерва. Утром Грейнджер не стала спускаться в Большой зал, решив пропустить завтрак, и собрав сумку, двинулась прямиком в библиотеку. Прошло около часа, прежде чем Гермиона нашла то, что могло бы ей помочь. Мадам Пинс некоторое время бродила между рядами, то и дело кидая на старосту подозрительные взгляды. Девушка взяла несколько книг и присела за один из десятка свободных столов в читальном зале библиотеки. В воскресенье эта часть здания пустовала. Едва ли на весь Хогвартс нашелся бы еще один настолько преданный учебе человек, подобный Гермионе. Гриффиндорка достала тетрадь, потом перья, открыла одну из книг и принялась делать заметки. Она хотела выписать как можно больше цитат, чтобы потом сформировать свое собственное мнение и доказать, что профессор Снейп был слишком предвзят по отношению к ней. Она действительно относилась с осторожностью к Непростительным заклятиям и выступала против их применения. — Мисс Грейнджер, когда закончите, то не забудьте задвинуть стул и сложить книги в аккуратную стопку, — сказала мадам Пинс, неожиданно появившись среди ряда столов. — Ничего не трогайте, я сама все расставлю в соответствии с каталогом. Гермиона закатила глаза и выдохнула, выдавив доброжелательную улыбку. Иногда заведующая библиотекой была невыносимой, ее трепетное отношение к книгам было каким-то маниакальным. Она оберегала их от студентов, которых готова была всем скопом записать в вандалы и считала чуть ли не личными врагами. Гриффиндорка не была исключением, потому заверив женщину в своей аккуратности по отношению к учебникам, продолжила делать записи. Чем больше девушка погружалась в чтение книг о Темной магии, тем мрачнее становилось в её душе. Сотни заклинаний и магических практик, задуманных как способ причинить ощутимый вред другим людям. Только волшебник со злыми намерениями мог воспользоваться Непростительными заклятиями. В этом не было сомнений. «Для Тёмной магии большое значение имеет то, какие чувства испытывает волшебник, применяющий заклятие», — Гермиона подчеркнула цитату, вчитываясь в написанное. Она никогда не использовала Непростительные заклятия, но знала, что Гарри применил Круциатус против Беллатрисы Лестрейндж. Заклятие оказалось слабым и тому была причина. — Он не хотел использовать его? — Гермиона отчетливо помнила лицо Гарри в тот момент: это было горе и ненависть. Что, если не это, могло заставить его желать смерти убийце Сириуса? Она отложила перо и взглянула в окно. Сквозь узкие створки едва проникали солнечные лучи, в зале пахло деревом, пылью и книгами. Пришло время бранча, но Гермиона не спешила уходить. Она пыталась привести свои записи во что-то хоть отдаленно напоминающее доклад. В нескольких учебниках можно было встретить упоминание терминологии, но этого было недостаточно для доклада, который бы одобрил профессор Снейп. И это жутко злило. Гермиона смяла несколько исчерканных листов пергамента и, схватившись за голову, встала из-за стола, чтобы взять том «Истории древней магии». — Он должен был быть где-то здесь, — прошептала девушка, рассматривая слегка потрепанные временем корешки книг. Не успела Гермиона протянуть руку, как из-за спины послышался смех, а следом за ним книжные стеллажи начало трясти, словно под действием заклятия. Гриффиндорка обернулась на голоса и встретилась взглядом с Малфоем, рядом с которым стояли Забини и Гойл. Последний посмеивался, удерживая в руках волшебную палочку, которой, вероятно, колдовал. — Кто здесь у нас? — с ехидством спросил Грегори и швырнул на неё издевательский взгляд. — Я не намерена вступать в перепалку с грубияном, нарциссом и человеком, который не в состоянии выполнять даже минимальные обязанности старосты, — резко сказала Гермиона, бросив гневный взгляд в сторону блондина. — У меня нет времени на бессмысленную болтовню. Просто идите, куда шли. — О, неужели ты думаешь, что мы пришли сюда из-за тебя? — Забини с усмешкой закатил глаза. — Как ни странно, но в этой школе есть не менее преданный учебе человек. Блейз перевел свой взгляд на стоящего рядом Малфоя, который не обращал никакого внимания на происходящее вокруг и, казалось, испытывал жуткую боль. Его лицо было бледным, даже больше, чем обычно. Девушка хотела ответить, но с верхних полок прямо на неё начали падать фолианты и, если бы не твердая рука, схватившая её за локоть, то они бы непременно искалечили Гермиону. Она зажмурилась, падая в мягкие объятия слизеринца. Гриффиндорка ухватилась за него, словно за спасательный круг, совершенно не осознавая, что произошло. Книги с грохотом приземлились позади, пыльные и потрепанные временем. Зал повис в тишине и напряжении. Прошло несколько десятков секунд, прежде чем Гермиона открыла глаза, сталкиваясь со слегка рассредоточенным взглядом Малфоя. Какое-то мгновение эти двое осматривали друг друга с ног до головы, словно впервые видели. А затем так же быстро, как появилось, напряжение в воздухе рассеялось, и Драко отошёл в сторону, одернув руку. — Должно быть утомительно быть такой занудой, Грейнджер? Даже в субботу сидишь здесь как мышь, — пренебрежительным тоном сказал Малфой и выдавил ехидную улыбку, словно пытался скрыть от друзей легкую тень беспокойства на своем лице. — Даже не знаю, Малфой, что хуже: быть занудой или отвратительным человеком. Что думаешь, Забини? Блейз усмехнулся и сложил руки на груди. Казалось, что сложившаяся ситуация его забавляла, в отличии от Гойла, который после многозначительного взгляда Малфоя, исчез. — Этот «отвратительный человек» только что не позволил этим драгоценным книгам прихлопнуть тебя как назойливую муху. — Что ж, я должна поблагодарить его, — сказала Гермиона и отряхнув одежду, достала волшебную палочку, чтобы прибрать беспорядок, устроенный Гойлом. Повезло, что мадам Пинс решила не пропускать бранч, иначе скандала было бы не избежать. — Плюс десять очков Слизерину! Забини прищурился. — Очень щедро с твоей стороны, Грейнджер. — О, это еще не всё, — загадочно ответила Гермиона. — И минус двадцать очков за то, что вы не в состоянии проследить за своим другом. — Ты не посмеешь, — Блейз, каким бы лояльным он ни был, крепко сжал зубы, давясь возмущением. — Это уже слишком, факультет не должен страдать из-за… — Из-за грязнокровки? — Я уже говорил, меня не интересует твоё происхождение. — Минус двадцать очков, это не обсуждается, — повторила девушка. — Драко, если Снейп узнает… — Хватит, она права, — Гермиона и Забини застыли, не ожидая, что Малфой вообще скажет что-нибудь. Он выглядел задумчивым и теперь казалось, что он собирается уйти. — Что? — переспросил его Блейз с явным удивлением. — Гойл слишком многое себе позволяет. Мне не нужны проблемы, только не сейчас, — выдохнул Малфой и бросив на Гермиону тяжелый взгляд, двинулся к выходу, чем вызвал удивление у обоих. Забини не стал ничего говорить. Он поднял с пола книгу, которую Драко выронил, когда удерживал гриффиндорку в своих объятиях, и коротко кивнув Гермионе, последовал за другом. Грейнджер успела заметить название книги. «Повесть о маске» была достаточно популярна в свое время, но Малфой не производил впечатление человека, которому бы нравилось подобное. «Сколько еще масок в твоей коллекции, Драко?» Гермиона решила подумать об этом немного позже, потому что сейчас нужно было собрать мозги в кучу и сосредоточиться на докладе, который она, вероятно, никогда не закончит.***
Вскоре пришло время первого похода в Хогсмид. Гермиона опасалась, что эти прогулки могут запретить, учитывая немыслимо строгие меры безопасности, но оказалось, что поход все-таки состоится. Учащиеся очень обрадовались — всегда приятно хоть на несколько часов выбраться из замка, к тому же, Гермионе разрешили провести этот день в качестве обычной ученицы. В день похода был сильный ветер, хлестал дождь. Грейнджер проснулась ни свет ни заря и, чтобы убить время до завтрака, решила почитать «Историю магии». У нее давно развилась привычка читать учебники, лежа в постели. И, как справедливо утверждал Рон, такое поведение просто неприлично для всякого, кроме нее — ей можно, она уж так устроена. Гермионе показалось, что хлопнула дверь в соседней спальне, потому она отложила книгу и прислушалась: за стеной было слышно плачь. Мысли вихрем закружили в девичьей голове, выстраивая самые нелепые картинки. Решительность, с которой она потянулась к ручке входной двери, испугала ее. Что, если ей показалось? Спустя некоторое время, когда Гермиона смогла убедить себя в том, что происходящее в спальне слизеринца — не её дело, она подошла к шкафу и принялась перебирать скудный гардероб. Не то, чтобы ей не нравилось наряжаться, просто она не видела смысла наносить макияж, делать укладки и надевать вычурную одежду, когда того не требовал случай. В повседневной жизни девушка предпочитала джинсы коротким юбкам, лонгслив тесным рубашкам и удобные кеды туфлям на каблуках. Остановив свой выбор на теплом бежевом свитере, джинсах и пальто, Гермиона уложила локоны, заколов передние пряди заколками, и надев черный берет, покинула спальню. У самого выхода девушка обернулась, окинув взглядом дверь в комнату Малфоя, надеясь, что внутри тот спит или читает книгу, складывает вещи или пишет письмо. Что угодно, но только не плачет. «Брось, Гермиона, ты думаешь о Малфое, словно он что-то значит для тебя. Словно ему не все равно на тебя». — Верно, подумай лучше о себе, — прошептала девушка и направилась в Большой зал. К тому времени как она спустилась на завтрак, ребята уже оделись, натянув на себя по нескольку вязаных свитеров миссис Уизли и обмотались шарфами, прихватив перчатки и плащи. Гермиона присела возле Рона, который тут же принялся рассказывать ей о заклятии, которое утром применил Гарри. — И тут опять как полыхнет, и я снова шлепнулся на кровать! — радостно завопил Рон, накладывая себе на тарелку сосиски. Гермиона, слушая его рассказ, ни разу не улыбнулась и теперь взглянула на Гарри с ледяным неодобрением. — Это заклинание, случайно, не из твоего любимого учебника по зельеварению? — спросила она. Гарри нахмурился: — Сразу подозреваешь худшее? — Да или нет? — Ну… да, а что? — Значит, ты вот так запросто решил попробовать незнакомое, неизвестно кем написанное от руки заклинание и посмотреть, что получится? — Какая разница, что оно написано от руки? — спросил Гарри, старательно обходя основное содержание вопроса. — А такая, что это заклинание, скорее всего, не утверждено Министерством, — отрезала Гермиона. — Брось, это же… — А кроме того, — прибавила она, видя, что Рон и Гарри раздраженно переглядываются. — Я начинаю думать, что этот ваш Принц-полукровка — довольно сомнительная личность. Ребята дружно напустились на нее. — Это была шутка! — пояснил Рон, вытряхивая из бутылочки кетчуп на сосиски. — Понимаешь ты, шутка, для смеху! — Хороши шуточки — подвесить человека в воздухе кверху ногами! — покачала головой Гермиона. — Кто станет тратить время и силы на такие заклинания? — Фред и Джордж, — пожал плечами Рон. — Это как раз