Rina Elf and the Cursed Ice

      Всю следующую неделю Рина старалась быть тихоней и не привлекать внимание. Это было непросто, ведь стараниями Феликса вся школа узнала о том, что они всё же пойдут на приём вместе. Только вот преподнесено это было, как жалость и снисхождение с его стороны к несчастной нездоровой девочке. По-крайней мере, в этот раз Пенни Хейвуд была непричастна. Она даже предупредила о том, что вскоре все начнут об этом говорить. А тут ещё и статья Скитер в Пророке о том, что все скоро сгорят заживо, благодаря Джейкобу Элф. Далее следовал риторический вопрос: «Пойдет ли Рина по стопам брата или снова спасёт школу?».       Слизеринка злилась. «Снова»? «Спасёт»? Когда, позвольте узнать, она вообще спасала Хогвартс осознанно? Она искала проклятые подземелья, искала брата, искала приключений, но никак не звания героя и спасителя. То, что она однажды случайно остановила заморозку замка ещё ничего не значило. Вместо прекращения действия, проклятие могло бы стать ещё мощнее. Тогда Рина не думала о том, какому риску подвергла себя и остальных. Она с трудом одолела того ледяного стража в доспехах. Он был один, а если бы их там был легион? «С чего я вообще должна что-то предпринимать?» — сердилась Элф, теряя надежду на что-либо вообще. У неё оставалось меньше года на то, чтобы найти брата. Но ей это и за шесть лет не удалось, так почему должно было получиться сейчас? Правда ли она так верила в то, что он всё ещё жив? Все эти письма, подсказки для того, чтобы найти хранилища, коридоры, помощь в поисках самого Джейкоба, возможно, это были чьи-то злые шутки. Или, напротив, кто-то хотел её поддержать, чтобы она не теряла надежду.       Впрочем, теперь у Рины не было никакого права сетовать на то, что она всё ещё не знала о местонахождении пропавшего члена семьи. Была уже середина октября, а она даже не начала охоту за новыми подсказками. Она сидела сложа руки ещё и из-за того, что ей стёрли память. И последние несколько недель это было единственным, что занимало её мысли. А ещё, конечно, факт того, что у неё было очередное видение или вещий сон. Быть может, о брате, быть может, о льде. Она понятия не имела. Но, после прочтения письма от отца, её интуиция подсказывала, что сон был связан и с тем, и с другим. Но все эти загадки казались нерешаемыми.       «Начинаю завидовать Феликсу, который остался здесь преподавать. Может разнюхивать, что угодно и сколько угодно», — подумала Элф. Она вдруг впервые осознала, что не может даже представить, зачем Розье решил обучать Трансфигурации. С его фамилией, финансами, положением в обществе, его амбициями, умом, талантом, связями родителей… Что он тут вообще забыл? Девушка решила выяснить на досуге. Что-то ей нашёптывало, что истинных причин она не узнает. Возможно, это было как-то связано с тем, что бывшим Пожирателям нужен был «свой» в рядах преподавателей Хогвартса, особенно, если Тёмный Лорд однажды вернётся. С другой стороны, странно, что господин Розье-старший решил пожертвовать блестящим будущим своего сына во имя туманных перспектив. Он бы, пожалуй, начал торг с остальными, сказал, что если другим так нужен шпион, пусть оставят своих отпрысков преподавать, но не его сына.       За этими размышлениями Рина брела на урок астрономии с Рейвенкло. Её мутило от одной мысли о лобзаниях Роуэн и Честера, о ехидном взгляде Мерулы, всё ещё презиравшей Тюлип. Последняя бы, возможно, подбодрила Элф, но она старалась избегать любых контактов со Снайд, даже визуальных. И, не дай Мерлин, Мерула что-то скажет в адрес Карасу. В таких случаях начиналась война миров. Обе девушки причинили друг другу много боли. Это кое-что говорило и о Снайд. Оказалось, она была ранимой и все же любила друзей в своей извращённой манере, если действительно считала их таковыми. Но Тюлип предала её доверие, а Мерула так и не смогла забыть. Поэтому мстила до сих пор, пусть и по мелочи.       Элф любила Карасу хотя бы за то, что она показала другую сторону Снайд, к которой Рина испытывала сострадание и симпатию. Слизеринка до сих пор помнила слова своей соперницы: «Тюлип предала меня. Будь осторожнее, она и тебе однажды нож в спину воткнёт». Этого не произошло. Тюлип презирала саму себя за то, как поступила с Мерулой. Элф считала Карасу своей подругой, но та больше не смогла по-настоящему с кем-то сблизиться. Она доверяла Рине, но они были разными. Элф знала, что иногда раздражала Тюлип своими весьма специфичными взглядами на жизнь. До пятого курса Элф верила в то, что Карасу и Снайд помирятся, уж очень они скучали друг по другу, но обе оказались слишком упрямыми и гордыми. Ещё и трусихами. Девушки предпочитали игнорировать друг друга.       