Lightning Only Strikes Once

      Кларк обнаруживает, что шатенка не единственная, кому нужен постельный режим, хотя она определенно нуждается в нем сильнее остальных. Недели стресса, ранений и холода измотали ее как физически, так и морально и эмоционально, так что теперь она спит по шестнадцать часов в день и сосредотачивается лишь на еде и прижатию к теплому телу Лексы. Она счастлива валяться в маленькой палатке, которая стала их миром, и оставлять все остальные дела кому-нибудь другому. Она нехарактерно для себя стремится к тому, чтобы на данный момент всю ответственность на себя перенял Уэллс, и он, похоже, прекрасно с этим справляется.       Однако во время своего правления он часто находит время, чтобы навестить их. Рэйвен тоже почти всегда коротает с ними часы, когда они бодрствуют; механик горячо болтает обо всем на свете и одновременно ни о чем. Кларк, завернувшись в одеяла и прижавшись головой к невредимому плечу Лексы, сонно улыбается им и изредка подает голос, предпочитая, чтобы весь мир просто проскальзывал мимо.       А вот посещения ее матери более проблематичны. Создается впечатление, что они с блондинкой просто не могут разговаривать спокойно, при этом не споря. Кажется, будто теперь, когда у них нет Джейка, который выступал в качестве посредника и уравновешивал их отношения, они не могут обсуждать даже такие вещи, как погода, без того, чтобы разговор по нисходящей спирали не заходил в русло жизненных выборов блондинки и изменениям в ее личности. И хуже того, гораздо хуже...       - И тогда она сказала: «Мамочка, я сама ее достану!» - смеется Эбби.       ...это то, что теперь Эбби и Лекса, похоже, ладят. Вот только из-за этого блондинке кажется, будто она находится в объятом пожаре доме. Кларк не открывает глаза, делая вид, что она все еще спит, и отчаянно желает, чтобы ее мать ушла. Несмотря на все ее надежды, история продолжается.       - Я позволила ей дотянутся до нее, и следующее, что я понимаю, так это что наш месячный запас муки оказывается на полу кухни, - продолжает Эбби. - Дети такие упрямые в этом возрасте, иногда все, что ты можешь сделать, так это позволить им совершать свои собственные ошибки.       - Дази, один из моих найтблид, был примерно таким же, - соглашается Лекса. Кларк ощущает напряжение в мышцах шатенки, будто та хочет жестикулировать, доказывая свою точку зрения, но ей удается сдержаться - под командованием своей невесты она оставалась почти неподвижной с тех самых пор, как им было приказано отдохнуть. - Несколько лет назад он был решительно настроен освоить все необходимые навыки. Разумеется, он со своим ростом и вполовину не дотягивал до возможности иметь оружие. Я позволила ему тренироваться с одним из больших мечей на протяжении четырех дней, а затем он бросил его, вернулся к более короткому и больше никогда не говорил об этом.       - В точку! - с теплотой говорит Эбби. - Однако с Кларк этот подход всегда приносил смешанные результаты. Она всегда была такой упрямой. Например, даже после инцидента с мукой, прошло всего несколько дней, как она уже была уверена в том, что может починить телевизор, прямо как ее папа. Если бы я ее не поймала, то, скорее всего, она бы всю нашу станцию электричества лишила...       Кларк вздыхает и бросает затею снова заснуть. Она открывает глаза и подделывает улыбку.       - Hei, мам.       - Привет, милая, - говорит Эбби, улыбаясь Кларк.       - Ты пришла проверить рану Лексы?       - Нет, я проверяла ее всего час назад, - Эбби с одобрением смотрит на Лексу. - Она исцеляется невероятно быстро. Я не собираюсь рисковать и проверять диапазон движения ее руки, поскольку беспокоюсь о мышцах плечевого пояса. Я хочу дать им хотя бы еще пару недель на восстановление, но думаю, что иммобилизация руки очень им помогла, - затем она оглядывается на свою дочь, и ее улыбка слегка тускнеет. - Думаю, мне стоит еще раз проверить твою лодыжку, дорогая.       - Ты уже проверяла ее вчера, - указывает Кларк. - Сломанным костям нужно время для заживления, они не изменяются ежедневно.       - Ты права, - говорит Эбби. - Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. У тебя неприятный перелом. Однако я думаю, что этот вторичный перелом, может, и к лучшему. Не думаю, что в первый раз кость срослась должным образом, а это могло послужить причиной будущих проблем.       - В то время эта проблема не была у меня в приоритете, - немного холодно отвечает Кларк.       Эбби похлопывает ее по плечу. Кларк кажется, что это движение слегка покровительственно.       - Разумеется, не была. И ты проделала чудесную работу с тем, что у тебя было под рукой в то время. Но, честно говоря, я не думаю, что твоя лодыжка снова обретет полную силу и диапазон движения, что бы мы ни делали.       Кларк фокусируется на Лексе.       - До сих пор никаких признаков Густуса и Сиона?       - Пока ты спала, этим утром разожгли третий костер, - говорит Лекса, покорно меняя тему разговора. - Я за ним не наблюдала, но Уэллс заверил, что пять облаков дыма были очень заметны. Если Густус жив, то он увидит это и придет к нам. Мы уже много раз использовали этот сигнал, так что он сразу же его опознает. Если они не прибудут сюда к завтрашнему дню, то нам придется признать, что они погибли на озере.       Кларк прикусывает губу.       - Рэйвен... Рэйвен не очень хорошо воспримет эти новости.       - Это не ее вина, - твердо говорит Эбби. - Рэйвен через многое прошла, но она сильная. Она справится.       - Так значит, когда мы убиваем сотню землян, то ты принимаешь это, но казнь Maunon - это для тебя слишком? - кисло говорит Кларк, не в силах остановиться. Лекса едва слышно фыркает себе под нос.       Эбби слегка отстраняется и прожигает взглядом свою дочь.       - Существует большая разница между действиями, предпринятыми в пылу момента, и убийством, совершенным хладнокровно, Кларк.       - И то, и другое привело к гибели сотен людей, - отвечает Кларк. - И то, и другое было преднамеренно спланировано. Можно сказать, что убийство землян еще хуже, чем убийство Maunon, потому что Maunon, по крайней мере, были в чем-то виновны. Ты уверена, что «большая разница», о которой ты говоришь, не связана с тем, что люди, казненные в Тондисе, были больше похожи на жителей Ковчега?       Лекса вмешивается в их разговор прежде, чем Эбби успевает ответить.       - И то, и другое было сделано ради спасения людей, - серьезно говорит она. - И с лучшими намерениями. И то, и другое уже сделано и не может быть изменено, независимо от наших мыслей по этому поводу.       Эбби с мгновение смотрит на нее, явно готовясь дать ей сердитый ответ, но затем прочищает свое горло и говорит:       - Полагаю, это правда. Ты очень мудра для своего возраста, Лекса.       Она дарит ей тонкую улыбку.       Кларк ожидает, что шатенка вербально распотрошит ее мать, как она сделала и с Джахой, когда тот осмелился прокомментировать ее возраст, но вместо этого шатенка просто говорит:       - Mochof.       Кларк необоснованно чувствует себя преданной.       - Я... ну, я лишь могу сказать, что культ, который формируется вокруг вас, не демонстрирует никаких признаков угасания, - хмурясь, говорит Эбби, вновь меняя тему разговора. - Он основан на культе Пламени, которое уже давно было у землян, но Линкольн говорит, что ваш культ уже вышел за пределы культа Пламени... и вышел довольно внушительно.       - Что такое культ? - с любопытством спрашивает Лекса.       - Религия, - говорит ей Кларк.       Эбби хмурится.       - Это не совсем одно и то же, дорогая. Культ - это... ну, это... у культа гораздо больше негативных оттенков, чем у... - прерывается она, видимо, понимая, что раз «культ» ни о чем не говорит Лексе, то и «негативные оттенки» вряд ли будут ей понятны. - Это... культ - это плохо, - в конце концов слабо продолжает она. - Религии могут быть хорошими.       - Ты только что назвала культом веру моих людей в Пламя, - указывает Лекса, и Кларк морщится.       Эбби краснеет.       - Извини, - говорит она, а затем немедленно пытается оправдать себя, как она делает и всегда, когда приносит извинения. Это до сих пор не перестало раздражать Кларк. - Тебе нужно понять, что мои люди не похожи на твоих. Отчасти это потому, что мы более продвинуты с научной точки зрения, а отчасти потому, что мы до сих пор сильно связаны с тем миром, который существовал до падения бомб. Разумеется, некоторые из ваших верований кажутся нам немного странными, даже немного причудливыми.       В старом мире Кларк отчаянно хотела, чтобы ее мать одобряла все ее действия. Она хотела заручиться ее поддержкой. Но, если хорошенько об этом подумать, то она вела себя так со всеми - у нее не было настоящего места в мире, так что она постоянно чувствовала себя потерянной и напуганной, и она компенсировала это, цепляясь за нечто знакомое и полагаясь на это. Она полагалась на людей, которые говорили с ней свысока, которые несправедливо критиковали и оценивали ее, которые не слушали ее, когда она говорила правду, которые совершали ужасные поступки и перекидывали всю вину на нее, которые наблюдали за тем, как она сама совершает ужасные поступки от их имени и осуждали ее за это.       В этом же мире у нее появилось стабильное место. Она знает, кем являются ее люди. Она полагается на Лексу. Она полагается на Уэллса, на Рэйвен. Даже на Аню, Линкольна и Гуса. Ей не нужно полагаться на людей, чьим одобрением невозможно заручиться.       Даже если один из таких людей - ее собственная мать.       - Причудливыми? - недоверчиво говорит Кларк. - На Ковчеге существовала религия, основанная на дереве.       - Вера Кейн и сама не особо верит в волшебство того дерева, - говорит Эбби, а затем призадумывается. - Во всяком случае, я... почти уверена в этом. Но Линкольн говорит, что здешние люди истинно верят в то, что вы - божества в человеческой форме. Разве ты не понимаешь, насколько это беспокоит меня? Ты хочешь, чтобы тебе вот так поклонялись?       - Хочу? Нет, - говорит Кларк. - Но это не значит, что я не могу использовать это.       - Мы не просили их формировать эти верования, - добавляет Лекса. - Но их вера обеспечивает их преданность нам и, следовательно, Альянсу.       - Политический капитал, - уточняет Кларк. - Мы можем отвергнуть эту веру позже. А прямо сейчас нам нужно использовать все возможное, чтобы сплотить кланы.       - Это же ложь, - возражает Эбби.       - Как и День Единства, - огрызается в ответ Кларк. - Но мы все равно праздновали его каждый год. И, как и сказала Лекса, мы не лгали этим людям.       - Вы используете их!       - А Ковчег использовал нас! - говорит Кларк, повышая свой голос. - Всех нас. Но больше всего сотню.       - Ты не можешь все время использовать это в качестве своего аргумента, Кларк! - говорит Эбби, так же повышая голос. - Вас отправили сюда, чтобы вы выжили!       - Нас отправили сюда как лабораторных крыс, - Кларк перемещается, чтобы полностью принять сидячее положение, прожигая взглядом свою мать, которая находится от нее лишь в нескольких дюймах. - Вы надели на нас браслеты, чтобы следить за тем, не погибли ли мы. Джаха даже сказал нам, что мы расходуемый материал, пока мы спускались сюда. Какое же прекрасное прощальное послание от наших людей.       - Эй, ребят? - Рэйвен просовывает свою голову в палатку и ухмыляется, становясь слишком заметной из-за такой напряженной обстановки. Кларк отчетливо слышит, как шатенка облегченно вздыхает. - Угадайте, что случилось! Объявились Сион с Густусом! Вот только должна сказать, что блуждание по северу сделало Густуса еще большим...       - Они в порядке? - перебивает Лекса. Она уже неумело передвигается в стоячее положение. Рэйвен делает шаг вперед, чтобы приподнять шатенку за ее здоровую руку. Кларк проглатывает возражение, хотя ей очень хочется остановить Лексу. Если бы на ее месте был бы кто-нибудь другой, то так бы она и поступила - но Лекса всегда удивляет Кларк своей крепостью и возможностью исцеляться. - Они способны двигаться?       - Ага, похоже на то, - радостно говорит Рэйвен. - Они собирались заявиться прямо сюда. Видимо, они мне не поверили, когда я сказала, что вы в порядке, представляете? Но я подумала, что должна сходить за вами, чтобы они ничего здесь не прервали.       - У меня нет никаких неотложных дел, - заверяет ее Лекса, и Кларк слышит рвение в ее голосе. Лекса оглядывается на свою невесту. - Я должна увидеться с Густусом и Сионом. Если они действительно в порядке, то мы должны начать строить планы по отправлению на юг. Пребывание на таком дальнем севере не может хорошо сказаться на здоровье gonakru и на припасах еды, а теперь они вернулись к нам, и у нас больше нет причин задерживаться. Ты пойдешь со мной, чтобы поприветствовать их, Кларк?       - Sha, - говорит Кларк. - Мам, можешь дать мне те костыли, которые ты попросила сделать Линкольна? Я в таком долгу перед Гусом, ты и понятия не имеешь. Он мне жизнь спас.       Эбби выглядит так, будто она хочет запротестовать - возможно, против плана Кларк снова начать ходить, пусть даже и с костылями, или, возможно, против плана Лексы отправиться на юг и положить конец их постельному режиму - но вместо этого она остается на том же самом месте, переминаясь с ноги на ногу, будто не знает, что ей делать.       - А ты спасла его, - насмешливо и задумчиво говорит Рэйвен. - Кроме того, я спасла все ваши жизни, так что думаю, что у меня больше всего очков. Вот только меня саму спас Линкольн. А Лекса спасла тебя. Я впоооолне уверена, что в какой-то момент меня спасла и Лекса, но мне нужно разобрать каждый инцидент по отдельности, чтобы убедиться в этом. А еще меня определенно спасала Аня. Отчетливо помню, что Октавия спасла жизнь Уэллса. А еще был такой момент, когда...       - Я тебя поняла, - прерывает ее Кларк. - Ты можешь рассчитать все это позже, если действительно хочешь выяснить, кто кому должен. Но прямо сейчас не могли бы мы, пожалуйста, увидеться со своими чудом живыми друзьями?       - Sha, - говорит Лекса, протягивая блондинке самодельные костыли, пока механик помогает ей встать. Эбби смотрит на нее с беспокойным выражением лица, будто она осознала нечто новое и неприятное. Кларк отдаленно становится интересно, в чем же дело на этот раз.       - Ты так много раз подвергалась опасности, - бормочет Эбби, когда они выходят из палатки. Она неуверенно отстает от них, и Кларк чуть было случайно не ударяет ее своим костылем. - А я ничем не могла тебе помочь. Ни разу.       - Такая помощь мне от тебя не нужна, - говорит ей Кларк, но ее мать уже свернула в другую сторону, слепо направившись в случайном направлении, возможно, чтобы найти какое-нибудь место, где можно побыть одной. Кларк вздыхает. Почему они больше не могут разговаривать на одном языке?       Лекса протягивает руку, чтобы невесомо коснуться ею спины блондинки. Кларк вздыхает, отпуская напряжение, причиной которого, кажется, всегда является именно Эбби. Затем она загорается, замечая громоздкую фигуру Густуса рядом с более низким, худым Сионом. Лица мужчин сияют под их бородами.       Печально, что она жаждет одобрения и поддержки двух людей, которые знают ее лишь пару месяцев, а не своей собственной матери. Но она очень рада снова с ними встретиться.