Dreams

      Вторая встреча с «дедушкой» прошла «в теплой и радостной» обстановке. Все так же молча громила провел меня в дом, все так же улыбчивый старичок хихикал, и потирал ручками. Однако во мне что-то изменилось, меня охватило состояние равнодушия к себе и ко всему. Страха уже не было. Такое состояние позволило отстранено понаблюдать за обстановкой и людьми. Старичок вовсе и не был таковым. Был мужчина, зрелый, скрюченный болезнями. Они же накинули ему на лицо дополнительно морщин и седины. Когда он наклонился за поленом для камина, хотя на дворе было тепло, лето же, в распах ворота заметила, что грудь сверху вниз пересекает шрам. Такое бывает, когда делают операции на сердце. Грудина разрезается по середине, ребра разводятся в сторону, открывая доступ к сердцу, и потом все сшивается. Такое бесследно не проходит, человек потом всю жизнь сидит на таблетках, глотая их горстями. Кому-то не везет, так как таблетки достаточно дорогие, и тот долго не живет без них, у кого же средства есть на лекарства, тот может протянуть еще долго. Дядька, как вижу, средства имел и в достаточном количестве. Палка в руке, пришаркивающая походка, седая борода на все лицо, дополняли образ и мужчина превращался в немощного старика. Эту то роль он и играл. Со стариков спрос меньше.       — Ну что, внучка, справилась, как мне сказали. Быстро у тебя всё, хе-хе, молодец, башковитая.       — Да и правда, чего тянуть. Все мы смертны, прости меня господи, только одни дольше небо коптят, другие меньше. А некоторым вообще помогать нужно уйти, мешают они, хе-хе.       — Не крився, не крився. Все мы смертны. И ты тоже когда-нибудь умрешь.       — Молодец, справилась. А вот тебе мой подарок, как и обещал: у этого нехорошего человека, что ты успокоила, были под руководством несколько точек. Стекляшки. Сбор стеклотары. Теперь они твои. Я уже обо всем договорился. А дальше, вертись как хочешь, нужны будут деньги, поймешь что там и как, приработок найдешь. Голова на плечах у тебя, как я вижу есть, хе-хе. А я за тобой присмотрю. И Кабана тебе в помощники определю, хе-хе. Подружились уже, небось, хе-хе.       — Я же еще школьница, кто же меня будет принимать всерьез?       — А за это я не волнуюсь. Я знаю, я тебя всерьез принимаю, нужным людям шепну, а непонятливым сама жизнь подпортить сможешь, хе-хе.       Так я получил «под контроль» четыре стекляшки. Деньги нужны, крутись как хочешь.       Визит по точкам вызвал только брезгливость. Стекляшки они и есть стекляшки. Стандартные павильончики-аквариумы, облицованные рифленым металлом, с большими давно немытыми стеклами, создававшие антураж аквариума, внутри стопки пустых и заполненных ящиков под стеклотару. И все насквозь пропахло перекисшим пивом. Аромат дополнялся запахом грязи и мочи от давно не мытых тел посетителей, одетых в давно нестиранные обноски. График работы стекляшки был с 8 до 19. Посетители выстраивались с самого утра, за полчаса до открытия, и начинали громко переругиваться, обсуждая прошедшую ночь и хвастая уловом. Дождавшись открытия они радостной толпой вламывались внутрь, сдавали бутылки, хватая за горлышки заскорузлыми от грязи пальцами, получали деньги и тут же из приготовленной стопки ящиков с пивом вытаскивали вожделенные пузыри. Не уходя далеко от крыльца тут же вскрывали крышку, одним ударом по ней, прислоняя к остаткам металлических перил и жадно, взахлеб вливали внутрь содержимое бутылки. У некоторых это было пиво, а некоторые «счастливчики» так вливали в себя и водку.       Неделя визитов по стекляшкам пробуждало ко всем ним ненависть и отвращение. Эти люди могли бы жить лучше, чище, их доходы от сдачи бутылок были сравнимы с доходами высококвалифицированного токаря, строителя, но они ничего не хотели менять в своей жизни. Не-на-ви-жу!.       