в их вкусе. — И мой папа, — добавил брюнет. Его лицо озарила теплая улыбка, заставив Гермиону пожалеть о своих словах. — Что? — удивленно спросил Уизли. — Мой папа использовал это заклинание, — пояснил Гарри. — Я… Люпин мне рассказывал. А что, если… — Может быть, твой папа и использовал его, — сказала Гермиона. — Но, безусловно, не он один. Если помнишь, мы все видели, как целая группа людей пустила в ход это заклинание. Они заставили несколько человек болтаться в воздухе, беспомощных, сонных… И, надеюсь, ты не думаешь, что твой отец — Принц. Гарри уставился на нее с ощущением, словно куда-то проваливается. Черт, он действительно вспомнил гнусную выходку Пожирателей смерти на Чемпионате мира по квиддичу. Рон пришел к нему на помощь. — Это же совсем другое дело, — уверенно сказал он. — Они применяли это заклинание по-плохому, в отличии от Гарри. Признай, тебе не нравится Принц, Гермиона, — прибавил Рон, сурово указывая на нее сосиской. — Потому что он лучше тебя знает зельеварение. Девушка опустила взгляд, сжимая вилку до боли в суставах. Такое заявление Рона гриффиндорка расценила как самый настоящий плевок в душу. Обида обожгла ее, старые раны вновь закровоточили. Чего она могла ожидать от Малфоя, если даже лучшие друзья думали о ней ТАК. — Я никогда не говорила, что лучше других знаю зельеварение, — чуть погодя ответила девушка. Ей жутко захотелось развернуться и уйти, но вокруг было слишком много любопытных однокурсников, слухи о ссоре создали бы лишние проблемы. — Мне многого не хватает и… — Ага, но показывала это всем своим видом! — Прости, но я считаю, что безответственно выполнять неизвестные заклинания, когда даже не знаешь их действия, — пояснила Гермиона. — Вы носитесь с этим Принцем, словно он святой. Спорим, это просто глупое прозвище, и, по-моему, он очень несимпатичный тип! — С чего ты взяла? — запальчиво возразил Гарри. — Если бы он был начинающим Пожирателем смерти, вряд ли стал бы хвалиться, что он — полукровка! — Ты не права… — Поттер попытался возразить, но заметив сердитый взгляд подруги, замолчал. — Не могут все Пожиратели смерти быть чистокровными, столько чистокровных волшебников-то не осталось, — упрямо продолжила Гермиона. — Я думаю, большинство из них полукровки, только скрывают. Они ненавидят волшебников из семей маглов, а тебя и Рона, например, приняли бы с удовольствием. — Меня ни за что на свете не взяли бы в Пожиратели смерти! — возмутился Рон, размахивая вилкой перед носом у девушки, так что кусок сосиски сорвался, улетел в сторону и стукнул Эрни Макмил-лана по голове. — У меня же вся семья — предатели крови! Для них это не лучше, чем семья маглов, тебе ли не знать. — Ага, и мне они обрадуются, как же, — сказал Гарри с сарказмом. — Мы с ними были бы лучшими друзьями, если б они не пытались меня прикончить. Рон засмеялся, и даже Гермиона улыбнулась против воли, осознав всю нелепость их перепалки. После к ним подошла Джинни, чтобы передать Гарри письмо, написанное Дамблдором. Он не стал открывать его при всех, но ребята догадались, что там было что-то связанное с заданием, которое тот доверил Поттеру. У дубовых входных дверей, как всегда, стоял Филч и проверял по списку, кому разрешено пойти в Хогсмид. Почти всегда этот процесс занимал много времени, но в этот раз даже больше обычного, потому что Филч проверял и перепроверял каждого выходящего Детектором лжи. — А какая разница, если кто-то и выносит из школы Темные артефакты? — спросил Рон, с опаской поглядывая на длинный тонкий датчик. — Разве не куда важнее, чтобы ничего такого не вносили внутрь! — Можешь написать жалобу в Министерство, — сказал Филч и ехидно оскалился. — Вечно эти Уизли создают проблемы… Рон фыркнул, не став спорить, и вышел на улицу навстречу шквальному ветру со снегом и дождем, где его уже ждали друзья. Прогулка до Хогсмида оказалась малоприятной. Гермиона обмотала лицо шарфом до самых глаз, ребята последовали ее примеру, кутаясь в теплые вещи, ведь та часть лица, которая осталась не прикрыта, быстро намокла и онемела от холода. По всей дороге в деревню виднелись ученики, сгибавшиеся под напором безжалостного ветра. Девушке несколько раз приходило в голову, не лучше ли было бы им сидеть сейчас в уютной теплой гостиной и пить какао, читать книги и есть шоколад, но даже эти мысли исчезли, когда ледяной ветер добрался до них. Когда ребята наконец добрели до Хогсмида и обнаружили, что вход в магазин волшебных шуток «Зонко» заколочен досками, Гермиона предложила друзьям прогуляться в сторону кондитерской, которая, к счастью, оказалась открытой. В переполненном «Сладком королевстве» пахло ванилью, карамелью и выпечкой. — Слава Мерлину, — на выдохе сказал Рон, когда ребята окунулись в душистое тепло. — Гарри, мой мальчик! — громко произнес знакомый голос у них за спиной. — Черт, — пробормотал Гарри. Все трое обернулись и увидели перед собой профессора Слизнорта в громадной меховой шапке и таком же воротнике, с большим пакетом засахаренных ананасов в руках. Он занимал собой по крайней мере четверть магазина, никак не меньше. — Дорогой Гарри, ты уже три раза пропускал мои дружеские ужины! — сказал Слизнорт, добродушно тыча его пальцем в грудь. — Так не годится, мальчик мой! Вы должны непременно присоединиться к нам. Вот мисс Грейнджер нравятся мои вечеринки, не правда ли? — Конечно, — промямлила Гермиона. — Они, они очень…веселые. Рон закатил глаза, наблюдая за развернувшейся перед ним сценкой. Гермиона врала. Ей жутко не