Red Riding Hood and Wolf

      — Олег! Стой!       Запыхавшийся голос раздается за спиной, голова рефлекторно дергается, но Волков упрямо шагает вперед, не разбирая дороги в ночи. Да это и не важно сейчас. В Венеции трудно потеряться. Он проверял.       — Да черт тебя подери… Олег! Остановись!       Шаги стали ближе, чаще, словно Разумовский из последних сил сдерживал себя, чтобы не начать бежать. Олег невольно ухмыльнулся. Завернув в первую подворотню, он резко развернулся и замер, ожидая. Сергей вылетел из-за угла, нервно ища его взглядом. В неверном свете ночных фонарей Олег увидел несчастное, обеспокоенное лицо Разумовского и против воли смягчился, усилием заставляя себя хмуриться.       — Вот ты где! — Сережа тяжело дышал, прижимая ладонь к боку. — Я уже думал, что потерял тебя.       — У тебя сегодня были все шансы. С той игрой, что ты затеял. Мы могли бы умереть.       — Но не умерли же, — Разумовский слегка улыбался, подходя ближе. — У меня все было просчитано! Всего лишь жесткое оглушение, ну и немного краски для драматичности.       Изящные ладони в белых перчатках легли на плечи, чуть сжимая их. Олег мог бы его оттолкнуть, ударить, сломать, но не хотел, даже сейчас.       — Но зачем… так?       — Я должен был ему отомстить, заставить почувствовать, как весь мир рушится, потерять самое ценное. Но я же не сумасшедший, — взгляд Разумовского стал тверд и серьезен.       — Ты поставил на кон меня, — этого поступка Олег никак не мог понять. Это причиняло боль хуже физической.       — Твой ошейник был сломан, помнишь? И у меня не было выбора. Иначе бы он не поверил! Ведь ты самое дорог… — Сережа резко замолчал, хлопая глазами. Лицо Олега немного вытянулось от удивления — это было самое близкое к признанию, что он слышал. Выражение лица Сережи сменилось игривым. Двумя пальцами он подцепил шнурок на шее Волкова, потянув на себя.       — Ну же, Олеж, не сердись на меня… Смотри, тут совсем никого нет, удивительно, да?       Волков прикрыл глаза буквально на секунду, перед его внутренним взором пронеслось воспоминание из далекой юности.       Они идут вечером по Марсовому Полю, болтая о всякой ерунде. Уже стемнело и им скоро нужно возвращаться. Но пока что они только вдвоем и весь мир ощущается лишь декорацией для их истории.       — Олег, Олег, смотри!       Сережа хватает его за руки, заставляя крутиться вокруг себя.       — Что? Что такое? — Олег вертит головой, не понимая куда именно нужно смотреть. Они остановились под огромным дубом, окруженным живой изгородью, что скрывала этот уголок от любопытных глаз и шума машин.       — Никого вокруг! Удивительно, да?       Сережа смотрит с надеждой, улыбается насмешливо, чуть закусив губу, сильнее сжимая в ладонях его пальцы. И Олегу ничего не остается, кроме как фыркнуть, закатить глаза, а потом притянуть Разумовского к себе.       Волков сильно выдыхает, увидев все тот же взгляд синих глаз — полный надежды и ожидания. Веснушки так же рассыпаны по бледным щекам, речной ветер треплет рыжие волосы, забираясь под распахнутое пальто, заставляя Разумовского немного дрожать. 　 Олег обнимает его за талию одной рукой, а другую кладет на шею, чуть поглаживая большим пальцем уголок улыбающихся губ.       — И правда. Удивительно.       Олег наклоняется, поддавшись, и мягко целует, заново вспоминая вкус и неожиданную нежность. Как давно он этого ждал… С самого побега Сережа был одержим местью и не подпускал его ближе чем нужно. Эти мысли раздражают. Он пытается выкинуть их из головы и не может.       Ладонь Олега скользит по шее, чувствительно сжимает плечо. Сильными пальцами он хватает Сергея за лацканы пальто, дергая на себя, заставляя тянуться, отрывая пятки от земли. Сережа что-то пронзительно-резко стонет, не разрывая поцелуй, а только лишь выгибаясь навстречу, просто вынуждая Олега вжать его в стену.       Перчатки Разумовского полетели на землю, а ловкие руки расправились с пуговицами пальто. Прохладные пальцы забрались под футболку, поглаживая и царапая, заставляя дрожать от каждого прикосновения. С тихим рыком Олег уткнулся в шею Сережи, разведя коленом стройные ноги, прижимаясь ближе и чувствуя одинаковое возбуждение.       — Пойдем… — хриплый голос Разумовского словно огнем по нервам. — Во Дворце ещё столько интересных комнат…