Эмоции, эмоциями, но деньги надо было как-то зарабатывать. После наркоты привычка ни в чем себе не отказывать появилась, а отвыкать тяжело. Значит, нужно как-то использовать те ресурсы, что есть, а потом попытаться потребовать большего. Однажды, слушая разговоры визитеров, пришла к неожиданному выводу, стало понятно, почему бутылки из темного стекла принимали дороже, чем прозрачные. Среди любителей пива существует устойчивое убеждение, что пиво в бутылках из темного стекла сохраняет вкусовые качества лучше, чем в прозрачных. В прозрачных, якобы ультрафиолет солнечных лучей, губит процесс брожения и пиво становится кислым. С одной стороны, рассуждение верно. Наверняка, вы видели водителей дальнобойщиков с загоревшими дочерна лицом и руками, но с другой стороны ультрафиолет проводит триплексное стекло, и кроме того, водила достаточно долго сидит на свету, пиву же не дают застояться, и его скорее выпьют, чем оно испортится на солнце. Но убеждения и логические умопостроения зачастую являются слабым аргументом для убежденных в своей точке зрения людей. Люди вообще склонны к вере чему либо без требования подтверждения фактом. Раз такая ситуация сложилась, то воспользуемся этим.       План сформировался быстро. Осталось технически его воплотить. Потребуются все человеческие ресурсы до каких смогу дотянуться.       Шаг первый — получить человеческие ресурсы. Это просто. Особенно, если есть под рукой посетители стекляшки. По утрам начала приходить до открытия павильонов с авоськой пива. Крутилась возле стекляшки с Кабаном в качестве охраны, туда сюда. Полные бутылки магнитом притягивали взоры жаждущих завсегдатаев. Как будто невзначай заметила эти взгляды, предложила:       — хотите? Все равно чуть позже свое сдадите и купите. Чего ждать то, мне не жалко, сдадите свое и деньги мне отдадите за выпитое.       Сказанное было принято на ура, а я возвеличена в сан спасительницы. Через несколько дней пиво выдавалось в долг, под будущий сбор тары. Завсегдатаи начали меня считать за идиотку, и начали пользоваться моей «добротой» без меры. Набирали в долг пива уже не считая свою задолженность. А еще через несколько дней долги накопились и я потребовала начинать возвращать. Вызывала по одному в подсобку стекляшки и проводила беседу. С Кабаном на пару. В ответ получила ожидаемые отговорки, что якобы потом все будет, но это уже мне было не интересно. Силовая поддержка Кабана позволяла выдергивать их из их жизни и отвозить в гаражи, где все было уже приготовлено. Вдоль стены сварен металлический бак, к нему подведены краны с водой и слив. Вдоль бака труба. Должники приковывались к трубе, сажались на цепь. Задолжали — отрабатывайте долги. Плата несколько копеек за отмытую бутылку. В минус съеденное. Еда же — просроченная колбаса, черствый, залежавшийся хлеб. Вода в кранах, напьетесь. Не хотите вести нормальный образ жизни, не хотите трезветь, я вас заставлю.       Ordnung muss sein (порядок должен быть) как говорила немецкая вывеска на воротах одного лагеря.       Кроме отмывки бутылок требовался еще второе действие — обработка плавиковой кислотой и последующий окрас прозрачных бутылок. Кислота штука страшная. С ней надо работать осторожно. Её пары ядовиты, а мне мои легкие еще дороги, особенно после экспериментов с хлором. На этот этап были назначены самые отъявленные бузотеры, отказывальщики мыть за долги. Не хочешь мыть, тогда просто бери щипцами бутылки и макай в кислоту на несколько минут, потом вытаскивай и отправляй на помывку. Добровольцы находились. Вот только простота кажущаяся. Со временем от легких останутся одни ошметки. И такой макальщик быстро загнется. Но мне было все равно. Процесс налажен, за месяц на бутылках темного стекла была поднят оборот выручки в три раза.       Помните Маркса: «Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.» Высказывание правда, принадлежит T. Дж. Даннингу, у которого Маркс стащил и использовал эти слова в своей работе. Такие прибыли, по идее сравнимы с доходом от торговли наркотиками, но как показывает практика, эти люди не сдавали бутылки.       Как итог я была вызвана к старичку на разбор полетов.       — Здравствуй внучка, молодец, денежки с земли подняла, хе-хе, молодец. Порадовала старика.       — А что с людишками то решила? Скоро же они начнут дохнуть как мухи, хе-хе. Куда трупы девать будешь? Молчишь? Ладно не переживай, думаю, это уже не твои проблемы, сами разберемся.       — На плюшку, скушай. Вкуусная, с ягодками, сам растил в тепличке. Солнышко помогало. На, не обижай старика, хе-хе, кушай.       — Не надоело ещё нюхать скисшее пиво и терпеть запах грязи? Хе-хе, вижу надоело. А к плюшке тебе другой мой подарок тебе. Стекляшками другие люди займутся дальше. А тебе же вот, премия, хе-хе. На денежку, порадуй старика, приоденься к 1 сентября. Приготовь фартучек, банты. Чтобы обязательно были большие банты… Хе-хе… Последний класс как никак. А давай я к тебе на линейку приду, вспомню молодость, хе-хе.       Такого родственника да в школу на линейку, вот уж, вот уж, не надо спасибо. А он все-таки пришел. Не один, а со своим громилой. Громила татуированной рукой крепко держал меня за руку. Моя ладошка утонула в его лапе, а второй придерживал огромный букетище, который он застенчиво подарил моей классной. Мол, он мой дядя, а я его племянница, приятно познакомиться, а это вам. Классная была в шоке. После такого разговора с моим татуированным «дядей», у которого было совсем недоброе лицо, на котором интеллект особо не проявлялся, она оставшийся год вела себя со мной очень вежливо и никаких попыток причинить мне неудобства не проявляла. И злощастная линейка с отмашкой левой рукой уже не вспоминалась. Угу, причинила бы. «Дядя» попросил не обижать «племянницу», а то он огорчится и придет разбираться.       Потекли дни чередой один за другим. Одинаковые как близнецы. Без особых событий, без запоминающихся лиц. Ничего. Апатия. Кабан теперь ходил за мной как привязанный, волей неволей приходится обращать на него внимание, на его рассказы. Порой он затрагивал тему своей семейной жизни. Часто он переживал из-за того, что он нормальный здоровый мужик, деньги зарабатывает, подарки жене дарит, а ей все не так. Стало любопытно, может на самом деле мужик то не причем, из чувства мужской солидарности может помочь?       Завела дружеские отношения с Анжелой, стала чаще приходить к ним в гости. В подобные визиты старался отправить Кабана из дома куда-нибудь подальше и на подольше, девочкам нужно посекретничать. Несмотря на разницу в возрасте Анжела со мной общалась, вероятно нас сблизило с ней чувство сопричастности к людям, ходящим по грани закона, а может что-то еще. Ей нравилось периодически читать мне нравоучения о том, как правильно себя ставить в этой жизни, мне же была интересна только ее точка зрения на мужчин. По крупицам из оговорок проявилась картина её жизни. Кабан — это источник денег, это сила, однако как любовник он никакой. Ей не нравилась его комплекция, его вес, и она очень страдала, когда он своей массой придавливал её к кровати. Она некоторое время мучилась, а потом нашла выход, познакомилась с симпатичным молодым человеком, который её и радует. Вначале она меняла партнеров часто, но потом быстро пришла к выводу, что все-таки один постоянный любовник лучше. Встречи происходили у неё дома, в ее роскошной двуспальной кровати, предварительно проверив и перепроверив все, что могло ей подсказать, что Кабана дома не будет. Т.е., как говорится, она получала все тридцать три удовольствия с доставкой на дом. Её нравоучения, её лживые отношения с Кабаном, уси-пуси ему в лицо и змеиное шипение про него, когда он отсутствует, все это очень скоро стало мне настолько противно, что оставить все так как есть я уже не могла. План прост и стар как этот мир — надо просто свести их всех троих в одной квартире. Вычислить график визитов и встреч любовников не получилось, оставалось инициировать встречу самой. Все получилось достаточно просто. Так как Кабан в последние дни постоянно ходил за мной хвостиком, то нужно было просто сделать так, чтобы она надолго не оставалась дома одна. В течении двух недель я чуть ли не поселилась у них. Молодая симпатичная и без привычных развлечений достаточно быстро озверела. Осталось теперь назначить какое-либо мероприятие с участием Кабана где-то далеко, и объявить ей как бы невзначай дату, что и было сделано. В назначенный день я встретила Кабана и сказала, что все отменяется, план поменялся и мы идем в другое место, а пока можно заскочить к нему попить чайка благо не далеко, время терпит. По моим расчетам любовники уже должны были встретиться. Наш визит стал неожиданностью. Хотя мы достаточно быстро открыли дверь, в комнате, кроме Анжелы слегка одетую в легкий халатик на голое тело, никого не было.       