нравилось проводить время, томясь, на очередной вечеринке в обществе Маклаггена и Забини. Первого она вовсе не переносила, а второй хоть и пытался быть дружелюбным, когда рядом не было Малфоя, все еще являлся его другом и слизеринцем. — Так что же вы не приходите, Гарри? — требовательно спросил профессор, никак не реагируя на томные вздохи Рональда. — Я тренируюсь, скоро новый матч. — О, тренировки не должны мешать общению и культурному развитию. Как насчет вечера понедельника, не будете же вы тренироваться в такую погоду… — Не могу, профессор. Я… у меня… назначена на этот вечер встреча с профессором Дамблдором. — Опять не повезло! — трагически воскликнул Слизнорт. — Ну, что ж… Надеюсь, мисс Грейнджер, хоть Вы не покинете наше дружелюбное общество. Гермиона натянуто улыбнулась и перевела хмурый взгляд на Гарри. Парень пожал плечами, наблюдая за тем, как профессор с царственным видом помахав на прощание рукой, вышел вперевалочку из магазина. — На самом деле там не так уж противно… Иногда даже бывает интересно… — сказала девушка, заметив, с каким лицом на нее уставился Рон. — Что? — Ничего, — буркнул тот с недовольством. — Долго еще будем тут стоять? — Пошли в «Три метлы», — предложил Гарри. Они снова обмотались шарфами и вышли из кондитерской. После сахарного тепла в «Сладком королевстве» ветер резал как ножом. Народу на улице было немного. Никто не останавливался поболтать, все бегом бежали по своим делам. Исключение составляли двое мужчин у входа в «Три метлы». Один был очень высокий и худой. Прищурившись сквозь очки, Гермиона узнала бармена из второго хогсмидского кабачка «Кабанья голова». Когда друзья подошли ближе, бармен плотно запахнул плащ и ушел, а его низенький собеседник остался, пристраивая поудобнее какую-то поклажу в руках. До него оставалось всего несколько шагов, когда Гарри вдруг узнал, кто это. — Наземникус! Приземистый кривоногий человечек с длинными растрепанными рыжими волосами вздрогнул с головы до пят и уронил древний чемодан. Чемодан раскрылся, и на землю вывалилась куча разной рухляди, которой можно было заполнить витрину лавки старьевщика. — А, Гарри, здравствуй, — сказал Наземникус Флетчер, весьма неубедительно изображая беззаботную радость. — Ну, не буду тебя задерживать, вы тут с друзьями куда-то шли… — Что ты здесь делаешь? — спросил Гарри, глядя, как Наземникус сгребает в охапку довольно-таки обшарпанные на вид предметы. — Ничего такого, — отозвался Наземникус. — Дай сюда! Рон наклонился и поднял с земли серебряный кубок. — Погодите-ка, — медленно проговорил Уизли. — Я это где-то видел… Наземникус резко вырвал кубок из рук Рона и затолкал в чемодан. — Ладно, до встречи… Ай! Гарри прижал мужчину к стене трактира. Крепко держа его одной рукой за горло, он выхватил волшебную палочку. — Гарри! — взвизгнула Гермиона. — Ты, чертов торгаш, украл этот кубок из дома Сириуса, — сказал Поттер, едва сдерживая гнев. — На нем фамильный герб Блэков. — Я… никогда… чего? — запыхтел Наземникус, постепенно становясь багровым. — Ты что, явился туда в ту ночь, когда его убили, и ограбил дом? — прорычал Гарри. — Нет… я… — Гарри, не надо! — вскрикнула Гермиона, пытаясь оттащить друга от явно подвыпившего Флетчера. Тот начал синеть, так сильно парень сжимал его горло. Гермиона не придумала ничего лучше: она достала волшебную палочку и произнесла заклятие. Гарри почувствовал, что его руки разжались, выпустив горло Наземникуса. Пыхтя и отдуваясь, тот подобрал чемодан и — хлоп! — трансгрессировал в неизвестном направлении. Гарри громко выругался и завертелся на месте, пытаясь разглядеть, куда исчез Наземникус. — Зачем ты это сделала?! — заорал парень, обращаясь к Гермионе. — Я убью его! Он осквернил память Сириуса! — Перестань, ты действительно чуть его не угробил! — Он украл вещи Сириуса! Украл, понимаете. — Гарри, она права, — сказал Рон, пытаясь успокоить друга, похлопывая его по плечу. — Наземникус уже где-то в Лондоне. Нет смысла злиться, разберемся с ним потом. — Я все понимаю, Гарри, только не кричи, пожалуйста, на нас смотрят, — прошептала Гермиона, ощущая вину. Что она должна была делать? Позволить ему угробить себя из-за какого-то воришки? — Иди сядь. Я тебе что-нибудь принесу. Гермиона подошла к небольшой барной стойке и сделала заказ. Мадам Розмерта, пухленькая барменша, к которой Рон был неравнодушен, скрылась в кладовке, чтобы достать новую порцию сливочного пива. Грейнджер постукивала пальцами по деревянной столешнице, посматривая то на друзей, то на входную дверь. Двое колдунов за столиком у окна играли в шахматы, а неподалеку Забини со скучающим видом прислонился к колонне. Гермиона лишь на секунду задержала на нем взгляд и резко отвернулась. Инцидент в библиотеке все еще не был забыт, от чего ей становилось жутко неловко. — О, милая, можешь мне помочь? — обратилась к девушке Розмерта. — Мой помощник разбил новые стаканы, боюсь, что кто-то поранится. — Я все уберу, — Гермиона обошла стойку и наклонилась, чтобы оценить ущерб, но внезапно дверь, ведущая в туалет — бахнула, заставив девушку вздрогнуть. Она заметила как туда вошла Кэти Бэлл, старшекурсница и охотница в сборной Гриффиндора по квиддичу, а за ней, буквально через несколько минут, последовал Малфой. Он оглядывался по сторонам, словно боялся, что его кто-нибудь заметит. Гермиона было подумала, что они встречаются. Они ведь могли? — Это не твое дело, Гермиона, — прошептала девушка, собирая осколки. Она еще раз посмотрела на дверь, за которой