Слизеринка поднялась наверх. Здесь уже собрались студенты, кутавшиеся в куртки и даже в пледы. Башня обдувалась всеми ветрами, которые сегодня были порывистыми и мощными. Потоки воздуха выли под карнизом и трещали у самой крыши. От купола доносилось неприятное металлическое приглушенное дребезжание. Стены источали холод, ветер хлопал по одежде, трепал волосы и мантии. Порывы были столь резкими и сильными, что благоразумные студенты держались за что-нибудь или жались к стене, словно боялись, что их сдует.       Рина нашла глазами Роуэн и Честера. Молодой человек обнимал Кханну сзади, пряча её в своём пальто. Девушка откинула голову на плечо волшебнику и прикрыла глаза, наслаждаясь минутами близости и покоя. Честер заметил, что Элф смотрела на них и, возможно, даже собиралась подойти, поэтому он презрительно изогнул губы и отвернулся, а, как следствие, отвернулась и Роуэн, так и не заметившая Рину. Слизеринка вздохнула и пошла к Тюлип. Ей, к слову, своих проблем хватало, поэтому слухи о сумасшествии Элф её мало интересовали. Более того, она любила чокнутых, поскольку и себя считала такой. Безумие она видела несомненным признаком гениальности и безусловным плюсом.       — Честер бывает придурком, — Карасу была слишком умна и слишком наблюдательна. Она заметила.       — Я знаю. Но он старается оградить Роуэн от неприятностей, — не очень воодушевлённо произнесла Рина, стараясь заправить немного отросшие, но всё ещё непослушные белые волосы за ухо.       — Перестань называть себя проблемой, ты человек, — закатила глаза Тюлип.       Элф благодарно улыбнулась:       — Да, вот только он ничего обо мне не знает, кроме того, что со мной всё время что-то происходит, а Роуэн всегда рядом.       Карасу иронично приподняла густые тёмные, но аккуратные брови. Она обняла себя руками, стараясь закрыть шею и грудь от гулкого ветра:       — И когда она в последний раз была рядом?       В ответ Элф только издала глубокомысленное мычание. Тюлип засмеялась, растрепав и без того спутанные рыжие волосы.       — Ты же умная, но иногда пытаешься казаться такой глупой! — добродушно произнесла ученица Рейвенкло. — Может, первые пару лет вы и носились вместе. Но когда ты стала приносить баллы факультету, притормозила действие проклятия, вокруг тебя стали появляться новые люди. Тогда Роуэн и исчезла.       — Думаешь, я её оттолкнула? — Рина тоскливо посмотрела на широкую спину Честера и на макушку Кханны, торчавшую из-за плеча юноши.       — В каком-то смысле, — Тюлип осторожно кивнула. — Ты обманула её ожидания. Она хотела быть лучшими друзьями навеки с непопулярной простой девчонкой, которая никуда от неё не денется, как старшая сестра, а ты оказалась другой.       Элф вздохнула. Она знала, что её желание показать себя иногда отпугивает людей. Но, с другой стороны, она никогда не обещала Роуэн, что вечно будет такой, как в двенадцать лет. Она давала понять, что не позволит остальным обращаться с собой, как с неудачницей.       — Мы похожи. Ни ты, ни я не нашли родственную душу здесь.       — А кто нашёл? — безразлично пожала плечами Карасу. — Хейвуд в окружении доносчиков, которым сама не доверяет? Мерула? Бен, боящийся даже рот открыть? Барнаби, слишком долго игравший в ребёнка? Нимфадора, которая слишком неуравновешенная для благородного общества, но мать её настолько известна, что всякий «мусор» даже не смеет подойти к ней?       Тюлип замолчала. Её миндалевидные янтарные глаза выражали истинную азиатскую созидательность и безмятежность. Девушка смотрела на закатный горизонт, залитый малиновым и мандариново-жёлтым цветом, словно акварелью. Последние лучи солнца умирали и тонули в вечном тумане Запретного Леса, а блеклое сине-серое небо, ещё беззвёздное, пустое и холодное, сливалось с сочными солнечными красками, местами смешиваясь в бледно-голубые мазки, прячущиеся за рваными прозрачными облаками, растянутыми ветром. Их движение было удивительно быстрым. Зефир гнал их у самого горизонта, будто пастух непокорных овец домой. Темнело. Тучи скрывались в сумеречной призрачной мгле, нисколько не препятствующей рассмотрению неба.       Солнце окончательно скрылось, но его броские рыжие, пурпурные, а местами и зеленоватые следы ещё не побледнели.       — Чарли Уизли нашёл. Роуэн и Честер. Билл Уизли. Андре, — перечисляла Рина тех, с кем и она, и Тюлип общались. Карасу лукаво улыбнулась.       — Билл давно закончил школу. Не считается.       Рина толкнула её плечом и усмехнулась:       — Так ты готова весь Хогвартс записать в ряды страдальцев, лишь бы не признавать, что и я права? — слизеринка чувствовала, что ей наконец-то было легко и даже немного весело. Сбивающий с ног ветер, казалось, окрылял её.       — Тебе ли не знать о том, что с нами делает гордость, — наигранно сокрушённо произнесла Тюлип, а после на её лице заиграла озорная улыбка.       