Кабан правда обратил на это внимание, но значению не придал:       — О, ничё так мужа встречаешь. Мне нравится. Чего разделась то, жарко что ли?       В городе еще держалось тепло, радуя всех теплыми денечками бабьего лета. Сегодняшний день и вправду был достаточно теплый, створки окон были раскрыты, но сами окна были задернуты шторами, создававших полумрак и легкую прохладу.       — Да, жарковато стало. Вот, думаю ванну принять. А вы чего так рано?       — Не, ничего, вот заскочили чайку глотнуть да дальше двигать.       Я сидела и думала, куда бы мог спрятаться любовник. Особых мест не было, кроме традиционного шкафа. Значит надо бы двинуть Кабана к шкафу. Подошла к нему, посмотрелась в зеркальную полировку полотна двери, задумчиво провела ногтем по полировке, раздался противный скрип. Кабан с Анжелой синхронно повернули головы на звук. Заметила, что Анжела еще и побледнела, значит парень прячется в шкафу. Слегка приоткрыла створку. Внизу увидела парня с круглыми от страха глазами. Я смотрела на него улыбаясь, а он на меня. Глядя на него я спросила, Кабана:       — Переодеваться то будешь? Запаришься же в этом. В глазах парня плескался страх, но при этом буквально чувствовалось его отношение ко мне — «вот сука».       — Да, не, не буду. Нормально всё. На лице нарисовалось облегчение, когда я начала закрывать створку.       — А может рубашку сменишь? — створка снова приоткрыта, — Все легче то будет.       Кабан подошел к двери, посмотрелся в зеркало на внешней стороне створки двери и сказал:       — не, не надо, нормально все.       Интересно, парню надо кровообращение бы проверить, ну нельзя же так быстро менять цвета. То бледный, то красный, то снова бледный. Анжела же сидела в кресле, сжавшись в комочек и, глядя на меня, как кролик на удава, и вероятно гадала, раскрою я дверцы или нет. Почему-то, мне стало жалко их, решила что свои семейные проблемы они решат и без меня, да и парень что сжался на полу шкафа, нервно сжимая комок одежды, был совсем жалок. Кабан что-то говоря, о чем-то шутя, ушел на кухню, я посмотрела еще раз на парня, поймала его затравленный взгляд, и тихо спросила:       — как самочувствие? , и провела снова ногтем по стеклу, вызывая неприятный скрип.       — Страааашно? Ну, ну.       Потом решительно захлопнув дверцу и пошла на кухню. Думаю пареньку и без последующего скандала не сладко показалось — порой ожидание переносится тяжелее события.       Мы вышли из подъезда и немного задержались возле машины, подспустило колесо. Пока он возился с ним я сидела на скамеечке качала ногами и просто ждала. Неожиданно распахнулась дверь подъезда и на крыльцо буквально вывалился парнишка, чье лицо я видела в шкафу. Увидев меня, Кабана, он вздрогнул, побледнел, схватился за сердце и сполз по дверному косяку.       — Кабан, тащи парня в машину и быстро мчи в больницу, видишь человеку совсем хреново.       В больницу мы успели вовремя, сердечный приступ это вам не шутки. Парень потом еще лечился, а я ему носила апельсины. Выздоровление шло не очень быстро. Может апельсины были плохие, а может влияло то, что я перед тем как зайти к нему в палату проводила ногтями по стеклу, вызывая скрип и говоря «страаашно?», кто знает…       Бабье лето затянулось и сентябрь был теплый практически до своего конца. Хотя и считалось, что идет календарная осень, но погода радовала всех теплыми солнечными деньками. В один из таких дней меня решил порадовать и «дедушка». За мной заехал после школы его громила и отвез в особняк. Хотя погода была теплой, в комнате был затоплен камин. В кресле-качалке напротив камина сидел старик, закутанный в плед, и задумчиво глядел на огонь. Когда я вошла в комнату, он жестом показал на соседнее кресло. Я села. Мы сидели и молчали глядя на огонь. Через какое-то время дядька прервал молчание:       — да, верно говорят, что можно смотреть долго на три вещи: на огонь, на текущую воду, и на то, как работает другой человек, хе-хе.       — Не соскучилась по работе? Денежка-то небось заканчивается, а?       — Ну ничего страшного, вмиг все поправишь. В общем, есть у меня для тебя подарочек, хе-хе. С бутылками ты справилась, потому поручаю тебе стеклорезки. Все одно, что в бутылках стекло, что здесь стекло, хе-хе. Разберешься, в общем.       — Как рада подарку? Хе-хе, вижу что рада. Ну все, ступай, документы тебе передадут.       Я уезжала со ощущением некоторого охренения. Я, по сути, еще маленькая девочка, а мне поручают такие вещи как управление предприятием. Хоть и небольшим, но предприятием. Я помню разговоры прошлой жизни, что вел отец на кухне, о том, какой у них хреновый мастер, вот он бы на его месте, и т.д. и т.п. В жизни многих обывателей стать директором — мечта всей жизни, предел достижений, результат работы в течении долгих лет. На меня же все это обрушивается, чуть ли не по принуждению. Хорошо хоть одно, сумму заработка хоть не обозначили, но если я справлюсь она будет. С другой стороны, а что я теряю? Ничего. Решено, посмотрю, что там за стеклорезка и с чем её едят.       Стеклорезкой являлось гаражное сооружение, возле строящейся многоэтажки, с большим столом раскроя, с несколькими контейнерами листового стекла. По идее, основная цель сооружения было резка оконного стекла для строящегося дома, но дом в сроках затянули, и стекло пускали под резаки уже всем желающим. Персонал состоял из двух человек. Старший резчик Иваныч и его помощник Миха. Иваныч бывший прапорщик в отставке с соответствующей манерой матерного разговора. В его речи было очень мало обычных слов, они употреблялись как редкие связки матерных трехэтажных сочетаний. Хоть я и жил в прошлой жизни в общаге, служил в армии, но и там я таких загибов не слышала. Миха же был шалопаем, бывшим птушником, который особо в жизни себя не нашел. Так и был на подхвате. Иваныч любил подтрунивать над ним не злыми шутками, тот же не обижался. Диалоги между ними иногда нужно было просто записывать. Фольклор, однако. Иваныч ещё любил выпить, по утрам у него тряслись руки, но после дежурной стопки тремор прекращался, и резал, когда приходили редкие посетители, он мастерски. Так и жили. Доходов у этого предприятия особо не было, скорее наоборот были убытки, из-за того, что платилась зарплата, простаивали контейнеры со стеклом, которые могли быть превращены в живые деньги и снова пущены в оборот. Кроме того стекло воровали. В общем все грустно. С неделю наблюдала за всем этим и понимала, что денег мне не видать, если все так и будет продолжаться и проблемы не решать.       Если подумать, то любая проблема начинается с ее анализа. Это как с инстинктами. Надо разложить все по полочкам и понять, на что надавить, все и получится. Если стекло залежалось, значит нет спроса, а значит спрос нужно создать. Осень хороша тем, что за ней идет зима, а это холода, значит все те, у кого в окнах плохо со стеклами, будут мерзнуть. Мерзнуть никто не любит, значит пойдут в стеклорезку, а значит появится спрос. Логично? Вроде логично. В этих рассуждениях короткое суждение такое: люди пойдут, когда у них нет стекол в окнах. Значит что? Правильно, нужно создать ситуацию, когда стекла массово разбиваются. Видели кино про войну? Все верно. Взрыв, и стекла по вылетают сами. Значит нужно: взрывчатка и многоэтажки, стоящие рядом. Со взрывчаткой тоже все просто, как сделать хлороформ я помнила, это просто, осталось к нему добавить абсорбент, пару компонентов и все. Ну в крайнем случае можно сделать из азотной кислоты и глицерина динамит, но с ним заморачиваться не хотелось, уж больно нитроглицерин неустойчив. Взрывчатки сделала много, упаковала в посылочный ящик, осталось доставить и взорвать. Желательно ночью, когда на улицах людей нет — нет свидетелей, да и случайные прохожие не пострадают. Ящик выбрала похуже, чтобы, когда он будет лежать, ни у кого не вызвал желания забрать его себе. Вечером, после того, как мусоровоз уже уехал, отнесла его к мусорке, стоящей между двух высоток и заляпала грязью и слизью испорченных продуктов. До следующего приезда мусорщиков вряд ли его тронут. Мне повезло, на помойку кто-то выбросил