скрылись те двое, и закончив с уборкой, вернулась к друзьям с тремя бутылками сливочного пива. Гарри все еще кипел от злости, но принял пиво из ее рук. Он думал о Сириусе — о том, что он все равно терпеть не мог все это фамильное серебро. Как только Гарри допил последние капли из своей бутылки, Гермиона сказала: — Ну что, может, хватит на сегодня? Пошли обратно в школу. Ребята согласно кивнули. Прогулка вышла невеселая, а погода, чем дальше, тем становилась хуже. Снова они закутались в плащи и шарфы, натянули перчатки. Как раз в это время Кэти Белл с подружкой выходили из трактира. Ребята тоже вышли и двинулись за девочками по Главной улице. Шлепая по мерзлым лужам, Гермиона думала лишь о том, что общего у Кэти могло быть с Малфоем. Неужели поцелуев Паркинсон ему было недостаточно? Сдвинув брови, девушка поправила воротник пальто, прячась от ледяного дождя, и зашагала дальше. Она не видела Гарри и Рона, которые отдалились от нее, пока она куталась в свой шарф. Она ускорила шаг, едва не столкнувшись со спиной Поттера. Сквозь вой ветра было слышно голоса Кэти Белл и ее подруги, громкие и пронзительные. Гермиона прищурилась, вглядываясь в неясные за дождем фигурки. Девочки спорили о каком-то предмете, который Кэти держала в руке. — Тебя это не касается, Лианна! — заявила гриффиндорка. Они завернули за угол, где мокрый снег летел еще гуще. — Я ничего не вижу, — сказал Гарри и поднял руку в перчатке, чтобы протереть очки, и как раз в этот момент Лианна сделала попытку выхватить у Кэти сверток. — Тише, — Гермиона схватила его за руку, поймав на себе озадаченный взгляд Рона. — Потом расскажу. Бэлл огляделась и, не заметив наблюдающих за ними ребята, хотела что-то сказать, но Лианна схватила подругу за руку, и сверток упал на землю. В ту же секунду Кэти взмыла в воздух, вытянув вверх руки, словно хотела полетать. И все-таки было в этом что-то очень странное, что-то неправильное, жуткое… Ветер бешено трепал ее волосы, но глаза Кэти были закрыты и лицо застыло без всякого выражения. Гермиона замерла на месте, отпустив руку Гарри. Ей было жутко видеть, как поднявшись на шесть футов над землей, Бэлл вдруг ужасно закричала. Глаза ее распахнулись, но то, что она видела или чувствовала, очевидно, причиняло ей нестерпимую боль. Она кричала, не переставая. Лианна тоже закричала и стала дергать Кэти за щиколотки, пытаясь стащить ее вниз. Гарри, Рон и Гермиона бросились на помощь. Они дружно потянули Кэти за ноги, но тут она рухнула прямо на них. Гарри и Рон успели ее подхватить, но она так билась и корчилась, что они едва могли ее удержать. Тогда они опустили девушку на землю, где она продолжала кричать и явно никого не узнавала. Гермиона огляделась: вокруг не было ни души. — Гарри, позови на помощь! — закричала гриффиндорка, перекрикивая воющий ветер. — Мы будем здесь! Поттер бегом помчался к школе, а Рон и Гермиона пытались успокоить Лианну понимая, что с Кэти творилось нечто ужасное. Они никогда еще не видели, чтобы с человеком делалось такое. Через некоторое время поспела подмога. — А ну отойдите! — крикнул Хагрид. Он был одет в свой громадный мохнатый тулуп из бобровых шкурок, в бровях и бороде запутались хлопья мокрого снега. — Дайте я посмотрю. — С ней что-то сделалось, — всхлипывала Лианна. — Я не понимаю, что это… Секунду Хагрид смотрел на Кэти, потом, не говоря ни слова, наклонился, поднял ее на руки и бегом кинулся к замку. Через несколько мгновений душераздирающие крики девушки затихли вдали, остался только вой ветра. — Её прокляли, — почти шепотом сказала Гермиона. — Что ты говоришь? — спросил Рон, наклоняясь, чтобы расслышать ее слова, которые заглушал разбушевавшийся ветер. — Я читала о таком. Рональд закатил глаза, помогая девушке встать. Она подошла к Лианне и присела возле нее, приобняв. — Все нормально? Ты не ранена? Девушка замотала головой. — Это произошло вот прямо так, ни с того ни с сего, или… — Это случилось, когда пакет порвался, — всхлипнула Лианна, указав на валяющийся на земле промокший насквозь пакет. Бумага разодралась, сквозь дыру поблескивало что-то зеленоватое. Рон наклонился и потянулся к свертку, но Гермиона перехватила его руку и оттащила Рона назад. — Не трогай! Гриффиндорка присела на корточки. Из разорванного пакета выглядывало старинное ожерелье с опалами. — Я знаю, что это, — сказала девушка, внимательно рассматривая украшение. Это было то самое ожерелье, которое она видела в витрине у «Горбина и Бэрка». То самое ожерелье, которое купил Малфой. — На этикетке написано, что оно проклято. Наверное, Кэти к нему прикоснулась. Гарри удивленно заморгал и посмотрел на Лианну, которую била дрожь. — Откуда эта дрянь у Кэти? — Да мы из-за этого и заспорили! Она пошла в туалет в «Трех метлах», вернулась с пакетом в руках, сказала, что это сюрприз для кого-то в Хогвартсе, а ее попросили передать. И говорила как-то странно… Господи, вот ужас-то, на ней, наверное, было заклятие Империус, а я и не сообразила! Лианна снова затряслась от рыданий. — Она не говорила, кто ей это дал? — спросила Гермиона и ласково погладила девушку по плечу. — Нет… Не захотела сказать… А я ей сказала, что она дурочка и что не надо нести это в школу, а она не хотела меня слушать и… И я стала отнимать это у нее, и… и… и… Рассказ Лианны перешел в жалобный вопль. — Пошли в школу, — сказала Гермиона, по-прежнему обнимая Лианну. — Рон, помоги ей. — Хорошо. — И ты тоже, Гарри. — А что делать с этим? — спросил Рональд, указав на ожерелье. Гермиона