Rina Elf and the Cursed Ice

      Уже следующим вечером Рина должна была появиться на приеме Абраксаса Малфоя с Феликсом Розье, но ведьме не спалось. Она бродила по Хогвартсу, избегая встречи с Филчем и его кошкой. Казалось, ноги сами несли ее в сторону башни астрономии.       Когда Элф лениво добрела туда, то не сразу заметила, что здесь уже кто-то был. Девушка не слишком внимательно огляделась, не стараясь рассмотреть темные углы, скрытые облачным сумраком. Рина концентрировалась на своих чувствах, стараясь «учуять» следы темной магии. Она бегло осмотрела стену, о которую ударился Честер, но видимых повреждений не обнаружила. Ничего зловещего тут не осталось. Самое жуткое, что могло привлечь внимание – это далекие крики из леса, укутанного в привычный густой туман.       Элф не заметила мощных негативных вибраций или же отголосков, похожих на сильное проклятие. Не осталось ничего, напоминавшего о случившемся, кроме самих участников конфликта и мыслей слизеринки.       «Похоже, я не так ужасна», - с надеждой подумала Рина. - Вы именно так ужасны, - раздался низкий недовольный голос из темноты. Он отчеканил слова по отдельности, подчеркивая их смысл.       Элф всхлипнула от неожиданности и резко повернулась к источнику звука. Только теперь она рассмотрела объемную черную мантию, сливавшуюся с почерневшими от плесени стенами в темном углу, не освещавшимся подернутой дымкой луной. - Профессор, - констатировала факт Рина, расстроившись из-за того, что наверняка разозлила зельевара очередной ночной вылазкой. – О чем вы говорите?       Снейп хмыкнул и вышел из своего укрытия, передвигаясь походкой хищника перед броском. - Пытаетесь отвлечь меня от вашего неповиновения и прогулок после отбоя? – Северус саркастично приподнял бровь, буравя пронзительным взглядом стушевавшуюся студентку. - Нет, - вяло запротестовала Рина. – Просто хочу узнать, много ли из-за меня проблем на сей раз.       Декан презрительно изогнул левый уголок губ, взирая на свою ученицу свысока. - Проблемой является даже то, что я вижу вас здесь после отбоя, напомнил мужчина, испытывая Элф взглядом. Девушка рефлекторно обняла себя руками и поправила волосы, растрепанные ветром. - Я о более глобальных вещах, - слизеринка старалась говорить миролюбиво, но в голосе сквозила надменность. – Долго ли пришлось убирать последствия моего срыва? Я почти ничего не помню. - Неудивительно, - презрительно выдавил Снейп, подходя ближе к Элф. Ветер дул ему в лицо, поэтому волосы не лезли в глаза, чего нельзя было сказать о Рине: колдунья едва удерживалась от того, чтобы выплевывать их изо рта. - Почему? – Элф надеялась, что он скажет о том, что в таком состоянии сложно контролировать мыслительный процесс, поэтому не помнить некоторые вещи – нормально. Однако что-то в голосе зельевара дало понять, что на уме у него другое. - Вы глупы и абсолютно бездарны, поэтому такие мелочи, как безопасность окружающих людей, не представляют для вас интерес, - Северус говорил медленно, вдумчиво и ядовито, что убеждало Рину в том, что он верит в свои слова.       Девушка повела плечом, чувствуя, что в теле снова что-то всколыхнулось. Это не было похоже на злость. Это был протест и приглушенная боль, ставшая привычной за все эти годы. Но недавний инцидент обострил чувства Элф. Она ощущала все ярче, каждая эмоция сопровождалась магическим импульсом. Казалось, что Снейп напал на нее с усовершенствованной версией заклятия Круциатус, воздействовавшего только на мысли и чувства. - Вы не боитесь говорить такое чокнутой ученице, способной снова сорваться и напасть в любой момент? – предупредительно начала Элф, желая отыграться. Ее не волновало, что она угрожает учителю. Ей так хотелось, чтобы хоть раз он увидел в ней, если не равную себе, об этом не могло быть и речи, то хотя бы равную всем остальным ученикам. Но больше всего она жаждала услышать извинение именно от него. - Вы ослабли из-за зелий. Ментальная защита, скрывающая сильные эмоции стала тоньше. Я вижу, где ваш предел, поэтому остановлюсь до того, как вы поверите в то, что сможете навредить хотя бы садовому гному, - тон зельевара был скучающим и отстраненным. Он выглядел так, будто говорил не с Риной, а с чем-то очень мизерным и жалким, как таракан.       