Lightning Only Strikes Once

      Когда они покидают свое укрытие, они не находят ничего, кроме нескольких слоняющихся лошадей и тел землян с ровными отверстиями от пуль в головах. Кларк, находясь на расстоянии, отмечает, что оставленные ими лошади, - просто находка, ведь те датчики, что установили здесь Горные люди, будут постоянно реагировать на них, так что у них есть немного времени, прежде чем Maunon вернутся сюда, чтобы снова обследовать территорию. Вероятно, они все равно должны пойти в другом направлении, просто на случай, если здесь установлен какой-нибудь датчик движения по периметру, но, скорее всего, они выживут.       - Они бросили эти штуки в gonas. С помощью них они и вырубили их всех до единого, - почти беззвучно говорит Кларк, подбирая использованную газовую гранату и вручая ее Лексе, которая принимает ее с видимым отвращением. - Удивительно, что им вообще удалось предупредить нас. Один из gonas, должно быть, заметил их самым первым, а затем они все попытались докричаться до нас и сражаться, но потом Горные люди бросили эти... и тогда, они, должно быть, потеряли сознание. Так что Горные люди обошли их с другой стороны и пристрелили каждого.       - Кларк... - мягко говорит Лекса.       Кларк сглатывает желчь в горле.       - Возможно, у них были глушители. Я не слышала выстрелов, а ты? Однако я не понимаю, почему они вообще побеспокоились о глушителях. Их было легко расстрелять, раз уж они все были без сознания. Возможно, я просто не услышала их, потому что слишком волновалась о нас. Но также у них не было причины стрелять в них, раз уж они уже были без сознания, - она наклоняется и осторожно закрывает глаза одного из воинов, ее рука слегка подрагивает. - Они выстрелили в них просто потому, что... ну, а почему нет? Пули дешевые, их легко сделать.       Она закрывает глаза и женщины, лежащей рядом с ним. У этой gona татуировка на лице. Кларк задается вопросом, что она означает - эти три полоски на ее щеке представляют ее детей? Ее братьев и сестер? Число битв, в которых она принимала участие, количество десятилетий, которые она прожила, количество людей, в которых она влюблялась?       - Что происходит? - дрожащим голосом говорит Октавия. - Почему они сделали это? Кто такой Эмерсон?       - Я убила его детей, - все еще монотонным голосом отвечает Кларк. Она почему-то не может заставить себя проснуться от этого шока.       - Нет, - решительно говорит Лекса. - Нет, ты не убивала их. Ты сделала то, что должна была. И это было не здесь, Кларк, не сейчас. Этого не произошло.       - Но он помнит это, - глухо говорит Кларк. - Так что для него это произошло.       - С чего бы ему вообще помнить об этом? - разумно рассуждает Лекса.       - Помнить что? - визгливо произносит Октавия. Джону все еще плохо, он лежит на полу внутри упавшего корабля - наверное, одной из них стоит помочь ему. Его начало тошнить, когда он увидел все эти трупы с небрежными выстрелами в лоб; отверстия не аккуратные и чистые, как в фильмах, а с кровью и мозгами наружу, изуродованные реальностью убийства. Октавия, похоже, держится лучше, но лишь немного. Ни один из них раньше не видел подобных вещей.       - Помнить все, - говорит ей Кларк, внезапно уставшая лгать. На данный момент для этого требуется слишком много усилий. Джон не может услышать их, и они в любом случае договорились все рассказать Октавии. - Все о том, что произошло в первый раз. В первый раз, когда мы упали с Ковчега. Джаспера пронзило копьем, Шарлотта убила Уэллса, Беллами выкинул приемник Рэйвен, из-за чего сотни людей там, наверху погибли. Тебя похитил Линкольн, мы пытали его, ты стала воином. Мы заживо сожгли три сотни человек, Финн хладнокровно убил людей в Тондисе и был казнен за это, Maunon хотели, чтобы мы все погибли, так что мы убили их, даже детей. Пайк начал истреблять всех землян, даже несмотря на то, что они помогали нам... - ее голос затихает. Она не знает, что сказать. Это слишком. Это слишком больно.       Лекса берет на себя роль рассказчика.       - Мы с Кларк уже проживали первый год, когда ваши люди спустились на землю, - тихо говорит она Октавии. - Мы сражались друг с другом, с Горой, с Ледяным народом и снова друг с другом. Затем я погибла. Кларк поднялась на вершину башни в Полисе, ее ударило молнией, и мы обе очнулись, помня все это.       - Это безумие, - огрызается Октавия, но теперь выглядит еще более потрясенной.       - Вот, откуда я узнала, что сюда спустится Рэйвен, - говорит Кларк, все еще не в состоянии слишком много думать о том, что она говорит. Она смотрит на отверстие в голове мужчины и не чувствует ничего, лишь ощущение, будто все происходящее находится на каком-то расстоянии от нее. У нее проблемы. У нее большие проблемы. - Откуда я знала тригедасленг. Откуда Лекса знала, что такое радио. Откуда мы с Лексой узнали друг друга. Откуда я знала, где находится это скрытое место... я помогала Рэйвен сделать там кое-что в прошлом мире. Это звучит безумно, но это правда, и это все объясняет.       - Но это не объясняет того, как об этом всем может помнить Эмерсон, - напряженно говорит Лекса, переживая за Кларк. - Пожалуйста, ai hodnes...       - Я такая глупая, - говорит Кларк, закрывая застывшие глаза другого воина. Они должны немедленно уйти отсюда, но она не может заставить себя достаточно переживать об этом. Их охранники мертвы, Мерфи и Дрю либо в плену у Горных людей, либо также мертвы. Она плетется обратно внутрь корабля и смотрит на стены, сразу же разыскивая улики. - Вот, посмотри, один из их дротиков промахнулся и попал в стену. Но вот другие, должно быть, попали в цель... это вроде как удивительно, что они вообще умудрились промахнуться с такого расстояния, возможно, один из них сместил свое оружие в последнюю секунду, чтобы избежать передозировки седативными. Они используют эти дротики на небольших группах, которые состоят лишь из двух-трех человек, и оставляют газовые гранаты для большего скопления людей. Так что, скорее всего, Мерфи и Дрю живы. По крайней мере, сейчас. Бьюсь об заклад, завтра они начнут высасывать из них костный мозг. Может, они сделают это немного позже, раз уж они говорили о допросе. И мы ничего не можем с этим поделать.       Она наклоняется и поднимает бесполезный пустой пистолет, который потратил свой заряд на Мерфи, и долгую секунду смотрит на него, прежде чем засунуть себе за пояс.       Лекса вытаскивает дротик из стены, сжимая его в кулаке, будто пытаясь скрыть его от взгляда Кларк. Кларк надеется, что она не сожмет его слишком сильно и не потеряет от этого сознание.       - Кларк, - почти умоляюще говорит она. - Это не твоя вина...       - Зачем им брать их с собой? - говорит Октавия, явно все еще пытающаяся понять, что происходит. - В смысле, живыми. Зачем?       - Они не могут переносить радиацию, - говорит Кларк, смотря на Лексу. - Они сгорят, если покинут Гору. А вот используя наш костный мозг, они могут выходить за ее пределы. Их там около четырехсот, им нужен один человек на семерых, поэтому Мерфи и Дрю помогут лишь четырнадцати... - а затем она ломается, как и вся сила внутри нее, потому что вся печаль, весь страх наконец преодолевают стены оцепенения. Она так сильно потирает свои глаза, что они начинают болеть, но горячие слезы все еще остаются там, вырисовывая дорожки на ее лице.       - Кларк, - говорит Лекса. - Кларк.       Лекса обнимает ее, прижимая к себе, из-за чего ее слезы пропитывают плечо шатенки, пока их обладательница всхлипывает, а ее вопли заглушаются о тело девушки, которую она любит.       И именно так она и может снова встать на ноги, с помощью рядом стоящей с ней Лексы, с помощью заряжающей ее силы Лексы. Она всхлипывает и игнорирует остальной мир. Кажется, будто это продолжается несколько часов, хотя на самом деле проходит всего несколько минут, а затем у нее заканчиваются слезы. Она прислоняется к Лексе, пытаясь взять себя в руки. Она даже не понимает, почему так плохо на все реагирует. Кларк не знала Дрю, как не знала и тех gonas, которые погибли за нее. Она знала Мерфи, но ведь он был мудаком. Может, в новом мире он стал бы еще большим мудаком - а, может, и нет. Они потеряли возможность узнать это.       