старый детский ватный матрас, красно белую полоску и в застарелых желто-коричневых пятнах. От него остро воняло мочевиной. Повезло в том, что поначалу хотела использовать запал, а теперь его роль сыграет матрас. Набросила матрас на ящик, растеребила его ватные внутренности и засунула туда горящую спичку. Задув огонь, добилась чего хотела, вата начала тлеть. Тлеть матрас будет долго пока загорится, мне хватит времени уйти. Я давно уже была дома, ходила из-угла в угол, но покоя не находил. Сработает или нет? А ближе к ночи прогремел взрыв. Он был сильным, все окна в двух девятиэтажках и в соседней пятиэтажке по вылетали. Стеклорезка на утро была работой загружена. Люди приходили нескончаемым потоком, заказы принимали уже на неделю вперед, застоявшееся стекло в контейнерах стало быстро убавляться. Я принимала заказы, аккуратно записывая размеры в клетчатую тетрадь, Иваныч не разгибаясь резал, Миха таскал листы. Нас так припахали, что кроме как по делу разговоров мы не вели. Так и работали, пока не заметила знакомую волгу: это за мной. Снова знакомый особняк, но встречали меня по другому, не как в прошлый раз с плюшками. Совсем иначе.       Старик все также сидел в кресле. На столике рядом что-то лежало, прикрытое газетой, на которой постепенно проступали мокрые пятна.       — Ну иди ко мне, внученька, иди. Слышал, слышал все уже о твоих успехах. С многоэтажками это ты лихо провернула. Ну иди сюда, иди получишь заслуженную награду.       Я подошла к его креслу, он вдруг быстро наклонился, крепко схватил меня за руку, притянул к себе, и вдруг, повалил меня на свои колени. Одной рукой он крепко удерживал меня, пресекая все попытки вырваться, второй сдирал колготки, трусы, оголяя мой зад. А потом пришла боль!!! Он откинул газету, под которыми лежали вымоченные розги и пустил их в ход.       — Дура, — орал на меня он, хлестко и очень больно стегая по заднице хворостиной, — ты чем думала?! Я тебе сейчас мозги то вправлю!.       Сначала я орала, визжала, пыталась вырваться, но силы быстро закончились. Весь зад горел огнем, слезы непрерывно лились из глаз, сил хватало только выть. Экзекуция закончилась, меня отпустили.       — Ну, дошло, за что получила?! Нет?! Угробить себя захотела?! А если бы сама взорвалась? А простые люди то в чем провинились?! Хорошо без жертв обошлось, а если бы нет? Дура!!!       — Значит так, в стеклорезке больше не появляешься. Денег тебе дадим. На этом все.       Обратную дорогу я лежал на заднем сиденье, пытаясь лечь так, чтобы зад ничего не касалось, и не толкало на ухабах. Было больно, обидно. Ну, сволочь, ну я тебе устрою!       Прошло дня три, боль ушла, а вот урок заполнился. Злость осталась, но умом я понимала, что он был прав. Что ж, пока наказывать не буду, через него деньги мне достаются.       Прошел сентябрь, октябрь. Наступили каникулы. Когда еще мне позволят заработать я не знала. Снова вернулась в родной ларек. Дни текли чередой. Школа, тренировки, уроки, смены в ларьке. Скучно.       В первый день каникул раздался звонок. В дверях стоял хмурый Кабан: — поехали, тебя шеф хочет видеть. Жду в машине.       С Кабаном мы в последнее время после стекляшек не общались, общих дел не было, а самой искать его общество не хотелось. Мы быстро добрались до усадьбы. Всю дорогу Кабан молчал, на мои вопросы не отвечал, и высадив меня Кабан остался ждать в машине. По знакомому маршруту сама прошла в дом. Что-то смущало меня, какая-то необычность. Потом поняла — тишина. В доме громила проводил меня в комнату к шефу на 2 этаж. В комнате стоял запах лекарств.       — проходи, Санька, присаживайся, порадуй старика, хе-хе. Видишь, приболел чуть.       — Ну что? Как жизнь молодая? Мозгов прибавилось? Подарок есть у меня для тебя. Поедем с тобой в лес отдыхать. У тебя сейчас каникулы, делать тебе нечего, да и мне врачи сосновый лес рекомендуют. В общем завтра полетишь со мной. Тебе полезно будет и мне развлечение.       Все попытки возражать пресекались на корню: — всё, что бы завтра к девяти была собрана и готова к дороге.       Если честно, то его я просто боялся, потому с утра сумка с вещами стояла в прихожей.