Девушка диковато взглянула на собеседника и неприязненно ухмыльнулась, чувствуя, что магия начинает концентрироваться в кончиках пальцев. Они покалывали. В ладонях разрастался жар, но даже он пока был абсолютно нейтральным. В свое волшебство Элф еще не вложила ни света ни тьмы. Оно просто было в ней, ровно протекало сквозь девушку и вокруг нее, пока декан не спровоцировал ее собрать свои силы в кулаки, чтобы иметь возможность сразу же воспользоваться магией. - Такими заявлениями вы бесите меня еще больше, - сообщила Рина, ощущая пьянящий вкус собственной наглости. Что-то внутри самолюбиво заурчало, словно кот. - Так я должен радоваться тому, что безнадежная ведьма еще не попыталась наброситься на меня? – Элф распознала в вопросе Снейпа угрозу. Ее магия мятежными мурашками прокатилась вдоль позвоночника и скрутилась на шее, словно змея. Раздражение душило слизеринку, а руки слегка подрагивали от напряжения. - Вам так нравится меня унижать, но я еще помню день, когда вы признали меня, - рыкнула Рина, прожигая профессора взглядом пару секунд, а потом отвернулась и подошла ближе к ограждению, отделявшего ее от пропасти.       Здесь ветер ударил в лицо, остужая пыл колдуньи. Потоки воздуха задували под мантию, но Элф не чувствовала промозглых щупалец холода. Она наслаждалась запахом озона, пропитавшего все вокруг. Близился ливень. Черные непроглядные тучи висели низко и цеплялись за башни замка. - Я никогда не признавал вас. Вы паталогически ленивы и не способны подчиняться простейшим указаниям, - Снейп шипел. Рина не думала, что они поменяются ролями, и она доведет его до бешенства. - В сентябре четвертого курса вы сказали, что, несмотря на отсутствие дисциплины и интеллекта, я в который раз проявила свой талант к зельеварению. Вы похвалили меня после урока, - меланхолично заговорила Элф, погрузившись в теплые воспоминания о времени, когда ей было наплевать на неблагосклонность декана, ведь у нее было много друзей. - Припоминаю, - нехотя отозвался зельевар. Ему неприятно было признать правоту студентки, но и врать без причины он не видел смысла. Он вспомнил и то, с каким равнодушием тогда отреагировала ведьма: «Эм, спасибо, наверное, но так что там насчет…» Она отмахнулась от этого, как от назойливой мухи, желая поговорить о чем-то другом. Северус был уверен, что она не приняла его слова и даже не запомнила. Он ошибся. Сложно было признаться себе в этом, но Рина смогла его удивить. - Мы говорили о мадам Рейкпик, - продолжала Элф, чувствуя очередной приступ подступающей боли, но в этот раз она сама была своим палачом. – Вы сказали, что она все подвергала сомнению, нарушала школьные правила, поэтому была всеобщей любимицей. Вы добавили, что она была такой же, как и я…       Снейп замолчал, обдумывая то, почему слизеринка так бережно хранила эти воспоминания, что помнит их разговор наизусть. От декана не укрылось и то, с каким нажимом Рина произнесла «такой же, как и я». Для нее это был все равно, что комплимент от профессора. Он почти прямым текстом сказал, что вся школа любила Элф и восхищалась ею.       Разумеется, Северус ничего такого не подразумевал. Он лишний раз хотел уколоть студентку ее многочисленными недостатками, но та услышала нечто диаметрально противоположное. И, похоже, это волновало и грело ее до сих пор. Снейп даже не знал, стоило ли разрушать ее иллюзии на этот счет.       Впрочем, Рина сделала это сама: - Разница лишь в том, что о мадам Рейкпик вы говорили с любопытством и даже настороженно. Вы считали ее опасной, но умной. А обо мне, несмотря на наше сходство, вы говорили, как о ничтожестве.       Голос Элф звучал холодно, безучастно и равнодушно, словно она просто проводила сравнительный анализ. Поза ее была ровной, расслабленной, но не безвольной. В осанке было что-то гордое.       