Lightning Only Strikes Once

      Путешествие на север с Нией, Онтари и группой gona быстро становится рутиной. Однако это не значит, что рутина приятная. Gona регулярно вполголоса грубят, очевидно, не подозревая, что их пленница довольно свободно говорит на тригедасленге. Онтари тоже регулярно отпускает язвительные комментарии, вот только она говорит их по-английски и не беспокоится о тишине своей речи. Ниа, тем временем, задает ей неудобные вопросы, провоцируя блондинку всякий раз, когда ей становится скучно, словно ленивая жестокая кошка, мацающая беспомощную мышку.       У Кларк болит лодыжка, и холод никак не способствует ее заживлению, равно как и постоянная езда. В дополнение к этому, ее руки сильно затекают от откидывания на спину лошади, что она делает вместо того, чтобы держаться за Онтари, а ее спина болит от напряжения, когда она пытается держать равновесие. Однажды, когда она сдалась и зацепилась за Онтари, пока они ехали легким галопом, та сняла одну из своих перчаток, задрала рукав Кларк, обнажив нежную часть ее предплечья, а затем начала впиваться в нее своими ногтями до тех пор, пока рука блондинки не начала истекать кровью. Кларк решила больше никогда этого не повторять. Она быстро понимает, что Онтари получает удовольствие от господства над другими людьми и их страха перед ней - и не в совершенно нормальном, садомазохистском стиле, когда ты получаешь удовольствие от небольшого доминирования или подчинения во время притворной игры. Нет, Онтари не интересуется такими вещами. Кажется, будто ей просто нравится запугивать и причинять боль другим людям. Это и впрямь пугает Кларк.       Но это не такой сильный страх, как тот, что она испытала в третью ночь их путешествия, когда проснулась и обнаружила склонившуюся над собой Онтари. Кларк так быстро отползает назад, что ударяется головой о столб палатки.       - Какого черта? - шипит она. С одной стороны она рада, что ее разбудили, поскольку ей снился кошмар, но, честно говоря, на данный момент реальная жизнь кажется такой же беспокойной, как и сны.       - Ты все повторяешь имя Командующей, - мягко говорит Онтари, в ее глазах виднеется блеск, который тревожит блондинку. На секунду Кларк думает, что ее раскрыли, потому что она говорила во сне то, что на самом деле испытывает к Лексе, ведь она больше не может произносить эти слова вслух. Затем брюнетка продолжает, подражая ей высокими всхлипами, но все еще говоря довольно тихо. - «О, Лекса! Нет! Лекса! Не надо! Пожалуйста, не надо! Не делай этого со мной!»       Кларк снова снилась смерть Лексы - не особо это и удивительно, учитывая, что она больше не спит рядом с ней. Спустя долю секунды растерянности, она понимает, что, по мнению Онтари, ей приснилось, и чувствует подступающую тошноту - как и от легкой ухмылки на лице Онтари, так и от той идеи, на которую она намекает. Однако блондинка полагает, что, если Онтари расскажет об этом Ние, то это лишь укрепит ее ложь. Но ей все равно это не нравится.       - Похоже, вам с Командующей было очень весело вдвоем, - довольно говорит Онтари. Она проводит пальцем по щеке Кларк, и та отползает чуть дальше назад.       - Прикоснешься ко мне снова, и я закричу, - предупреждает ее Кларк.       - И почему же меня должно это волновать? - говорит Онтари, но ее непроизвольный взгляд через плечо и тишина, с которой она продолжает говорить, выдают ее.       - Мы обе знаем, что Ниа еще не решила, что сделает со мной, - говорит ей Кларк. - Вне зависимости от того, решит ли она работать со мной или убить меня, сомневаюсь, что она будет в восторге, если ты примешь это решение за нее.       Онтари хмурится и отстраняется, глядя на Кларк.       - Ладно, Горная Убийца. Ты немного поспишь. А я буду следить, - она прислоняется к другому столбу, доставая свой кинжал, чтобы поиграться с ним, и продолжает пристально смотреть на Кларк. - Внимательно следить.       Кларк понимает, что она намеренно пытается запугать ее, пытаясь усложнить ей сон. К сожалению, она вполне преуспевает в этом, в эту ночь и в каждую другую их путешествия. К тому времени, как они добираются до места своего назначения, Кларк испытывает сильное истощение. Конечно, Онтари тоже не выглядит особо отдохнувшей. Возможно, ей помогает ее черная кровь, как и Лексе, потому что она определенно не выглядит такой же уставшей, как и Кларк.       Чем дальше на север они продвигаются, тем холоднее становится. Руки и ноги блондинки начинает пронзать постоянная тяжесть, а ее перевязанная лодыжка разгорается от мучительной боли. Она чувствует холодок даже своими костями, несмотря на то количество одежды, что она носит. Лошадь, на которой они едут, кажется, слегка сочувствует ее положению, что довольно приятно, поскольку никто другой определенно не разделяет этого чувства. Иногда лошадь потирается о нее своим носом, когда они останавливаются. Остальные лошади пытаются укусить или отпихнуть Кларк, когда она приближается к ним, но вот жеребец Онтари, похоже, очень рад тому, что рядом с ним есть человек, который ласкает его и воркует над ним, пусть даже это и не его настоящий владелец. Кларк прозывает его Снежком, в основном потому, что это раздражает Онтари, которая так и не удосужилась дать ему имя.       Кларк замечает, что лошади оставляют за собой следы из глубоких дыр в снегу - у них какие-то специализированные снежные подковы с шипами, из-за чего она решает, что она очень даже не хочет, чтобы они отпихнули ее одним из таких. Поначалу она думает, что, возможно, кто-нибудь сможет отследить их группу по этим следам. Но зима уже пришла, и сильные ветры быстро сдувают снег, так что даже когда они останавливаются на час или два, она замечает, как снег укутывает дорожку, по которой они пришли. Кларк пытается оставлять царапины на деревьях, когда может сделать это, будучи незамеченной, но понимает, что это бесполезно. Она не может оставить весомый след, пока за ней наблюдает Онтари, и, в любом случае, существует очень маленький шанс на то, что кто-нибудь вообще заметит эти отметки.       Она даже не видит пещеру, в которую они заходят - это просто еще одна часть ледяной горы. Ниа отдает резкий приказ, и один из gona идет вперед к небольшому кусочку льда, который выглядит точно так же, как и все остальные, и стучит по нему, будто запрашивая разрешение на въезд. Вместо того, чтобы перед ними распахнулась дверь, тонкая пластинка льда, скрывающая трещины в пещере, слегка отваливается, и мужчина прочищает весь лед вокруг нее. Вход достаточно большой лишь для того, чтобы в него прошли лошади без своих наездников, поэтому им приходится спешиться. Кларк оглядывается на последнего заходящего gona, который осторожно достает несколько кожаных мешочков с водой, до этого хранившихся у него под одеждой, и начинает заливать их содержимое в один конец трубки, другой конец которой располагается с внутренней стороны над входом в пещеру. Пока она наблюдает, капли снова начинают затвердевать, и лишь через несколько минут вход снова блокируется льдом. Кларк с трудом сглатывает. Лекса говорила ей, что у Нии есть скрытые дворцы, но это не то, чего она ожидала. Он безумно хорошо скрыт.       