Эксперимент 605 прошел неудачно

Странно это все. Вот так вот едешь полужив, полумертв. Ты подпрыгиваешь на неровностях бетонного пола вместе с каталкой. Слышишь шуршание колесиков. В ушах стоит писк и небольшой шум. Тебе хочется сопротивляться, а сил попросту нет. Поэтому, я целиком и полность отдал себя на милость судьбе. Не знаю куда на сей раз: в камеру, к себе, или в другое помещение? Этот вопрос не вызывал у меня интереса. Я апатично пялился на потолок, на ряд ламп, на провода под потолком. Казалось, время остановилось. Открылись двери. Проехали еще с десяток метров. Вот мы остановились. Выложили меня, вместе с простыней, на лежанку. Накрыли чтобы наверное не замерз. Хотя в помещении было на пару градусов теплее чем в коридоре или моей камере. Руки, ноги привязали кожаными ремнями к ней...снова. Что б не дернулся. Не уж-то я такой опасный? Ослабленный человек против крепких и тренированных. Как только я был обездвижен, надо мной засуетились ученые. Подключили меня к различным приборам. Те начали ритмично - раздражающе пикать. Что-то укололо в руку, запекло в груди. Вот они закончили, все ушли, а я остался. Лежу, вентилирую. Фиг пойми сколько я так лежал. Кажись отпустило. Я снова пришел в себя. Подергал конечностями, понял что привязан. С трудом приподнял голову. Ой, ну надо же! Меня привезли в новое помещение этой хрен знает какой лаборатории. Как я это понял? Cейчас обьясню. Стены, потолок, пол - все белые. Ну или почти белые. Под потолком два ряда ламп висит. Рядом ни души, хотя койки, на которой я лежу еще были. Между койками белые простыни - перегородки повешены. Сейчас они отодвинуты, из-за ненадобности. Посмотрел на себя. Не, с таким углом не рассмотрю. К одиночеству я давно привык. И к тишине тоже. Поэтому та хрень пикающая мне надоедала. Но достать не достану. Я то связан. Чувства по видимому тоже возвращаются, потому что я постепенно начал ощущать легкую боль в районе лопаток и... кхем... копчика. Да, именно копчика. Не ниже не выше, а именно там. В спине не давило, не мешало, а слегка болело. Попытался подвигать спиной. Странное чувство, непривычное. Поерзал тазом. В районе поясницы по ощущениям как будто хвост растет. А вот кожа... По ощущениям она была сухой, очень сухой. И жглась больно. Как будто бы целый день пролежал на летнем солнце и обгорел. Вот слышу, кто-то зашел. О чем-то болтают и кажется даже спорят. Подошли ко мне. Двое докторов с третим военным. Ученые осмотрели, пощупали тело. Измеряли температуру и давление. Проверили показания приборов, попутно записывая все в синий журнал. Кажется я где-то его уже тут видел. Проверили глаза, посветив в них фонариком. Сказали показать зубы, осмотрели и их. Потом перешли на руки. Но что удивительное в этом осмотре. Их прикосновения я почти что не ощущал. Будто нервные окончания... омертвели. Вот вижу один осматривает мою руку. Берет ее, проводит пальцами вдоль вен. Тянет легонько за кожу, щиплет. Что-то сказал своему коллеге. По интонации кажется он спросил. Тот ответил одобрительно. Достал из кармана небольшую баночку. Что-то сказал, показал на глаза. Понял. Хочет мне глаза закапать? Ну а чего? Раз уж я эксперимент, то дерзай. Закапал. Сразу было неплохо. А потом... как-то все поплыло перед глазами. Стало все мутным. Объекты потеряли свои очертания и превратились в цветные пятна. Я только и различал цвет и свет. Глаза защипало. На раздражение они тут же заслезились. Мотаю головой, мол неприятно. Вот вижу яркий свет. Снова фонариком светят. А щиплет все сильней. Хотел уже сказать что болит, но боль как появилась резко так и прошла неожиданно. Зрение тут же стало прежним и кажется даже лучшим. Еще немного поспорив, они таки пришли к выводу, что со мной всё идёт по плану. Так я перевел их некоторые слова. Покрутившись около меня, один из них пошел в дальний конец этой комнаты. Чем то там шумел, что то видимо брал. Пришел. В одной руке капельница на штативе. Я такие в госпитале видел. В другой шприц пустой. Взял у меня образец крови, поставил капельницу. Жидкость медленно капала по прозрачной трубке мне в руку. Ушли. А я остался. Снова один. В камере хоть походить, подвигаться можно было. А тут не шелохнешься. А лежать было... нормально.