Вот только подрагивали пальцы, покрасневшие от ударов влажного ветра. Одну руку Элф сжала в кулак так, что пожелтели костяшки. Снейп догадался, что слизеринка царапает ногтями ладонь, впиваясь ими едва ли не до крови, чтобы отвлечься от мыслей и сфокусироваться на реальности. Девушка старалась отрезвить себя.       Северус заметил и то, что Рина задерживала дыхание, словно сдерживая крик. И почему-то это сильно его задевало. Он понятия не имел, что делать со студенткой, пережившей срыв, а теперь стоящей у тонкой ограды башни астрономии. Она могла снова выйти из себя, а он не мог ее остановить, ведь сейчас она занималась самобичеванием.       Он и раньше доводил учеников до истерики, но он никогда не желал им навредить. Ему и дела не было до их чувств. Но когда пришла Элф, он решил провести эксперимент и посмотреть, где именно ее предел. Как он и сказал, ментальная защита девушки ослабла, но не рухнула окончательно, поэтому он имел смутное представление о том, что может заставить ее снова потерять контроль. Но вместо знания о том, чего надо избегать в общении с неустойчивой к эмоциональным потрясениям Риной, на него обрушилась информация, которой он не хотел обладать. Она странным образом меняла его видение слизеринки, его отношение к ней.       Хотя, в этом были и свои плюсы. Не так давно, после случая с Амортенцией, зельевар пообещал себе узнать, откуда у Элф могла взяться привязанность к нему. Профессор уже начинал думать, что у чародейки и правда проблемы с психикой, но не из-за шизофрении, а из-за стокгольмского синдрома. Теперь же декан знал наверняка, что подобное отношение Рины вызвано не привычкой к боли, унижениям, грусти и прочим неприятным эмоциям, а напротив: неожиданностью его похвалы, его признанием, ее благодарностью. - Вы все же способны запоминать некоторые вещи. Пять баллов Слизерину, – глухо произнес Снейп, все еще систематизировавший информацию.       Элф скрипнула зубами и прикрыла глаза, благодаря Мерлина за то, что зельевар не мог видеть ее лицо. Девушка часто заморгала, отвлекаясь на то, что ей нельзя звереть. Через какое-то время она обернулась на собеседника и поймала на себе его изучающий задумчивый взгляд. - Вы и правда меня за человека не считаете, - протянула Рина. Ей казалось, что внутри она разлагается под воздействием кислоты или миллиарда иголочек. Она ощущала это почти физически из-за невозможности вдохнуть полной грудью. Тело начинало ломить, а к горлу подступил ком. Во рту пересохло.       Северус осознал, что не вполне понимает логику Элф, поэтому вторгся в ее сознание, стараясь сделать это безболезненно и незаметно.       Оказалось, его слова оскорбили слизеринку. Она считала, что поделилась чем-то сокровенным с мудрым, талантливым и опытным человеком, рассчитывая на то, что он хоть на минутку перестанет напоминать ей о том, насколько она всех обременяет, о том, что она бесполезна. Но вместо этого он снова произнес то, что она восприняла, как шпильку. Он вернулся к началу разговора, где сказал, что она глупа, эгоистична, поэтому не может что-либо запомнить.       На деле же он старался ее похвалить еще раз. Даже наградил факультет баллами. Но они не понимали друг друга, будто говорили на разных языках. - Вон из моей головы! – внезапно рявкнула Элф.       По лбу и вискам Северуса прокатилась наэлектризованная волна, распространяя боль и жар на затылок и темечко. Это было неожиданно настолько, что ослепило зельевара на мгновение. Его выбросило из памяти Рины, поставившей очередной блок. Намного более грубый и заметный, чем раньше, зато в разы крепче. Он казался почти непроницаемым.       Боль быстро утихала, но переползала в определенные области. Она сконцентрировалась в висках и отдавалась ударом молотка при каждом ударе сердца Снейпа. - Очень агрессивная окклюменция, - констатировал факт волшебник. Он явно был не в восторге от приобретенной мигрени, но с ним бывало и хуже. Элф не могла серьезно ему навредить. У нее было мало опыта. Однако интерес к ведьме снова возрос. Декана едва ли не порадовало то, как она защищалась.       