Lightning Only Strikes Once

      - Ты ешь недостаточно, - взволнованно ворчит Густус, пока блондинка проглатывает последний кусочек хлеба. - Я скажу ему, чтобы он принес больше еды.       Кларк закатывает глаза.       - Уверена, что он приносит все, что может, Гус.       Честно говоря, ее не столько беспокоит голод, сколько свое разочарование. Их раны отлично заживают в этом месте, и здесь вполне тепло, но мышиное времяпровождение в подвале по двадцать четыре часа в сутки сведет с ума любого.       - А я не так уверен, - недовольно говорит Густус. - Он должен жить без еды, если тебе нужно больше. Он дал клятвы Альянсу и Командующей. Ты - ее заместитель, а это значит, что эти клятвы даны и тебе.       - Что ж, мне не нужно больше еды, - обоснованно говорит Кларк. - Все нормально. Я не хочу, чтобы он голодал из-за меня, независимо от того, какие клятвы он принес Альянсу, - она смотрит на него в полумраке. - Почему он вообще согласился быть шпионом Лексы? Если помнишь.       Густус вздыхает, щепотка раздражения покидает его тело.       - Это я помню. Несколько лет назад, когда Азгеда и Трикру все еще вели между собой войну, а Хеда только что вознеслась, он жил у границы. Его дочь была Seken, и ее подразделение было атаковано одним из наших, почти все были убиты. Остальные были доставлены в Полис в качестве заключенных для допроса. Лекса отдала приказ не причинять вреда девочке из-за ее юности, Ассан пришел на юг и пообещал служить ей до конца ее дней, и тогда ему вернули его дочь, - кажется, он погрузился в свои воспоминания. - После этого Ассан переехал на север, и с тех пор он неустанно разыскивает информацию для Хеды, хотя его дочь уже выросла, - он бросает взгляд на Кларк, его губы искривляются в подобии улыбки. - Ты попросила меня рассказать эту историю, чтобы я вспомнил его прошлую преданность и был менее критичен?       - Ну, как сказать, - шутливо говорит Кларк. - Это сработало?       - Возможно, - уклончиво говорит Густус, хотя даже в темноте она может разглядеть удовольствие в его глазах.       - Полагаю, настала моя очередь рассказать историю, - комментирует Кларк. - Но, похоже, они у меня заканчиваются.       Пол над их головами расположен слишком близко, чтобы они могли хотя бы нормально присесть, поэтому в рамках тренировок они ограничены такими упражнениями, как отжимания и неполные приседания. Ассан время от времени приносит им еду, а также они делают регулярные, но непродолжительные вылазки наверх, чтобы заняться такими вещами, как сходить в ванную комнату или же подышать свежим воздухом, но в остальном здесь действительно нечем заняться. Они замолкают, когда наверху раздаются разговоры, когда кто-то посещает Ассана, но в остальное время они заполняют угнетающую тишину своими приглушенными разговорами. Густус рассказывает короткие и невыразительные истории, а Кларк постоянно прерывает свои рассказы, чтобы разъяснить ему, для чего были нужны те или иные вещи на Ковчеге, но все же это лучше, чем ничего.       Конечно, она могла бы поведать ему о самой величайшей истории, которая у нее имеется. Истории о путешествии во времени. Но если кто-нибудь и может решить, стоит ли рассказывать ему эту историю, так это Лекса.       - Я хотел поговорить с тобой о чем-то более важном, - внезапно приняв серьезный вид, говорит Густус. Он передает что-то в руки Кларк.       Она понимает, что это такое, даже не смотря на предмет, а просто его ощупав.       - О той книге, которую меня попросил найти Титус, - говорит она.       - Sha. Ты Fleimkepa. Теперь она твоя.       - Нет, не моя, - говорит Кларк, пытаясь вернуть ему книгу.       - Титус дал ее тебе.       - А я отдала ее тебе, - указывает Кларк. - Я не хочу быть религиозным лидером, особенно этой религии. И у меня уже есть работа. Да и отношения, раз уж на то пошло... полагаю, отношения между Fleimkepa и Командующей не позволительны.       - Я не могу быть Fleimkepa, - на грани срыва настаивает Густус. - Я не могу...       - Почему нет?       Густус колеблется, а затем ровно говорит:       - Судя по тому, что ты мне рассказывала, среди твоих людей распространено чтение. Но оно не распространено среди моих.       Кларк моргает. Она уже знала об этом, но по какой-то причине это первый раз, когда ей по-настоящему удалось сопоставить эти факты.       - Ты не умеешь читать.       - Нет. Возможно, я смогу распознать некоторые буквы... Хеда научила меня распознавать несколько из них на всякий случай, - хрипло говорит он. Она удивленно понимает, что он смущен недостатком своих знаний. - Например, мы используем букву «S» в качестве обозначения неприятности, потому что она похожа на змею. Но что касается чтения - знаний, что эти буквы представляют из себя в связке - на это я не способен. Мне потребовались бы годы обучения, прежде чем я смог бы разгадать хоть одно слово, - он выпускает горький смешок. - Мы не можем быть учеными или гениями, как Скайкру. Будучи goufa, мы должны научиться сражаться, мы должны научиться охотиться, научиться свежеванию, научиться строению и выживанию.       - Извини, - мягко говорит Кларк, понимая, что она его задела, заставила его почувствовать, будто он потерпел неудачу, хотя он никогда не мог предвидеть того, что она без предупреждения вручит ему книгу и провозгласит Fleimkepa. - Я не хотела, чтобы ты так себя почувствовал. Я была бы мертва, если бы не ты. Если хочешь научиться читать, то я могу тебя научить. В противном случае мы можем найти другого человека на роль Fleimkepa, когда вернемся. Теперь, когда у найтблид нет Конклава, может быть, один из них сможет занять должность Fleimkepa на определенное время... они же умеют читать, да?       - Sha, - говорит он, снова расслабляясь. - Sha, умеют.       Внезапно сверху раздается шум - несколько шагов, сопровождаемые настойчивыми голосами - и они оба замолкают. Видимо, к Ассану пришло больше людей, чем обычно. Как минимум одна группа людей, однажды пришедших к нему в гости, пыталась обыскать это место, но они не обнаружили дверь, ведущую в скрытый подвал. Кларк даже не уверена в том, что сама смогла бы ее найти, а она уже несколько раз видела, как она открывается, слышала этот маленький скрип сопротивления, когда ее тянешь на себя. Видимо, Азгеда действительно хороши в создании скрытых помещений - что, вероятно, является отражением правящего стиля Нии.       Кларк передвигается, чтобы прижаться ухом к потолку - ну, к полу, но для них это потолок. Она кое-как улавливает слова Ассана.       - Здесь ес... то я долж... казать вам, - удается разобрать ей. Густус напрягается в тот же момент, что и она. Ему нужно что-то показать им... он же не хочет показать их, правда? Нет. Он бы так не поступил. Этого не может быть.       А затем это происходит. Небольшой скрип двери, за которым следует поток света, вливающийся в их маленький подвал. Видимо, Ассан решил, что его верность не простирается настолько далеко. Он выдает их. Кларк понимает, что ее трясет от страха и напряжения.       - Natrona, - тихо сплевывает Густус и движется в сторону выхода, уже доставая свои мечи.       Кларк слепнет от резкого света, но все равно следует за ним, замахиваясь своим мечом в сторону туманной фигуры слева от себя. Она слышит крик Ассана, который блокирует удар Густуса, в то время как человек, на которого замахнулась она, неуклюже и удивленно делает несколько шагов назад. Его реакция немного успокаивает. Она достаточно приспосабливается к освещению, чтобы заметить его шокированное лицо за секунду или две, прежде чем понимает, кто он такой.       Это понимание быстро сменяется сомнением и озадаченностью, пока она от него отступает.       - Сион? - шокировано говорит она. Прошло уже немало времени с тех пор, как она видела его в последний раз. Тогда он еще отправлялся в Полис вместе с другими выжившими Азгеды после засады Maunon. Волосы на его лице стали длиннее, чем раньше, но она уверена, что это он.       В ответ у него расширяются глаза. Но позади него раздается аханье, которое тут же привлекает внимание Кларк.       Лекса проходит мимо Сиона. Кларк слышит, как Густус со звоном роняет свои мечи на пол, слышит его шокированное восклицание «Хеда!». Она не оглядывается, она не фокусируется ни на чем другом, кроме ярких зеленых глаз, которые преследовали ее во снах, и мрачного лица, которое окутывают темные косы. Она видит все это, пусть ее глаза и слишком сильно заполняются слезами, чтобы нормально рассмотреть девушку.       Выражение лица шатенки ломается, обычная для нее бесстрастность превращается в некую ошеломленную радость, глаза сияют от новых слез, и она сбрасывает весь свой обычный спокойный фасад, когда бросается в сторону блондинки в то же время, что и сама Кларк. Они вжимаются друг в друга, обнимаясь настолько крепко и настойчиво, будто они больше никогда не смогут отделиться друг от друга, кружась в изумлении и неверии. В какую-то секунду кто-то начинает что-то говорить - вероятно, думая, что они борются, а не обнимаются, что было бы понятно - но затем кто-то другой шикает на этого человека.       Кларк зарывается лицом в шею Лексы, прижимаясь к ней губами и ощущая ее мягкость, но еще сильнее ощущая стабильный пульс жизни, ощущая теплоту, протекающую сквозь нее. Кларк думала, что сама она замерзла во время своих путешествий, а подвал помог ей согреться, но теперь она понимает, что она бы все равно ощущала холод, независимо от того, куда бы она пошла, потому что холод был с ней с тех пор, как она потеряла Лексу. Лексе нужно быть рядом с ней.       