Эксперимент 605 прошел неудачно

На 137-м разъезде, недалеко от маленькой реки Чоргот, разместился 141 мотопехотный взвод. 38 человек, не считая командира. Спереди лес, справа было зыбкое болото которое на много километров упиралось в глубь леса. Сзади была река. Разгибаясь полукольцом, она брала правее, заодно подкармливала болото чистой водой. Шел август 1942 года. Немцы пока что еще не прорвались в глубь, наши еще держали линию фронта и эти места пока что были тихими и спокойными. Ночью иногда, а особенно в сырое время, с запада доносило тяжелый гул артиллерии. Обе стороны, на два метра врывшись в землю, окончательно завязли в позиционной войне. На востоке немцы день и ночь бомбили канал и Мурманскую дорогу. На севере шла ожесточенная борьба за морские пути. На юге продолжал упорную борьбу блокированный Ленинград. А здесь был курорт. Иногда ночами, за лесом, можно было слышать как ревут тяжелые моторы грузовых немецких самолетов. Поэтому в лагере для таких случаев имелись две зенитные установки. Но самолеты летели не в близ лагеря, а облетая лес, тем самым обеспечивая себе безопасность над болотами. Не достать. Только снаряды потеряем. Сам взвод разместился на невысоком бугре. Хорошо разместился. И видимость и слышимость отличная. Да и лес хорошо нас прикрывал от чужих глаз. Мы - молодые ребята от 18 до 23 лет совсем недавно попали в эти края. Очень разношерстный был взвод. Кто-то в копейку с пяти метров попасть мог, а кто-то как автомат держать не знает. Кого-то только призвали, а кто-то уже был переведен. Наш командир - Корольков Прохор Игнатич, был дядькой в годах, эдак лет 45 ему было. Командир наш уже в звании старшего лейтенанта, чем он очень гордился. Строг и до тошноты правильный. Но дело свое знал не хуже армейского устава. Меня, сержанта - зенитчика, так же перекинули из основных сил. Сюда нас отправили охранять периметр. Мы не совсем понимали что же надо было охранять возле густого леса да болота. Разве что как разведка или охрана перекрестка дорог. Но никто не задавал лишних вопросов. Приказ был один: охранять и доложить обстановку. Чем мы собственно и занимались. Каждый день группа из числа 5- 6 солдат ранним утром шли на разведку и проческу леса. И примерно к обеду возвращались обратно. Сменялась утренняя разведгруппа на обеденную и снова пропадали в лесу. Так же делалось и вечером. Попутно старшие ребята учили молодых уму-разуму. Делать было то особо нечего. - Эй, Борис, не спишь? Я стоял на часах вместе с моим знакомым из зенитчиков. Молодой парень, мой одногодка. Стояли мы аккурат возле переезда, смотрели периметр. - Нет, не сплю. - устало ответил я. А спать хотелось. *** На днях случилось. Из-за леса вновь послышалось грохот и тяжелый гул моторов немецкого самолета. Хорошо мы так удивились ведь летали они только ночью. Доложили командиру. Тот отдал приказ: стрелять на поражение в зоне досягаемости. Зенитные установки были готовы и заряжены, благо зенитчики тоже были. А гул приближался и с каждой секундой нарастал. И вот, на расстоянии примерно десяти километров над землей, вдали пролетает он: бокастый, серебристо - черный. Даже без бинокля его хорошо было заметно. - ПАЛИ! - махнул рукой Игнатич. Колька, один из наших зенитчиков, дал прицел. Раздался тяжелый вздох 52К. Полетел заряд. Не долетел. Мимо. - ЗАРЯЖАЙ! - раздается над лагерем. Снова прицел, снова мимо. А самолет специально летел медленно, вот-вот упадет, потеряв скорость. Дразнился. Но как только прогремел первый выстрел он тут же набрал высоту и взял на восток. - Эх, упустили. - с досадой прогремел наш старик. В тот вечер лагерь стоял на ушах. Телефон Прохора Игнатьича не умолкал до глубокой ночи. Командование сначала долго высказывало претензии по поводу упущеного вражеского самолета. Потом дало приказ: усилить патрулирование переезда, прочесывания леса. В случае чего сразу доложить. Но так нам сказал Игнатич. Было видно что он знает немного больше, но почему - то умалчивает. *** Спать сильно хотелось. Не от того что устал за день, нет. Клонило от тишины. - Вот скажи мне, Корнушев, отчего нас тут поставили, а? Дорога пустая, никто по ней давно не ездит. Разве что проедет тут машина раз в две недели и то наши. Или провизию да снаряжение нам по ней доставляют. - Не знаю. - задумчиво ответил я. - Но знаеш, Руслан, думаю, нам еще многое недоговаривают. Видел какой был наш медведь сегодня? А ведь опять звонили с выше. - Злой. А еще угрюмый и кажется чем - то обеспокоенный. - призадумавшись сказал Лаврентьев. - Правильно. Что - то да будет. - пытаясь дальше хоть как -то разбавить тишину сказал я. - и, почему - то, мне кажется, что тот самолет не зря так низко летел. Со стороны лагеря послышался звук мотора. Это ехал наш сержант Григорий Мотыгин нам на смену с еще одним солдатом. Они тут простоят до утра, а утром их сменят другие. Хороший но угрюмый человек этот Гриша. Говорят потерял он в первый месяц всю семью. Одинехонек совсем остается. Вот и ходит не улыбнется. Стали в по стройку смирно, поприветствовали его. - Рапортируйте солдат. - коротко, по военному, сказал Мотыгин. - По периметру чисто, за время ночного дежурства ни одного транспортного средства не наблюдалось. - ответил я. - Вольно солдаты. Значит так. Товарищ старший лейтенант получил приказ завтра на рассвете демонтировать лагерь и перейди на новую точку охраны. - А чем старая - то им не нравится? - удивился Руслан. - А тем товарищ Лаврентьев что вас не спрашивается, Приказ был отдан и принадлежит в исполнение. Сейчас ступайте, отдыхайте. Завтра много работы. Доехали мы сравнительно быстро. Каждый разбрелся по своим углам. Я взобрался к себе на верхнюю полку, но сон почему-то не шел. Все казалось что слышал я звук того самого тяжелого мотора немецкого самолета.