несколько секунд думала, потом размотала шарф и, не обращая внимания на судорожный вздох Уизли, аккуратно обернула шарфом ожерелье и подняла с земли. — Нужно будет показать его Дамблдору, — сказал Гарри. Гермиона ничего не ответила. В ее голове появились ужасные мысли, которые она не могла озвучить. Она не может отдать его. Не сейчас. — Идем, — Грейнджер поспешила в сторону Хогвартса. Ей нужно придумать, что сказать Гарри и профессору Макгонагалл. Когда они добрались до ворот, Поттер не сдержался и заговорил: — Малфой знает про это ожерелье. Оно лежало в витрине у «Горбина и Бэрка» четыре года назад. Я тогда прятался от Малфоя с его папочкой и видел, как Малфой его разглядывал. — Н-не знаю, Гарри, — неуверенно ответил Рон. — Мало ли кто заходит к «Горбину и Бэрку»… И потом, та девчонка сказала, что Кэти кто-то его дал в женском туалете. — Она сказала, что Кэти возвращалась из туалета, необязательно ей его дали прямо там… — Гарри, ты бредишь, — ответила Гермиона. Она знала, что он прав, но не могла позволить ему зайти слишком далеко. — У тебя нет доказательств. — Я уверен, что это Малфой! — Его не было в Хогвартсе! — резко прервала его девушка. — Откуда ты знаешь? — Я староста, Гарри! — И что? Мне не нравится, что ты защищаешь его. — Я защищаю тебя! — Гермиона едва не упустила сверток, так он ее рассердил. — У тебя есть задание, которое ты должен выполнить. Распыляя свой гнев на Малфоя, знаешь, ты делаешь только хуже. — Макгонагалл! — предостерегающе произнес Рон. Гермиона подняла глаза. И правда, навстречу им с каменных ступеней у входа в Хогвартс сбежала профессор Макгонагалл, не обращая внимания на летящие хлопья мокрого снега. — Хагрид говорит, вы четверо видели, что случилось с Кэти Белл… Прошу всех немедленно ко мне в кабинет. Гарри, Рон и Лианна последовали в кабинет. Гермиона подошла к Минерве, пряча сверток позади себя. Хорошо, что она додумалась замотать его в шарф. — Профессор Макгонагалл, можно я отлучусь на пару минут? Моя обувь порвалась, когда мы пытались поднять Кэти, — девушка указала на порванный ботинок. — Я наложу заклятие и приду. Минерва прищурилась, но не стала ничего говорить. — Через пять минут жду Вас у себя в кабинете. Гермиона улыбнулась и принялась искать волшебную палочку одной рукой. — Спасибо, профессор. Когда женщина ушла, Грейнджер поспешила в сторону зала с лестницами. Заляпанные мокрым снегом окна дребезжали под ударами ветра, в школе было зябко, хотя во всех каминах потрескивал огонь. Гермиона быстро добралась до башни старост. Назвав пароль, она зашла в гостиную. Слава Мерлину, Малфоя нигде не было видно. Все лежало на своих местах. Вероятно, слизеринец был в подземельях Слизерина. Гермиона закрыла дверь своей комнаты, обошла вокруг письменного стола и открыла ящик, спрятав на его дне то самое ожерелье. Чувство вины сжигало изнутри, но что-то подсказывало, что она поступает правильно. С этими мыслями, какими бы они ни были, девушка поторопилась вернуться в кабинет профессора Макгонагалл.***
— Что случилось, когда мисс Бэлл прикоснулась к ожерелью? — спросила Минерва, внимательно рассматривая лица учеников. Она прислонилась к столу и выжидающе постукивала пальцем по деревянной поверхности. — Ну, Кэти поднялась в воздух, — сказала Гермиона, прежде чем Гарри и Рон успели заговорить. Она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. — Простите, профессор, можно мне поговорить с Вами наедине? Ребята удивленно уставились на нее. — Если Вам есть что сказать, то можете говорить при друзьях. Не думаю, что найдутся люди, которым Вы бы доверяли больше, — сказала профессор Макгонагалл, явно удивленная её просьбой. — Верно, но это касается Вашей просьбы, — пояснила девушка. — О факультетах… — Хорошо. — И это все? — возмутился Гарри. — Да, мистер Поттер, — резко ответила профессор Макгонагалл. — Я не уверена в правоте Ваших соображений по поводу этого ужасного происшествия! Я не могу обвинять ученика в столь ужасном поступке без каких-либо доказательств. — Я уверен, что это Малфой, — Гарри настаивал на своем и посмотрел на Гермиону, ища поддержки. Девушка лишь замотала головой и перевела свой взгляд на Минерву. — Ладно, но знаете, он не остановится только на Кэти. Уверен, его цель — вся школа! — Мистер Поттер, если Вы не хотите, чтобы я сняла очки нашему факультету, то лучше замолчите. Рон, стоя рядом с Гарри, смущенно потер нос; по другую сторону Гермиона переступила с ноги на ногу, как будто ей хотелось уйти. — Но… — Кроме того, — сказала профессор Макгонагалл, как бы подводя итог дискуссии. — Мистера Малфоя не было сегодня в Хогсмиде. Гарри разинул рот, чувствуя себя так, будто из него выпустили весь воздух. Гермиона была права. — Откуда вы знаете, профессор? — Потому что он только утром вернулся в школу, а после отбывал наказание у меня. Он уже два раза подряд не сдал мне домашнюю работу по трансфигурации. Одним словом, спасибо, что поделились со мной своими подозрениями, Поттер, — сказала женщина, шагнув к двери. — А сейчас мне нужно поговорить с мисс Грейнджер и заглянуть в больничное крыло. Всего хорошего. Она открыла перед ними дверь и ребята покинули кабинет, ощущая привкус несправедливости. — Мисс Грейнджер, есть что-то, что я должна знать? — Да, но я не могу рассказать Вам. Не сейчас. — Что Вы имеете в виду? — Ожерелье, — пояснила девушка. — Разрешите вернуть его завтра утром. — Оно проклято, Вы же понимаете всю серьезность ситуации? — сказала профессор Макгонагалл после