Элф кивнула и обхватила девушку под локоть, чтобы погреть руки. Она снова чувствовала странное единение с подругой, с небом, ветром, всей природой, призраками, с самой магией. Рина чувствовала её поток в себе. Он пульсировал быстрее, чем сердце. Это была энергия, живущая своей жизнью, но составляющая единое целое с существом Элф. Это была часть её души и жизненной силы, принадлежащая же на деле к остальной части Вселенной. Такая энергия была повсюду, пронизывала всё сущее и связывала с тем, чего давно не стало. И лишь её маленькая толика горела в каждом из присутствующих здесь волшебников. Слизеринка думала, что это и есть само пламя жизни, поддерживающее даже маглов и других живых существ только немного не так, как чародеев, но, наверняка, не менее прекрасным способом. Только думать об этом Элф не хотелось. Это было слишком сложно: древняя форма магии, её старинная интерпретация, больше похожая на шаманизм.       «Возможно, стоит поискать что-то о природной магии и магии предков, когда я вернусь домой на каникулы», — решила ведьма. Кто знает, может, тогда ей удастся лучше понять действие ледяного проклятия и проклятия адского пламени.       — Вообще-то, ты права. Мы и правда похожи, — вдруг сказала Тюлип, сомневаясь, стоит ли продолжать. Рина взглянула на неё.       — Спустя столько лет ты это признала. Слава Фемиде и её справедливости, — иронично произнесла Элф, насмешливо глядя на Карасу. Та ответила улыбкой.       — Справедливость восторжествует, когда ты снова ошибёшься в астрономических расчётах.       — Да ну тебя! — насупилась слизеринка. — Я же стараюсь. Мне интересен этот предмет, вот только…       — Циферки с тобой не дружат, — засмеялась Карасу.       — Пока дело не доходит до «циферок», — Элф передразнила подругу, — у меня всё нормально получается!       Тюлип понимающе улыбнулась. От неё веяло теплом и радушием.       — Я знаю, прости. Просто смеюсь. У меня тоже есть предметы, где я далеко не лучшая, хотя мне они нравятся. Я стараюсь, но с переменным успехом.       Рина кивнула, а потом уже серьёзно спросила у собеседницы:       — Так а почему вдруг ты сказала, что мы похожи?       Карасу на секунду отвела взгляд.       — Ну… Вокруг меня и вокруг тебя было много людей. Мы всем казались необычными. Но в итоге все преследовали какую-то цель. Или же ждали чего-то конкретного. Мы привязывались к кому-то, но окружающие этого не видели и просто уходили, разочаровавшись. Только вот ты яростно боролась за своих друзей и оттолкнула их тем, что изменила себя до неузнаваемости. А я изначально никого не могла к себе подпустить, хотя это и было не осознанно.       Девушки помолчали. Элф удручённо вздохнула, обводя взглядом шумных веселящихся учеников. Честер прижимал Роуэн к себе так, будто боялся, что она исчезнет, столько нежности было в каждом его жесте, а в её томном взгляде — заботы. У самого ограждения стоял Барнаби рядом с Исмельдой. Юноша смотрел вниз, а темноволосая девушка, чьё лицо было усыпано веснушками, — в сторону: им было неловко. Оба молчали. Мерула была одна. Она стояла в толпе общающихся студентов, но они не говорили ей ни слова. Рину презирали и осуждали за спиной, а Снайд ненавидели, боялись и испытывали к ней отвращение. Где-то мелькнул высокий подтянутый мулат, всегда выглядевший, как модельер: стильно и дорого. Его сложно было назвать красавцем, но харизма, острый ум, бесчисленные таланты, особенно в квиддиче, и способность к эмпатии, пусть и преподносимой, как снисхождение, всегда привлекали к нему людей. Поэтому Андре, как всегда, был в окружении симпатичных и популярных студентов и студенток. Вот уж кто точно наслаждался общением.       Рина хотела предложить Тюлип подойти к её сокурснику, но тут, наконец, появилась профессор Аврора Синистра, как всегда в яркой новой мантии с мерцающими частицами перламутра и жемчужинами, напоминавшими ночное небо. Её длинные черные локоны были собраны в высокий аккуратный пучок. Преподавателю тут же позавидовали все девушки, пришедшие без шапки с распущенными волосами.       — Прошу тишины! — учитель выглядела взволнованной. — Срочно начинаем расчёты!       — Расчёты чего? — спросил кто-то из толпы.       — Я не стану сегодня вам подсказывать, — отрезала профессор Синистра, — кто первый поймёт, что такое знаменательное происходит в ночном небе, будет щедро награждён.       — Мы должны рассматривать объекты в пределе ста световых лет от Проксима Центавры, как в прошлый раз? — взбодрилась Роуэн. Ей нравилось изучать красные карлики. Больше её интересовала только Мультивселенная в целом, как и Рину.       — Какую звёздную систему нам вообще нужно рассматривать? — спросил Хантер Родригез, несуразно одетый молодой человек с волнистыми волосами, спадающими на лоб ракушками. Его выразительные брови были немыслимо изогнуты. Элф порой потешалась над его мимикой, хотя в целом он был довольно интересным. Впалые щёки, тёмные искрящиеся глаза, изящные руки.       — Да ладно уже со звёздной системой, какую галактику? — усмехнулась Тюлип.       — Никаких подсказок не будет, — отчеканила Аврора Синистра. — Вы сами забиваете свои головы сложными вопросами и создаёте лишние проблемы. Всё просто.       «Просто значит близко. Солнечная система», — решила Рина. Взглянув на Честера и Карасу, она поняла, что их посетила та же мысль.       Время пошло.       Под конец урока Тюлип заглянула в расчёты Рины и хихикнула. Элф поняла, что ошиблась в вычислениях, но времени переделывать уже не осталось. Более того, слизеринка поняла, в чём дело. Оставалось только доказать свою теорию. «Лучше бы опровергнуть!». Рине совсем не нравился напрашивающийся вывод. Подобные явления могут повлечь за собой массу проблем. Но Карасу вовсе не казалась встревоженной. Она думала не о самом событии, которое должно было произойти со дня на день, а о том, что нужно закончить и сдать работу первой. Этого Рина допустить не могла. Её рука фанатично взметнулась в воздух. Профессор Синистра удивлённо приподняла брови, она не ожидала такого рвения от Элф.       — Прошу, покажите мне ваши расчёты, — попросила она.       — Хорошо, но у меня тут где-то ошибка, — предупредила Рина, подлетая к преподавателю. Та лишь скептически поджала губы.       — Зачем вы сдаёте мне работу, в которой не уверены? — профессор задала справедливый вопрос.       — Ошибка незначительная! — заверила её Элф. — Я точно знаю, о каком явлении шла речь!       — Вы не можете знать точно, вы ошиблись в расчётах, — спокойно заметила Аврора Синистра.       — Если бы я об этом не сказала, вы бы даже не сразу это поняли, — настаивала Рина и, не желая слушать возражения, выпалила ответ. — Солнечная система. Полный парад планет.       Профессор астрономии не выразила никаких эмоций. Она лишь изучающе смотрела на упрямую ученицу. Та не собиралась сдаваться.       — Мисс Элф, — примирительно начала Аврора, — ваша убеждённость в своей правоте, несмотря на то, что вы сами знаете, что допустили ошибку, пугает. Дело не в астрономии, а в вашем отношению ко всему вокруг. Вы не можете знать точно, пока не сделаете всё верно.       Профессор говорила проникновенным менторским тоном так, что Элф засомневалась в том, что вообще правильно выбрала галактику. Слизеринка почувствовала, что на неё смотрят. Она инстинктивно, по привычке, обернулась на Роуэн. Та глядела на неё с сочувствием и одобрением. Её молодой человек непонимающе взирал на преподавателя, после чего перевёл глаза на Рину. Он выглядел так, словно впервые заметил в Элф что-то, кроме источника мирового зла и опасностей. Он медленно встал, сложив свои записи. Честер неспешно, словно ожидая, что слизеринка проклянет его, подошёл к профессору Синистре, чтобы отдать свою работу. Позади недовольно цокнула языком Тюлип: её опередили уже двое.       Аврора Синистра просмотрела пергаменты юноши, а потом со скупой улыбкой произнесла:       — Всё верно, мистер Дэвис. Полный парад планет в Солнечной системе. Присуждаю вам тридцать баллов.       Рина почувствовала, что по телу прокатилась волна негатива, смешанного с магией. Эта микстура рвалась наружу. Сама Элф ощущала, что воздух вокруг неё электризуется, насыщаясь болью и бешенством. Поток самых мрачных эмоций превращал её магическую ауру в нечто тёмное и непомерно большое для того, чтобы оставаться в теле одного человека. Слизеринке казалось, что её тело, разум и магическая энергия начали друг от друга отделяться. И, если разум понимал, что Рина не хочет никому навредить, то тело, пресыщенное разочарованием и магия, пропитавшаяся низменной жалостью к себе, страхами и острым чувством несправедливости, начали работать вместе. Состояние Элф походило на моменты, когда совсем маленький волшебник ещё не может контролировать себя, поэтому магия рвётся из него сама. Только сейчас это было в разы мощнее, а энергия была отравленной, очернённой. Поле вокруг Рины заискрилось неописуемыми чёрными вспышками, которые буквально абсорбировали свет и что-то позитивное. Благо, ни Честер, ни Аврора ещё этого не заметили. Впрочем, в этот момент слизеринка плохо соображала, что с ней происходит. Если бы можно было сравнить её флюиды с музыкой, это был бы инфразвук, распугивающий всё живое перед бурей. Рина чувствовала в себе живую ненависть, способную управлять собой. Это ощущение ослепляло, пугало и опьяняло. И правда, зачем думать своей головой, если в тебе бурлит и рвётся наружу нечто, способное контролировать и волшебство, и тело, и мысли?       Элф тонула в этом, теряя самообладание всё больше…       — Эй, чокнутая! — вдруг окликнула её Мерула. — Не твой день?       