Вся боль в теле тут же улетучивается, легкая пульсация в лодыжке мгновенно исчезает, головная боль ослабляется, а дыра внутри нее затягивается, потому что Лекса здесь. Она так сильно хотела вернуться домой, но дом сам пришел к ней, это Лекса, это всегда Лекса. Кларк обнаруживает, что она снова и снова пылко и бессвязно повторяет: «Лекса, Лекса, Лекса» в шею шатенки, слезы проскальзывают по ее лицу, когда она трется им о свою невесту. Раньше она думала, что нельзя принадлежать людям, но она принадлежит Лексе, а Лекса принадлежит ей. Кларк нуждается в ней.       Лекса, кажется, тоже не особо держит себя в руках, всхлипывая: «Yu nou stedaun, yu nou stedaun», повторяя это, будто молитву: ты не мертва. Ты не мертва.       В конце концов им удается отстраниться друг от друга, пусть даже ненамного, лишь чтобы заглянуть друг другу в глаза.       - Ты жива, - задыхаясь, говорит Лекса.       - Да, - говорит Кларк, протягивая руку, чтобы невесомо прикоснуться ею к щеке Лексы. - Как и ты.       - Sha. Ai hod yu in, ai niron.       - Ai hod yu in, - повторяет Кларк, ощущая, как по ее лицу расплывается улыбка. Она склоняется и с радостью и страстью целует Лексу, запутываясь своей рукой в ее темных волосах, чтобы удержать себя на ногах, и прищипывая ее за нижнюю губу, а затем проталкивает свой язык внутрь, ощущая, как быстро начинает биться сердце...       Позади них раздается громкий, отрывистый кашель. Лекса, уже успев покраснеть и запыхаться, отстраняется от Кларк. Она прочищает горло и делает еще один шаг назад.       - Уединитесь, ребят, - хрипло говорит Рэйвен. Кларк ярко краснеет от понимания сложившейся ситуации и резко накатившего смущения. Она совсем забыла, что они не одни.       Кларк поворачивается, чтобы взглянуть на свою подругу, но опешивает от ее внешнего вида. Лицо брюнетки тоже покраснело, но не в здоровом смысле. Линкольн поддерживает ее в вертикальном положении, и, видимо, лишь благодаря ему она не падает на землю. Кажется, будто вспотевшая кожа девушки покрыта воском, у нее потускнели глаза, а сама она дрожит, и, кажется, испытывает трудности с дыханием. Кларк почти видит, как от нее исходит тепло. Рэйвен пытается улыбнуться, глядя на блондинку, но не справляется с этой задачей и заливается приступом кашля.       - Положи ее плашмя, - приказывает Кларк, мгновенно забывая обо всем остальном. Рэйвен больна, она понимает это, просто смотря на нее.       - Я предпочитаю чуть больше романтики, - успевает сказать Рэйвен, прежде чем на нее нападает очередная волна кашля. Линкольн помогает ей прилечь.       Кларк прижимается ухом к груди механика и облегченно вздыхает. Внутри нет никаких хрипов.       По крайней мере, это не пневмония.       Наверное, это просто очень сильная, оставшаяся без лечения простуда, догадывается Кларк. Во всяком случае, оставшаяся без лечения от Скайкру. Рэйвен не могла догадаться, что ей нужно сообщить кому-нибудь о том, что ей становится хуже, да и болезнь бы не прошла постепенно, как она обычно проходила на Ковчеге, ведь там больной начинал медленнее ходить и оставался в более теплом месте. Рэйвен не приспособлена к такой погоде, не привыкла к такому напряжению, и постепенно изнашивала себя с тех самых пор, как спустилась с Ковчега - если бы не работа, проведенная над ними там, наверху, для того, чтобы они были более невосприимчивыми к болезням, то, скорее всего, она бы заболела гораздо раньше. Она была истощена, ей было холодно, и она нигде нормально не отдыхала, и потому ее тело реагирует на это гораздо хуже, чем должно.       Что ж, теперь она в теплом месте.       Лекса смотрит на нее широкими и беспокойными глазами.       - Мы сделали все, что могли, - говорит она, явно пытаясь сохранять спокойствие. - Особенно Линкольн. Но нам было небезопасно идти в любом направлении, кроме как на север. У Линкольна были ограниченные запасы, а она не могла нормально отдохнуть, поскольку ее постоянно несли на руках, и, казалось, будто наших одеял не хватало, чтобы подарить ей тепло.       - Жидкости, - твердо говорит Кларк. - Обмотайте ее как можно большим количеством одеял, и мы зальем в нее столько воды, сколько возможно. Линкольн, могу я взглянуть на твои лекарства?       - Ты можешь перестать говорить обо мне так, будто меня здесь нет? - капризно огрызается Рэйвен. - Боже, девочка просто заболевает гриппом, и все вдруг... - она снова заливается сильным кашлем.       Кларк останавливается всего на секунду, когда отходит, чтобы взять аптечку Линкольна, и прижимается в быстром, но горячем поцелуе к губам Лексы.       - Mochof, ai hodnes, - тихо говорит она. - Спасибо за то, что пришла за мной.       - Спасибо за то, что ты здесь, - говорит ей в ответ Лекса.