Lightning Only Strikes Once

      - Нет, пап, я не знаю их численность, - разочарованно говорит в приемник Уэллс. - Говорю тебе, я ничего не скрываю о землянах, я просто... - он прерывается, когда в палатку входит Кларк, и устало улыбается ей.       - Привет, Канцлер, - любезно говорит Кларк, чтобы Джаха знал, что она тоже здесь. Внутри она раздражена. Джаха расспрашивал не только своего сына, но и ее саму, о количестве землян, об их позиции, об их технологиях и тому подобному, причем несколько раз. Он уже рассматривает их как угрозу, хотя слышал о них лишь позитивные вещи.       Можно подумать, что он просто пытается рассчитать любые возможности. Но, учитывая прошлые события, ей больше не хочется давать Канцлеру возможность сомневаться.       - Здравствуй, Кларк, - слегка огорченно говорит Джаха. - Я поговорю с тобой позже, сын.       Уэллс выключает приемник и саркастически бормочет ему: «не могу дождаться», а затем поворачивается к Кларк.       Она и забыла о неловкости в их отношениях, о том расстоянии между ними, что они иногда демонстрируют. Она думает, что это происходит из-за должности Джахи в качестве Канцлера, который является судьей, жюри и палачом для всех остальных. Может, теперь это расстояние увеличилось и из-за смерти отца Кларк и ареста Уэллса.       - Не рассказывай ему, - внезапно говорит Кларк.       - Что?       - Не рассказывай ему о землянах ничего, кроме того, что уже знаешь, - разъясняет Кларк. - Ни слова, ладно?       Она помнит, насколько он всегда был верен своему отцу, несмотря на их разногласия. Но она также помнит, когда он и не был верен своему отцу. Когда он отказался бросить Джейка - бросить Кларк - под автобус ради одобрения со стороны своего отца. Его верность к своему отцу колеблется лишь из-за одной вещи, которой является именно она, а прямо сейчас ей нужно, чтобы Джаха сфокусировался на спуске Ковчега, а не на воображении войны с Трикру.       Уэллс смотрит на нее с минуту, а затем кивает.       - Разумеется, - твердо говорит он, и она расслабляется. Уэллс не нарушает своих обещаний, теперь она это знает. - Но я не думаю, что он уже что-то планирует, Кларк. Он просто осторожничает.       - Знаю, - мягко говорит Кларк. - Но осторожность привела к бессмысленной смерти моего отца, поэтому я думаю, что с этого момента он должен быть немного менее осторожным.       - Кларк, - грустно говорит Уэллс. - Я знаю, что ты, должно быть, ненавидишь моего отца, но...       - Я не ненавижу его, - быстро говорит Кларк, замечая его сомневающееся выражение лица. - Нет, серьезно, не ненавижу. Иногда людям приходится принимать ужасные решения. Особенно лидерам. Он поступил неправильно, но он считал, что защищает наших людей. Я не ненавижу его.       Она привносит в свой голос искренность. Это правда. Она не ненавидит Джаху. Она недолюбливает его и не доверяет ему, но она понимает его действия. После того, что сделала она сама, она не может ненавидеть его за смерть своего отца, хотя и не может забыть этого.       Пауза.       - Ты также относишься и к своей маме? Теперь, когда знаешь, что случилось?       - Я не говорила ей, что знаю, - признается Кларк, и Уэллс кивает, будто она лишь подтвердила то, о чем он уже подозревал.       - Почему нет?       Кларк пожимает плечами.       - Она захотела бы поговорить об этом, проговорить это, разобраться в наших чувствах.       Она уже разобралась в своих чувствах. У нее нет желания снова проходить через этот болезненный процесс. Легче просто оставить это в прошлом.       - Может, вам стоит сделать это, - предлагает он.       - Нет, - окончательно говорит Кларк, пытаясь придумать тему для смены разговора. - Так что происходит между тобой и Финном?       Уэллс напрягается.       - Что ты имеешь ввиду? - говорит он.       - Вы разъехались по разным домам, - указывает Кларк.       - Чтобы дать ему с Рэйвен пространство.       - Ты игнорируешь его всякий раз, когда он говорит с тобой.       Уэллс призадумывается, и она почти видит, как он взвешивает свою верность к ней и верность к Финну. Очевидно, она побеждает.       - Я просто... раздражен из-за того, что он сделал, - говорит он и, посмотрев ей в глаза, решает слегка уточнить. - Он... он сделал кое-что, и я думаю, что он должен быть честен в этом. Честен с Рэйвен.       Вопрос внезапно выскакивает из ее рта, без какого-либо вмешательства со стороны ее мозга.       - Он изменил ей?       - Я... - шокировано говорит Уэллс от ее догадки, но все равно признается. - Да, изменил. Когда он не думал, что Ковчег спустится на землю. И я сказал ему, что ему нужно рассказать об этом Рэйвен. Она не заслуживает того, чтобы узнать об этом последней.       Уэллс всегда был наделен очень высокой моралью, хотя он и понимает ценность жертвы и все оттенки серого - в конце концов, он играет в шахматы, и его воспитывал Джаха. Уэллс считает, что счастье и безопасность людей, которых он любит, - самая важная вещь в мире. Он никогда бы не смог понять или принять того факта, что Финн изменил Рэйвен.       Разумеется, вся ирония заключается в том, что хотя он и против вранья Финна, который делает это ради чувств Рэйвен, именно это он и сделал с Кларк. Сейчас нет никакого смысла поднимать эту тему. Кларк знает, что существует огромная разница между этими двумя сценариями с точки зрения жестокости и намерений в действиях.       Кларк задумывается над тем, должна ли она чувствовать себя обиженной. Финн влюбился в нее в другом мире - это же должно задевать ее чувства, раз он так легко заменил ее другой девушкой в этом мире. Будто он просто искал человека, с которым ему можно изменить Рэйвен, а тогда она оказалась лишь самым удобным вариантом. Но вместо этого она чувствует лишь смирение. Финн - очаровательный космонавт... такой исход событий почему-то кажется неизбежным. Тем не менее, она надавливает на то место, где ей должно быть больно, проверяя это со следующим вопросом:       - Он испытывает чувства к другому человеку?       - Насколько я знаю, нет, - прямо говорит Уэллс, неодобрительно отводя взгляд в сторону. Уэллс всегда был романтиком. - Но он все равно должен рассказать об этом Рэйвен.       Кларк задается вопросом, кто же это был. Случайная девушка из сотни, которую он встретил в первые же несколько дней, проведенных на земле? Местная жительница Тондиса, с которой он познакомился после того, как они ушли? Какая-нибудь gona, подвернувшаяся ему в ночь вечеринки? Затем она раздумывает над фактом, что это был лишь секс без обязательств, и о том, причинит ли это больше или меньше боли Рэйвен. По крайней мере, в случае с отношениями Кларк и Финна, Рэйвен знала, что ее предали по настоящей причине, из-за настоящих эмоций, а не просто из-за временной похоти.       Она хочет, чтобы вообще не знала этого. Теперь она снова предает Рэйвен, не рассказывая ей ничего об этом. Потому что она не может рассказать ей, ведь на этот раз это и впрямь не ее дело. Отлично.       - Итак, насчет твоей мамы... - говорит Уэллс, меняя тему разговора в очевидной попытке прекратить разговаривать о Финне и Рэйвен, но его прерывают Октавия и Линкольн, входящие в палатку.       - Hei, Хеда kom Skaikru, - настороженно говорит Линкольн. Ни один из вошедших не выглядит довольным. Октавия выглядит как охотник, разыскивающий свою добычу на деревьях. Линкольн выглядит как охотник, разыскивающий хищников.       - И тебе привет, - говорит Кларк, предпочитая не отвечать ему на том же языке. Несмотря на беззаботную позу блондинки, внутри она напряжена. Октавия уже много раз за последнее время смотрела на нее с этим рассчитывающим, почти сердитым взглядом. Октавия уже относится к ней с подозрением - с большим подозрением, если быть точным - и Кларк еще не решила, стоит ли ей рассказывать им начистоту о том, что происходит. Разумеется, если до этого дойдет, то сначала ей, наверное, нужно обсудить это с Лексой, прежде чем раскрывать правду о том, почему они так много обо всем знают. Но поскольку она еще не рассказывала Лексе, как много информации она раскрыла Октавии и Линкольну, она не совсем понимает, как преподнести ей эту тему.       К тому же, каковы шансы на то, что они ей поверят? Она едва ли верит самой себе. Путешествия во времени - это какие-то сказки. Они подумают, что она не в себе. А она не хочет сжигать этот мост между ними, пока что нет. Бессмысленные подозрения лучше, чем железная вера в то, что она сумасшедшая.       К сожалению, похоже, что ей все же придется принять решение.       - Нам нужно поговорить, - коротко говорит Октавия. Линкольн кивает, с нечитаемым выражением лица глядя на Кларк.       Кларк натянуто улыбается.       - О чем?       Их объединенные взгляды сбивают ее с ног.       - Мы наконец разобрались во всем, - резко заявляет Октавия. - Знаешь, мы не тупые.       - Разобрались в чем? - говорит Уэллс, и впрямь сбитый с толку.       - Уэллс, может, ты мог бы просто... - говорит Кларк, желая, чтобы он ушел до начала самого противоборства, но ее перебивает Октавия.       - Ой, пожалуйста, - выплевывает она Уэллсу. - Ты - сын Канцлера. Не может быть, чтобы ты не был замешан в этом.       - Замешан в чем?       - Мы знаем, что вы, должно быть, общались с моими людьми, прежде чем упали со звезд, - тихо говорит Линкольн с недружелюбным выражением лица, по-прежнему неотрывно смотря на Кларк.       - Что? - беспомощно говорит Кларк. Она явно не предполагала, что они придут к такому заключению.       - Это очевидно, - шипит Октавия. - Это объясняет, почему ты говоришь на тригедасленге. Линкольн, кстати, рассказал мне об этом.       Кларк не может дать этому какое-либо объяснение. Она старается что-нибудь придумать и приходит к следующему:       - Я нашла старую книгу, в которой было написано немного этих слов. Я даже не осознавала, что это был настоящий язык, до тех пор, пока не...       - Не существует письменной формы тригедасленга, - наотрез говорит Линкольн. - Мы используем гонасленг для письменного общения, и это происходит не так уж и часто.       - К тому же, это оправдание не объясняет того, откуда ты узнала, что Рэйвен спустится на землю, - указывает Октавия. - А ты знала об этом, я видела тебя. Ты знала точное время. Бьюсь об заклад, ты разговаривала со своей мамой, которая находится на Ковчеге, с того самого момента, как наткнулась на Лексу. Я знаю, что у нее, должно быть, есть приемник, ведь она сразу поняла, что это за штуковина в руках у Рэйвен, иначе она никак бы не смогла узнать, что это такое. Как долго Ковчег разговаривал с Лексой, планируя все это?       - Это безумие, - возражает Уэллс. Его игнорируют.       - Ты знала, что мы переживем падение, но все равно просто позволила нам находиться в страхе? Ты позволила Атому войти в туман, когда могла предупредить нас об этом? - говорит Октавия, почти понижая свой голос до шепота, и пристально смотрит на Кларк. - А что насчет Трины и Паскаля? Ты настолько боялась раскрыть эту тайну, что позволила людям умереть за нее?       Кларк ощущает внезапный порыв парализующей вины. Она могла рассказать им. Она не сделала этого, потому что подумала, что они вовремя вернутся на упавший корабль, и все успеют зайти внутрь. Она не сделала этого, потому что подумала, что сотня не поверила бы ей, даже если бы она обо всем им рассказала. Но она могла попытаться. Сохранило бы это жизни Атому, Трине и Паскалю? Она приложила столько усилий, чтобы сохранить жизнь Уэллсу, но вот они...       Должно быть, эти противоречивые эмоции отразились на ее лице, потому что Октавия издает едва слышный звук отвращения и отходит к другому концу палатки.       - Хеда не заключает сделок, только не с захватчиками, - мрачно говорит Линкольн. - И все же, она заключила сделку с тобой.       - Ох, она сделала больше, чем просто заключила с тобой сделку, - торопливо говорит Октавия, все еще так смотря на Кларк, будто она видит перед собой монстра. - Должно быть, ты говорила с ней целую вечность, образовав с ней настоящую крепкую связь, раз уж вы так сразу сошлись друг с другом. У вас было много прекрасных разговоров с самого Ковчега. Это небольшая тайна Совета, не так ли? Еще один секрет в огромной...       - Сошлись друг с другом? - Уэллс в шоке смотрит на Октавию, а затем на Кларк. - Что ты имеешь ввиду? Кларк?..       Октавия бросает на него взгляд и издает короткий, презрительный смешок.       - Она не упоминала, что трахается с Командующей?       Кларк кажется, будто ее бьют под дых, когда она слышит эти слова в такой грубой, такой резкой манере. Уэллс, вероятно, чувствует себя точно так же - кажется, будто на секунду он вообще перестает дышать. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но останавливается и рассматривает лицо Кларк. Что бы он там ни увидел, должно быть, это раскрывает ему всю правду, потому что он встает и медленно, практически слепо выходит из палатки. Ей не нужно видеть его лицо, когда он одергивает полог и неловко выходит наружу, чтобы знать, что его глаза наполнились слезами.       - Уэллс, - беспомощно говорит Кларк, но он продолжает идти, а она не следует за ним. Вместо этого она смотрит на Октавию, чувствуя внезапный прилив ярости. - Это было обязательно, Октавия? Серьезно?       Октавия выглядит слегка пристыженной на долю секунды, но затем оправляется от этого состояния.       - Это твоя вина, а не моя, - огрызается она, но смотрит в сторону, будто тоже хочет пойти за Уэллсом.       Именно так и проходит каждый спор с Октавией, думает Кларк, - она никогда полностью не ошибается в своей критике, и поражает самые болезненные точки Кларк, из-за чего Кларк не может возразить ей с такой же легкостью, с какой она это делает в споре с другими людьми. Но комментарии и поведение Октавии также игнорируют подтекст и все оттенки серого.       - Я собиралась рассказать ему, - медленно говорит Кларк. - Я просто ждала подходящего момента.       - Это не имеет значения, - говорит Линкольн, хотя кажется, будто ему неудобно ото всех этих неожиданных эмоций. - Важно то, что ты разговаривала с Хедой, планируя спуститься сюда, а мои люди не знают об этом. Им нужно рассказать.       Кларк ощущает очередную несправедливую вспышку гнева.       - Лекса уже рассказала бы им об этом, если бы это было правдой, и если бы им нужно было знать об этом, - огрызается она. - Но раз уж этот разговор состоялся, то нет, я не общалась на протяжении нескольких лет с Командующей через приемник, будучи в космосе. Спасибо за то, что спросили.       Она говорит таким голосом, который дает понять, насколько нелепы эти обвинения.       - Вообще-то, я не разговаривала с Лексой до тех пор, пока не оказалась на земле. Так что, если вы двое могли бы перестать строить теории заговора и на самом деле сделать что-нибудь полезное, было бы просто замечательно.       Октавия отступает от этих слов, но лишь на секунду.       - Не пытайся спихнуть все это со счетов. Я знаю, что...       - Ты знаешь? - резко говорит Кларк. - Что ты знаешь? Ты знаешь, что я спасла Линкольна, ухаживая за ним, когда ты метнула в него нож. Ты знаешь, что я заключила сделки с землянами, чтобы мы остались в живых. Ты знаешь, что я помогла Рэйвен, когда она упала с Ковчега. То, что ты знаешь, так это что я сделала ничего, кроме хорошего для наших людей. Спасла ли я всех? Нет. Сделала ли я все, что было в моих силах, опираясь на то, что я знаю? Да. Так что, можешь либо shof op, либо свалить отсюда, Октавия.       Она встает и выходит из палатки, потому что она покончила с этим разговором.