Голос девушки звучал агрессивно и насмешливо, но вот лицо выдавало крайнее беспокойство. Она смотрела так, будто не могла поверить своим глазам, а слово «чокнутая» казалось вполне оправданными. С другой стороны, она не обвинила Рину в глупости, не назвала её бездарной, не попыталась задеть ещё сильнее. «Не твой день» — это почти то же, что и «со всеми бывает», «не переживай, ты не виновата».       Элф выдохнула, прикрыв глаза, медленно возвращая себе самообладание. В голове немного прояснилось, хотя девушку по-прежнему мутило и трясло от негодования. Рина мрачно взглянула на преподавателя.       — Полный парад планет в Солнечной системе? И где же я не права? — прошипела девушка не своим голосом. Он звучал, будто его исказил какой-то микрофон. Само волшебство резонировало со звуком, усиливая его и распространяя во все стороны. Только вот казался он звериным и безжизненным.       Это заметила уже не только Мерула, но и остальные. Большинство не удивилось, всё еще считая Элф придурочной, но профессор Синистра казалась настороженной и обеспокоенной.       — Рина, — начала она, — я не говорила, что ты неправа.       — Разумеется. Вы бы солгали мне в лицо, а я бы обвинила вас в предвзятом отношении! — тьма снова всколыхнулась, сковывая слизеринку по рукам и ногам. За ведьму говорило нечто другое — более могущественное и большое.       — Моей целью не было оскорбить тебя, — примирительно произнесла учительница. — Я просто хочу, чтобы ты внимательнее относилась к деталям. Астрономия — точная наука.       — И я знаю законы этой науки! Знаю закономерности! И из данных, что у меня были, я смогла сложить общую картину, на что у других ушло больше времени, — Элф воспринимала враждебно всех собравшихся. Ей казалось, что мир ополчился против неё, а Снейп и Феликс — во главе. Учителя отказывались признать её заслуги, а ученики травили. Что-то мерзкое и жестокое, чего Рина раньше в себе не замечала, нашёптывало, что впервые она видит ясно и осознаёт, что это настоящий заговор.       Что-то в слизеринке сопротивлялось и взывало к здравому смыслу, понимая, что это полный бред, но всё это рушилось с каждым новым ударом тёмной материи в голову колдуньи. Больше не хотелось контролировать себя, сдерживаться, ограничивать свои возможности, волшебство и эмоции. Они били через край, становясь неуправляемыми.       — Ты знаешь законы, ты действительно в них разбираешься и понимаешь, — искренне согласилась Аврора. — Но ведь не станешь же ты отрицать, что с математикой у тебя возникают проблемы.       «Циферки с тобой не дружат», — всплыл в памяти весёлый голос Карасу. Рина обратила на него внимание, почувствовав, что волна гнева резко опустилась ниже, освобождая от своих пут мысли девушки. Ярость всё ещё горела в ней, но теперь Элф лучше соображала. Она знала, что сейчас её сила необъяснимым образом возросла. Рина смогла бы, наверное, превратить здесь всех в пыль, но она постаралась глотнуть холодного сырого воздуха и сосредоточиться на том, что она сама считала верным. А верным было то, что она действительно иногда ошибалась в элементарных математических подсчётах. Как она сама это называла, «патологическая невнимательность» часто мешала ей на уроках нумерологии и астрономии.       — Но сейчас я права! — рявкнула она против своей воли. — Вы даже не посмотрели мой пергамент. Вы не знаете, есть ли ошибка.       — Ты ошиблась в вычислении траектории Сатурна, — тихо произнесла Тюлип, сидевшая рядом и чувствовавшая всю тяжесть ауры Элф, — ты чуть не столкнула его…       — С Энцеладом! — пророкотала Рина, меча взглядом молнии. — Но какая разница, если Энцелад — спутник Сатурна, который я почти не сместила? Отклонения незначительны, если речь идёт о параде планет. Это и так было ясно!       — Замолчи! — бросила Роуэн. Она видела, что с подругой происходит нечто непонятное, и её это пугало даже больше, чем вероятность потери из-за неё баллов. Кханна думала, что если Рина прикусит язык, то успокоится через пару минут. Проблема была в том, что сама Элф не знала, что с ней и как от этого избавиться. Замолчать же у неё никак не выходило.       — То есть, это нормально присуждать ученику тридцать баллов за ответ, который до него уже озвучили? — процедила слизеринка, ощущая мертвенный холод, разливавшийся в ней. Он пульсировал, колол в кончиках пальцев. От него дрожали ноги и кружилась голова. Он был слишком тяжёлым, вязким и чёрным.       — Его расчёты верны, — осторожно произнесла преподаватель.       — Страшно рада за тебя, Дэвис, — с ненавистью выплюнула Рина и развернулась, чтобы уйти. Честер хотел её остановить, потому что урок ещё не закончился. Юноша схватил её за плечо, но тут произошло то, чего не ожидал никто.       