короткого молчания. — К тому же, профессор Снейп осведомлен и хочет изучить его. — Это важно, — настаивала Гермиона. Откровенничать с профессором Макгонагалл было трудно. Хотя Дамблдор во многих отношениях был пострашнее ее, он, как правило, с уважением относился к чужим теориям, какими бы безумными они ни были. — Я верну его завтра утром, обещаю. Минерва обошла стол и села в кресло. Ей, как ответственному профессору, было сложно решиться на подобное, это понятно. Но речь шла об учениках, их безопасности и будущем школы. Если министерство узнает…. — Хорошо, — чуть погодя сказала профессор Макгонагалл. — Я доверяю Вам, мисс Грейнджер, но, пожалуйста, будьте осторожны. Если Гарри прав, то нас ждут темные времена. И, я очень не хочу, чтобы Драко стал тому виной. — Не станет, — ответила Гермиона с придыханием. Она не могла поверить, что ей удалось уговорить Минерву. — Пожалуйста, не говорите Гарри и Рональду о причинах нашего разговора. Они не поймут. — Даю слово, мисс Грейнджер. Гермиона поблагодарила женщину и покинула кабинет в надежде, что поступает правильно. В конечном итоге, Гарри был прав в своих догадках без каких-либо доказательств. Он просто знал. И, как бы странно это не звучало, Грейнджер должна была узнать об этом по-своему. Прямо сейчас.***
Мы все одинаковы в темноте
Драко вернулся в башню старост, когда стрелки часов показывали одиннадцать вечера. В гостиной стояла тишина и полумрак. Не было никаких разбросанных книг и перьев, все было на своих местах. Малфой снял мантию и положил ее на спинку дивана. Он чувствовал дикую усталость и разочарование. Весь вечер парень провел в Выручай комнате, изводя себя мрачными мыслями. В затхлой комнате, без солнечных лучей и в одиночестве, ему нравилось находиться там. Нравилось притворяться способным хоть на что-то, всякий раз запрещая себе задумываться о причинах слишком сильно, чтобы не вспоминать, зачем вообще нашел ту комнату, хранящую потрепанные книги и всякую рухлядь. Ему повезло достать нужную информацию о нахождении Выручай комнаты. Драко смог наложить Империус на Монтегю, которого близнецы Уизли в прошлом учебном году засунули в сломанный исчезательный шкаф, и тот рассказал ему, что пока сидел в Шкафу и не мог оттуда выбраться, он слышал звуки то в Хогвартсе, то в лавке «Горбин и Бэркес», из чего Малфой сделал выводы, что Шкаф — магический коридор между школой и Лютным переулком. В голове у Драко молниеносно возникла гениальная идея. Если с ожерельем ему не удалось достигнуть своей цели, то Исчезающий шкаф мог бы стать его спасением. Это давало надежду, как бы глупо не звучало подобное из уст будущего убийцы. Парень закрыл глаза, сильнее сжимая бархатную спинку дивана, чтобы не упасть. Вновь ощущая холод, он краем зрения заметил, как на лестнице мелькнула тень. Драко прищурился, заметив на ступенях Гермиону, одетую в атласное платье серебряного цвета. Его взгляд прошелся по аккуратной фигуре, словно он не мог поверить, что перед ним именно гриффиндорка. Никогда прежде ему не доводилось видеть ее такой женственной. Она сделала несколько уверенных шагов, пока не спустилась вниз. Их разделяло не больше трех метров, но и этого было достаточно, чтобы заметить искры между ними. Доброжелательные или искры ненависти — не важно, об этом можно подумать потом. Драко хотел было спросить по какому поводу она так вырядилась, но заметив нечто массивное на ее тонкой шее, замер. Он медлил несколько мгновений, был слишком напряжен и возбужден разными образами в голове, чтобы думать. Давящая боль была просто невыносимой. — Красивое ожерелье, Грейнджер, — сказал Малфой так, будто увиденное его не беспокоило. — Где взяла? — Тебе лучше знать. — Не интересуюсь подобным. — Ты отдал его Кэти, я права? — Нет, — он с ухмылкой посмотрел на Гермиону и плавно подошел ближе, касаясь опалов на ее шее. — Она сама взяла его. Гриффиндорка явно не ожидала, что Драко сознается. Черт, она действительно надеялась, что это не его рук дело. Вина за то, что не рассказала о своих подозрениях Гарри и тем самым едва не погубила Кэти, испугала ее. Она попятилась назад, касаясь рукой спинки дивана, на которой лежала мокрая мантия слизеринца. — Что с твоим лицом? Разве ты не знала? Я плохой, Грейнджер, — он не пытался увеличить расстояние между ними, наступая так уверенно и властно. — Твои жалкие попытки что-то там себе доказать лишь пустая трата времени. Я ненавижу это, презираю. И с легкостью могу подвесить тебя на этом роскошном ожерелье, словно тряпичную куклу… О, он говорил страшные вещи. Но почему же выглядел так, словно был самым несчастным человеком на земле? И Гермиона решила удвоить его несчастье. — Словно тряпичную куклу, — повторила она, резко вскинув голову. — Как Асторию Гринграсс? — Заткнись. — Нет! — Закрой свой рот! Я могу делать все, что захочу, потому что я — Драко Малфой! — Да пошел ты! — Гермиона попыталась снять ожерелье, желая бросить его в слизеринца. — Точно! — лицо парня расплылось в улыбке, словно он ожидал подобного. — Да пошел я! — Отлично! — Грейнджер поднялась на носочки и коснулась губами его губ, так легко и немного неумело, но сердце, кажется, у обоих едва не остановилось. Она резко отшатнулась и сделала шаг назад, в попытке выровнять сбившееся дыхание. Что, черт возьми, только что произошло? Она сама… Бред. Но взгляд Малфоя говорил об обратном. Это была правда, настоящая реальность. Прошло несколько секунд, прежде чем тишину нарушил его голос: — У реальности, Грейнджер, есть