Место, в которое они попадают, в основном выполнено из камня, а не изо льда, несмотря на то, что оно расположено внутри горы. Кларк испытывает облегчение от такого наблюдения, поскольку она уже прилично устала от единой белизны всего своего окружения, устала от того, как снег, на который падает свет, слегка слепит ее. Внутри оказывается намного теплее и теснее, чем она того ожидала, но все же это место безошибочно роскошно - хоть спальни тут и маленькие, но здесь есть большой тронный зал и огромная столовая с немаленьким столом, в которую Кларк запрещено заходить большую часть дня, поскольку Ниа проводит там «переговоры» через приемник. Именно сюда этим вечером ее и приводит Онтари, говоря ей, что вскоре с ней кратко побеседует Ниа, но, когда она оставляет в этой комнате Кларк, в ней не оказывается ни приемника, ни самой Нии. Позади стола навешаны замысловатые портьеры, а в центре, прямо над дверью, висит прекрасный резной лук. Кларк тщательно рассматривает украшения, пока ждет прибытия Нии.       Затем она слышит шум за этой дверью. Понимая, что она не должна этого делать, она хмурится и открывает дверь.       И встречается лицом к лицу с Густусом. Он находится за близко прижатыми друг к другу прутьями, на которых висит большой замок; его запястья натянуты цепями, прикрепленными к потолку, из-за чего он не может даже вынуть грязный кляп, который ему запихнули в рот; сам он покрыт кровоточащими ранами и пятнами от ожогов, да и одет он явно не по погоде, но Кларк сразу же узнает его. А вот он узнает ее, она видит это по его лицу. Он жестикулирует руками настолько, насколько ему позволяют оковы, издавая отчаянные ворчащие звуки, пробивающиеся через кляп, и она понимает, что он пытается сказать, - закрой ее. Закрой дверь. Его глаза опухли и покраснели, будто он долгое время проливал слезы.       Кларк на секунду запинается, а затем шепчет подрагивающим голосом:       - Я вытащу тебя отсюда. Я вытащу нас обоих. Мы вернемся к Лексе. Мы не вернемся домой в коробке.       Его глаза расширяются, и она захлопывает дверь, а затем подходит обратно ко столу, пока ее сердце колотится от шока.       Когда в комнате наконец появляется ухмыляющаяся Ниа, Кларк ощущает, как сердце пропускает удар. До сих пор их путешествие научило ее одному - если Ниа или Онтари улыбаются, то должно произойти нечто ужасное. Может, они вот-вот доберутся до пыточной части вечера.       - Приветствую, Азплана, - все равно говорит она, почтительно кланяясь.       - Приветствую, Кларк kom Skaikru, - говорит Ниа, снова улыбаясь своей кошачьей улыбкой. Кларк узнает и этот взгляд из их путешествия. Ниа делает это, когда собирается что-то сказать и понаблюдать за реакцией Кларк, поэтому блондинка придает своему лицу полнейшее безразличие. Ниа машет рукой в сторону одного из gona и лениво отдает приказ. - Открой дверь позади меня. Полагаю, наши гости знакомы друг с другом.       Может, она хочет увидеть реакцию Кларк на Густуса, или, возможно, Густус находится здесь лишь для того, чтобы запугать ее тем, насколько он разбит. Кларк сохраняет абсолютное безразличие на своем лице, пока смотрит на него, и язвит:       - Без обид, но я предпочитаю портьеры. Не уверена, что он вписывается в интерьер.       - Ох, он здесь не для того, чтобы вписываться в интерьер, - говорит Ниа, хотя и выглядит заинтригованной такой невыразительной реакцией блондинки. Кларк видит, как ее улыбка слегка расширяется. Понятно, что она подбирается к сути этого разговора. - Я лишь подумала, что ему не помешает немного воздуха.       Им подают пищу. Кларк ест на автомате, хотя она полагает, что должна быть благодарна за то, что ей вообще дают еду, поскольку, судя по слухам, у Азгеды не так много запасов продовольствия. Вот только трудно наслаждаться едой, когда она видит Густуса, который так много значит для Лексы, всего в синяках, ожогах и цепях.       - Я получила интересные новости от одного из моих людей в Полисе, - в конце концов говорит Ниа, облизывая свои пальцы. - Он связался со мной по приемнику этим утром. Я подумала, что тебе следовало бы узнать об этом.       