Ещё до того, как Элф успела отреагировать, обернуться, ответить или достать палочку, часть гнева и магии, осквернённой им, мгновенно прилила к той части тела, к которой прикоснулся другой человек. Сделано это было без позволения и желания Рины, её это взбесило ещё больше, потому энергия, наконец, нашла цель. Произошёл выброс, ударивший по Честеру. Его швырнуло в дальний угол, прошивая всё тело зарядом, сравнимым с током. Юноша исступленно вскрикнул, будто по его телу телу прошлись раскалённым добела катком.       Волшебство приняло осязаемую форму и атаковало еще до того, как Элф решила, что делать. Она в ужасе оглянулась, ощущая, что часть необузданной злой силы, разраставшейся в ней, ударила по парню из Рейвенкло, поэтому ей самой стало легче контролировать себя и то, что было в ней. Честер принял на себя удар огромной силы. Но, видимо, даже невменяемая Рина не хотела ему навредить, поэтому юноша пошевелился.       Кханна оцепенела, прикрывая открытый рот рукой. Она не верила в происходящее.       Элф ждала чего-то. Исключения, наказания, штрафных санкций. Но профессор Синистра просто прошла мимо неё, толкнув плечом. Она спешила к Дэвису, чьё тело сводила судорога. Похоже, её мало интересовало, как сработала магия Рины. Не интересно ей было и то, почему взрослая ведьма не смогла сдержать выброс деструктивной энергии. Не задалась вопросом из серии «что если в этой девочке ещё есть несколько зарядов?», «что с ними делать?».       Элф чувствовала, что это пожирало её. Убивало. Дурманило разум, путало мысли, подавляло истинные желания, намерения и способность держать себя в руках. А потом вводило в состояние анабиоза, где безжалостно душило и хоронило под тяжестью собственных магических сил. Слизеринку трясло. Она чувствовала, что в этот раз одной ей точно не выкарабкаться.       Помощь пришла с неожиданной стороны. К ней подошел Барнаби. Решительно, быстро, но стараясь не спугнуть и не разозлить колдунью ещё больше. Он взял её под руку только тогда, когда она кивнула, позволяя к себе прикоснуться.       — Мерула! — позвал Барнаби. — Мерула, помоги. Её надо к мадам Помфри!       Тогда подоспела и Снайд. Она не спешила тронуть Рину, помня об их напряжённых отношениях.       — Нельзя ей в Больничное крыло. Точно в Мунго отправят, как бешеную. Лучше к Снейпу.       Элф не хотела идти к зельевару, но понимала, что в Мунго её могли оставить надолго, ещё и с каким-нибудь диагнозом. Так опозорить свою фамилию девушка не могла. Единственным выходом было отправиться к декану и объяснить произошедшее до того, как из-за неё разгорится очередной скандал.       — Элф, я беру тебя за руку, так что давай без истерик, — проворчала Снайд. Она крепко схватила слизеринку после того, как увидела слабый кивок.       Очнулась Рина только в полдень в крохотной комнате без окон. О времени Элф догадалась по бою стареньких деревянных часов. Кровать здесь была односпальной жесткой и скрипучей. В помещении странно пахло смолой, пылью и ветошью. На прикроватной тумбочке, довольно примитивной на вид, стоял простой канделябр для трёх свечей, две из которых тлели. Больше здесь ничего и не было, кроме странного кресла с широкими зелёными полосками. На нём сидел профессор Снейп. Рина не могла рассмотреть его лица: в аскетичной каменной комнатке было слишком темно. Но чёрные глаза зельевара, в которых зрачок почти сливался с радужкой, блестели в свете свечи.       — Извините, — решила сразу же перейти к делу Элф, у которой всё ещё не было сил подняться.       — За что? — холодно полюбопытствовал Снейп.       — За то, что напала на Честера Дэвиса и накричала на профессора Синистру, — Рина перевернулась на бок, лицом к декану. Девушка подложила руки под щёку. Почему-то ситуация, в которой она без ощущения чувства вины, как и без ощущения протеста, просит прощения у Мастера Зелий, лёжа в постели в полумраке, не казалась ей абсурдной. Более того, Элф было комфортно.       — Все привыкли к тому, что вы хамка, — с явным неудовольствием заговорил преподаватель. — Что до мистера Дэвиса, вы никак не могли на него напасть в вашем состоянии. Вы защищались от вторжения в личное пространство. Если бы вас посетила идиотская идея напасть, вы бы сбросили всех без исключения с Астрономической башни.       — Тогда бы мне точно пришлось извиняться, — иронично протянула Рина, осознавая, что в нормальном состоянии держала бы рот на замке.       Снейп не прокомментировал слова девушки, только окинул её раздражённым, презрительным взглядом.       — Мне нет никакого дела до этих каркающих выскочек, Элф. Но почему вы раньше не пришли ко мне с такой проблемой?       — Я до сих пор не знаю, что у меня за проблема, — призналась слизеринка. — Во мне живет обскур?       