определенные границы и они очень четкие, — Драко поднял руку и расстегнул манжеты сначала на одной руке, потом на другой, задев серебряные запонки с изображением фамильного герба. — И ты их только что нарушила. Он решительно шагнул вперед, подтолкнув девушку к стене, и впился в ее губы требовательным поцелуем. Драко, казалось, вымещал на ее губах всю свою злобу. Но делал это так красиво, так самозабвенно, что едва ли это можно было назвать насилием. Если только над самим собой… Он удерживал ее руки над головой, продолжая поцелуй. На тонких запястьях точно останутся следы. В ее глазах будут стоять слезы, а в остатках его души вот-вот погаснет свет. Совесть в голове твердила: «Не делай с ней этого, Драко». — Черт! — он лишь на секунду оторвался от ее губ, чтобы вдохнуть тяжелый воздух, пропитанный каким-то беспорядком. А потом, когда Гермиона собиралась открыть глаза, снова припал к ее губам, целуя чуть более нежно. Драко слегка вздрогнул, когда почувствовал, что она перестала сопротивляться и опустила руки, чтобы обвить ими его шею. Мерлин, ее губы были мягкими, пальцы нежными, платье слишком коротким, а ожерелье на шее, которое он собственноручно превратил в орудие смерти — холодным. И все, что они делали — было неправильным. Гермиона задыхалась, не в силах сопротивляться. Разум напрочь покинул ее, оставляя в полной власти человека, которым она долгое время пренебрегала. И это было взаимно. Их ненависть друг у другу была привычкой, чем-то само собой разумеющимся. Но сейчас она желала его точно так же, как Драко желал ее. — Обвиняй меня, — прошептал в колоссальном напряжении выдерживая ее близость. Слизеринец наклонился и прислонился ко лбу Грейнджер, обжигая дыханием безупречную кожу её лица. — Можешь обвинять меня… Сердце бешено билось, казалось, Драко забыл, что оно есть в его груди. Лицо парня выглядело расслабленным, не тронутым обычной хмуростью. Всего секунду… — Зачем ты сделал это… Так? — спросила Гермиона, когда парень отстранился, чтобы дать им обоим время на самобичевание. Стена, годами выстроенная из предрассудков, дала трещину. Девушка почувствовала это так остро, что едва ли могла устоять на ногах, противостоя желанию сбежать. Но не сейчас. В этой сцене должна быть точка, и поставить ее должен — Малфой. — Что ты хочешь услышать? — он прищурился и демонстративно закатал манжет, обнажив левое предплечье. Драко не спешил поворачивать руку, пару секунд обдумывая свои действия. Все изменится, когда она узнает — в этом он был уверен. — Что ты поцеловала меня, а я ответил? Что продолжал целовать, зная, что это ошибка? В пространстве повисла давящая тишина. Гермиона смотрела на него с вызовом, без тени смущения, словно его слова не откликнулись странным трепетом внутри, а потом, когда он произнес последнее слово, горечью. — Тебе не обязательно говорить мне все эти вещи, ничего не изменилось. — Уверена? — Драко горько усмехнулся и медленно протянул руку в сторону гриффиндорки, открыв её взору левое предплечье. Гермиона замерла. Всё внимание девушки было приковано к ужасной, почти что тошнотворной картине на руке слизеринца. »…она внушает ужас…» Бледная кожа была изуродована ярко-чёрной отметиной: череп со змеёй, выползающей изо рта. Кожа вокруг была исцарапана до крови, казалось, что кто-то истерзал руку самыми жестокими способами. «Кто мог сделать это? Такое красивое белоснежное полотно — его кожа». — Боишься? — Драко широко улыбнулся и, не отводя от неё взгляд, наклонился вперёд. — Правильно. Беги, Грейнджер, прячься под маминой магловской юбкой и больше никогда не суй свой нос в мои дела. Уяснила? — Я не боюсь тебя, — сказала Гермиона. Она сняла ожерелье и вложила его в руку слизеринца. Равнодушие, с которым девушка посмотрела на него, несомненно бы задело любого. Малфой не был исключением. — Но мне страшно, что сейчас мы стоим рядом, а завтра наши волшебные палочки будут направлены друг на друга. И этот выбор — твоя ошибка. — Тогда, тебе следует лучше подготовиться, — сказал парень, сжимая ожерелье до боли в ладони. — Если не научишься использовать Непростительные, то долго не продержишься. — Я не стану такой, как ты. — Боюсь, Грейнджер, это не зависит лишь от твоего желания, — тень иронии проскользнула на его лице. Он поправил рубашку и подошел к дивану, как бы нечаянно задев бедро девушки, позади которой лежала его мантия. — В следующий раз, если захочешь зайти дальше, то просто хорошо попроси. Меня не интересуют поцелуи без продолжения. Гермиона не успела ответить. К горлу в момент подступил предательский комок. Слова Малфоя застали её врасплох, после чего на лице гриффиндрки появилась явная растерянность и глубокое смятение. Тень ироничной улыбки промелькнула на лице Драко. Он поспешил оставить её в одиночестве, потому что сам безумно нуждался в нем. Слизеринец чувствовал на себе взгляд Грейнджер, вероятно, они думали об одном и том же. Завтра будет новый день, новый повод избегать друг друга. Драко зашел в спальню и тихо прикрыл дверь, прислонившись к ней спиной. Мантия упала на пол, комнату освещал лишь лунный свет, проникающий сквозь небольшие окна. Он сложил руки на груди, подошел к своей кровати и плюхнулся на мягкое покрывало. Обрывистое дыхание заполнило тишину. Так обычно происходило, когда Малфой начинал над чем-то глубоко размышлять. Он действительно думал. Думал над тем, что его ожидает завтра и о том, что Грейнджер может стать для него настоящим испытанием. «Я похоронил свое лицо ради тебя».