Рина же была сбита с толку. Она ощущала, что воронка эмоций и магии снова взывает к ней, угрожая накрыть с головой и утянуть в черную дыру, откуда выход будет только через еще один неконтролируемый выброс волшебства, но какая-то незнакомая интонация профессора отвлекла ее. Как раз вовремя, потому что Северус, наконец, заметил ее лихорадочно горящие глаза, нездоровую бледность, синеватые губы, неестественно красные полыхающие ладони, дрожащие от переизбытка магии. Тело Элф тоже сотрясала мелкая дрожь, словно от холода, но Снейп понимал, что дело было совсем в другом.       Он быстрым решительным шагом подошел к Рине и встряхнул ее. Студентка дернулась, искренне испугавшись, что ее организм, как и энергия в нем, могут внезапно сработать без ее приказа, как в прошлый раз. Но ничего не произошло. Пожалуй, слизеринке даже стало немного легче, но она не понимала почему. Элф удивленно смотрела на профессора с немым вопросом в глазах. - Во-первых, я не считаю вас ничтожеством. Во-вторых, если я сказал, что у вас дар к зельям, – это значит, что так и есть, - декан все еще сжимал ученицу за плечи. Ключицы девушки неприятно заныли, но она не хотела, чтобы ее отпускали. - Я не напала на вас, - удивленно проговорила Рина. Она, как и несколько лет назад, не отреагировала на похвалу декана. Он слишком редко снисходил до комплиментов, поэтому никто не знал, как реагировать. Но в этот раз Снейп не сомневался в том, что слизеринка услышала его и приняла услышанное с благоговением. Вплоть до того, что она будет помнить даже его взгляд и интонацию. Но все же ее больше волновала его безопасность и боязнь снова причинить кому-то вред. Северус невесело усмехнулся. - Что за гриффиндорство в вас проснулось? – издевательски произнес он, впрочем, не желая обидеть колдунью. - Я забочусь не о вас, а о том, чтобы меня не выгнали из школы, - с показным высокомерием заявила Элф, но Снейп распознал игривые нотки в ее голосе. Он тут же отпустил девушку и отступил от нее на шаг. Рина никак не проявила свои эмоции из-за этого, даже не моргнула. Она не хотела снова показаться уязвимой и зависимой от его мнения.       «Поздно», - подумал зельевар. Он успел увидеть, что она давно уже из кожи вон лезла, чтобы доказать свои умственные способности, чтобы проявить свои таланты, показать, что хороша во всем, к чему бы ни притронулась. Она мечтала проявить себя, чтобы он наконец-то оценил ее по достоинству, извинился, а лучше признал равной себе.       «Глупая, не знает, о чем просит», - горько подумал Снейп, вспоминая собственные школьные годы, Пожирателей Смерти, Сами-Знаете-Кого, многочисленные опасности, смерти и беспощадное чувство вины.       Однако, его повеселил факт того, что для Элф он был и наказанием, и мотивацией. - Не сомневаюсь, - мрачно хмыкнул профессор, завершая бесцельный диалог. – Вы не напали, потому что вы не боитесь моих прикосновений.       От этих слов Рина вспыхнула. Ее волшебство скользнуло прозрачной сеткой вокруг Элф, защищая ее. Только от чего именно никто не знал. Точнее, Северус догадывался, но не хотел даже думать о странной привязанности слизеринки. Но та выдала себя слишком бурной реакцией. Снейп не мог прочитать ее мысли из-за ментального блока, но лицо Рины было открытой книгой. - Почему? – подозрительно произнесла слизеринка, готовясь убить любого, кто попадется под руку, хоть самого Темного Лорда, в случае, если ей не понравится следующая реплика собеседника. - Очевидно, потому что я ваш учитель и ваше подсознание считает, что я не представляю угрозы, - зельевар снова говорил с Элф так, будто она была аутистом, но девушка знала, что это притворство. Они оба помнили, что Рина не верила никому. Она даже подозревала Северуса в том, что он стер ей память. Тем не менее, ведьма заставила его придумать для нее оправдание.       Девушка иронично ухмыльнулась и, не попрощавшись, решила вернуться в постель. В тот момент она чувствовала себя по-настоящему окрыленной и довольной.