Рина хотела пошутить. Неудачно.       — Если бы вам было лет шесть, это был бы обскур. Энергия та же, — серьёзно отозвался зельевар, осадив ученицу. — Но сейчас вы достаточно хорошо обучены и сильны, чтобы трансформировать тёмную магию, копящуюся в вас до момента нервного срыва, в конкретное действие. Даже если вы делаете это неосознанно.       — Вчера это было что-то типа Депульсо? — заинтересованно спросила слизеринка.       — Вы слишком узко мыслите, — недовольно процедил Снейп, — я сказал действие, а не заклинание.       — Я отшвырнула его, потому что не люблю, когда ко мне прикасаются, — поняла Элф.       — И наградили его изрядной порцией боли, потому что решили, что он и остальные её заслуживают.       Элф покраснела. Эти мысли всё время крутились в её голове. Теперь декан о них знал и наверняка считал их необоснованными.       — Меня исключат? — разбито спросила Рина.       — Увы, нет, — по-настоящему разочарованно произнёс Мастер Зелий, — вы отныне эдакая Жанна Д’Арк, обличающая бессовестных учителей. Вам сочувствуют. Даже пострадавший Честер Дэвис считает, что это не ваша вина. А внезапно ставшая на вашу сторону Снайд, убедила оставшихся скептиков.       Элф улыбнулась. Мерула была и оставалась настоящим трикстером. Воспитание Пожирателей Смерти давало о себе знать, но она не была такой убеждённой злодейкой, какой хотела казаться. С возрастом она сильно изменилась, но предубеждённые ученики не желали этого замечать.       — Во мне больше не осталось этого? — обеспокоенно спросила Рина. Она облокотилась на предплечье, чтобы принять позу «полулежа». Так ей было лучше видно преподавателя.       Снейп какое-то время молчал, задумчиво глядя на Элф. Он пробежался взглядом по её укрытому телу. Только тогда чародейка поняла, что переодета в какую-то хлопковую сорочку. Девушка посмотрела на свои руки. Они были покрыты ссадинами и синяками.       — Что это? — поражённо спросила она. — Я же не лезла драться?       — Нет, - отрезал декан, — они начали появляться, когда негатив больше не мог выйти со словами или действиями. Моя ошибка.       — В смысле? — удивилась Рина. Она не была зла или недовольна, просто искренне не понимала, в чём профессор мог быть виноват.       — В вас пришлось влить довольно много зелий. Я не в первый раз сталкиваюсь с подобным. Но переборщил с дозировкой. Я должен был позволить вам метаться. Но вы оказались без сознания и парализованы, потому ваши силы начали вредить вам.       Слова о том, что магия могла навредить собственному носителю, напугала Элф. Она почувствовала себя ходячей взрывчаткой, которая может взорваться вовсе не потому, что ей так хочется, а потому что её подожгли, а содержимое вступило в реакцию с огнём и его жаром. При этом Рина ясно поняла, что нельзя долго копить в себе столько тьмы, не давать страхам и чувствам выход. Энергию нужно реализовывать и преобразовывать. Есть силы, которые нельзя пускать на самотёк, но и держать на привязи или прятать тоже невозможно. Слизеринка пообещала себе найти баланс.       «Только как? Медитацией займёшься?» — насмешливо спросила она саму себя.       — Вот и займитесь, — Снейп по привычке ответил на неозвученный вопрос Элф. — Mens sana in corpore sano.       — Лучше скажите, какие зелья вы использовали, — улыбнулась Рина. Она любила, когда с ней говорили на латинском.       — Зелье сопротивления магии, чтобы подавить то, что старалось вырваться. Живую смерть, — начал перечислять Северус.       — Живую смерть? — вспыхнула девушка. — Почему нельзя было дать просто сон без сновидений?       — Его я вам тоже дал, — нетерпеливо рявкнул декан. — Но лишь для того, чтобы избавить ваш зародыш мозга от влияния тьмы и стороннего воздействия.       Элф помолчала. Она снова откинулась на тонкую подушку, вглядываясь в невидимый потолок. Профессор назвал её силы «сторонним воздействием». Неужели она настолько вышла из-под контроля? Неужели её магия настолько отделилась? И что теперь делать? Могла ли она нормально колдовать? От неё ведь не укрылось и то, что Мастер Зелий ушёл от ответа о том, что этот мрак всё ещё был в ней. Мысли роились в голове слизеринки, отчего у неё началась мигрень. Даже это в первую секунду её напугало. Ведьма решила, что нечто снова пытается вырваться.       — Ослабляющее зелье, — продолжал Снейп, стараясь отвлечь Рину от саморазрушения, — противоядие от истерики, умиротворяющий бальзам…       — Зачем оба сразу? — спросила Элф, услышав два последних наименования.       — Потому что точно неизвестно, как и на какого волшебника воздействует тьма, когда пытается его уничтожить. Некоторые просто сходят с ума, от этого поможет и бальзам. А вот некоторым нужно именно противоядие из-за того, во что под воздействием волшебства может быть превращена ваша кровь, — зельевар впервые видел истинный интерес в глазах Рины. Она слушала своеобразную лекцию с упоением. И был он вызван зельями. Декан прочистил горло.       — Что-то ещё? — спросила слизеринка.       — Тонизирующий раствор мандрагоры, — неохотно отозвался Снейп. — Токсичное, но снимает действия проклятий.       — Но ведь я не была проклята, — удивилась Элф.       — Рина, — раздражённо протянул профессор, не заметив, что назвал эту неблагополучную студентку по имени, — проклятие — это чёрная магия, оказывающая негативное воздействие на человека снаружи, а хуже, если изнутри. Не напоминает ли ваш случай?       Слизеринка смущенно кивнула. Она поняла, почему преподаватель не пытался залечить её раны. На неё и так было оказано колоссальное воздействие, как собственных сил, так и зелий. Всё это могло дать побочный эффект. Неизвестно было, как такое количество «лекарств» могло отреагировать на простейшее заклинание или ещё одно варево. Элф была благодарна, что Снейп не стал над ней экспериментировать. Он спас её. А Мерула спасла её и без того шаткую репутацию. Из шизофреника она превратилась в жертву травли и мученицу.       Кредит доверия к декану моментально вырос. Конечно, паранойя так быстро не проходит, но было похоже, что он до последнего боролся за нее и ее здоровый рассудок. Это располагало к себе.       — Спасибо, — тихо сказала чародейка. — А где я, кстати?       Рина сильно сомневалась в том, что это и была комната зельевара. Подумав об этом, Элф впервые стало интересно, где же маг жил. Эти мысли от него пришлось скрыть с помощью окклюменции.       — Бывшая комната для прислуги. Ею пользовались, когда в Хогвартсе ещё не было домовиков.       Слизеринка поджала губы. В комнате для прислуги она еще не спала. Это было даже немного унизительно. Всё же определённое воспитание и детство, проведённое в роскоши, давали о себе знать. Впрочем, Элф не могла себе позволить выразить неудовольствие или требовательность. Не в такой момент. Поэтому она кивнула, устало прикрыв глаза. В конечном счёте, она выспалась. И даже сейчас ей было вполне спокойно рядом с Мастером Зелий.       Вдруг свет забрезжил, тревожно замигал фитиль, затопив пламя в восковой лужице на дне канделябра. Свеча закоптила и испустила своё последнее дыхание с тонкой струйкой прозрачного серого дыма. В комнате стало темно. Рина не видела даже силуэта Снейпа. Она не могла разглядеть канделябр, стоявший рядом. Однако дискомфорта чародейка не ощутила. Она продолжала лежать в той же позе, прислушиваясь к собственному дыханию. Здесь было душно. Элф не слышала ни звука от зельевара. В какую-то секунду она даже подумала, что он незаметно ушёл или просто испарился. Слизеринка зашуршала простынью, стараясь встать, найти свою мантию или волшебную палочку, чтобы использовать Люмос. Но её на место бесцеремонно усадили две крепких властных руки.       — Домовики принесут вам одежду и волшебную палочку, — сказал Северус, всё ещё удерживая студентку на месте одной рукой. Он крепко сжимал её плечо. Это не было больно или неприятно. Рина ещё не понимала, как это было. Она просто старалась не двигаться. Либо чтобы её не связали, либо чтобы декан не убирал руку.       — Я просто хотела включить свет, — зачем-то произнесла слизеринка.       Комнату тут же озарила вспышка приятного мягкого серебристого свечения. Элф подняла глаза на декана. Тот смотрел на неё очень странно. Девушка никак не могла идентифицировать эмоцию. Тревога? Интерес? Недоверие? Забота? Всё вместе?       — Дождитесь домовиков. Потом можете вернуться в гостиную и отдыхать. Вы всё ещё нестабильны, — произнёс зельевар.       Он отпустил девушку, резко развернулся, почти задевая её лицо своей мантией, после чего эффектно удалился, громко и безжалостно хлопнув дверью, как и всегда. Рина думала о том, что окончательно надоела ему своими проблемами. Сам же Северус Снейп в этот раз винил себя. Не только в порезах на теле слизеринки, но и в самом её нервном срыве.       Из-за того, что он стёр ей память, её паранойя обострилась, друзья оставили, другие ученики начали травить, так она ещё и догадалась о том, что на неё напали и вторглись в мысли. Она не верила никому. А тут вдруг на неё рушатся очередные подробности борьбы со льдом. Феликс Розье, приём Абраксаса Малфоя, статья Риты Скитер… Мастер Зелий понимал, что девушка бы никогда так остро не отреагировала на произошедшее с Авророй Синистрой, но последние несколько недель, проведённые в аду, подвели ведьму к черте. И теперь за ней нужно было приглядывать, чего Северусу абсолютно не хотелось. Он думал о том, что нужно вернуть Элф немного контроля над своей жизнью и попытаться возместить пробелы в её памяти.       «Ты должна кое-что узнать, Рина Элф», — решил декан факультета Слизерин.