Но, возможно, она плачет потому, что думала, будто на этот раз никто не погибнет. Ведь она обладает такими знаниями о будущем, как и Лекса. Они же могли всех спасти! Конечно, они потеряли нескольких. Атом, Трина и Паскаль погибли. Ковчег спустится на землю, и тогда погибнет еще больше людей, потому что это неизбежно, даже если они и приземлятся как следует. Но не было никаких причин, по которым их план не мог не сработать с остальными. В глубине души она даже собиралась заключить сделки с Горой, чтобы они смогли обменять свой костный мозг на уничтожение машины кислотного тумана и, например, прекращении программы по жнецам. Но теперь это бесполезно. Эмерсон не допустит, чтобы это произошло. Он слишком сильно ненавидит ее.       Она думала, что все дело в любви. Она думала, что ее любовь к Лексе настолько сильна, что может разорвать само время. Она думала, что ее чувства к Лексе настолько сильны, что казалось, будто они нечто большее, чем просто эмоции. Кларк считала почти разумным, что она смогла изменить весь мир с помощью своего горя и нужды. Но когда это на земле все дело было в любви?       - Все дело в крови, - наконец говорит Кларк, когда снова берет себя в руки.       Все дело всегда в крови. Кровь землян, исцеляющая ожоги Maunon, будто их никогда и не было. Кровь Скайкру, дарящая им захватывающий вкус солнечного света, который подталкивал их к убийствам. Черная кровь Лексы, испачкавшая руки Кларк. Бурлящая кровь самой Кларк, когда в нее ударила молния, и лишь крохотное прикосновение крови Эмерсона, которое все испортило. Кларк думает, что она видела кровь чаще, чем дождь, с тех пор, как попала сюда.       - В чем? - говорит Октавия, выглядя измученной. Кларк видит, что даже если она и думает, что они сумасшедшие, эта их преданность к этой лжи держит ее на грани.       - В этом. Вот, как нас вернуло назад. Меня ударила молния, поэтому я и вернулась, - говорит Кларк. - На моих руках была кровь Лексы, поэтому вернулась она. Но на мне, должно быть, было и немного крови Эмерсона. Всего немного, небольшое количество, но, полагаю, этого было достаточно.       - Откуда у тебя... - начинает Лекса, а затем останавливается. У нее расширяются глаза. - Ох, - задумчиво говорит она.       - Да, - почти печально говорит Кларк. - Он схватил меня, повалил на землю, ударил меня своим лбом. Он весь был в крови, у него был окровавленный нос, лоб, грудь, руки... должно быть, он измазал меня. Я была одета в ту же одежду, когда ты погибла, - она с трудом сглатывает. - Я не стирала ее. Я даже не помню, принимала ли я ванну между тем моментом и ударом молнии. Его кровь могла остаться на моей одежде, или моих волосах, или под моими ногтями... я все испортила.       Повисает недолгая пауза, а затем Октавия прыскает от смеха.       - Октавия!       - Что? - Октавия пытается заглушить свой смех, но не может остановиться. - Извини... но... ты... ты обрекла мир... из-за плохой гигиены? - Она и впрямь не может остановиться. - Это твоя эпическая ошибка? Не мыться?       Повисает теперь уже долгая пауза. Лекса с трудом сглатывает и отводит взгляд от Кларк.       - Лекса! - говорит Кларк таким же полу-ужасающимся, полу-разозленным голосом.       - Я... Кларк, - Лекса явно пытается сохранить невозмутимое выражение лица, а не ухмыляться. - Это все очень серьезно, разумеется. Это просто... это заявление трудно воспринимать всерьез.       Они с Октавией смотрят друг другу в глаза, а затем резко отводят их. Октавия изо всех сил старается не засмеяться снова.       Кларк массирует свой лоб, стискивая зубы, чтобы тоже не пуститься в истеричное хихиканье. Она знает, что именно этим оно и является - ни Октавия, ни Лекса не являются такими людьми, которые могут найти нечто забавное в такой ситуации, пока они стоят на поле, заваленном трупами. Фактически, Лекса вообще почти никогда не смеется. Но правда в том, что ситуация настолько болезненная и ненормальная, что довольно трудно не потерять свое самообладание.       - Прошу прощения, Кларк, - говорит Лекса, сумев одолеть свою неуместную радость. Она прочищает горло, снова принимая нейтральное выражение лица. Октавия тоже приходит в себя. - Итак. Ты полагаешь, что на тебе была кровь Эмерсона. Но мы не можем быть уверены в этом.       - Не можем, - признается Кларк. - Но это все объясняет. Почему они так быстро отреагировали. Почему они взяли тела, хотя они не проявляли к ним интереса в прошлом мире... Кейдж проверял, говорит ли он правду. Эмерсон пошел бы сразу к нему, он последователь, он бы не захотел действовать в одиночку. И эти временные рамки лишь означают то, что именно такое небольшое время ему потребовалось, чтобы убедить его, - она размышляет об этом. - Держу пари, что упавший корабль убедил его, особенно, если они проверили это. И тогда предположения Эмерсона перестали действовать, но они взяли тела Трины и Паскаля, на случай, если он все же напал на след.       - И они нашли нечто в крови или костном мозге, что убедило их в том, что он говорит правду, - медленно говорит Лекса, кивая. - Поэтому они расставили здесь датчики, чтобы раздобыть больше жертв, надеясь, что ты будешь одной из них. Это определенно возможно. Если все дело в крови, то мне нужно знать, проливал ли кто-нибудь еще на тебя свою кровь в то время? Есть ли какой-либо другой человек, о котором нам стоит беспокоиться?       Лекса открывает сумку на своем поясе и кладет туда усыпляющий дротик, который она до сих пор держала в своих руках, будто она только что вспомнила об этом. Кларк предполагает, что она делает это для того, чтобы позже показать его Индре, хотя она не понимает, зачем Лексе вообще пытаться что-то доказать Индре. Она закрывает сумку и аккуратно убирает ее на место.       Октавия смотрит то на одну, то на другую девушку, очевидно по-прежнему наполовину уверенная, что они либо безумные, либо делают самую худшую шутку в истории.       - Онтари, - медленно говорит Кларк. - Но я вымыла ту кровь невероятно тщательно, поверь мне, наличие ее крови на моем лице пугало меня. Роан? Нет, я определенно мылась несколько раз между тем, когда была в плену и... тем, что произошло. Больше никто не приходит мне на ум.       Джон, шатаясь, выходит из корабля. Его темная кожа приобрела зеленый оттенок, но его лицо выражает ярость.       - Мерфи, - выдавливает он из себя. - Где Мерфи…       - Вне зоны нашей досягаемости, - прямо говорит Лекса. - Тебе следует вернуться вместе с нами в Тондис. Твои друзья, скорее всего, будут мертвы, прежде чем мы успеем предпринять что-либо, независимо от того, что мы попытаемся сделать. Но если ты хочешь заполучить хотя бы возможность отомстить за них, то пойдешь с нами, - она изучающе смотрит на него. - Разумеется, если ты по-прежнему хочешь отправиться к океану, я не остановлю тебя.       Джон моргает.       - Он был моим другом, - хрипло говорит он. Его кожа приобретает нормальный оттенок, а лицо начинает заполнятся решимостью и злостью.       Он был твоим подельником, неуважительно думает Кларк, не в силах остановить себя. Он предоставлял вам мозги, а вы предоставляли ему силу. Вместе вы являлись одним целым задирой. Молодцы.       Она не говорит это вслух. Кем бы они ни были друг другу, Джон явно расстроен произошедшим. Как и она. Больше никто не будет переживать из-за вероятной смерти Мерфи, никто, кроме них и, может быть, Беллами. Она вспоминает, как в другом мире Джон пытался остановить линчевание Мерфи, но не пошел с ним после смерти Шарлотты - она не знает, потому ли это, что он был напуган ее смертью, потому, что он не так уж и сильно заботился о Мерфи, или же потому, что его страх перед землянами перевесил любые другие соображения. Она вообще не знает, что из себя представляет этот человек.       Джон долго размышляет, а затем его лицо каменеет.       - Пойдем, - говорит он Лексе. - Но я не вернусь в Полис. Я не хочу продолжать обучаться охоте, я хочу найти своего друга. Я хочу спасти его.       - Неужели обучение охоте было таким ужасным? - с любопытством спрашивает Кларк, прежде чем успевает одернуть себя. Она помнит, что он, казалось, очень хотел пойти на охоту, когда подписался на это.       - Нет, мне это нравилось, - говорит он. - Но Мерфи попросил меня пойти с ним. А он мой самый близкий друг, и мне не верилось, что сюда собирается спустится Ковчег. Так что я пошел с ним. Давайте, пойдемте. А по дороге вы расскажете мне, с чем конкретно мы имеем дело.       Лекса кивает и цокает языком, запросто подзывая к себе нескольких лошадей. Она помогает остальным забраться на своих коней, не обращая внимания на свою должность в качестве Хеды. Затем она седлает своего скакуна и уводит их отсюда.       Кларк следует за ней, впиваясь своими каблуками в лошадь, молясь о том, что она ошибается. Что Эмерсон ничего не помнит. Что они с Лексой в безопасности.