***

      На утро колдунья начала приготовления к вечеринке Малфоя. Она приводила в порядок тело, ногти, лицо и волосы. Сложнее всего было что-то сделать с шрамами и синяками на руках и ногах. Местами проглядывали ожоги от Инсендио. Благо, девушка выбрала платье с рукавом до локтя, а к нему подобрала легкие длинные перчатки. Розье, как и обещал, оплатил покупки.       Девушка предпочла серьги из крупного жемчуга. На груди, подчеркнутой вырезом-лодочкой, покоилась серебряная змея, кусающая себя за хвост.       Сияющий браслет, переливающийся голубоватыми чистыми всполохами на свету, украшал запястье. Это был еще один подарок Феликса.       Красное платье Элф с А-силуэтом едва прикрывало колени. Это был своеобразный вызов всем на приеме. Талию девушка затянула черным изящным ремешком из змеиной кожи. Он сочетался с черным кружевом, обрамлявшим вырез.       Из-под красной шляпки-клош виделись светлые короткие кудри Рины. На самой шляпке красовалась дорогая брошь-игла с камеей в оправе из белого золота: семейная реликвия.       Мантию девушка подобрала из черной замши с серебряными пуговицами и длинным подолом, больше напоминавшим шлейф. Накидка была легкой и не могла защитить от холодного ветра и срывающегося дождя, но Элф собиралась использовать защитные чары, чтобы не запачкать элегантные туфли, а также согревающее заклинание.       Если бы не длина платья и его агрессивный броский цвет, Рина могла бы стать иконой хорошего тона этим вечером. Впрочем, вульгарным ее туалет никак нельзя было назвать. Он просто мог стать неожиданностью для компании стареющих снобов.       Феликс ждал Рину у ворот замка. Молодой человек облачился в черную рубашку и пепельный сюртук, на свету дававшим темно-изумрудный перелив. Пуговицы на нем были из зеленого турмалина, отполированного до прозрачности. Между ключицами расположилась замысловатая серебряная брошь. Мантия Розье была сделана из черного кашемира и расшита бесчисленным множеством серебряных змеек. На его большом пальце переливался фамильный перстень с изумрудом. Обулся Феликс в туфли из крокодиловой кожи.       Волшебник не искал глазами спутницу. Он смотрел прямо перед собой. Рина этому только обрадовалась. Она спешно застегнула мантию, насколько это было возможно, укуталась в нее, чтобы на время скрыть красное платье и голые коленки. Ей не хотелось обсуждать гардероб до тех пор, пока они не войдут в двери особняка Малфоев. Впрочем, Феликс и сам обо всем догадался, когда Элф подошла ближе к нему. - Красная шляпка? Надо думать, платье тоже красное? – он заговорщически улыбнулся. Рину передернуло от его лицемерия. - Как ты догадался? – недовольно спросила она, беря бывшего префекта под локоть, который он галантно ей предложил. - Ты любишь красный, - приторно улыбнулся Феликс. – Возможно, я не так сосредоточен на себе, как ты думала.       Элф раздраженно повела губами и отвернулась от него, продолжая вышагивать уверенной бодрой походкой. Девушка выглядела горделиво. На них с любопытством смотрели ученики. Но ни Тюлип, ни Пенни, ни Роуэн, ни даже Мерулы Рина в толпе не разглядела. Только знаток моды Андре одобрительно присвистнул и поднял большие пальцы вверх. Элф натянула вежливую улыбку и кивнула юноше.       Далее все происходило медленно, но скучно и не интересно. Рина защитила свою одежду всеми известными ей заклинаниями, Феликс поддерживал ее на грязной мокрой дороге, обходя мимо луж. Они сели в повозку. Оба сделали вид, что не знали о существовании фестралов.       В Хогсмиде была первая остановка. И Розье, и Элф выглядели слишком вычурно для этого места, поэтому они торопливо прошагали к границе антиаппарационного барьера, откуда трансгрессировали в магическую часть Лондона, а оттуда в Уилтшир.       В графстве они немного прогулялись по ухоженным аллеям с педантично стрижеными розовыми кустами. Они были украшены гирляндами из волшебных лампочек, прикрепленных к плющу и веточкам омелы.       Рина подозрительно и неодобрительно таращилась на омелу, борясь с желанием подпалить здесь что-нибудь. Но территория не принадлежала Малфоям, хотя было совершенно ясно, что они приложили руку к тому, чтобы обустроить такой парк. Даже на немногочисленных скамейках красовался их герб.       «Почему моя семейка своим присутствием на рауте поддерживает этих помешанных?» - презрительно размышляла Элф. Вот только презрение ее было направлено не на Абраксаса и его потомков, а на родную семью.       В дом девушка и ее спутник вошли беспрепятственно. Создавалось впечатление излишней беспечности и гостеприимства хозяев, однако Рина наверняка знала, что все здесь было пропитано древними охранными заклинаниями и, будь она незваной гостьей, ее бы тут же скрутили домовики или даже авроры, а, быть может, разорвала бы на кусочки родовая магия.       Со второго этажа доносилась музыка и голоса, внизу же было немноголюдно и гораздо спокойнее. Здесь волшебники оставляли верхнюю одежду или искали укромный уголочек, чтобы в тишине обсудить важные дела, заключить сделки и построить союзы.       Элф не радовала столь тесная и хорошо знакомая друг другу компания. Похоже, здесь собрались лишь приближенные. Будь здесь толпа, было бы проще затеряться, не привлекать к себе внимание и по минимуму контактировать с родителями. И вдруг, как назло, откуда-то справа послышался голос матери. - Риона, - позвала она. Она называла дочь именно так, когда сердилась, зная, что сама «Риона» предпочитала упрощенную версию своего имени.       «Мы еще даже поздороваться не успели, что опять не так?» - раздраженно подумала девушка, испытывая искреннее отвращение к этой женщине. Временами слизеринке казалось, что она ненавидела родную мать всеми фибрами души. - Привет, - стальным тоном отозвалась Элф, не глядя на приближающуюся фурию. Девушка вальяжно стянула с себя мантию и небрежно всучила ее Розье, чтобы тот повесил ее.       Внешний вид дочери еще больше разъярил женщину. - Извини, Феликс, я не надолго уведу ее, - произнесла мать Рины. - Как? Сегодня без показательных выступлений и скандалов при всех? – наигранно удивилась слизеринка, чей голос мог бы превзойти любой из ядов Снейпа своей убийственной энергией. - Закрой рот и иди за мной! – полная женщина сузила карие острые глаза и зашагала прочь. - Сколько лет дают за убийство членов семьи? – спросила Элф у Розье, на чьем лице играла насмешливая улыбка. Он знал, что Рина часто сравнивала мать с дементором. Та тоже вмиг портила настроение, высасывала позитивные эмоции, оставляя даже дочь опустошенной и несчастной. Она давила на девушку одним своим присутствием. От нее Элф не ощущала ничего, кроме холода и нелюбви. - Всего один дементор, - ехидничал Феликс. – Уж потерпи как-нибудь. В Азкабане их сотни. Рина закатила глаза и прошествовала за матерью с самым надменным видом.       Элф устроили разнос за то, что ее, как и брата, называли сумасшедшей. Это было позорно. Отчитали и за то, что они с Розье повздорили, и Феликс чуть не отшил девушку, а это бы могло испортить планы на их помолвку, отчего Рину бросило в холод и что-то внутри рухнуло. Чрезмерная опека сводила с ума. Девушка задыхалась. Она устала от пререканий, но и позволить родителям распоряжаться ее жизнью, ее постелью, ее телом она не могла. Ей не хотелось быть тряпичной куклой и способом реализации мечт и амбиций семьи.       «Мне плевать, что ты там хочешь, истеричка. Я не выйду за Феликса даже под страхом смерти», - эти мысли не были просто подростковым протестом. Рина знала наверняка, что этого не произойдет. Она была бойцом и никогда бы не позволила кому-то, кроме нее самой, сломать свою жизнь.       А мать все продолжала, пока не дошла, наконец, до непроизвольного выброса волшебства. Она упрекала дочь за то, над чем та была не властна. Поэтому Элф перестала ее слушать и отгородилась ментальным щитом, скрывая и свое равнодушие в данный момент, и свое презрение к ней в целом.       Проблема была в том, что мать Рины была легиллиментом. Она никогда не учила дочь окклюменции, как слизеринка преподнесла информацию Снейпу. Но девушке пришлось научиться защищаться самой методом проб и ошибок. Конечно, мать вскоре поняла, что ее дочь ставит блок, поэтому никогда не брезговала пробиваться в мысли Рины с варварской силой, не думая о том, какую физическую боль причиняла своему ребенку.       Поэтому Элф и ненавидела, когда к ней прикасались или вообще нарушали интимное пространство. Детская травма, оставленная матерью, которая вторгалась и в мысли, и не гнушалась физическими наказаниями.       