Любовь это...

      Было бы очень наивно думать, что Эферия была его первой и единственной женщиной.       Она не была ни единственной, ни уж тем более первой, но стала той, кто был для него дороже всех сокровищ континента, интереснее всех загадок мира и много ценнее его собственной жизни.       Единственным человеком, который за почти двадцать лет разглядел в Ланосте его самого, не [дьявола], из-за малого возраста не могущего обуздать слишком большую для него магическую силу, не чрезвычайно сильного мага, будто сошедшего со страниц древних легенд о первых магах, именно самого Ланосте под всем этим ворохом масок и недоверия к людям.       Она с самого начала смотрела именно на него самого. Это и стало точкой отсчета зарождения интереса Ланосте к девушке с тогда еще не известным ему именем. И точкой, создавшей предпосылки для возникновения множества иных линий: первой — и единственной — влюбленности и любви; его решения принять Империю — пусть и временно — как свой дом; его короткой — но успешной — карьере; его недолгой — но безумно счастливой — семейной жизни…       И когда мир Ланосте разбивался на кровавые осколки, когда он от боли и отчаяния практически позабыл о том, что у них с Эферией есть ребенок, когда он был готов последовать за ней в небытие — он был остановлен ее просьбой.       Просьбой жить.       Просьбой жить дальше.       Просьбой жить без нее.       Он справился с этим. Отчасти — но справился.       Научился жить без Эферии. Нашел новые цели в своей жизни, к которым придется идти годами.       Научился отвлекаться от боли, продолжающей раздирать сердце.       Но продолжал любить только ее одну.