Кларк видит, как хмурится Густус, а затем он расширяет глаза, пытаясь ей что-то сообщить. Она смотрит на выражение его лица и понимает, что он знает о тех новостях, которые ей собирается сообщить Ниа, возможно, потому, что она уже обсуждала здесь эту тему - к Кларк в голову приходит мысль, что, если его держат в этом помещении достаточно долго, то он, вероятно, обладает большим количеством информации, которую не хотела бы выдавать эта женщина. Возможно, Ниа совершила огромную ошибку.       Густус пытается сказать ей, чтобы она не реагировала на какие бы то ни было новости, судя по выражению его лица. Но она уже и так знает, что ей не следует реагировать на любые слова, которые выкинет в нее Ниа, поэтому она пытается игнорировать его, задаваясь вопросом, открыла ли женщина эту дверь для того, чтобы посмотреть, будут ли они с Густусом переговариваться об этих новостях. Опять-таки, попытка размышлять как социопат вызывает разочарование.       Gona передвигается, вставая рядом с Нией, пока сама женщина изучает лицо Кларк, ожидая узнать, посмотрит ли она снова на Густуса, поэтому на мужчину никто не обращает никакого внимания. Пока блондинка притворяется, что не смотрит на него, она все равно видит его своим боковым зрением, и замечает, как тот резко опускает свою правую руку вниз, умудряясь проскользнуть ею через кандалы, хотя судя по тому, что видит Кларк, из-за этого движения он, вероятно, сломал себе как минимум большой палец и содрал большую часть кожи со своей руки. Он вытаскивает из-под своего серого кляпа нечто, похожее на маленькую косточку, и задумчиво смотрит на Нию. Должно быть, он спрятал эту вещь во рту, дожидаясь подходящего момента. Но чем он так обеспокоен? Что, по его мнению, вот-вот произойдет?       Ниа, лицо которой все еще искривлено в этой жестокой ухмылке, склоняется вперед, не сводя глаз с Кларк.       - Сегодня мой сын убил Командующую, - мягко говорит она.       Лекса. Лекса мертва. Черная кровь, окрашивающая собой ее руки. Кларк умудряется сохранить свое безразличие лишь на мгновение, а затем выражение ее лица впадает в неконтролируемую агонию.       К счастью, в этот короткий момент Густус швыряет маленькую косточку через один из зазоров между прутьями своей клетки, выпуская бессвязный разгневанный рев через кляп. Косточка с силой ударяет по затылку Нии, которая тут же поворачивается к нему, рыча. Два gona тоже поворачиваются к мужчине и двигаются в его сторону, один из них открывает клетку, а другой заходит внутрь и жестоко, неоднократно ударяет пленного в живот до тех пор, пока тот не начинает плеваться кровью.       Вся последовательность этих событий занимает менее тридцати секунд. Но блондинке хватает этого времени, чтобы снова придать своему лицу бесстрастное выражение. Роан никак не мог убить Лексу, говорит она себе, хотя ее голос в голове звучит на гране нервного срыва. Этого никак не могло произойти. Его разыскивали все жители Полиса. Лекса слишком умна, чтобы позволить ему убить себя. Этого просто не могло произойти. Это ложь, чтобы увидеть ее реакцию. Она знает, что у меня нет возможности проверить это, потому она и лжет, твердо говорит самой себе Кларк.       - Понятно, - равнодушно говорит Кларк, когда женщина снова обращает на нее свое внимание. - Значит, у нас появилось гораздо больше шансов на успех.       Ниа поднимает брови со все еще покрасневшим и разозленным лицом.       - У нас?       - Я заместитель Лексы, - разжевывает Кларк. - У Вас есть... забыла, как его называют... главный священник или вроде того, да? Религиозный лидер.       - Fleimkepa, - говорит Ниа, голос граничит со снисхождением к глупому Скайкру.       - Да, точно. Честно говоря, мы спокойно сможем взять контроль над Полисом. Если Горный Убийца и Ваш, эм... Fleimkepa будут с Вами на одной стороне, тогда послы определенно поддержат Вас, а не какого-нибудь ребенка, который получил должность Командующего. Если мы оба скажем, что это было подстроено, что последняя Командующая точила на Вас зуб, то им придется Вас выслушать. Если он встанет на нашу сторону, это может сыграть решающую роль, - она невинно поднимает свои глаза на Нию. - Священник же все еще жив и не слишком явно поврежден, не так ли?       - Да, - огрызается Ниа. - Он жив и практически невредим. Он закован в цепи и находится ниже, - она машет рукой в сторону Густуса. - Эта мерзость здесь потому, что он развлекает меня своей медленной гибелью, пока мы снова и снова урезаем его рацион, режем и поджигаем. Он медленно, но верно учится тому, что мне нельзя перечить. Fleimkepa в подземельях. Его власть мне нужна больше, нежели его знания.       - Вы могли бы сказать то же самое и обо мне, - спокойно говорит Кларк.       Ниа улыбается, с ее щек медленно испаряется разъяренное покраснение.       - Sha. Полагаю, могла бы. Хорошо, Кларк kom Skaikru, ты получишь свою сделку. Завтра ты начнешь рассказывать мне, что тебе известно, а когда я отправлюсь на юг, ты составишь мне компанию. В свою очередь, я сохраню твоим людям жизнь и позволю им жить самостоятельно, и они смогут забрать ту землю, которую пожелают. В любом случае, это земля Трикру, а я не намерена сохранять жизни слишком многим Трикру, - она откидывается на спинку своего стула и задумчиво сцепляет свои пальцы. - Альянс разрушится под руководством найтблиды, так будет безопаснее. Пусть он распадется на отдельные части, которые снова начнут убивать друг друга. А затем мы начнем действовать. Мы спасем Альянс, возьмем все под свой контроль. А пока мы будем ждать. В конце концов, твоим людям нужно время для работы над моей ракетой, на случай, если мне понадобится очередное преимущество.       - Разумеется, - говорит Кларк, заставляя себя улыбнуться. У нее начинает болеть живот от планирования всей этой стратегии, основываясь на смерти Лексы. Лжет ли Ниа? Она не может говорить правду. Не может. Но она говорит так убедительно. Просто очередное испытание, твердит себе Кларк. Вот и все. Это ложь. Хорошая, но все же ложь. Как только ей понадобится от меня информация о Лексе, станет вполне очевидно, что она не может быть мертва.       Ниа встает из-за стола.       - А теперь я желаю отдохнуть. Если тебе что-нибудь понадобится, возможно, Онтари тебе поможет.       Она ухмыляется, когда произносит слово «возможно». Кларк вполне уверена, что если ей «что-нибудь понадобится», то она сама по себе. И это хорошо. Таким образом, за ней будет наблюдать меньше людей.       Кларк кивает и встает, чтобы уйти в свою комнату, которую ей выдали, понимая, что будет подозрительно, если она останется здесь и поговорит с Густусом. Когда-нибудь, когда обстановка будет относительно безопасной, она вернется к нему. Кларк двигается в сторону выхода из комнаты, бросая взгляд на безжизненно висящего Густуса, который поднимает голову и медленно закрывает один глаз в болезненной попытке подмигнуть ей.       Кларк беззвучно бормочет «mochof». Гутсус спас ее - каким-то образом он знал, что она не сможет скрыть свои эмоции, когда услышит эти новости. Что бы ни случилось, Густус делает все ради Лексы, а значит он, должно быть, каким-то чудом понял, что она важна для Лексы.       И она уверена, что прямо как и она сама, Густус полностью уверен в том, что Ниа лжет - и, наверное, по той же самой причине, что и она.       Потому что ни один из них не может вынести мысли о том, что это правда.