Но Рина повзрослела. Сам факт таких отношений в семье ее больше не трогал. Она привыкла, а сравнивать было не с чем: другой жизни она не знала. Поэтому Элф оставалась абстрагированной, считая мать не родным человеком, а бывшей сожительницей. Однажды она так и сказала Розье, а потом добавила, что у нее не было семьи и никогда, наверное, не будет. - Хельга, - послышался театрально задумчивый голос где-то поблизости. – Не будь так строга к девочке. Все здесь считают ее удивительной и многообещающей ведьмой. - Добрый вечер, Абраксас, - голос Хельги Элф моментально принял спокойные нотки с подчеркнутым достоинством и почтением. - Драсте, - не удержалась Рина и решила позлить мать еще больше. Дурные манеры простолюдинов доводили ее до белого каления. Старшая Элф зло зыркнула на дочь, чье лицо исказила недобрая ухмылка. - Риона, ты хорошеешь с каждым днем, - Абраксас говорил искренне. Он был пожилым умным человеком. Он уже наигрался в политику и чистокровные интриги. Конечно, он продолжал ими заниматься, но не стремился давить на ребенка, у которого и без него было достаточно проблем. Скорее, он пытался сгладить конфликт и поддержать слизеринку, но ее было уже не остановить.       Краем глаза Рина увидела вышедших к гостям Люциуса и Нарциссу. Элф решила, что пришел момент ее бенефиса. - Благодарю, мистер Малфой. Должна признать, что ваш сын тоже хорош, как Аполлон! Я так надеюсь, что он однажды разведется…       Элф знала, что мать даст ей затрещину, как только Абраксас удалится. Понимала и то, что Нарцисса никогда не простит малолетке такой выпад, но все это было мелочью. Она понятия не имела, как отреагировал виновник торжества, ведь Рина с вызовом смотрела на Люциуса. Тот сохранял маску благосклонности, даже признательности. Впрочем, Элф бы нисколько не удивилась, узнай она, что сыну Абраксаса и правда льстили ее слова. Он был коварен, образован, влиятелен, талантлив, но самовлюблен и падок на гиперболизированные комплименты, граничащие с откровенной ложью.       Люциус с супругой подошли к неуемной слизеринке. - Вижу, цвет вашего платья полностью соответствует вашей страстной и импульсивной натуре, Риона, - заговорил сын Абраксаса, чем вызвал недовольную гримасу своей жены, смотревшей на девушку с неприкрытой ненавистью. Для Элф игра становилась все более захватывающей: мать была готова взорваться или провалиться под землю от стыда, Абраксас потерял всеобщее внимание и интерес, Нарцисса ревновала мужа к школьнице. Оставалось только смутить самого Люциуса. - Ну что вы, просто Рина, - девушка доверительно заглянула в глаза собеседника, соблазнительно выдохнула, приоткрыв влажные губы и немного подалась корпусом вперед.       Взгляд Люциуса выдавал веселье и удивление. Он не ожидал подобного от студентки, которую он знал с самого рождения и никогда не воспринимал, как женщину. Теперь же, как он думал, она кокетничала с ним. Он намеренно скользнул взглядом по шее и плечам колдуньи, поддерживая спектакль. - Почему же? Вы можете гордиться родством с Рионой Мракс.       Это была тригерная фраза, которую и ждала Элф. Она едва сдержала триумфальную улыбку, представляя, какое бешенство сейчас вызовет у всех присутствующих. - Полно, меня совсем не интересуют эти отсталые кровные связи. Я не намерена даже поддерживать чистоту нашего рода! Я уверена, что нужна свежая кровь, дабы избежать гемофилии.       С каждым новым словом лицо Люциуса становилось все жестче. Нарцисса едва не шипела от неприязни и удивления. На мать Рина даже смотреть боялась. И только Абраксас расхохотался, хлопнув ладоням. - Впервые вижу, чтобы школьница переговорила четырех взрослых интриганов! – старший Малфой искренне восхищался, поэтому вызывал неподдельный интерес у Элф. Она точно знала, что Малфои якшались с Темным Лордом и всячески его поддерживали. Так почему же тот, кто все это начал, был к ней столь лоялен и проявлял благосклонность? - Рада, что вы оценили, - надменно произнесла Рина, сбросив маску учтивости. Она гневно взглянула на мать, насмешливо на Нарциссу, а Люциуса проигнорировала. Она лишь неуверенно кивнула Абраксасу головой в знак благодарности. Мужчина тепло улыбнулся ей и кивнул в ответ. Он дождался, пока Элф неспешным, гордым и опасным шагом, исполненным грации акулы, отойдет дальше, выискивая глазами отца или Феликса. - Она далеко пойдет, - убежденно сказал хозяин вечеринки.